шоколадный

легче всего стать незаметными в толпе. Чонин кончиками пальцев — по изгибу спины, едва ощутимо приобнимая. перед глазами — японский автомат с десятками напитков, разноцветных и пёстрых. Ян чуть касается плечом, склоняется... — долго будешь выбирать? этот вопрос останется без ответа: в интересах всегда он, а не эти баночки с газировкой. но только ему об этом никто не скажет — хотя он и так обо всем догадывается. солнце скоро упадет за край земли, и уличное освещение уже включили: оно желтоватыми оттенками разбивается о его волосы, оседает на линии его скул и на оправе очков... а Чонин чуть смущается, приглаживает челку, улыбается широко и тепло — и сразу говорит: — не смотри. мне неловко из-за такой короткой стрижки. но она его совсем не портит. его вообще ничего не может испортить. за спиной — десятки людей. а Чонин, нисколько не смущаясь, губами касается краешка уха, прикрыв глаза, и тихо выдыхает. рядом — незнакомые голоса, а он прижимает за талию к себе крепче, целует в щеку... — никто не смотрит, — говорит негромко. жмется губами к шее... — никому нет до нас дела. развернуться, схватить его за обе щеки, податься вперёд и неаккуратно поцеловать. Чонин теряется на месте, на секунду замирает в изумлении, а после — разрывает поцелуй только чтобы губами — по носу, у бровей, по вискам и щекам... он делает шаг вперёд, вжимая в автомат позади — баночки с напитками бьются друг о друга и о переднюю стенку, создавая шум, — затем ведёт губами по шее... но позади — десятки людей. Чонин, словно опомнившись, отходит на шаг назад, размыкает объятья... шаг — к нему, ладонями — по его груди выше, к шее. а он не в силах противостоять. он — слабый и искренний, невыносимо любящий и чуткий, поэтому сам склоняется, поэтому вновь целует — губами размазывает тысячи слов, которые хотел бы сказать, и оставляет на языке привкус глупой, почти подростковой любви и — конечно же — газировки. он выпил баночку колы ещё полчаса назад — и до сих пор его губы сладкие, словно он закончил ее только что. так хочется распробовать снова... но Чонин целует в щеку, улыбается и тихо спрашивает: — давай продолжим дома? прижаться к нему корпусом — животом чувствуется широкий ремень на его джинсах... носом отодвинуть очки, чуть приподнять их, легонько поцеловать возле носа. Чонин тихо смеётся, звонко чмокает у линии скулы и не находит в себе сил прервать нежность. и все же позже будет куплено две баночки содовой — и в поцелуе она будет распробована не раз. сначала — прямо здесь... после, тайком, — в парке... затем — не скрываясь, — в машине такси. и оторваться будет невозможно до утра. а Чонин только рад. и затем, помня, чем все закончилось, он ещё не раз приведет к этому японскому автомату и купит попробовать пару баночек газировки.