…Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души».
Вера Полозкова
Июль, 1597, Тулуза
— Говард, ты уверен, что это хорошее решение? Брак нашей дочери с представителем такого древнего рода, конечно весомо улучшит наше положение в обществе, но Лилит так юна и наивна, что, если… — Амели, никаких если! Лилит — наш единственный шанс вырваться из этой страны и вернуться в родовое поместье Хоуп. Отец просто трус, который отрёкся от всего, и теперь мы вынуждены носить другую фамилию, отказаться от фамильного герба и от всех привилегий аристократов. — Не говори так о своем покойном отце, он столько много сделал для тебя и для нас, возьмём хотя бы лечебницу, он вложил душу в это заведение и… — Да какой толк от этой жалкой богадельни? Только одни вложения, да и они скоро кончатся. Вместо беззаботной и роскошной жизни мы сидим в этом поместье, где из прислуги одна бонна, которая присматривает за Лилит, только обучение нашей дочери выходит мне в копеечку. — Ты изолировал её от внешнего мира, она не знакомится ни с кем, общается только с нами, бонной и со своими учителями, которые приходят. Я принимаю все твои решения, но Говард, наша дочь, словно тепличное растение, которое выросло под солнцем Тулузы. Представь, какой для неё будет стресс, когда она переедет в дождливую Англию, в такую незнакомую и пуританскую страну. Нужно дать девочке возможность общения, и, возможно, со временем она встретит здесь доброго юношу. — Такого же бедняка, как мы? Нет уж, я всё решил, сегодня эта достопочтенная семья посетит нас. Я предупредил их, что визит носит формальный характер, чтобы они удостоверились, что Лилит соответствует изображению на миниатюре портрета, который мы направили ранее, и увидели, насколько наша дочь здоровая и благовоспитанная. Да, и без каких-либо фамилий и регалий: не хочу, чтобы Лилит раньше свадьбы знала, какую фамилию носит её жених, ещё разболтает прежде времени, и весь план под откос. — Да она же не общается ни с кем! — Лилит помогает иногда в лечебнице, заведёт с кем-нибудь разговор из персонала, и всё, сплетня разнеслась, знаю я вас, женщин, дай только повод. — Ты совсем не знаешь свою дочь, Говард. На втором этаже небольшого поместья юная Лилит Хоуп рассматривала своё отражение в зеркале: чёрные волосы крупными волнами спускались до поясницы девушки, чёрный цвет глаз ярко контрастировал на фоне белоснежной кожи, тонкий, чуть вздернутый нос и пухлые губы только украшали лицо. — Как ты думаешь, Сьюзан, мой жених, он тоже будет бояться меня? — Лилит отвернулась от своего отражения в зеркале и позволила бонне надеть на неё корсет. — Ох, Лилит, почему же твой жених должен бояться тебя? Ты же просто ангел во плоти. Так, задержи дыхание, вот так, ещё чуть… — Сьюзан ловко затягивала тугой корсет на талии своей подопечной. Вот уже 17 лет женщина служила бонной в этом чудном семействе и просто души не чаяла в Лилит. — Ты переживаешь, что он неправильно поймет твоё ношение перчаток? — Наверное… я совсем ничего о нём не знаю, а отец мне всегда говорит, что люди боятся моей магии и мне не стоит покидать стен поместья, чтобы не навлечь на себя их гнев… Мне разрешено только помогать в лечебнице, но и она совсем рядом с домом. Но почему люди боятся? Я же никому не сделала зла, — Лилит дождалась, когда бонна справится со шнуровкой, и затем подошла к окну, из которого расстилался дивный сад, украшенный горячо любимыми ею белыми орхидеями. — Моего деда за такой дар боготворили, считали его посланником свыше, а я — изгой, получается? — Лилит, всё не так, времена сейчас непростые: маги прячутся, ведётся тотальная охота на весь магический мир. Лечебница, построенная Ричардом, принимает в свои стены не только магов, но и магглов, и твой дедушка никогда не отказывал никому в помощи, он не обладал тактильными свойствами «Животворящей магии», поэтому мог нести чушь, что болезнь прошла благодаря пилюлям и чудодейственным настоям, а своим внимательным взглядом уже творил настоящую магию. Её не видели, а когда не знаешь, то и не боишься. Твой же дар раскрывается в прикосновении… Тут уже лазейка с пилюлями не пройдет… Так, хватить хандрить, скоро придёт твой жених и нужно ещё уйму дел сделать. И, девочка моя, выбрось из головы весь этот вздор, тебя полюбят за то, что ты — это ты, и при этом не нужно доказывать свою значимость. С даром или без, ты остаёшься Лилит, той, которая не любит вставать по утрам и предпочитает на завтрак крепкий кофе и свежую газету — пища для ума для тебя важнее, той, которая пропадает вечно в саду, касаясь своих любимых цветов, отчего те цветут круглый год, той, которая смеётся над глупыми шутками профессора ДюМор, той которая мечтает стать великой благодаря своему упорству и знаниям. — Сьюзан, мне не суждено исполнить свою мечту, я же просто Лилит, которая скоро сменит свой уютный домик в Тулузе на промозглую Англию, выйдет замуж за некоего чопорного юношу из аристократических кругов, нарожает ему наследников и будет ждать его каждый вечер, пока он развлекается в компании улыбчивых куртизанок. Лилит, про которую говоришь ты, могла бы добиться многого, но реальная я слабая и беспомощная, ведь даже простые заклинания мне не даются… — Сьюзан! Лилит готова? Скоро ужин, и у нас будут гости! — раздался голос Амели, доносящийся с первого этажа. — Минуту, мадам. Лилит тяжело вздохнула и принялась помогать своей бонне с одеждой. Девушка на сегодня выбрала лёгкое платье молочно-белого, её любимого цвета. Облачаясь в наряд, Лилит вновь посмотрела в зеркало, наблюдая, как Сьюзен ловко орудует гребнем в густых чёрных волосах, формируя из них очередной шедевр. «Когда-нибудь я посмотрю на своё отражение с гордостью. Рядом со мной будет стоять мужчина, которого я выберу. Когда-нибудь я перестану быть жертвой всех обстоятельств и устоев времени. Магия в моей крови, и я не намерена её прятать». — Приветствую вас, джентльмены, в моей скромной обители. Как и условились, без фамилий, Лилит слишком впечатлительна, незачем ей раньше времени испытывать потрясение от вашей величественной фамилии, — сказал Говард, радушно встречая гостей. Несмотря на угасшую со временем красоту, отточенный профиль пожилого мужчины прямо указывал на принадлежность к высокой аристократии. Его спутником был юноша с русыми, доходящими до плеч волосами и серыми глазами, чьё лицо выражало радушие и заинтересованность перед встречей с невестой. — Конечно, Говард, мы помним… Пока юной Лилит нет, представлю Вам, так скажем, лично моего сына, Томаса Лестрейнджа.Декабрь, 1944, Лестрейндж-холл
— Лилит, душа моя, это ты? — Да, Томас. Но почему от меня скрыли твою фамилию? — Твой отец не хотел волновать тебя раньше времени. Свадьба была назначена в декабре, накануне Рождества, и вот, получается, ты приехала ко мне… — Томас, изображенный на портрете, был значительно старше того юнца, который приехал с визитом к Лилит в Тулузу, словно это было в прошлой жизни. — Видимо, чуть припозднилась… Прости, что не суждено мне было стать твоей невестой и впоследствии женой. Уверена, ты не сильно горевал по этому поводу, судя по тому, что я здесь по приглашению твоего прямого потомка. — А ты изменилась: речь уверенная, голос не дрожит, взгляд, направленный на оппонента. Но тогда, в далёком 1597, я увидел другую Лилит и безнадёжно влюбился. Да, не удивляйся, эти несколько часов, что мы провели пусть даже в компании наших отцов, показались мне мгновением, я был очарован твоим голосом, нежными изгибами твоей шеи, плеч, твоим смехом и тем, как ты дуешь губы, когда твой отец делает тебе замечание. Я… я так хотел подарить тебе весь мир, отправиться в путешествие, познавать с тобой всё новое. Тогда в тебе бурлила жизнь, ты была самой жизнью… Но я не смог, не смог примчаться в тот момент, когда узнал о происшествии в твоём поместье в Тулузе, не смог отстоять своё мнение перед отцом. Он думал, всё это подстроено и ты сбежала, и если бы я оказался в Тулузе, то для нашей семьи это был бы позор. Прости меня, если только сможешь, я глубоко виноват перед тобой. Не буду спрашивать, как тебе удаётся выглядеть всё такой же юной несмотря на то, что прошло почти 4 века. — Ты не виноват передо мной, Томас. Ты был юн и зависим от мнения своей семьи и общества. В тот ужасный день, последним человеком, которого бы я винила, был ты. Ты подарил мне вечер, когда меня не разглядывали, как зверушку в клетке: ты смотрел на меня, как на девушку, которая пришлась тебе по душе. Я надеюсь, ты был счастлив и смог почувствовать себя любящим и любимым. — Я желаю тебе того же, ощутить, каково это — любить и быть любимым. Я уже не смогу тебе этого показать, но он сможет. — Кто? — Лилит резко повернулась и увидела в дверном проеме застывшего Реддла. Девушка не понимала, какую часть разговора Том мог услышать и какие неправильные выводы мог сделать. Оба застыли на мгновение, не решаясь сделать какое-либо движение. Первым подал голос Реддл: — Извините, ошибся дверью, — Реддл развернулся и силой толкнул массивные двери библиотеки. — Потом поболтаем, будь здесь! — крикнула вслед портрету Лилит и побежала за только что ушедшем парнем. В одно мгновение девушка обогнала его и остановилась к нему лицом. — Чего это ты, Хоуп? Иди и продолжи разговор со своим несостоявшимся женихом. Похоже, у Лестрейнджей это в крови, делать тебе предложение. Или мне сходить за Рабастаном? Он помоложе будет, правда, уже помолвлен, но и ты помолвлена, так что погреешь его постель до прихода законной супруги. Лилит еле сдерживала себя, чтобы не обрушить в сторону Реддла все проклятия, девушка схватила его за руку и направилась по коридору, а после толкнула первую попавшуюся дверь. Пара очутилась в роскошной комнате, стены которой были обтянуты красной шелковой парчой и увешаны огромными великолепными картинами, изображавшими пейзажи и романтические сцены. — Так, я понимаю, как выглядел со стороны весь этот диалог, но я правда не знала до сегодняшнего момента фамилию своего жениха. — Но ты и не сказала, что помолвлена! Или ты думаешь, это неважно?! Что мне оставалось, когда я слышу от хер пойми когда жившего предка Рабастана слова о любви к тебе, к тебе, Хоуп! — Да ты и не шибко интересовался моей личной жизнью! Что, думал никто не проявлял ко мне знаков внимания, так? Это сейчас я выгляжу, как ходячий мертвец, но тогда… Тогда всё было по-другому, я была другая! — голос Лилит перешёл почти на крик, девушка вкладывала в свою речь всю боль, обиду за прошлое, ей почему-то было важно, чтобы Реддл сформировал правильное мнение о ней. Реддл же подошёл к кровати и вальяжно растянулся во весь рост. Было видно, как этот день и прошедший месяц подкосил парня: Том чертовски устал, глубокие тёмные круги залегли под его глазами. Парень опустил голову на подушку, а левой рукой похлопал по соседней стороне огромной кровати. — Хоуп, ты непривычно громкая… И почему Томасу досталась чуткая, внимательная и смеющаяся Лилит, а мне… угрюмая, дерзкая и такая крикливая… Иди ко мне. Лицо Лилит вытянулось, а глаза округлились: девушка была готова поверить во что угодно, хоть из окна на неё выпрыгнет единорог и увезёт в свою сказочную страну, нежели в реальность только что сказанного Реддлом. За все 365 лет девушка никогда ранее не лежала на одной кровати рядом с мужчиной… Видимо, многое сегодня ещё успеет потрясти её. Медленно направляясь к кровати, Лилит всё еще пыталась найти причины уйти и поискать другую спальню или вовсе исчезнуть из страны, но ноги так и делали шаг за шагом, пока синие глаза буравили ведьму. — Ты сказала, что сейчас выглядишь как «ходячий мертвец», почему ты так думаешь? — Реддл не стал убирать свою руку с кровати, дождавшись, когда Лилит расположится на своей стороне, а затем поднял её выше, так, чтобы голова девушки легла на неё. — Я смущаю тебя, Хоуп? — Э… нет, не то чтобы… в общем… — весь словарный запас словно покинул девушку. Прокрутив в голове чёткую фразу, Лилит продолжила: — Из важного, мне непривычно лежать на одной кровати с мужчиной, потому что такого у меня никогда не было, а по поводу внешнего вида, так это чары, ты никогда и не видел моего истинного облика. — Ты наверняка понимаешь, что мне вот прям сейчас жизненно важно посмотреть на тебя в первозданном обличье. — Под первозданным ты подразумеваешь… Прям совсем без… — Стоп. Хоуп, я, хоть и не претендую на звание «Мистер Галантность», но и не прошу тебя обнажиться передо мной, лишь потому что мне любопытно. Любую другую девушку попрошу, тебя нет. Ах, да, ты не так поняла всё… Мне действительно хочется увидеть тебя обнажённой, но не так и не здесь. Я лелею мечту, что когда-нибудь ты сама захочешь показать мне себя полностью, позволишь мне касаться тебя, в любое время. Я, хоть и резок, но терпелив. В последнее время парень бил все рекорды по повержению девушки в полное непонимание его мотивов, поэтому Лилит, всё ещё пребывая в шоке от откровенности Реддла, всё же встала с кровати и направилась ближе к Реддлу. Встав возле него, девушка провела рукой у лица, и чары слетели, вместо них открылось её истинное лицо. Парень на секунду затаил дыхание, ему показалось словно сама смерть стоит перед ним. Кожа Лилит была настолько прозрачна, что голубоватые вены просвечивали сквозь неё, ранее розовые губы сменились на синевато-чёрные, прекрасные темные глаза заменили ярко-алые. — Теперь есть понимание, почему никто ко мне не приближался последние три столетия? По твоему выражению лица становится понятно, что ты последуешь их примеру. Понимаю, я бы тоже держалась от такой «красоты» подальше, — Лилит подняла руку, намереваясь вновь накинуть чары, как в это мгновение чья-то другая, сильная остановила её. — Прошу тебя, когда ты со мной, будь такой, какая ты есть. Я ценю то, что ты мне показала и понимаю, насколько тебе тяжело было принять себя такой, но теперь ты не одна. Я рядом. Моя маленькая Лилит. «Навсегда ли это?» — Его любовь погубит Хоуп. Рабастан, прошу тебя, не дай ей сгореть в «Адском пламени» его страсти… — Томас, Реддл не способен на любовь, как и Хоуп. Они оба играют друг с другом, и пока я не знаю, кто в этой дьявольской игре выйдет победителем. — Мой юный друг, ты слишком молод, чтобы увидеть истину, как и сам Реддл. Его выдали глаза. О, этот взгляд я ни с чем не перепутаю: так же и я смотрел на Лилит. Надеюсь, этот юноша будет более уверенным в своих действиях по отношению к ней. Рабастан хмыкнул, но не стал спорить с предком. Для него и самого было новостью, что когда-то в далеком прошлом Лилит могла бы быть Леди Лестрейндж. А в нынешнем времени носить эту фамилию ей помешал Том Марволо Реддл. Один Салазар знает, что у этого парня на уме, но в чём-то Томас был прав: Реддла выдают его глаза. Этой лунной ночью Лилит рассказывала Тому о своей жизни до проклятья, о бонне, преподавателях, о любимом саде в Тулузе. Реддл сквозь слипающиеся от усталости глаза продолжал слушать рассказ девушки. Он в красках представлял, как Лилит танцует в окружении своих любимых цветов, читает стихи, пересказывая их смеющейся Сьюзен. А вот Лилит помогает отцу в лечебнице и уже в тысячный раз с удивлением на лице слушает рассказ одинокого старика маггла, который в прошлом был моряком и теперь мечтает купить алые парусы и отправиться к преданно ждущей его Ассоль. Девушка прервала свой рассказ, услышав, как дыхание Реддла замедлилось и стало тяжелее, встала с кровати, подняла покрывало со своей стороны и накрыла Тома. Не удержавшись, ведьма приблизилась к лицу парня и легонько поцеловала того в губы. — Не уходи, — прошептал Реддл. Парень открыл глаза и взял Лилит за руку. — Останься этой ночью со мной… Девушка улыбнулась, устроилась рядом с Томом, и, положив голову на грудь, слушала учащённое сердцебиение. Лилит улыбнулась, сняла перчатки и положила правую руку на грудную клетку Реддла, под её ладонью ритм сердца приходил в норму. — Ангел смерти, откуда это пошло? — спросил парень, наклоняясь к макушке Лилит, зарываясь носом в волосы девушки. — Была ночь Всех Святых, во Франции этот праздник не был распространён, но меня воспитывали в традициях Английского общества, так что вечером 31 октября я решила примерить необычный образ и выйти в сад, удивляя лишь свои цветы. Мой выбор пал на белую сорочку в пол, из тончайшего батиста, щедро отделанного кружевом и чёрные крылья. Ровно в полночь я была на месте и танцевала в своём новом образе. Мне… мне так захотелось взлететь и отправиться куда-то далеко… туда, где я не пряталась бы, где я могла бы сбросить эти перчатки без боязни, что меня в этот же миг не придадут инквизиции, туда, где магию уважают, чтут, а не шарахаются от неё, словно чёрт от ладана… И вот танцую я, а дальше… несколько зелёных вспышек со стороны поместья, крики родителей, Сьюзан и темнота… Я не помню, через сколько я очнулась, рядом со мной лежала моя палочка, сорочка была вся в крови, а мой дивный сад и поместье горели в Адском пламени... Я сбежала оттуда, не замечая, что я бегу очень быстро и не типично для человека, остановилась глубоко в лесу, а там во всю издевались над упырихой шесть, мать его, инквизиторов. Эти выблядки читали проповеди упырю, чтобы это существо перестало пить кровь! Что за идиоты… будто это что-то изменит. Я помню свою ярость и жажду, такую, словно мне раскалённое железо залили в глотку, мне хотелось убить каждого из них своими собственными руками, вырывать по очереди то руку, то ногу… Так я и поступила, разбрасывая части тел по лесу, я посмотрела на упыриху: та словно увидела смерть, ничего удивительного, алые глаза, трупного цвета кожа, ещё и нечеловеческая жестокость… Я освободила упыриху. Последнее, что она сказала, перед тем как бежать, — Angel de la mort, — Лилит подняла голову и улыбнулась. Том уже ушёл в царство Морфея, одну руку он положил себе под голову, а второй обнял Лилит. — Не знаю, какие планы по отношению ко мне ты строишь и какую боль сможешь мне причинить, но я благодарна тебе за то, что ты дал мне эту возможность хоть что-то чувствовать… Ты — единственный, кто не ощущает моего холода, потому что сам такой же хищник. Утреннее солнце осветило комнату, Реддл потянулся и уже намеревался встать с кровати, как внезапно его осенило: Хоуп не было рядом с ним. Резко подскочив, парень покинул комнату и быстрой походкой направился вниз по лестнице. Не обнаружив никого в гостиной, двинулся дальше. Пройдя без малого комнат пять, юноша приблизился к небольшой двери, ведущей в кухню, и, распахнув её, увидел, как Лилит, сняв перчатки, залечивает рану домовику Лестрейнджа. — Доброе утро, Реддл. Для человека ты слишком мало спишь. Сейчас я закончу, и чудесная Пенни принесёт тебе завтрак в столовую. Что-то не так? — Нет, просто я… я ожидал тебя увидеть рядом с собой, но, видимо, поторопился в суждениях… Да,я пойду, в общем… — Мисс Хоуп, я так благодарна Вам за помощь, не стоило беспокоиться. Чем я могу отблагодарить Вас? От завтрака Вы отказались… — Для меня наградой будет твоя улыбка. Пожалуйста, будь осторожнее с горячей плитой, себя нужно беречь, — улыбаясь, Лилит натягивала перчатки. За это время уже второй раз ей посчастливилось применить свою магию, и, о чудо, никто не проклял её за это. Выйдя из кухни, девушка прошла в столовую, где её ожидал Реддл. Парень успел сменить форменную одежду на тёплый чёрный свитер под горло и такого же цвета брюки. Волосы были слегка взъерошены, а под глазами не было привычно тёмных кругов — совместно проведённая ночь, видимо, пошла ему на пользу. — Тебя часто мучают кошмары? — Да. — А если спишь не один, то их нет? — Я всегда сплю, вернее, спал один. К чему вопрос? Хотя, погоди… Ну да, логическая цепочка, построенная на фактах и твоей наблюдательности. Да, твоя теория верна, сегодня я отменно выспался. Какие планы? — Мне нужно наведаться в семейное поместье. Вчера чары сокрытия должны были сняться, так что надеюсь, это старое запустелое место немного откроет мне свои тайны, — Лилит села напротив Реддла, открыв старинный манускрипт, положила его на стол и принялась изучать древний текст. — Я пойду с тобой. — Я правда не понимаю, зачем тебе это? — Я же сказал: ты теперь не одна. Отговаривать Реддла следовать за Лилит было бессмысленно: парень был непреклонен, девушке пришлось аппарировать к фамильному поместью не одной. Очутившись посреди огромного и пустынного поля, Лилит огляделась: не было никакого намёка на то, что среди этой холодной пустоты может скрываться здание. Покрутив манускрипт в руках и не найдя в нём ровно ничего, девушка обречённо вздохнула. — Я так понимаю, что-то пошло не так… Дай этот пергамент сюда. Ага, и… Так вот же, Хоуп, смотри, — Реддл ткнул пальцем в криво написанную строчку. — Видишь? А, ни черта ты не видишь, некоторые буквы стоят не в ряд, это шифр… Весьма искусный, но в то же время простой. Так, ещё мгновение… Вот, готово! «Капля крови являет суть». — Отлично, возвращаемся назад. — Что? Как назад, нужна капля твоей крови… А… ну да… проблема. — Ещё какая, блядь, проблема! Три века ждала, видимо, ещё подожду… Это просто какой-то сюр! Я тащилась в эту Англию, чтобы добраться до фамильного поместья, а вместо этого стою в такой снежный буран посреди поля, только потому что у меня нет, сука, крови! — в порыве эмоций Лилит нервно махала ногами так, что лежавший снег поднимался от таких резких движений. Видимо, пинать снег девушке надоело, она выхватила нож и направилась прямиком к Реддлу. — Я надеюсь, ты правильно разгадал шифр. Не указано же было, чья капля крови нужна? Так что стой смирно, — ловко перехватив нож, Лилит нанесла лёгкие порезы на ладони Реддла. Капля густой алой крови коснулась заснеженной земли. Оба затаили дыхание. Не выдержав напряжения, девушка повернулась и… не увидела ровным счётом ничего нового, кроме пустынного поля. Она закатила глаза и уже приготовилась аппарировать, как тут до неё донеслось: — Хоуп, повернись… Девушка развернулась и замерла: перед ней словно вырос из земли величественный замок, который вздымал к небу свои грозные массивные башни из гладкого серого камня. Его архитектура отличалась своею загадочностью и уникальною своеобразностью красоты, свойственной исключительно древним волшебным постройкам, неспешно взирающим на суетливое течение времени многие тысячи лет. — Ты говорила про поместье…Но это, мать его, замок! — Пойдём поищем в нём принцессу, два дракона уже имеются. Тяжёлые массивные двери открылись, Реддл невольно ахнул, очутившись в просторном прохладном зале, пол которого был выложен черным мрамором. Монументальная гранитная лестница начиналась в центре вестибюля и широким маршем крутых ступеней стремительно поднималась вверх, а люстры, горящие огнём бесчисленных свечей, казалось, парили в воздухе. — Ты осматривайся пока, я быстренько найду то, что мне нужно, и можем возвращаться. — Ты не хочешь здесь остаться? Хоуп, это место поистине восхитительно… Я не видел такого раньше.. Это завораживает. — Рада, что тебе нравится, но здесь нет прислуги, как минимум, а добывать пищу и уж тем более готовить я не умею, так же, как и отапливать всю эту махину… Я-то ладно, а вот ты… — Мне не привыкать делать грязную работу, так что иди куда шла, я сам всё решу, — Реддл закатал рукава свитера и, посвистывая себе под нос, направился к огромному камину. Парню явно нравилось находиться здесь. Лилит со сверхбыстрой скоростью осмотрела каждую комнату, чулан и каморку в этом исполинском замке. Внимание девушки привлекла оранжерея, которая, к сожалению, уже несколько столетий находилась в запустении, но при должном внимании это место вновь может вернуть своё величие и красоту. Следующим был один из рабочих кабинетов, на стене которого был изображён портрет покойного Ричарда Хоуп. — Он всё-таки добрался до тебя, дитя… Лилит, как же мне жаль… — Дедушка, кто добрался? — Я.. я.. мне так стыдно, что я не смог тебя уберечь… Ты должна меня ненавидеть за то, что случилось… — Так, Ричард Хоуп, всё, что произошло, — это данность. Ни я, ни ты не можем этого изменить. Всё, что в наших силах, — это избавиться от проклятия. Так что говори мне, кто это сделал, и дальше занимайся самобичеванием. — Нет... я… я просто не могу произнести это мерзкое имя, Лилит. Ты не поймёшь, почему я тогда так поступил, в твоём юном возрасте… — Я постарше тебя буду. Имя, Ричард. — Всё, что поможет тебе, ты найдёшь в верхнем ящике моего стола. Это всё, чем я могу тебе помочь. Мне очень жаль, что я тебя не уберег. — Всем жаль, помог бы кто, — Лилит наблюдала, как её предок удалился со своего портрета. Трусливым Ричард Хоуп никогда не был, значит, тайну, которую он скрывал, необходимо разгадать Лилит. Верхний ящик стола был не заперт, и Лилит выудила оттуда небольшую деревянную коробку. Откинув крышку, девушка обнаружила несколько пожелтевших конвертов. Получатель в них был всегда один и тот же, а именно Эстер. Не до конца понимая, каким образом любовные письма покойных бабушки и дедушки дадут ответы на вопрос, кто проклял Лилит, она раскрыла все конверты и принялась читать. «Сердце моё, Эстер. С трепетом и любовью я вспоминаю наш с тобой вечер. Ты поистине уникальна и талантлива, наблюдать за тем, как ты помогаешь тем раненым из сопротивления, — услада для моих глаз. Жду не дождусь, когда смогу присоединиться к тебе и начать помогать всем нуждающимся. Главное для меня — всегда быть подле тебя». «Любовь моя, этот день официально становится самым ужасным в моей жизни. Мои родители не одобрили мою стажировку в больнице Святого Мунго, более того они запретили и думать мне строить свою карьеру в колдомедицине… Я намереваюсь провести жёсткий разговор и отстоять свои намерения. Безмерно тоскую по тебе, Эстер». «Кошмары не заканчиваются! Я узнал, что уже долгое время мои родители поддерживают этого тирана! Только вдумайся, 29 благороднейших семей Англии словно марионетки в руках этого деспота! Мне явно дали понять, что, если я откажусь поддерживать «ЕГО политику», меня выставят вон, без кната в кармане! Всё это выбивает меня из колеи, я правда чувствую, что свет покинул замок Хоуп». «Эстер, через месяц назначена моя помолвка, эта девушка — одна из «ЕГО» семейства. Отказа, как ты понимаешь, никто не принимает. ОН зашёл слишком далеко… Я словно скован по рукам и ногам». «Будь готова в полночь, ОНИ придут, я узнал об этом от отца. Наш план осуществится, другого варианта просто нет… Эстер, после такого шага у меня не будет ничего: ни титула, ни имени, ни состояния… Я не смогу ничего тебе дать, только свою любовь и сердце, которое уже давно бьётся в унисон с твоим именем. Я уже отрёкся от всего и всех. Я помню, ты говорила, что определяет человека его имя или он сам? Теперь увидим воочию, кто я сам, без своего имени… Мои мысли летят к тебе, моя единственная возлюбленная… Только подле тебя я могу жить или не жить вовсе. Вся жизнь моя в тебе заключена, но только при спокойном рассмотрении нашей ситуации нам с тобой удастся быть вместе навсегда. Никогда не переставай любить меня и никогда не сомневайся в преданном сердце твоего возлюбленного. Всегда твоего, всегда моего, всегда нашего…» Лилит отложила письма. Ожидаемо вопросов в голове становилось только больше. Кто же этот загадочный «ОН»? И почему письма не были отправлены? Ричард боялся ответа Эстер? Всё-таки бабушка покинула Англию вместе с Ричардом, вряд ли её что-то могло смутить из вышеизложенного. Ещё раз пошарив в коробке, Лилит нашла лишь старый портрет в миниатюре, на котором был изображён мужчина или, скорее, существо, напоминающее мужчину-рептилию, с чешуйчатой безволосой кожей, цвета сырого мяса. Бледен он был до того, что казался светящимся, точно жемчуг, а его узкие глаза отливали красным огнём в глубине зрачков. Перевернув портрет, девушка увидела лишь надпись. Мелким почерком было написано только одно имя — Корвин Мракс.