Оковы

В последний раз Саревок увиделся с младшей из своих сестер задолго до возвращения Баала. Произошло это в Вестгейте — городе, захваченном им во главе небольшого отряда, по большому счету, из прихоти: укрепления выглядели как анекдот, равно как и отсутствие регулярной армии. Пока Совет созывал своих наемников и тряс за шкирку всех, кто мог бы добровольно впрячься в дело защиты города, дело уже было сделано. Это предприятие обеспечило его заботами на целых полгода. Однажды ему доложили, что в порт прибыл корабль архимага из Кормира, и Саревок отдал бы приказ немедленно избавиться от засланца, если бы среди ее примет не назвали розовато-рыжие волосы. — Будто вышедшая из сказки о феях и чудесах, — сказал он вместо приветствия ступившей на причал сестре и добавил тише, склонившись к ней, чтобы не услышал никто: — маленькая марципановая принцесса воров. Лицо Имоен закаменело на секунду, точно в ожидании совсем другого, более темного секрета. А потом она польщенно разулыбалась. — Так давно тебя не видела, а ты все такой же пафосный, как будто расстались вчера. Ну, что тут у тебя? Прости, что без официального письма. Я новенькая, — она игриво подмигнула, — все время про эту чепуху забываю. Цепкий взгляд, впрочем, выдавал в ней крайне искушенную интриганку. Саревок взял сестру под локоть и прогулялся с ней до дворца Совета, где обитал, отпустил сопровождение, наказал страже усилить охрану, а служителям — организовать торжественный ужин и лучшие покои для гостьи. Всю дорогу и за столом Имоен, как умела только она, беззаботно щебетала о планах перенести свою гильдию в Невервинтер, где как раз, по слухам, остались брошены на произвол судьбы несчастные воры, только и ждущие ласкового наставления. На упрек советника в том, что о прибытии все же следовало предупредить заблаговременно, она разразилась до того перенасыщенной юридическим жаргоном речью, что бедняга поспешил скрыться. Визит Имоен нельзя было назвать добрым предзнаменованием, поскольку вечером, как Саревок подозревал, она намеревалась сообщить ему некую дурную весть, но все же он был рад ее видеть. Приятно было вообразить, поверив внешней беспечности, что Имоен смогла оправиться. И ей чертовски шли состоятельность и опыт. Наедине она сделалась серьезнее. Без особого пиетета осмотрелась вокруг — едва ли роскошь дворцового кабинета могла ее удивить — и, наконец, уселась поудобнее, оправив подол длинной расшитой мантии. Если ей и хотелось закинуть ногу на ногу или залезть в кресло целиком, догадаться об этом мог только тот, кто знал ее еще в Кэндлкипе. — Боюсь, что не порадую тебя, братик, — вздохнула она. — По моим сведениям, Виканг мертв. — Тот идиот из Сарадуша? Какое нам дело? Имоен с едва видимым упреком покачала головой. — Он тоже… сын Баала, если помнишь. На всякий случай я не выпускала его из виду. И не зря, как оказалось. Обстоятельства его смерти… странные. Он жил неплохо, приобрел себе особняк во Вратах Балдура, оснастил его как полагается: магические ловушки, защитные руны, невидимая охрана. Он был параноиком, знаешь ли, — она перевела дух после долгой речи. — И все же некая незримая сущность застигла его прямо в постели и выпотрошила, как будто вылезла из зеркала на туалетном столике. — Видимо, есть и что-то еще? — Да, есть. Как ты, наверное, знаешь, в последние годы я много занималась архимажьими делами Келбена… — Никогда бы не подумал, что моя сестра предпочитает стариков. — Эй, он вообще-то женат! И, по-моему, вполне здраво стараться окружить себя теми, кто много знает! — И что же он знает? — с усмешкой поторопил ее Саревок. Но холод растекался внутри от мысли, что ответ ему уже известен — и давно. Он и сам не поверил в чудесное освобождение. Жить иначе, творить себя с чистого листа оказалось слишком легко. Так легко, будто это был лишь способ убить время в ожидании неизбежного. — Это просто слух от знакомого знакомого знакомого, — Имоен нервно взмахнула руками, — но говорят, что в Бездне… неспокойно. Неспокойно в том смысле, что владения нашего отца как будто… наполняются энергией. Там что-то происходит, а быть этого не должно. Если Солар все сделала правильно. Солар ничего не сделала правильно. Она и не могла. Все, чего добились боги, подослав им проклятую ангелицу с проповедями — отнимали время и разбрасывались жизнями. Неудивительно: куда проще держать свои бесплотные чресла в безопасности, отравляя существование смертным, обрекая некоторых из них на муки — что с того? Цена нерушимого миропорядка. Он сам не задавался бы тяготами смертных, если бы преуспел в свое время. — Ты понимаешь, о чем это говорит, — Саревок выдержал паузу, видя, как противится Имоен очевидному. Возможно, сестра явилась только ради этого: чтобы он озвучил то, о чем она боялась думать. — Баал нашел способ восстановиться. Глупо было рассчитывать, что Амелиссан — действительно его последний план. — А кто рассчитывал, ты? Я точно нет. Но что мы могли сделать? И кто бы нам дал? Имоен легко поднялась и прошлась по комнате. — В общем, у меня нехорошее предчувствие, — вздохнула она. — Пока я пытаюсь узнать, были ли похожие случаи где-нибудь еще. И… возможно, мы в опасности. Я не чувствую в себе ни малейшего проблеска порчи, но все-таки я родилась с ней. И ты тоже. Будь осторожен, ладно? — Более осторожен, чем этот твой Виканг? Она загадочно улыбнулась, достала из шкафа изрядно запыленную бутылку вина, стоявшую здесь еще со времен прежней власти, и принялась возиться с оплеткой. Саревок взял кинжал, который всегда держал под рукой, и избавился от помехи одним махом, пока Имоен ополаскивала бокал в фонтане. — Удобная штука. И вид у тебя тут хороший, — сказала она, когда заметила брата в дверях балкона. Уставилась вдаль, на огни над Драконьим озером и добавила почти шепотом: — За тебя, милая. Он позволил ей отпить, взял бокал из ее рук и швырнул так далеко, как только мог. — Это ты могла бы сделать в любой точке мира. Не обязательно у меня на глазах. Имоен смотрела так, будто ей чрезвычайно его жаль. Саревок стал опасаться, что она захочет его обнять, и отошел на шаг. — Просто признай, что тебе тоже погано. Ты от этого не умрешь, но, может, станет попроще. Ах да, забыла, ты же у нас не любитель облегчать себе задачу… Она шмыгнула носом и диковато улыбнулась, ее глаза блестели в темноте. — Ладно, чушь это все и вранье. Легче не будет. Я все думаю, каждый проклятый день все эти годы. Никто ведь не исчезает бесследно. Ты сам — живое доказательство. Как ей это удалось?..