жемчужный

за закрытыми дверьми дрожит отчаяние на лезвии ножа. за закрытыми дверьми быстро-быстро бьется пульс — а лучше бы остановился. “не вреди себе“. его слова не имеют никакого веса. его слова сказаны всем и никому одновременно — его слова однажды прозвучали на трансляции несколько лет назад и больше никогда не повторялись. навязчивые мысли бьются внутри черепной коробки — мухами они жужжат жужжат жужжат и жалят, словно осы. никуда не сбежать и не скрыться — оторвать бы себе голову, разбить бы об асфальт – может, хотя бы так станет спокойнее... “не вреди себе“. сказать проще чем сделать. как же тогда убежать от своих чувств и мыслей — как же убежать от себя, похоронить в лунной пыли или сжечь в солнечной короне... как же спастись — он об этом не сказал. он вообще ничего не говорил. уже больше трёх месяцев. тревога клокочет внутри, громкая, безжалостная и ядовитая — сейчас случится что-то. что-то страшное. обязательно неисправимое — опасное. непременно кто-то умрет — я — точно что-то произойдет... за закрытыми дверьми пахнет железом. здесь нет никого. только разломленное сердце. однако каждую закрытую дверь можно сломать — а если она заперта слишком сильно, то и снять с петель. раз есть замок, имеется и ключ — всегда. нужно знать, как искать. и он знает. у него — самый короткий путь к сердцу. у него — ключи от всех дверей, от всех замков, от всех людей. в нем — больше, чем во всех остальных. больше, чем можно себе представить. он открывает комнату. пачкает ладонь красным, перехватывая за руку, опускаясь на пол следом — прячет лицо в изгибе бледной шеи и надрывно выдыхает, с волнением и страхом. жмется ближе, мажет одежду кровью и молчит несколько секунд — невероятно длинных, мучительных секунд. — я же просил тебя, — произносит сбивчиво, — просил не вредить себе. почему не слушаешь? не знаю. Крис поднимает голову выше, проводит губами по щеке. дрожат его руки, и оглушает ужас — он не успел, немного опоздал... нужно было поторопиться, скорее, быстрее — поторопиться и спасти, даже если об этом никто не просил. — я всегда тебя жду. рядом, вот здесь. кончиками пальцев касается ниже ключиц — там медленно бьётся чужое сердце. Крис целует в висок. — ты можешь прийти ко мне. когда угодно. зацепиться за мягкую ткань его черного объемного худи — сорваться и зарыдать. он рядом, здесь, близко до невозможности — от него пахнет дорогим парфюмом с нотками любви и боли, от него веет теплом не обжигающим, но согревающим. от него чувствуются безопасность и покой, от него — океан у берегов Австралии и созвездие южного креста. Крис обнимает за плечи, гладит по спине — отстраняется, жмется влажной щекой к углу челюсти, едва-едва склеивает слова и шепчет: — я здесь. ты тут. — пообещай не вредить себе. обещаю. он слегка улыбается — надломленно, — целует промеж бровей — позволит успокоиться, а затем заботливо перевяжет руки, стежками сшивая уничтоженное сердце. за закрытыми дверьми дрожит спасение в его объятиях. здесь — никакого одиночества и страха, никакого отчаяния и боли. все потому что за закрытыми дверьми было дано обещание, которое ни за что не будет нарушено. “не вреди себе“. больше — никогда.