карамельный

на языке голубым цветом перекатывается солоноватость океана: щиплет, вяжет, привкусом оседает во рту. а Феликс тихо смеётся, всматривается в глаза и мягко касается рук, отступая назад, к воде. его волосы цвета мелководья: слегка влажные, чуть-чуть — волнистые на концах. и когда океан лижет ноги, он намеренно отступает назад немного больше, падает в воду, тянет на себя... не отпуская рук, отводит их назад себе за спину, поворачивает голову и целует под ухом. пахнет солью так сильно — солью и безусловной любовью. а ее здесь — бесконечное количество, ее тут — безгранично много, ее — намерено. и когда Феликс тихо, сладко смеётся на ухо, мурашками неконтролируемый трепет пробирает вдоль позвоночника — и он это знает. волны бьют ему в спину, но он упорно сидит на мелководье. вода целует его в шею, затем опускается ниже, разбивается у его ног в пену — а он губами щипает кожу у ключиц, а он не открывает глаз, отдаваясь ощущениям. сжимает руки. в пальцах — мокрый песок со дна. Феликс отнимает одну ладонь, отодвигает волосы со щеки, подаётся вперёд, приоткрыв рот... целует. губами — по его, кончиком языка пробуя на вкус. а он — как морская вода, как лазурный берег и это ранее утро в Австралии; он солью усыпан, как кристально-чистое ночное небо... она — по его щекам, спинке и крылышках носа; она даже — на его веках и под бровями. может, поэтому на вкус он как море. навалиться на него немного — он подаётся назад, отпускает и вторую ладонь, освободившейся рукой ведёт поперек спины... придерживая за лицо, пальцами, едва задевая ухо, мягко поглаживает кожу, считывая на ощупь движение челюсти во время поцелуя. Феликс приоткрывает глаза... прерывается, касается губами уголка рта, улыбается бесшумно и — вновь — сладко смеётся. пахнет солью. а ещё — безумной и безграничной любовью... ее тут — немерено. обеими руками — по его груди снизу вверх, пачкая мокрую футболку темным песком со дна — цвета его глаз, — обнять за шею, прижаться крепче... щекой — к его виску, к влажным голубым волосам, губами задевая краешек уха. океан дышит прямо в лицо, а грудью чувствуется, как в клетке из ребер Ликса пульсирует сердце, напоминая ритм волн. и он замирает. и он сдается, обнимает обеими руками, немного приподнимает, чтобы прижать к себе крепче... целует пару раз в изгиб шеи, оставляет два следа от своих губ — утыкается носом и застывает. каждый удар его сердца резонирует с пульсом в ответ — внутри него шумит океан, и кажется, что если прижаться ухом к его груди, как к морской ракушке, то услышишь шепот воды. а ещё кажется — совсем немного, — что если губами попробовать на вкус соль на его щеках, то она отпечатается на языке: слегка жгучая, щипающая... и ее на его коже, как и отчаянных чувств, так много — не сосчитать. ее на нем — столько же, сколько крупинок песка... ее на нем столько же, сколько в нем любви — немерено.