Февраль
После неудачной попытки сдружить Джисона со своим парнем в голове Хенджина, видимо, что-то правильно щелкает, раз он проводит время с каждым из них исключительно по отдельности и примерно в равных пропорциях, лишь периодически нахваливая Джисону Минхо и намекая на желание общаться с обоими в масштабах одного помещения. Джисон кривится, но прекрасно видит, как Хенджин разрывается в двадцати четырех часах для всех своих дел и близких людей, поэтому обещает попробовать поискать с Минхо, который, к слову, больше не пишет, общий язык. Он даже мысленно анализирует чужие плюсы и минусы, отмечая среди положительных черт, что Минхо вполне себе внимательный… и хватит тут. Недостатков, к сожалению, куда больше: блядун со стажем, лицемер, лжец (ну да, первые отношения с парнем, конечно), обаятельный и красивый (почему-то Джисон решил, что это явный недостаток, и особенно интенсивно его подчеркнул), а также женоненавистник, хам и тупица (этим трем пунктам толкового объяснения Джисон не нашел, но был полностью убежден в их наличии – так сказать, авансом). Окончательно желание идти на контакт убивают постоянные обновления в социальных сетях Минхо, найденных по абсолютно счастливой случайности. Там он делает репосты из благотворительных организаций, выкладывает фото своих котов, еды, сэлфи с Хенджином и видео с их танцевальных тренировок, на многих из которых не упускает момент шлепнуть Хенджина по заднице, довольно ухмыляясь. Ужас какой, Джисон завидует. Минхо живет лучшую жизнь, пользуясь привилегиями красивых. Его творчество не получало бы таких откликов, не будь он настолько смазливым. В чем там повод восхищаться? В умении чувствовать музыку, пластично двигаться и быть настолько раскованным в танце, будто этот вид творчества придуман для него? Хенджин куда круче. Джисон добавляет несколько выступлений Минхо в паре с Хенджином в избранное, потому что Хенджин – ожившее искусство, плюс врага нужно знать в лицо. А еще оценивает свой внешний вид в зеркале и приходит к выводу, что пора записаться в зал, предварительно написав Чанбину. Он же тренером работает, наверняка поможет разобраться. Но это все после парочки часов самобичевания.***
Когда Джисон покупает настолку с оптимальным количеством в шесть-восемь игроков, то проходит одновременно через радость и упаднические настроения. Радость, потому что много слышал об игре и давно хотел опробовать. А упаднические настроения вызывает отсутствие стольких инициативных друзей. С новыми людьми он играть не хочет – слишком тревожно. Феликс, слушая по телефону недовольное и околостарческое ворчание о том, что сейчас подобные развлечения не интересуют молодежь, спрашивает, хватит ли той компании, что была у него дома в январе. Джисон неуверенно прикидывает, готов ли он впустить в свое личное пространство столько малознакомых ребят. Однако на периферии мелькает мысль, что так можно и навыками красноречия похвастаться, и Минхо уделать. Джисон предполагает, что это одна из тех самых умных мыслей, которые всегда преследовали его, но не могли догнать, и вот одной все же удается настигнуть. Недолго думая, он восторженно соглашается и благодарит Феликса, который вызвался создать беседу и созвать народ. Уже через пару минут после звонка мессенджер активно трезвонит. Беседа «Клуб настолок Хан Джисона» создана. Ли Феликс добавил в беседу Хан Джисона. Ли Феликс добавил в беседу Хван Хенджина. Ли Феликс добавил в беседу Ли Минхо. Ли Феликс добавил в беседу Ким Сынмина. Ли Феликс добавил в беседу Со Чанбина. Ли Феликс: «Чан работает, а у Чонина уже есть планы с одногруппниками» Ли Минхо: «👍» Хван Хенджин изменил название беседы на «гей-клуб».***
– Так, смотрите, объясняю правила. Джисон сидит на полу в центре своей комнаты, разложив несколько стопок карточек и проверяя, все ли внимательно слушают. Отметив, что каждый участник сего долгожданного события наблюдает за ним, он широко улыбается. Поначалу мысль о том, что придется пускать в свое личное пространство кучу народу, вводит Джисона в состояние легкой паники. За всеми не уследишь, всего не уберешь с видного места. Человека можно в мелочах прочитать по его дому, а не со всеми Джисон настроен разделять сокровенное. Но внутренние тараканы исполняют очередную сонату, убегают отдыхать, и на смену им с трудом, но выползает здравый смысл. Люди к нему идут в гости, а не на инспекцию. Они поиграют, приятно проведут время вместе, поужинают и разойдутся. В воспоминаниях останутся отрывки игры и разговоров, а не найденного где-то под диваном носка (чего, вероятно, не случится, ведь Джисон предварительно вылизал квартиру). Поэтому он выдыхает, открывая дверь и впуская поочередно человека за человеком, наполняя комнаты голосами. – Суть игры в том, что мы являемся выжившими после какой-то катастрофы, и у нас есть бункер с ограниченным количеством мест в нем. Каждый должен убедить остальных в необходимости оставить в бункере именно его. Во-первых, всем раздается равное количество карт: профессия, возраст и ориентация, багаж, факты, хобби, здоровье, – Джисон указывает пальцем на соответствующие стопки карт. Чанбин и Хенджин хмуро вникают, явно чего-то не понимая, Феликс кивает после каждой колоды, Сынмин тихонько проговаривает вслух услышанное, а Минхо проверяет телефон. – Это основа. Там еще есть всякие побочные карты персонажей и карты игры. А, и карты особых условий. Они раздаются каждому игроку и не открываются, пока не начинают действовать. Например… – Может мы это на практике будем запоминать? – Минхо убирает телефон в сторону и склоняется над картами. – Там у Чанбина и Хенджина скоро мыслительный перегруз случится, а Сынмин зачитает реп из твоих реплик. – Ой, да, пожалуйста, – канючит Хенджин. – Реально много информации. – Хорошо, – Джисон слегка напрягается и начинает раздавать перечисленные карты парням. – Карты раскрываем по одной за раунд. – Сначала профессии, – встревает Минхо. – Я этого не озвучивал, – Джисон подозрительно косится на Минхо, пока тот разглядывает свои карточки и тянет уголок губ вверх, демонстрируя свою самую пакостную ухмылку. – Я знаю правила, доводилось играть. Ну, в принципе, на этом моменте можно заканчивать. Джисон вздыхает, разглядывая свои карты и задается вопросом: есть ли что-то, чем Минхо можно озадачить или удивить? Всегда сидит с максимально флегматичным лицом, искренне улыбается только котам и коллегам по танцам. И наверняка хочет забрать себе роль ведущего, раз так резко прерывает. Сейчас возьмет и начнет объяснять игру вместо Джисона. – Да расслабься, ты здесь ведущий, больно оно мне надо, – Минхо подмигивает, легонько пихая Джисона в плечо. Жест вполне дружеский, не будь среди них двоих кое-кого неблагосклонно настроенного. Джисон воспринимает это как личное оскорбление и демонстративно пересаживается поближе к Феликсу, ища у того комфорта и поддержки. Феликс с радостью подставляет свое плечо, облаченное в бледно-желтый свитер. Минхо ловит взгляд Хенджина, осторожно кивает в их сторону и поднимает брови. Хенджин еле заметно закатывает глаза. Джисон бесится с невербального диалога. – Давайте начнем. Как и сказал Минхо, первыми раскрываем профессии, – он демонстрирует всем свою карту. – Так как нас шестеро, мест в бункере всего три. Моя профессия – физик. Сейчас у меня есть примерно полторы минуты, чтобы рассказать вам о себе… По своим картам Джисон молодой физик с бисексуальной ориентацией, привычкой грязно ругаться и набором отмычек. Не считая карликовости в карте здоровья и черной магии в хобби, сочетание почти выигрышное. Сейчас он устроит Минхо разнос.***
Чанбин и Хенджин сидят на диване и с интересом наблюдают за парнями, доигрывающими последний раунд на полу. Хотя Хенджин в этом не особо уверен, потому что доигрывают они уже минут двадцать, давно забив на все тайминги и споря так, будто по окончании раунда им действительно предоставят бункер вместимостью на три места. – Вы ведь понимаете, что в новом мире, который мы создадим в бункере, людям необходимо будет во что-то верить, иначе надежда на выживание совсем умрет, – Минхо хитро сверкает глазами и делает глоток чая, любезно предоставленного Джисоном. Заварка в кружке передержана настолько, что плавно перетекает по степени крепости в коньяк, но Минхо не жалуется. Так даже лучше. – И поэтому ты предлагаешь оставить в бункере экстрасенса? – Джисон практически переходит на ультразвук. – Вместо физика? Ты серьезно? – Вполне. Новую веру можно построить и на общении с потусторонним. Древние люди так часто делали. К тому же Сынмин – электрик, он априори знает физику. Зачем тогда нам нужен ты? – Слушай, ну звучит логично, – Сынмин кивает и ставит плюсик Минхо и минус Джисону в графе «профессия» на общем листе голосования. Джисон настоял на отдельной оценке каждого пункта и уже начинает жалеть об этом. – Феликс, у тебя должно остаться здравое зерно, – Джисон поворачивается к другу с щенячьим взглядом. – Эти двое специально меня топят, потому что мы с Сынмином конкуренты. – Джисон, я все понимаю, – Феликс мнется, стараясь сохранять нейтралитет изо всех сил. – Но ладно бы у тебя физические данные вывозили, а ты ведь карлик, это выродит человечество непонятно во что. – Оно хотя бы выродит, а ты вообще бесплодный по карте здоровья! – Феликс хмурится. – Слушай, я не хотел обидеть, это же просто факты. Твой персонаж еще и гей. Я ничего не имею против геев, но как бы… Бункер же… Феликс забирает у Сынмина карандаш и ставит плюсик в графу профессии. Минхо довольно присвистывает, вновь получая преимущество. – А мне есть резон что-то в свою защиту говорить, если Джисон и сам справляется, закапываясь все глубже? – Давай ты лучше пояснишь за свой понос, – сквозь зубы цедит Джисон. Хенджин прыскает от смеха и виновато прячется от злящегося Джисона за спиной Чанбина. Чанбин имитирует кашель, заглушая истерику, и краснеет. – Прости, Джисон, прости! – Хенджин уворачивается от прилетевшей в него коробки от игры. – Ты вообще был сексуально озабоченной гомеопаткой и вылетел в первом раунде с обсуждением! А ты, Чанбин, девяностодевятилетняя старушка с повышенной волосатостью, так что хватит ржать. – Все, ребят, настраиваемся на серьезный лад, я поясняю за свой понос, – Минхо хлопает в ладони, привлекая внимание и с важным видом оглядывая окружающих. Хенджин хрюкает. – Загибай пальцы. Во-первых, понос, в отличие от карликовости, не передается по наследству. Во-вторых, я экстрасенс и это моя плата за свой дар общения с мертвыми. В-третьих, это временное состояние здоровья, понос излечим. Ну, и напоследок, я, как потомственный маг в седьмом колене, могу запросить у прапрадеда по каналам связи рецептик и навести на тебя порчу на понос. И будет у нас поносящий карлик-физик. – Плюсик Минхо? – уточняет Сынмин. Феликс кивает. – Единогласно. – Я даже не успел сказать за свою карликовость! Я могу пролезть в труднодоступные места, если понадобится. И еще я бисексуален, а это лучше, чем ничего. Потому что Феликс – бесплодный гей, Минхо семьдесят пять лет, и единственный вариант для женщины-Сынмина – это карлик двадцати четырех лет. Дети будут маленькие, но будут же. – Ты недооцениваешь мужчин в семьдесят пять, Джисон, – Минхо перенимает инициативу и подсаживается ближе к оппоненту. – Тот же Роберт де Ниро стал отцом в семьдесят девять. А Феликс повар и шарит за грибы, мы не умрем с голоду. – Зато если буду я, то ему хотя бы будет, с кем спать, потому что карточки импотента в его графе здоровья что-то не наблюдается, а ты-то гетеро-дед. – Я могу идти на некоторые жертвы. – И откинуться при первом жертвоприношении. Или обосраться, тут уж как войдет. – Как пойдет, ты хотел сказать? – уточняет Сынмин. – Нет. – Ужасно, – Феликс морщится. – Так, ну Джисон теперь тоже звучит убедительно, – вздыхает Сынмин. – Но я лучше рожу от деда, чем умру в стрессе без возможности найти успокоение в вере. – А я просто не хочу видеть в бункере ворчливых карликов. Но Джисону плюсик за возраст все равно поставлю. – Тогда и я. Что у нас дальше по списку? – Хобби, – вздыхает Джисон. – Кто откажется от стриптизера, – Минхо притворяется, что снимает футболку. – Классное хобби, веселое. – Не тогда, когда его танцует твой персонаж, – Джисон победно улыбается. – А у самого-то что? – Черная магия. – Ой, так у тебя повторение и с Сынмином, и со мной, – Минхо пробует посмотреть Джисону в карточку, но тот недовольно прижимает ее к груди, как самую большую ценность. – Вовсе нет, я прекрасно тебя заменяю, потому что тоже могу во всякие обряды. – Экстрасенсорика шире черной магии, если соотносить, – комментирует Феликс. Джисон озадаченно замолкает. – Неубедительно, – Сынмин ставит плюсик Минхо. – Гасим Джисона? – уточняет Феликс. – Определенно, – Минхо довольно отбивает парням пять. – Ну вы и змеи, – Хенджин слезает с дивана и поддерживающе обнимает расстроенного Джисона, поглаживая по голове. – Ничего личного, – Минхо забирает у оставшихся выживших карточки и раскладывает их по нужным ячейкам в коробке, протянутой Чанбином. – Ничего личного? – повторяет Джисон, вылезая из рук Хенджина. Он настолько огорчился поражением в финале, что даже забывает обрадоваться вниманию и заботе от объекта воздыхания. – Ну да. Я отыгрывал персонажа, ты отыгрывал тоже. В следующий раз ты можешь оказаться убедительнее. – А мне кажется, что ты с самого начала на меня нападал из личной неприязни. – Тебе кажется. – Ребят, – Феликс обеспокоенно переводит взгляд с Минхо на Джисона. Для простого выяснения отношений они сидят слишком близко и агрессивно. – Не умеешь проигрывать – не берись играть. И уж кому предъявлять за предвзятое отношение, так точно не тебе, – Минхо резко закрывает коробку от игры, та жалобно скрипит. – Ты еще на первом раунде акцентировал именно на мне, настраивая остальных выгнать, я же всего-навсего принял правила. Или мне стоит приводить примеры предвзятости не только из сегодняшнего вечера? – Ой, что я вижу, – Сынмин крайне неестественно восклицает и привлекает внимание. – Джисон, это же та настолка по мотивам рассказов Лавкрафта? На шкафу лежит. Джисон смотрит на знакомую черно-зеленую коробку и медленно кивает. – Может сыграем? Хенджин мне столько рассказывал, как вы три дня подряд в нее играли и только с четвертой попытки победили монстра. – Это часа на три-четыре затянется, – неуверенно тянет Джисон. – Если все готовы еще посидеть. Сынмин красноречиво намекает всем, что они готовы, и компания согласно кивает. – Минхо? – Джисон с огромным усилием обращается к парню, надеясь, что тот откажется и уйдет. Но Минхо, видимо, чувствует исходящее недовольство и назло Джисону утвердительно кивает. Джисон лезет на шкаф, Хенджин помогает, а Минхо сидит мрачнее тучи и прожигает взглядом в центре ковра дыру. Кто вообще придумал, что настольные игры сплачивают?***
Джисон с замиранием сердца вытягивает игровой жетон из мешочка и с матами реагирует на результат. Минхо и Хенджин подхватывают. – Нам пизда, я сейчас выполню условие мифа, перевернется карточка сюжета и появится босс, – Джисон ворчит, раскладывая по карте игрового города жетоны безысходности. – Самое то, мой персонаж скоро сойдет с ума, а персонаж Минхо дерется с монстрами и ничем нам не поможет, – Хенджин закрывает лицо руками и с недовольным мычанием откидывается назад, ложась спиной на пол. – Я даже видеть этого не хочу. – Полегче, он вытянул последние жетоны мифов, выбор не особо был, – Минхо спокойно просматривает карточки персонажа, прикидывая, чем бороться с боссом. – Это уже наш общий косяк, что мы районы не смогли дочистить. – А я говорил, что надо было убрать безысходность из Мискатоникского университета, но Хенджин же сказал, что ничего страшного, от одной ничего не будет, – Джисон передает Минхо кубики и ищет в стопке карт с сюжетом нужные номера. – Ты понимаешь, о чем они говорят? – уточняет у Сынмина Феликс. Чанбин посапывает между ними, откинувшись головой на диванные подушки. – Я перестал улавливать суть еще до того, как меня убил какой-то стремный монстр. – Я ее вообще не улавливал с самого начала. – Блять, я умер, – Хенджин обреченно роняет фишку персонажа и пересаживается на диван к парням. – И ты так легко нас бросишь? – Джисон судорожно трясет кубики, молясь выкинуть минимум один успешный результат. – А что ты мне предлагаешь? У меня персонаж сошел с ума. – Держись, я сейчас подключусь, – Минхо забирает у Джисона кубики и делает ход. – Только не бросай меня тут одного, это пиздец, – Джисон вцепляется в предплечье Минхо и чрезмерно эмоционально трясет. – Все, сейчас эффект от карты дробовика накину, брошу три успеха и победа. Хенджин, – Минхо салютует возлюбленному, – твоя смерть не была напрасной. – Давай, Минхо, судьба Аркхэма в твоих руках, – Хенджин устало смеется. Все-таки четвертый час игры и третий час ночи сказываются на самочувствии. Спать хочется жуть как, но Минхо и Джисон удивительно хороший тандем, когда играют не друг против друга, и лишить их сейчас финала смерти подобно. Это понимают все, поэтому сохраняют командный дух. Минхо сосредоточенно трясет кубики, Джисон почти не дышит. В тишине комнаты на картонку игрового поля приземляются три успешные комбинации. Минхо глупо моргает секунды три, поднимает голову и смотрит на такого же тормознувшего Джисона. – Закройте уши, – шепчет Хенджин. – Зачем? – уточняет Феликс. – Просто закройте. А затем они радостно орут на всю комнату, вцепившись в предплечья друг друга. Феликс, определенно, не жалеет, что следует совету Хенджина. – Жесть, как ты его, а, – Джисон ерошит волосы на голове Минхо и улыбается во все тридцать два. Минхо не возражает против вмешательства в личное пространство и довольно принимает сомнительно сформулированные комплименты. – Надо было сразу с тобой с Аркхэма начинать. – Ну все, Аркхэм может спать спокойно, – Хенджин подсаживается к Минхо и отлепляет от него Джисона. – И мы тоже. Так что давайте быстро все сложим и по кроватям. – Ты хотел сказать по кровати и по постеленному на полу? – усмехается Джисон. – Ты понял, о чем я. В ту ночь Джисон впервые допускает мысль, что в чем-то Минхо, возможно, и не говнюк вовсе.***
Начало аномально холодного февраля, помимо странного товарищеского коннекта с Минхо, знаменуется для Джисона двумя вещами. Во-первых, он действительно записывается в зал и с недовольным кряхтением честно выполняет под надзором Чанбина все упражнения. Как бы ни хотелось поваляться дома, приходится вставать и идти, ведь проверять все угрозы, которые обещали реализовать в случае прогула тренировок без уважительной причины, как-то не хотелось. Несколько раз Джисону удается затащить с собой любопытного Хенджина, и порадоваться, что страдать они будут вместе. Но тот лишь усиленно имитирует видимость занятости, а потом довольно сбегает, потому что Чанбин сосредоточен на цели вылепить из Джисона киборга-убийцу, судя по нагрузкам. Джисон разрывается от несправедливости и растяжек, искренне не понимая, как без пяти минут профессиональный танцор может до седьмого пота прогонять хореографию, но сливается с обстановкой при одном только упоминании спортзала. Во-вторых, Хенджин перед побегом приводит с собой Минхо. И вот он-то, к смешанным чувствам Джисона, у них на тренировках задерживается основательно. Минхо добросовестно слушает и соблюдает все рекомендации Чанбина, и с этого хочется периодически закатить глаза. Зачем ему комплекс упражнений на ноги, если бедра после танцев выглядят так, будто участвуют в легрестлинге отдельно от хозяина? Вечер настольных игр спровоцировал Хенджина основательно докопаться до Джисона и до Минхо с вопросами о причинах странных недомолвок. И если Минхо, судя по всему, отвечает развернуто, то Джисон такой степенью откровенности похвастаться не может. Мне не нравится Минхо, потому что до отношений он тебе недоговаривал, но сейчас пока на карандаше и еще нигде не оплошал? Мне не нравится Минхо, потому что он лучше меня? Мне не нравится Минхо, потому что нравишься ты? Перед Джисоном рисуется куча математических формул, которые совсем не помогают вычислить наиболее удачный вариант ответа. Так что он лишь неуверенно мямлит под нос что-то про неблагонадежность и получает уже не просьбу, а требование стать терпимее, хотя бы ради гармонии в образовавшейся компании парней. Джисону не приходится особо напрягаться в работе над своим поведением и думать, как построить контакт, если вообще его строить, потому что живут они с Минхо в одной стороне (как позже выяснит Джисон, в понимании Минхо одна сторона – это три остановки пешком до дома Джисона, а потом еще семь на транспорте; но сторона технически была одна, да) недалеко от спортзала. И первые несколько раз неловко идут рядом в тишине. Вернее, Джисон еле ползет, а Минхо бодрым шагом идет, будто не он получасом ранее поднимал штангу. Однако и на Минхо Чанбин находит управу, загоняв его в одну из тренировок так, что передвигается он еще медленнее Джисона. И Минхо считает это достаточным поводом для прерывания необоснованной молчанки. – Не хочешь зайти поесть? Тут рядом есть одно место, – Минхо указывает на дорогу в противоположной от дома стороне. – Вроде неплохо готовят. – Я не то чтобы сильно голоден, – тянет Джисон. Он не успевает договорить, потому что раздается смущающе громкое урчание. Минхо прячет лицо в вороте пуховика и сдерживает смех. Джисон краснеет и запоздало кашляет. – Рядом, говоришь? – Ага, – Минхо улыбается насмешливо, но явно по-доброму. – Пойдем.***
– То есть ты считаешь «Hot Fuzz» лучшим на свете фильмом? – Джисон обвинительно тычет палочками в сторону Минхо и выжидающе выгибает бровь. Они второй час сидят в неприметной кафешке, ради которой пришлось сделать неплохой такой крюк, и обсуждают винегрет из интересов. Сначала Джисон считал, что получится меганеловкий поздний ужин, однако Минхо вдруг извинился за свое поведение в вечер настолок. Первой мыслью Джисона было злорадно принять извинения, выдать что-то вроде «ага, ты и правда перегнул, настроил всех против меня» и упиваться своим превосходством, раз даже Минхо признал некорректный финал «Бункера». Вот только совсем не вовремя в нем просыпается совесть, а с ней и желание извиниться в ответ. Тоже хорош, взял и обвинил в том, в чем действительно сам косячит. Джисон не замечает, как с разговоров о настольных играх все перетекает в русло киномании. – Это буквально фильм на все времена! Там столько новых классных деталей можно найти с каждым последующим просмотром. Я тебе все реплики могу сейчас пересказать, – Минхо в полной боевой готовности отодвигает стакан с соком и ждет согласия на подкаст. – Никаких пересказов, пока я ем, не порть аппетит. Там же абсолютное несовпадение всяких юридических нюансов с реальностью. Никто так не обращается с вещдоками и тема взяток раскрыта вообще мимо кассы. Вот из-за подобных фильмов потом к юристам и относятся предвзято. – Господи, Джисон, этот фильм по сути своей – пародия на фильмы про копов, нельзя относиться к нему так серьезно. – Тогда я не вижу положительных сторон у этой пародии. – А то, что у персонажей потрясающая химия? Ты знал, например, что в изначальном сценарии у главного героя была любовная линия, но ее убрали, а часть диалогов отдали второму главному герою? Реплики в начале фильма перекликаются с репликами в конце, создавая кольцевой эффект. А куча ироничных шуток? А концовка? Концовка же максимально абсурдная, ты никогда не додумаешься до нее сам, и в этом прелесть, – Минхо с горящими глазами перечисляет факты и мимолетно задумчиво отводит взгляд в сторону, на ходу пытаясь вспомнить как можно больше аргументов. Он так интенсивно подбирает примеры, что Джисону кажется, будто тот вот-вот задохнется от избытка эмоций. Нормальный человек не может так долго непрерывно говорить. – Меня уже поздно настраивать на восхищение, я фильм смотрел, – Джисон фыркает и отвлекается на кусочек говядины, выскользнувший из палочек. – Так пересмотри, – возражает Минхо, без задней мысли подкладывая Джисону в тарелку говядину с гриля. – А свои юридические придирки можешь оставить для фильмов с Аль Пачино. – Проще обзор на ютюбе глянуть и закрыть вопрос. Все равно буду один пересматривать, просто чуть менее интенсивно позакатываю глаза после того, о чем ты рассказал. – Я могу посмотреть с тобой. Джисон в очередной раз роняет говядину, но уже не от неуклюжести. Он недоверчиво косится на Минхо, пока тот озадаченно хмурится с реакции. – Чего? – Зачем тебе смотреть со мной фильм? – Потому что я хочу его посмотреть? – Хенджина тоже позовем? – Может мы перестанем отвечать вопросом на вопрос и начнем говорить нормально? – Но ты ведь сам это продолжаешь, – ноет Джисон, откладывая палочки. Все равно все мимо падает. – Логично. Я просто подумал, что почему нет? Посидели бы у меня, я бы тебе прокомментировал каждый кадр, а ты получил озарение и просветление, уходя с мыслью, что «Hot fuzz» можно называть лучшим фильмом столетия. – А… – И отвечая на твой вопрос: нет, Хенджина мы звать не будем. Он не любит такие фильмы и начнет канючить, чтобы мы поставили что-то другое. И я не вижу ничего плохого в том, что хочу по-дружески провести время вместе. Тем более, что оговорку «дружески» в перспективе хочется закрепить, а то мы многовато ругаемся. – Тогда… тогда когда тебе удобно? – Джисон точно об этом пожалеет. Но пока им движет момент. – Можно после следующей тренировки. Это вторник. Ты свободен? – Не то чтобы я до этого был занят после тренировок Чанбина. – Тогда договорились, – Минхо кивает и спокойно наматывает лапшу на палочки. Джисон заторможенно залипает в свою тарелку. Что-то как-то быстро его взяли в оборот… С Минхо странно комфортно общаться, и обо всех скверных выводах о человеке в процессе диалога забываешь, сосредотачиваясь только на том, как хочется высказать свое мнение и выслушать чужое по схожим интересам. По ощущениям похоже на промывку мозгов, только оставляют не без денег (и без них тоже, хотя Минхо и предлагал оплатить счет в одиночку), а без логической цепочки в голове.Настоящее время
Минхо вглядывается в сторону парка, начинающего активно зеленеть после зимы, и щурится. Очки он благополучно забыл дома, а у линз напрочь истек срок годности, чтобы их надевать. Вроде как лавочки там имеются, значит, можно и пройтись, а потом посидеть. Правда, парк явно собачий: уж очень много их там бегает за мячиками, брошенными хозяевами. Джисон стоит рядом и терпеливо ждет. Он сам немного похож на покладистого ретривера, явно в чем-то провинившегося. И это «что-то» куда существеннее испорченных тапочек. – Ты столько ныл в тот вечер, что тебя, как студента юридического факультета, угнетает этот фильм, а по итогу с интересом слушал все, о чем я рассказывал в день перепросмотра, – они дожидаются зеленого сигнала светофора. Минхо посматривает то на дорогу, то на Джисона, мнущегося в двух шагах от него. – Просто у тебя талант к комментированию фильмов. – Вот видишь, а ты переживал, что Хенджина не будет. – Какой ты злопамятный, – Джисон закатывает глаза и встает рядом. Светофор мигает с желтого на зеленый. – Я переживал, потому что с моей точки зрения мы не ладили, а вы с Хенджином вдобавок в отношениях. Не поправляй меня сейчас. – Я хотел ладить, но у тебя была такая биполярка, что на нее не всегда хватало терпения. Да и покажите, у кого хватило бы, когда есть постоянные обвинения в чем-то, но обсуждает их кое-кто только сам с собой и в своих мыслях, – Минхо показательно наклоняет голову вбок и изучает лицо Джисона, молчаливо спрашивая, кто же этот неопознанный субъект. – Мне жаль. – Верю. Идем, недоразумение, – Минхо вздыхает и тянет Джисона за рукав куртки, когда, наконец, загорается зеленый сигнал. – Посозерцаем с тобой природу, пока ты пытаешься оспорить свою странную беличью логику. – Она не странная, – Джисон повинуется и идет следом, никак не возражая, что рукав не отпускают. – Да? Тогда почему Хенджин вдруг стал врагом, а я другом? – Потому что…Февраль
–… нужно было сразу начинать с общих интересов. Вот почему. Ну и несколько раз сходить вместе поужинать, – Джисон удовлетворенно кивает своему выводу и безуспешно пытается накрутить бигуди, которые Хенджин нашел у себя и по приколу предложил сделать кудряшки. – Откуда у тебя вообще все эти штуки дома? Хенджин убирает руки Джисона и сам начинает заниматься его волосами. Судя по тому, как ровно и аккуратно закрутились прядки, опыт у него в этом имелся. – Если ты не забыл, то ко мне на Рождество приезжали родители. Мама забыла перед отъездом, – Джисон ухмыляется. Ну да, мама забыла. – А что касается предыдущей темы, то я тебе сразу говорил, что ему нравится то же самое. Только у тебя вечно бананы в ушах. Мы же ревнивые, у нас же друг единолично числится, другим нужно проходить комиссии и получать разрешение. – Ой, не драматизируй. Я о тебе беспокоюсь, вот и отношусь подозрительно ко всяким новеньким. – Он не новенький. – Ну да, но у Минхо дополнительный статус. – Ага, нагибать меня несколько раз в неделю, – Хенджин морщится и чуть сильнее, чем хотел, вкручивает очередную бигуди. – Ай. – Прости. – Давай вы ваши с Минхо интересы оставите между собой, – Джисон разглядывает комнату в попытках прогнать навязчивые образы, от которых его знатно передергивает. Серый ворс у ковра, кровать-полуторка с синим постельным бельем, белый книжный шкаф с кучей художественной литературы и парочкой скетчбуков в качестве напоминания о давно заброшенном рисовании. Всю эту обстановку Джисон помнит наизусть. Особенно приятно смотреть на полку над рабочим столом: детская фотография Хенджина с его первой собакой, фотография с родителями у моря в подростковом возрасте, фотография с Джисоном со школьной экскурсии, и еще одна с их выпускного. Хенджин тогда предложил в шутку станцевать вместе, Джисон (не) в шутку согласился и получил что-то между клоунадой и клоунадой, но все равно был крайне счастлив. Хенджин любит фотографироваться и фотографировать. Особенно, если человек ему важен. У него все в том же шкафу стоит три альбома. До Джисона доходит некоторая странность. Нет фотографий с Минхо. Нет хотя бы просто фотографий Минхо. – Вы с Минхо давно дружите? – Гораздо меньше, чем знакомы. Сложно с кем-то дружить, когда рассматриваешь его в качестве соперника, – Джисон жадно ловит каждое слово, немного искаженное из-за резинки для волос, зажатой Хенджином в зубах, пока тот собирает волосы в хвост. Если бы он знал, как Джисон понимает сложность совмещения дружбы и соперничества, он бы заплакал. Хотя, технически, никакой Джисон Минхо не соперник. Во-первых, Минхо уже выбрали в качестве партнера. Во-вторых, Минхо действительно идеален – это Джисон осознал примерно на второй неделе совместных прогулок с ним. Возможно, где-то у них возникло недопонимание, поскольку на деле Минхо – ни разу не о неверности, грубости и лицемерии. Ну ладно, о грубости есть раз, но Джисон сам раздраконил. И Джисон совсем не оправдывает Минхо только потому, что у них действительно начинает складываться что-то дружеское, вовсе нет. – А что такое? – Фотографии на полке. Минхо там нет. – Ты про это, – Хенджин смотрит на полку, будто проверяя, действительно ли нет. – Ну да, всё в телефоне. Руки пока не доходят распечатать, как-нибудь потом. Да и не только с ним надо совместные фото туда поставить. Хенджин распускает из небольшого хвостика две прядки у лица и проверяет свой внешний вид в зеркале. Джисон неловко обнимает колени руками, разглядывая Хенджина со спины. Вроде как ничего особенного, он тысячи раз выискивал чужую спину в коридорах школы, и никогда не испытывал волнения, находя ее. Но вот Хенджин поворачивается, говорит, что похож на хорька, и улыбается с прищуром. – Скорее на ринопитека, а не на хорька, – Джисон посмеивается, пока Хенджин вбивает это слово в гугл, а у самого сердце будто завернули в пуховое одеяло от чужого вида в профиль. – Сам ты обезьяна, – Хенджин возмущенно шлепает Джисона по ноге. – Ты посмотри, какой хохолок у нее, один в один. – В одиночку сейчас будешь снимать всю эту конструкцию со своих волос. – Хорек так хорек. – Вот и хорошо. – Откуда, кстати, такие сравнения? Не припомню за тобой радости от аналогии с грызунами. – Хорек млекопитающее! Это даже не рядом с грызунами, – Хенджин еще раз косится на фото ринопитека в телефоне и, на всякий случай, немного опускает хвостик на затылке. – А придумал Мин. Мы с ним недавно ходили в зоопарк, как-то так вышло, что в шутку присмотрели друг другу животных, с которыми есть сходство. – То есть ты хорек, а он?.. – Щеночек, – Джисон хмурит брови. – Ну не подошел никто из зоопарковских, а по пути домой увидели девушку с щенком корги. Очень похожи. – Почему не кот? – Кот? – Джисон утвердительно кивает, а Хенджин морщится. – Да ну, какой из него кот. Мин самый обходительный и заботливый, когда мы наедине, и он очень привязывается к людям. А коты отстраненные и вредные. Тем более, котов я не люблю. – Ничего, что у Минхо дома три кота? Ты как к нему ходишь-то? – Джисон с негодованием снимает первую бигуди, испытывая легкую волну боли, потому что переборщил с силой. – С длительной моральной подготовкой. Суни, Дони и третий этот, конечно классные, но я всегда на стороне собачек. – Суни, Дуни и Дори! – Вы вот абсолютно одинаково реагируете, – Хенджин недовольно трет переносицу, параллельно поднимаясь с пола за ноутбуком. – Спелись на своих ужинах и киносеансах так, что ты теперь его котов защищаешь, вы посмотрите. Какая разница? – Это точно такие же имена, как и у нас с тобой. Неприятно, когда их кто-то путает. Почему Минхо тебя не придушил еще за это? – Потому что души во мне не чает. Джисону на это ответить нечего. Если Минхо прощает коверкание кличек питомцев, за которых готов душу продать, то, вероятно, Хенджина он действительно любит очень и очень сильно. Джисон рад за них, но не от всего сердца. На самом деле, повезло обоим. Хенджин легок в общении, много думает о чувствах других и старается в приоритет ставить отношения. Он помнит все даты, вкусы и интересы близкого человека, умеет быстро поднять настроение и является увлекательным собеседником. Минхо, при всей своей внешней холодности, дружелюбный, участливый и открытый человек. У него местами специфическое чувство юмора, но со временем к этому привыкаешь, и внезапные игры слов уже не кажутся такими вводящими в ступор. Хенджин много думает о деталях, Минхо тоже. Минхо смешно шутит, Хенджин любит смеяться над абсурдными шутками. Оба красивые. Оба разделяют любовь к танцам. Буквально match made in heaven. Джисон вздыхает. Хотя то, в чем он крайне не согласен с другом – это в том, что Минхо – щеночек. Минхо буквально мурчит, а не говорит, и присущие ему размеренность и спокойствие также склоняют чашу весов в пользу семейства кошачьих. – Ну что, сегодня досмотрим «Хайкью» или начнем «Мастеров меча»? – ноутбук с открытой вкладкой браузера разворачивают экраном к Джисону. – Давай первое. Хенджин пожимает плечами и нажимает на кнопку просмотра.***
Феликс с тоской пристраивается на диване под боком у Джисона, пока тот, тихонько ругаясь себе под нос, усиленно пытается выиграть гонку в игре на смартфоне. Чонхо, сидящий по другую сторону от Джисона и втянутый во всю эту праздничную авантюру, обреченно обнимает коробку от торта, поскольку в холодильник убрать ничего не разрешили. Аргументировали тем, что скоро все равно доставать обратно. На его лице читается критическое непонимание того, почему он вообще оказался в таком положении, и факт совместного проживания с Чонином в одной квартире, потому что знакомы с детства и платить пополам проще, дела не меняет. Джисон отвлекается от телефона и оглядывает комнату. Не привыкшие к темноте глаза с трудом находят очертания Минхо, Сынмина, Хенджина и Чанбина. Чана искать не приходится – он стоит у окна и осторожно высматривает Чонина, пару минут назад отписавшегося Чонхо о скором прибытии. Хотя Чонин сказал, что ему ничего не нужно и собраться можно в другой раз по другому поводу, почти все в их компании в курсе, как сильно он любит праздники. Особенно дни рождения. Еще все прекрасно осведомлены, как тяжело Чонину далось поступление в университет, и что для оплаты учебы парню приходится пахать как не в себя. Тут не до временных и материальных расходов на свои торжества. «Не хочет еще больше нагружать родных, такой он» – Феликс отмахивается от вопросов Джисона, давно смирившись с упрямой натурой Чонина. А Джисон, слишком долго морозившийся от друзей Хенджина, только начинает всех узнавать после январского знакомства и прекрасно видит, что с Чонином они перекинулись за все время парой слов. Этого хватает для радости за чей-то праздник, но не хватает для искреннего участия в вечере, посвященном имениннику. Джисону некомфортно. Поэтому он игнорирует боль в горле, что мучает его последние два дня, закидывается какими-то рассасывающимися пастилками и упрямо приходит поздравлять. Чан настоял на сюрпризе и прилагающемуся к нему эффекту неожиданности – выскочить из темноты с тортом и свечами, радостно напевая знакомый с детства мотив. «И довести до инсульта бедного парня» – мысленно добавляет Джисон. А сюрприз действительно будет, поскольку с отмечаемой даты прошла почти неделя. Кто-то работает, кто-то учится, кто-то учится и работает – собраться получается только на выходных. Хотя все еще не очень понятно, зачем нужно сидеть в кромешной темноте, но у причуд свои гении, как говорится. Видение самого старшего в компании никто не критикует. Мыслительный поток Джисона прерывается азартным чановским «он идет, зажигайте свечи!». Сынмин подскакивает к Чонхо и начинает светить фонариком от телефона. Чонхо криво вставляет свечи в торт, удерживая наготове зажигалку. Джисон наблюдает за взволнованными действиями со стороны и привычно треплет несчастный браслет на руке, загоняясь из-за опоздания с помощью в освещении. Он ведь рядом сидит, мог и пошевелиться, но как-то тормознул. Вдруг все сейчас сидят и осуждают? Джисон проверяет свою догадку и выдыхает – каждый занят настроем себя к приходу Чонина. Только Минхо встречается с ним взглядами и вопросительно вздергивает подбородок. Джисон от неожиданности давится воздухом и пытается подавить кашель, вырывающийся из раздраженного и пересохшего горла. Минхо встает и куда-то уходит. – Все хорошо? – Феликс хлопает по спине, участливо глядя в лицо. – Да, просто подавился. – Может, сходишь на кухню за водичкой? – Нет, я и так… – мало участвую в жизни компании, пропустить поздравление Чонина почти преступно. Джисон замолкает и отмахивается, Феликс списывает это на попытку подавить очередной приступ кашля и отстает. Когда верно введенный код на двери громко оповещает о прибытии в квартиру нового человека, Чан берет в руки хлопушку. Минхо почти бегом заходит в комнату, чтобы успеть, и пристраивается рядом с Джисоном, благополучно отодвигая Феликса. Чонин включает свет в коридоре, определенно не понимая, почему в вечер субботы дома такая гробовая тишина. Как только он щелкает выключателем в гостиной, Чан с довольным лицом прокручивает хлопушку до хлопка. – Сюрприз! Чонин хватается за сердце и картинно морщится. Минхо касается предплечья Джисона и протягивает тому кружку с водой, пока остальные напевают поздравительную песню. – Спасибо, – одними губами шепчет Джисон, неловко принимая ее. – Ты весь вечер красный как не знаю что, перестань сдерживать кашель, – Минхо наклоняется к уху Джисона и недовольно отчитывает. – Все успокоятся, и ты сходишь на кухню и примешь какие-нибудь таблетки. У тебя есть с собой? – Я по пути сюда доел последнюю пастилку. – Значит посмотрю у себя. На крайний случай обворуем Чонина, он не будет против. – Минхо, – еще немного и Джисон совсем раскиснет. Похоже, что температура активизировалась и решила подняться. – Что? – Скажи честно, ты святой? – Ой, перестань, а? – Минхо смущенно толкает Джисона в плечо, вынуждая того хихикнуть. – Так, свечи задули, сейчас принесем с кухни еду и можно дарить подарки, – Феликс, непонятно как давно материализовавшийся возле Чонина, довольно обнимает его и подталкивает в сторону пока еще пустующего стола в центре комнаты. Джисон вскакивает, чтобы помочь Феликсу, радуясь, что от него, наконец, будет польза.***
Ловится некоторое дежавю в тяге напиться, когда замечаешь химию между твоими друзьями настолько сильную, что перебить ее может лишь другая химия, но уже внутри тебя. Почти обычай, традиция. Опираясь головой о шкаф в прихожей, Джисон сидит на низкой тумбочке и пьяно улыбается, наблюдая за пыхтящим Хенджином, уже десять минут пытающимся натянуть на него хотя бы один ботинок. – Джинни, ты просто прелесть, – Джисон треплет друга по волосам, но не может рассчитать интенсивность и сооружает на чужой голове гнездо. – Мне так повезло, что у меня такие заботливые друзья. – Да-да, эти заботливые друзья в следующий раз тебе отдельно пять литров сока купят, – Хенджин сдувает прядь волос с лица, переключаясь на второй ботинок. – И предварительно закодируют, – подключается Феликс, натягивая на голову Джисона шапку. – Кто вообще ему столько глинтвейна разрешил пить? – Я, – Минхо чешет затылок, наблюдая за всей этой картиной со стороны. – Он очень настаивал на алкоголе, но явно горло застудил, а Хенджин еще говорил, что Джисон плохо переносит что-то крепче пива. Вот я и подумал… у глинтвейна же крепость всего процентов семь-десять… – Так, – Хенджин встает с колен, снимает с крючка пуховик Джисона и бросает его в Минхо. – Вот ты и будешь тогда его одевать до конца. А я пойду еще выпью напоследок, мне это тело домой тащить. – Я могу помочь, – Минхо покорно подбирает с пола пуховик, не долетевший до цели. – Нет, мы с ним договорились, что я останусь с ночевкой, так что все равно по пути, а тебе ехать еще семь остановок после этого. Лучше выспись, завтра надо представить преподам изменения в хореографии. Хенджин покидает коридор, оставляя Минхо практически один на один с растекшимся по мебели Джисоном. Феликс приличия ради спрашивает, нужна ли помощь, и, получая отказ, радостно ретируется следом за Хенджином. – Джисон, – Минхо присаживается на корточки перед парнем и аккуратно трясет того за коленку. – Джисон, вставай, пора собираться домой. Джисон забавно дует губы и морщится, отмахиваясь от попыток его поднять. – Жарко. – Давай наденем пуховик и пойдем на улицу? М? – Подышим воздухом? – Да, подышим, – Минхо согласно кивает, мягко подхватывая Джисона и пытаясь поставить на ноги. – Тогда ладно, – Джисон приподнимается, хотя больше это похоже на стекание на пол. Минхо, как может, заворачивает его в пуховик, наплевав на шапку, что к моменту, когда Джисон сонно покачивается и стоит на коврике у двери, успела куда-то затеряться. Минхо пользуется короткой минутой тишины и покоя, быстро накидывает свою верхнюю одежду и машет на прощание Чонину, высунувшемуся в коридор с целью проводить. – Чонин, ты самый лучший, – Джисон видит именинника и воодушевляется. – Я очень тебя люблю, с Днём рождения! – Это взаимно, – Чонин посмеивается, пока Минхо выталкивает Джисона из квартиры. – Отпишитесь потом, как будете дома. – Обязательно, – Минхо вздыхает и нажимает на кнопку лифта. Дверь за их спинами негромко хлопает, они остаются в тишине. Джисон перехватывает руку Минхо и не дает зайти в кабину. – Ты чего? – Давай не на лифте, – Джисон мнется, поглядывая в сторону лестницы. – Укачивает? – Кивок. – Уверен? Тут семь этажей спускаться. Тоже не самый удачный квест для вестибулярного аппарата. – Ну лестницу мой вертику… вербитулярн… аппарат точно выдержит. Минхо сомневается и задумчиво наблюдает за тем, как створки лифта закрываются. Ехать на нем явно меньше по времени. Но Джисон так жалобно смотрит, что он сдается и, придерживая того от пьяного падения, направляется к ступенькам. Джисон честно старается сохранять равновесие до самого нижнего этажа. Вопрос, конечно, насколько удачно у него это выходит. Но раз они не упали (попытки были, Минхо вовремя ловил), то степень удачливости хорошая. Они останавливаются под козырьком подъезда и почти синхронно выдыхают. Минхо от физической усталости, Джисон – от эмоциональной. Зима почти заканчивается, снег на улицах лежит едва-едва, но в этот вечер, видимо напоследок, город вновь засыпало белыми хлопьями. Джисон тянет руку из-под укрытия и ловит несколько снежинок на ладонь. Минхо наблюдает за ним ровно до того момента, пока нос не начинает противно щекотать. – Почему Хенджин сравнивает тебя с щеночком, если ты даже чихаешь как кот? – меланхолично тянет Джисон. – Он сказал, что я собака? – Минхо шокированно поднимает брови и готовится развернуться обратно в квартиру к Чонину, чтобы найти Хенджина и сказать тому много не самых лестных слов. – Щеночек, – поправляет Джисон. – Это разве не одно и то же? – Ну вообще-то нет, щенки милые почти всегда, а вырастать могут во что-то пугающее, – Джисон еле вяжет языком, но выдает свою точку зрения с такой уверенностью, что в любой другой ситуации, с менее абсурдной для спора темой, Минхо бы даже возражать не стал. – Щенки тоже не всегда милые. Ты видел бультерьеров? – Они классные! И вообще, не придирайся к словам, подразумевался именно щенок и именно милый. Я не понимаю, почему тебя это удивляет, если он при тебе же и придумал ассоциацию. – Джисон, если бы Хенджин при мне сказал, что я собака… – Джисон хмурится, Минхо закатывает глаза. – Ладно, что я щеночек, сути не меняет. Он бы точно оказался накормлен чем-то вроде салфеток. – А как же зоопарк там… хорьки и щенки… – Ты что-то путаешь. – А, черт, я забыл, – Джисон хлопает себя по лбу, осознавая какие-то моменты. – Это секрет, точно. – Чего? – Все-все. Закрыли тему, я понимаю. Такие вещи мы не обсуждаем, пока ты не будешь готов себя принять, – Джисон наклоняется к Минхо, практически стукаясь с ним носами из-за пьяной дискоординации, и не замечает, что Минхо отшатывается как от огня. – У тебя пьяный бред. – Или температура. – Или она, – соглашается Минхо. – Можно я кое-что скажу, пока у меня пьяная температура? Только это секрет. Я даже Хенджину не говорил, а он мой любимый лучший друг. – Ну раз даже Хенджину, то это большая честь, – Минхо улыбается. – Только не смейся, – Джисон вздыхает слишком тяжело. – Но сейчас вот идет снег, и я вспомнил тренд, который пару лет назад был популярен в социальных сетях. – Это какой же? – Где пары танцуют под песню «Snowman», и там такой снег идет, и они так кружатся. Это… очень романтично. А я так и не станцевал подобный танец, жаль безумно. – Почему не станцевал? – Мне было не с кем. Я все откладывал, в итоге третья зима заканчивается, тренд уже давно не актуален, а желание осталось. Минхо ничего не отвечает, только чрезмерно сосредоточенно вглядывается себе под ноги, едва заметно водя носком обуви по снегу. Джисон думает, что сморозил глупость. – Что мешает тебе сейчас закрыть гештальт? – А? – Ну, знаешь, я танцор. Сейчас зима. И снег идет. Еще зима заканчивается. – Но ведь нужен особенный человек. Джисон находится не в той кондиции, чтобы осознавать степень обидности своих слов. Минхо, в принципе, и не обижается, понимая, что он имеет в виду. Где-то на периферии сознания Джисона фиксируется убежденность в том, что он прав. Минхо может станцевать с Хенджином (Джисон, вероятно, умрет после такого), потому что их значимость друг для друга выше, чем если бы на месте каждого из них был кто-то другой. – Мы же друзья? – Конечно. – Друзья тоже особенные люди. Ты вот мне только что секрет доверил. Вряд ли простому приятелю ты бы поведал о таком. – Я не умею танцевать, – не сдается Джисон. – Рядом с тобой кто? Правильно, танцор. Я покажу, не переживай. – Я пьян. – Ты вполне себе протрезвел на свежем воздухе, так что если и запутаешься в ногах, то точно не критично. Ничего не хочу слышать, идем, – Минхо уверенно шагает во двор, приметив лавочку. Джисон стоит на месте и смотрит ему вслед. – Идешь? Когда в следующий раз Джисону представится такая возможность? Никто не исключает вероятность, что, пока найдется тот самый особенный человек, Джисон уже успеет состариться. А тут Минхо сам предлагает, стоит под снегопадом в полном боевом настрое. Дурашливо подпрыгивает на месте, стараясь разрядить обстановку. – Ладно, учи меня танцу, – Джисон фыркает и подходит к Минхо. – Давай на моем телефоне включим камеру, а на твоем музыку? – Минхо счищает с лавочки слой снега, достает из кармана куртки перчатку и подкладывает ее под телефон с включенной фронтальной камерой, прежде чем уместить тот на саму лавочку. – Мой разряжен. – Мотив у песни помнишь? – Я и напеть… могу, – Джисон застенчиво поджимает губы, отводя взгляд. – Подходит? – Более чем, – Минхо включает съемку видео и отходит от телефона так, чтобы быть на расстоянии и держаться по центру кадра. – Я поведу тебя, но покажу, как примерно это будет. Если что, то бальные танцы – не мой профиль. Общий принцип знаю, только надо подумать, как объяснить. – А говорил, что танцор, – хихикает Джисон, получая в ответ высунутый язык. Минхо хмурит брови и что-то шепотом проговаривает. Похоже на повторение ритма. – Смотри, сначала относительно тебя делаем шаг назад. Потом шаг в правую сторону. Шаг вперед. Шаг в левую сторону. Так и двигаемся под условное раз, два, три. Джисон глупо хлопает ресницами. Минхо сдерживает смех, боясь обидеть и отменить танец. – Иди сюда. Джисона мягко тянут за запястье в центр импровизированного танцпола. Минхо проверяет, что их видно в кадре, и кладет левую руку Джисона себе на плечо, правую обхватывая своей рукой. – Вроде вспомнил объяснение попроще. Представь под ногами квадрат. Представил? – Джисон кивнул. – Теперь мы как будто по нему движемся. Видишь? Боковая сторона, а теперь шагаем по верхней стороне, и снова вниз по другой боковой стороне. Замыкаем шагом нижнюю сторону, словно обошли ногами квадрат. – О, да, кажется, вижу. – Давай тогда еще раз. Они вышагивают по описанной Минхо схеме еще раз, в течение которого Джисон умудряется наступить ему на ноги и ойкнуть. – Ничего страшного, – Минхо улыбается, ведущей рукой на мгновение сжимая ладонь Джисона в ободрении. – Теперь напевай, но погромче, а то на видео будет не слышно.So come on, let’s go
Минхо шутливо топчется практически на месте, ожидая переход к припеву.Let’s go below zero and hide from the sun
Голос Джисона подрагивает от волнения и попыток поспеть за партнером, не наступив тому на ноги.I love you forever where we’ll have some fun
Второй квадрат дается уже легче, Джисон даже может поднять голову и вглядеться в лицо Минхо. Тот абсолютно расслаблен и ласково смотрит в глаза. Кажется, что танец рождается сам, а Минхо только поддается порыву и плывет по течению.Yes, let’s hit the North Pole and live happily
Минхо отпускает Джисона, отступая на шаг, и Джисон едва успевает подстроиться, сильно путаясь в тексте песни и движениях, потому что они это не обговаривали. Его ведущую руку Минхо все еще крепко держит в своей, притягивая за нее обратно к себе. – Please, don’t cry no tears now, it’s Christmas, baby, – заканчивает Минхо, весело смеясь и покачиваясь с недовольным Джисоном в своих объятиях. У него все ресницы в снежинках, а нос и щеки красные от холода. Джисон не видел себя, но выглядит, наверное, так же, пусть и не столь очаровательно. – Какой ужас, ты знал текст, но заставил меня страдать в одного, еще и подставил с хореографией, – Джисон ноет и возмущается не всерьез, а так, для приличия, подхватывая по итогу общее настроение. – Не одному мне делать всю работу. Джисон отлепляется от Минхо, и поначалу тот не понимает, что он собирается сделать. Однако затем Минхо видит, как сгребается горсть снега в чужие ладони и тщательно лепится снежок. Минхо успевает схватить телефон и отбежать к подъезду прежде, чем его догонят. Джисон несется следом, но натыкается на знакомое лицо у дверей и теряет весь запал. Хенджин переводит нечитаемый взгляд с Минхо на Джисона и обратно. Что-то анализирует. – Давно ты тут? – Минхо отряхивает волосы от снега. – Примерно со строчки «I love you forever where we’ll have some fun». – О, значит, прилично, – оживляется Минхо. – И как тебе перфоманс? – Очень… чувственно, я бы сказал, – Хенджин смотрит в глаза подошедшему Джисону. Джисон ногтем нервно ковыряет заусенец на пальце в кармане пуховика. – Я звонил, но никто из вас не ответил. – А, да. У Джисона сел телефон, а на моем режим полета, чтобы видео не прервалось. Поразительно, насколько сильно Минхо не чувствует общее напряжение, и насколько тяжело оседает на Джисона чувство вины. Хотя они ничего такого не сделали, воздуха в легких не хватает. Джисон закашливается. – Предусмотрительно, – Хенджин расслабляется и подходит ближе к Джисону. – Я вызвал такси. Подумал, что ты себя не очень хорошо чувствуешь. – Спасибо, мне уже получше. – Я вижу. – Свежий воздух творит чудеса, – хмыкает Минхо и набирает на домофоне код квартиры Чонина. – Не хочешь с нами? Чтобы не тащиться до остановки, – Хенджин указывает в сторону подъехавшей машины. – Нет, я задержусь на полчасика, иначе не смогу спать спокойно, пока не доем ту вкусную закуску от Ликса. Хорошо вам доехать, – он машет парням рукой и скрывается за дверью подъезда. Джисон заторможенно машет в ответ, а затем понуро плетется к машине вслед за Хенджином. Едут они в гробовой тишине. Возможно, Хенджин просто устал или не хочет выносить какой-то разговор перед водителем. А разговор определенно имеется, потому что Джисон не раз за поездку ловил Хенджина за недоверчивым разглядыванием и внутренне передергивался. На подходе к дому Джисона он все-таки не выдерживает. – Вы стали очень хорошо ладить. – Да, – неуверенно соглашается Джисон. – Минхо – хороший друг. – Он же тебе не нравился. – Мне тоже свойственно ошибаться в людях. – Если у вас действительно перемирие, то я рад. Джисон молча отпирает дверь, никак не комментируя чужие опасения, и жестом приглашает внутрь.***
Утро после празднования дня рождения начинается для Джисона со слабости и настолько больного горла, что при каждом сглатывании боль простреливает аж до ушей. Сил хватает только на то, чтобы дойти до кухни, умыться и снова растечься по кровати. Хенджин, умчавшийся в университет еще до пробуждения Джисона, участливо интересуется в сообщениях самочувствием, отмечая жуткий ночной кашель, который он слышал даже в соседней комнате. Перед глазами все плывет, и Джисон мысленно благодарит разработчиков голосовых сообщений за возможность просто прослушать вместо попыток вчитаться. На панели уведомлений мелькает еще какое-то сообщение, Джисон смахивает его, откладывая на потом, и набирает Хенджина из вкладки чата, не замечая, что не смахнул, а открыл новый диалог. – Джисон? Что-то случилось? Голос на том конце непривычно мягкий для Хенджина. Джисон пытается донести простую просьбу, с трудом поднимая голову с подушки.Я плохо себя чувствую, не мог бы ты зайти после пар в аптеку и купить что-то от температуры?
Но вместо этого тяжело ворочающийся язык может выдать только: – Темптура, в аптеку, пожлста. – Я не совсем понимаю, – Хенджин растерянно вслушивается. – Аптека, – спать хочется так сильно, что Джисон даже не замечает, как телефон соскальзывает на покрывало. Ему кажется, что прошла буквально минута между звонком и прикосновением холодной руки. Рука ласково убирает взмокшие волосы со лба. Джисон выдыхает, перехватывая ее за запястье и перемещая на щеки, чтобы ощутить еще немного спасительной прохлады. – Ты весь вспотел, я открою окна. – Почему ты не позвонил, что пришел? Я бы встретил, – мямлит Джисон, заворачиваясь в одеяло. – Я звонил, но ты не отвечал. Пришлось спросить код от двери у Хенджина, извини. Тебя морозит? – Зачем тебе спрашивать код… – у себя же? – Так, подожди минутку. Схожу за жаропонижающим, я купил. – Нет, давай просто полежим, мне так плохо, – Джисон закашливается и хлопает по покрывалу в поисках чужой руки. Хенджин протягивает ему ладонь, позволяя сжать ее, и присаживается обратно на край кровати. – Обязательно полежим. Только ты выпьешь кое-что, я надену маску, и ляжем. Ты же не хочешь меня заразить? – чувствуется в интонации какой-то подвох, будто договариваются с маленьким ребенком и условия договора немного изменятся в пользу взрослого, однако Джисон не в состоянии этот момент распознать. Поэтому он согласно кивает и отпускает Хенджина. – Если ты не выполнишь условия, я взыщу с тебя убытки. – Это ты сейчас со мной на каком языке разговариваешь? – На юридическом. – А я с тобой на языке фактов. Тебе нужно отдохнуть и пролечиться. Лежи. Каким-то магическим образом Хенджин успевает за минуту приготовить поесть и развести таблетку. Кадры того, как в Джисона вливают сначала кружку чего-то горького, а потом суп, сменяются калейдоскопом, отчего голова сильно кружится. Хотя за окном и стемнело, время, кажется, замерло и осталось на отметке десяти часов утра. – Я тебя ужасно люблю. Что бы я без тебя делал, – бурчит Джисон. – Страшно представить, – Хенджин улыбается и прикрывает окно, ставя его на микропроветривание. – Вообще-то я серьезно. Очень важные слова. – Никто и не говорит, что они не важные. Я… тоже тебя люблю. – Правда? – Хенджин не может не умилиться с восторженной интонации и жуткого гнезда из волос на голове Джисона, когда тот приподнимается, чтобы лучше видеть собеседника. – Знаешь, иногда я думаю, что было бы классно, будь у людей возможность выразить свою любовь невербально, но так, чтобы другие поняли сразу. Это бы облегчило жизнь всем, кому сложно озвучивать признание. – Люди постоянно выражают свою любовь невербально. Заботятся. Дарят подарки. Взять те же цветы, например. – Нет, это другое. Я про что-то менее смелое. Когда вроде и признаешься, но больше скорее тешишь себя надеждой на взаимность, и тебе жутко страшно. – Все равно не понимаю, в чем разница. – Возьмем шоколадку, как вариант. Подарить ее выглядит просто, но все же не значит, что с такими конкретными намерениями это делать легко. – Тогда возникнет много недопониманий. Все будут думать, что угостить другого – признание. А кто-то сладкое не ест. – Хм, да, ты прав, – Джисон морщится, критически воспринимая свой же пример. – О. Ну вот цветы, про которые ты говорил. Что если не букет, а какой-то один конкретный цветок? Хризантема, которая как ромашка, с серединкой, классная. Не так банально, как роза. Хотя, если роза белая, то это вообще заявочка на атмосферу прощания. – Как ты предвзят к розам. Почему тогда хризантема? – Потому что я больше не помню цветов, – Хенджин фыркает от смеха, однако Джисон этого не замечает, витая в размышлениях. – Нужно будет доработать эту идею. И запатентовать. – Обязательно, но как только выздоровеешь. – Да… – голос снова становится тише. Есть надежда, что Джисон засыпает. – Мне нужно идти, Джисонни. Уже вечер. – Ты обещал полежать со мной. Хенджин смотрит на свое запястье, оценивая время, и, покачав головой, поправляет марлевую повязку на лбу Джисона. – Это не лучшая идея, я в уличной одежде. Прости. Давай я посижу в кресле? Даже песню могу тебе спеть, – он явно шутит, предлагая это. – Да, спой, у тебя красивый голос, а ты так редко поешь. – У тебя все еще горячка, – Хенджин вздыхает, садясь в кресло и снимая маску с лица. – Песня так песня. Джисон довольно сопит заложенным носом и удобнее устраивается.I come running to you like a moth into a flame
Голос такой тихий, что приходится прислушиваться, чтобы разобрать слова.You tell me take it easy but it’s easier to say
Джисон промаргивается, борясь с накатывающей дремой. В тот горький напиток точно добавляли снотворное, иначе непонятно, почему так тяжело находиться в сознании.Wish I didn’t need so much of you
Телефон Хенджина вибрирует, он отвлекается, но сбрасывает звонок, чтобы допеть строчку.I hate to say but I do
– У вас с Минхо так похожи голоса, – шепчет Джисон, проваливаясь в сон. Хенджин напоследок повторно проверяет температуру Джисона, хмурясь от того, насколько лоб все еще горячий. Однако время действительно поджимает, поэтому он тихонько прикрывает за собой дверь в комнату и принимает повторный входящий вызов. – Слушаю. Да, у Джисона. Он уснул, но жар держится. Зайди к нему сегодня или завтра, Хенджин, он точно обрадуется.***
– Проснись и пой, Спящая красавица, – Хенджин стягивает с Джисона одеяло, отчего тот сворачивается в позу эмбриона. – Ты все еще тут? – Я только пришел вообще-то. Вставай. Надо принять таблетки и позавтракать. Как ты себя чувствуешь? – Как будто меня использовали вместо пиньяты на детском празднике, – Джисон заворачивается в одеяло и встает. Ноги от соприкосновения с полом неприятно морозит. – Зато хотя бы в состоянии поддерживать осознанный диалог. Хотя голос, на мой взгляд, слишком хриплый. – Да, спасибо за вчерашнее. Если бы не ты, откинулся бы совсем. Джисон проходит на кухню следом за Хенджином, растроганно тормознув на секунду на пороге, когда видит на столе приготовленную еду. У него самый лучший друг. – Мне-то за что спасибо? – За лекарства, еду и… ну, ты знаешь, – у Джисона краснеют щеки. Он точно помнит, как ему пели, хотя смысл слов и утерян. И как ласково гладили по волосам – тоже. – Так серьезность преуменьшалась, когда мне писали про высокую температуру, – Хенджин садится напротив и пододвигает стакан с соком и тарелку с запеканкой. – Прости. Знал бы – отложил свои дела и приехал. – О чем ты? – Джисон улыбается, отпивая сок. – Я может и плохо себя чувствовал, но твою физиономию ни с кем не спутаю. – Ну да, – Хенджин подпирает рукой подбородок, глядя на друга, и ухмыляется. – Разве что с физиономией Минхо. Джисон давится соком и закашливается. Хенджин не сдерживает смешок и встает за тряпкой, чтобы вытереть со стола разлитое. Джисон вскакивает, выпутываясь из одеяла, и несется в свою комнату. Правда, о своем резком порыве тут же жалеет, потому что голова кружится жутко. Но это сейчас заботит не так, как оставленный в спальне телефон. Он радуется, что техника не успела разрядиться, и открывает журнал звонков. Хенджина там действительно нет. Зато есть «Лино» и пять пропущенных от него после успешного исходящего звонка. Джисон вспоминает все известные матерные выражения, пока пролистывает диалог. Лино: «У тебя все хорошо?» «Джисон?» «Мне приехать?» «??» «Пары кончатся через час, я в аптеку и к тебе» «Я еду» – Блять, – Джисон блокирует телефон и трет похолодевшие руки. На голову будто вылили ведро ледяной воды, и фантомные ощущения скатывающихся капель вынуждают передернуть плечами. Значит, всю эту мыслительную кашу терпел не Хенджин, перед которым было бы не так стыдно. Хенджин видел его и опухшим после вечера кино с кучей соленой и сладкой еды, и плачущим навзрыд после выхода из ветеринарной клиники, куда в последний раз нес питомца, и агрессивно спорящим с несправедливым учителем во время урока, и каким только ни видел. А вот Минхо новый человек, еще не допущенный до той степени дружбы, когда комфортно рассмеяться над чужой шуткой до хрюков, или отправлять фотки с ракурсом снизу, где показан второй подбородок. С Минхо находиться в таком состоянии – уязвимость. Джисон возвращается в кухню белее статуи и молча садится обратно на стул. – О, вернулся. Быстро. Я думал, ты свой экзистенциальный кризис будешь еще часа три переживать. – Не смешно вообще-то. – Конечно, не смешно. Было немного обидно, что ты позвонил не мне. – Вообще-то я тебе и звонил, – нахохлился Джисон, резче, чем надо, втыкая вилку в запеканку. – Немного промахнулся. – Ты не переживай так, а то всю запеканку в решето превратишь. Твой промах все-таки старался, когда ее делал, – Джисон давится кусочком запеканки. Очень вкусной и мягкой. – Да что ж такое, ты чего сегодня? Хенджин обеспокоенно хлопает его по спине. – Минхо тебе писал вчера? – сквозь слезы от кашля уточняет Джисон. – Ага. Но он сказал, что справится сам, можно не отрываться от встречи и не приезжать пока. – Твой друг при смерти, а ты скидываешь его на Минхо ради каких-то встреч. – Он тоже твой друг, ничего я не скидывал. И встреча не какая-то, – Хенджин опускает взгляд и хмурится. – У меня не так много времени остается на других людей, когда я постоянно трачу его на Минхо. – Я думал, вам комфортно друг с другом, – Джисон шмыгает носом, отвлекаясь на таблетки, слушая вполуха. – Это же не значит, что надо постоянно вместе находиться. Еще и после трех часов прогонов танца устаешь жутко от него. Но я тебе этого не говорил. – Ну да, понимаю, наверное. Нужно отдыхать от своих партнеров. Хенджин согласно мычит в ответ и еще какое-то время болтает о всяких сторонних вещах. Джисон кивает на каждую новость с улыбкой, наслаждаясь компанией, и просто молчит, поскольку горло окончательно разболелось. Хенджин – одно большое скопление тепла, настолько живительного и успокаивающего, что, кажется, даже больной организм как-то меньше морозит, а температура спадает сама по себе (о принятых ранее таблетках Джисон благополучно забывает). Когда рассказывать больше нечего, Хенджин довольно пьет банановое молоко, украденное им из холодильника, и бегает взглядом по комнате, отмечая, что вон той вазы он раньше не видел, а полотенце с котиками, висящее на ручке духовки, ему очень даже нравится. В конечном итоге он сбегает по очередным делам, опасаясь подцепить простуду под конец учебы, и берет с Джисона бесконечные обещания писать каждый час о своем самочувствии. Джисон радуется такой заботе, до самого закрытия двери за другом непрерывно уверяя, что так и поступит. А дальше Джисон полдня гипнотизирует телефон и, проведя несколько мысленных сеансов психотерапии со своими тараканами, наконец, набирает сообщение:«Спасибо за лекарства, суп и запеканку»
Пару минут думает и добавляет:«И за песню»
Перед сном телефон пилинькает уведомлением о пришедшем сообщении. Джисон так поглощен сериалом, что не сразу обращает внимание, а когда видит отправителя, чувствует, как в горло отдает собственное сердцебиение. Лино: «👍» Он фыркает, переключаясь обратно на сериал. Очень в духе Минхо. Только зря волновался.