жемчужный

Крис касается пальцами лопаток, пропускает перед собой в кабину лифта. он надеется — напрасно, — что здесь можно будет уединиться, но следом заходят люди... раз, два, три, четыре — не меньше десяти человек плотно набиваются в небольшое пространство, жмутся друг к другу плечами, незаинтересованно утыкаются в телефоны... кто-то нажимает кнопку — и Крис краем глаза замечает, что ехать придется прямиком до этажа его студии. он намеренно разворачивается лицом, жмется грудью, сбивчиво выдыхает прямо на ухо и не смотрит в глаза. животом ощущается ремень под его худи, а позади — зеркало в пол, и внутри жжет нестерпимое желание... никто не говорил, что здесь будет так тесно. он склоняется ближе, упирается локтем в отражающую поверхность стенки — рыжеватые волосы из-под края его шапки щекочут щеку. второй рукой, раскрыв ладонь, касается зеркала у талии, оставляя отпечатки пальцев. словно отгородив от остальных, Крис чуть выпрямляется, смотрит в глаза... под его скулами прорезаются желваки — ему непросто находиться в такой близости и не иметь возможности развить ее до открытого контакта. и как же бьётся его сердце. до неровного дыхания, до мучительной дрожи внутри, под ребрами, — до истомы и раскаленного желания. до тихого, едва слышного “хочу“. он улыбается. сверкает глазами, слегка щурится, одной рукой, у талии, цепляет краешек одежды, перетирает в подушечках пальцев, пока каждый его выдох ощущается на губах. но целовать нельзя — он знает. однако как же хочется. Крис сжимает зубы, когда ногой — меж его. он слегка хмурится, когда бедром — прижаться, чуть надавить, ухватившись за его худи... лифт, задрожав, застревает. люди шепчутся и почти ругаются — но это ничего не значит. кроме того, что теперь на игры есть больше времени. и Крис проклинает эту секунду, когда ощущает прохладные пальцы внизу живота, прямо над краем джинсов... он хочет много спросить, может, даже чуть поругаться, остановить — но боится привлечь лишнее внимание. а может, это только предлог. и, возможно, ему самому хочется продолжать — пока за его спиной, прислоняясь, по телефону мужчина разбирается и вызывает мастеров, а он сам — скользит ладонью под одежду по линии талии снизу вверх. сжимает в кулак вторую руку, согнутую в локте, кусает губы... его ремень так легко поддается — дзынь, — и сразу глушится пальцами. Крис дышит в губы, слегка приоткрывает рот и долго, внимательно смотрит в лицо, игнорируя зеркало. у его висков пробиваются рыжеватые кудри, и он бегло, рывком поправляет их, заправляя под шапку... а затем — крепче прижимается грудью, чуть подаётся вперёд и прислоняется нижней частью тела... Крис напрасно пытается делать вид, что ничего не происходит, когда ощущает, как становится тесно внизу. он заводится. кончиками пальцев — под край его джинсов... он резко выдыхает, больно сжимает талию одной рукой, второй продолжая опираться о кабину, сдается — жмется щекой к изгибу шеи, утыкается носом в складки одежды на плече... распадается на части, разламывается и гибнет — ему уже безразлично на мнение и осуждение остальных. — что ты делаешь... — говорит шёпотом. никто ничего не замечает — делает вид, — и Крису до жара хочется продолжать. была бы эта кабинка пустая, он бы не посмотрел на наличие камер или слышимость стен — распял бы прямо на этом зеркале, приподняв на весу, и добился бы сорванного голоса и дрожи в ногах. он бы совершенно точно не тратил время зря, пока едут мастера и вскрывается застрявший лифт. но сейчас Крис втайне прижимается губами к коже у воротника одежды, в нетерпении больно кусает, хмурится, напрягаясь всем телом. по неосторожности кто-то толкает его в бок — он резко прислоняется сильнее, тихо-тихо полузвонко стонет прямо в кожу — и кружится голова от его голоса, от этой ситуации, от его раскаленного напряжения и желания повысить громкость. нечем дышать. так жарко. хочется поцеловать — нестерпимо, дико, — распробовать его на вкус во всех смыслах и отменить его расписание засосами на шее. но это — не здесь. и когда лифт наконец откроют, продолжение будет в его студии. всю ночь.