карамельный

он пропускает в салон перед собой, затем забирается следом тоже на заднее сиденье, берет телефон и мельком смотрит время. только что закончились поздние съёмки — два часа ночи, — и Феликс безмерно рад уединиться здесь, в машине, пока остальные ребята задерживаются. он намеренно попросил их “прогуляться“ и пойти поужинать — без него. потому что у него есть дела поважнее. Феликс откидывает телефон на край сиденья и придвигается, высматривая лицо в полутьме подземной парковки. намеренно не включает свет в машине — чтобы остаться незамеченными, — берет за руку и сжимает пальцы крепко-крепко, второй ладонью убирая волосы от лица — по щеке, тепло и воздушно. но все равно дышать почему-то очень сложно. — я могу заблокировать машину, — говорит тихо. — если ты позволишь... он спрашивает. почти просит, но не напирает, не заставляет — и как же можно допустить мысль, что он способен причинить вред. доверие на доверии. абсолютное и искреннее — больше него только любовь к его безграничному сердцу. кивок головой. Феликс расслабляет плечи, тихо выдыхая, целует промеж бровей и на секунду отпускает только чтобы пролезть к переднему сиденью и заблокировать двери. щелк. садится обратно, тянется ближе, губами касается уголка рта, прикрыв глаза... у него — трепет в кончиках пальцев, когда он касается плеча, чтобы приобнять. это чувствуется так легко, что кружит голову от осознания — Феликс так влюблен, так влюблен — и его чувств больше фотонов солнца и атомов кислорода. и все же дышать так тяжело... он отчаянно жмется губами к щеке, придерживая лицо обеими руками, и он так близко — ещё немного, и можно почувствовать щекотку от его ресниц. сухо целует, не углубляя, затем — чуть выше, у брови... ладонью — по его шее. Феликс чуть отвлекается — словить этот момент, приблизиться, носом — вдоль линии роста его голубых волос на затылке, губами едва касаясь кожи. он шумно выдыхает, усмехается — слышно, — позволяя любить. он теплый. от него пахнет дорогим парфюмом и немного — солнцем. а ещё — доверием. Феликс немного отклоняется назад в попытке прервать ласку и словить поцелуй — но промахивается, тихо и глубоко смеётся, касается губами мочки уха, хватая за обе руки. он сплетает пальцы замочком, прикусывает мочку, зажимает маленькую серёжку в зубах — она слегка скрежещет о его эмаль. горячо выдыхает и шепотом произносит: — нужно будет не забыть поставить Нинтендо на зарядку... — целует в краешек уха. — когда будем дома. от его голоса пробирает под ребрами, словно кто-то изнутри пальцами касается их, как клавиш пианино: почти щекотно, отчасти неприятно и жутко... а это лишь чувства стучатся в двери, а вместе с ними — сильнейшее желание поцеловать. прямо сейчас. за то, что вспомнил про приставку, за то, что попросил довериться — и просто за то, что он такой такой Феликс. он считывает это. и тоже хочет. но ещё больше желает подразнить, раззадорить — поэтому, оставив след от своих губ прямо под ухом, спускается ниже: каждый его выдох ощущается на коже — и запах его парфюма совсем вытесняет оставшиеся мысли. Ликс отпускает запястья, крепко прихватывает за талию и пододвигает к себе ближе. ухватиться за его ремень Луи Виттон — когда же он подпишет с ними контракт, — пальцами — под край его брюк. он улыбается, щипает губами кожу в основании шеи и никак не мешает. позволяет делать что угодно. и если была бы возможность, он бы позволил принести себя в жертву в обмен на комфорт любимого человека — и ни разу бы не пожалел об этом. потому что искренности в нем больше, чем фотонов солнца. чем атомов кислорода. звенит бляшка его ремня под пальцами — оставить пятнышко у его ключиц. Феликс не против — даже если кто-то заметит, — позволяет оставить ещё и ещё... и сам в нетерпении, чуть отстранившись, наконец целует — мокро, суетливо, мягко, — ладонью — по изгибу шеи, сжимает ее пальцами кольцом и отстраняется только чтобы влажно поцеловать под челюстью. думать невозможно. только цепляться дрожащими пальцами за его расстегнутый ремень. — мы немного тут задержимся, — сбито шепчет. вновь целует. — хорошо?