Глава 22
Приз зрительских симпатий
Остров Англси, деревня Ньюборо, середина – конец сентября 2023 Азирафель Фелл уж и подзабыть успел, каково это – всецело отдавать себя работе, однако руки реставратора помнили науку: ведомый выверенным движением, острейший скальпель аккуратно отсёк подгнивший кожаный переплёт, словно грубую, уродливую, испещрённую шрамами и язвами шкуру, от пожелтевшего листа форзаца, который ещё можно было спасти. Ни одного лишнего взмаха лезвия в опасной близости от хрупких страниц – лишь хирургическая точность, осторожность и забота о благополучии пациента. Прикусив от усердия кончик языка, Азирафель со свистом втянул воздух: получилось! Какое облегчение: у него получилось! Переплёт этой библии принял на себя безжалостную атаку времени, героически защитив нежную сердцевину – страницы. Да, некоторые из них слиплись, практически срослись, и разделить их, не повредив текст, будет крайне сложно, но то другая история. Главное – у потрясающе красивой книги начала девятнадцатого века появился шанс на новую жизнь, на вторую молодость!.. Отложив скальпель, Азирафель тыльной стороной руки вытер покрытый испариной лоб, поправил очки и склонился над останками переплёта, стремясь получше изучить и оценить ущерб: нет, здесь едва ли многое можно сохранить – какая жалость! Разве что вот этот кусочек с золотым крестом на корешке да надпись "Holy" с лицевой стороны... Даже когда спасать оказывалось особенно нечего, Азирафель стремился сберечь хотя бы малую толику оригинальной обложки, каждый крохотный лоскуточек, сознавая, естественно, что это повлечёт за собой дополнительные трудности, которых иные реставраторы потщились бы избежать... Однако сам он был не из таких. Азирафель Фелл не верил в мистику, а в выражении: "У всякой книги есть душа!" – видел не более чем красивую метафору. Он был просто в высшей степени добросовестен и искренен в своём ремесле, неизменно руководствуясь принципом: "Если что-то можно сохранить, то я приложу все усилия, чтобы это сохранить". Ненадолго превратившись из книжного хирурга в прозектора, Азирафель сосредоточенно препарировал рассохшийся корешок и даже не вздрогнул, когда на дальний край кухонного стола, за которым он работал, приземлились чашка и тарелка. – Перекуси хотя бы, а то с сáмого утра тут упражняешься. – Агнес Наттер предусмотрительно отодвинула посуду, чтобы (помилуй кто-нибудь!) ничего не пролилось в опасной близости от распотрошённой библии. – Угу, спасибо, сержант, копайте на здоровье, я не возражаю, – невпопад пробормотал Азирафель себе под нос, не поднимая глаз от работы. Агнес Наттер в ответ приподняла брови, тихо хмыкнула, усмехнулась и, подхватив деревянный поднос, гружённый разномастными чашками-кружками и башенкой из сэндвичей, накренившейся подобно Пизанской, осторожно двинулась в сторону приоткрытой двери, ведущей на терраску. – Лопа-аты бр-ро-ось! – рявкнула она командным голосом. – Перерыв на чай, господа ландшафтные дизайнеры! Со всех сторон раздались недовольные возгласы: – Ну только что же пили, ба! Уорлок, стоящий на коленях возле обретающей некоторое подобие формы клумбочки, в сердцах отбросил тяпку и поспешил утереть вспотевшую чумазую ладошку о джинсы. – Не хочешь помогать – не руководи, не мешай людям работать! – топнул ногой Сержант. – Погоди, дай грядку закончить! – вторила ему преподобная Майкл. – Ох ты божечка-держи-ножечка, опять ей неймётся!.. – простонала Трейси Шедуэлл с другого конца сада. – Засунь свою заботу себе в ж... за корсаж! – прошипел сквозь зубы Энтони Кроули, доктор биологических наук, профессор и лауреат всяческих бла-бла-бла, неистово пощёлкивая огромными ножницами над клочковатой живой изгородью: не хватало ещё, чтоб ведьма расслышала. – Значит, так: кто хочет чаю – вот чай. Остальные – как изволите, – бросила Агнес Наттер уязвлённо: оскорбили, мол, гады в лучших чувствах! Грациозно присев, точно в реверансе, она опустила поднос на облицованный жёлтым камнем пол терраски, медленно выпрямилась, подхватила со ступеньки пару перепачканных в земле перчаток и поспешила к тачке, куда Уорлок скидывал сорняки и траву. Неправильный Тýпик, дремавший поодаль, встрепенулся, напушился и, в предвкушении изогнув толстенькую шейку, изготовился к атаке на оставленные без присмотра сэндвичи.***
О том, что происходит в саду, Азирафель пребывал в блаженном неведении, причём вовсе не потому, что помогать не хотел: что ни день, заботливые соседи вежливо просили его не отсвечивать, а он... Он с некоторых пор не сопротивлялся. Как и им, ему слишком многое нужно было успеть, пока солнце высоко, пока не налетела с моря нежданная туча и не пролилась дождём. Конечно, работать при электрическом свете Азирафель тоже мог, но лампа под кухонным потолком оказалась слишком слаба для его нужд. Панорамное окно, у которого, созерцая неумолимое преображение садика, коротал время в новом горшке фикус Джей III, было пока – по хорошей погоде! – куда надёжней! Азирафель, покончив с отделением зёрен от плевел (читай: с расчленением останков переплёта), снял очки, крепко зажмурился и с силой надавил большим и указательным пальцами на переносицу. Как же некстати, что ему совершенно негде оборудовать настоящий реставрационный кабинет!.. Надо что-то срочно делать с освещением... Может быть, Энтони согласится помочь? Или подскажет что?.. Повертев головой, как тýпик, в надежде немного расслабить напряжённые мышцы шеи, Азирафель отступил от стола. Тут-то он и заметил чашку чая и сэндвич. – Спасибо... – обращаясь ко всем соседям сразу, прошептал он растроганно и глотнул от щедрот Графа Грея. Можно и отдохнуть минутку... К людям не хотелось, поэтому Азирафель проверил айфон: на экране болталось энное сообщение от Мюриэль. Что ненаглядная мюмла нынче имеет ему сообщить?***
Азирафель смахнул блокировку и открыл вотсап: 9:03 am: "Аз, ты собираешься на мои сообщ отвечать, или как?" 9:09 am: "Аз, я сама выбрала, кароч. Думаю, размер для котят в самый раз. Ты мне только скажи: розовый или голубой?" Фото из зоомагазина. 9:15 am: "Аз, блин!! Я тебя не дождалась, мне на работу пора, я взяла голубой. Не знаю, какого пола ваш с К. туп-туп, но голубой, в общем, покатит норм". 9:16 am: "В выходные привезу, примерим. Если чё – можно поменять. Не дрейфь". 9:17 am: "Огонь будет! Прикинь, вы его на поводке выгуливать сможете, не протеряете нигде. Если чё, Уорлока вон на тýпикоситтинг подрядите!" Азирафель покачал головой, мысленно умиляясь бурной деятельности, которую его дражайшая мюмла развила во славу одомашнивания тýпичка, и нажал кнопку быстрого вызова. Мюриэль Хевенли, агент подразделения MI без номера, а в миру – старший инспектор Скотленд-Ярда, взяла трубку после второго гудка. Не дав Азирафелю опомниться, она возопила: – Привет, приве-ет, приве-е-ет! Как там у нас, что там у нас?! – У нас лично к ежегодному конкурсу садов перекопали весь "Эдем", – проговорил Азирафель, задумчиво отщипывая кусочки от сэндвича и поглядывая в окно. – Это плохо или хорошо? Ты зол или недоволен? – осведомилась Мюриэль. – Это... – Азирафель на миг задумался. – Это, наверное, никак. Я воспринял как данность. – Мудро, – ответила Мюриэль просто. – Опять же: не самомý сорняки полоть. – Откуда про сорняки знаешь? – усмехнулся Азирафель. – Донесли уже, небось? – Не... просто намекнули. В трубке послышалось совершенно хамское хлюпанье: Мюриэль Хевенли, по всей видимости, с утра пораньше пробавлялась лапшичкой. – Ты так и не научилась пользоваться палочками, – заметил Азирафель не без доли язвительности. – А ты так и не полюбил мультик про Леди и Бродягу, – парировала Мюриэль. – И кто у нас нынче на роль Бродяги, my lady? – Азирафель отправил чашку в посудомойку. – Ничего определённого, – бросила Мюриэль. – Скажи-ка лучше, как тебе шлейка? – Мне – без разницы, а Энтони с ума сойдёт, – отозвался Азирафель. – Приготовься: он будет нудеть. – На тему чего?! – На тему того, что птицу – особенно условно дикую птицу! – на шлейке, как собаку, не выгуливают. – Это шлейка для котят! – не осталась в долгу Мюриэль. – И пусть нудит. Мне до лампочки, лишь бы вам с туп-тупом нравилось. – Насчёт последнего с тýпиком сама разбирайся. – Азирафель против воли улыбнулся. – А лучше пока расскажи: ты действительно в выходные намерена скататься через полкоролевства? – Возможно... – в тоне малышки Мю звучало довольство. – И у меня есть для тебя новости... – Она понизила голос. – Мы в шаге от того, чтобы взять Габриэля. – А-а-а! Ка-а-к?! – Азирафель внезапно лишился дара связной речи. – Тьфу-тьфу, touch wood, – ответила Мюриэль осторожно. – Только б не сглазить! Слушай, Аз, я тебе ничего не говорила! Наши пока не в курсе... прям никто, даже детектив Наттер. Агнес, то бишь. – Нет уж! – вскричал Азирафель. – Давай выкладывай! Откуда?! Как?! Мю! Мюмла!! – Я не имею права, Аз...ирафель. Если расскажу, то подставлю информатора... Хорошего, чтоб меня (никогда не думала, что такое скажу!), человека. Нельзя. Могу лишь вот что... Всё проверено. Мы готовы брать твоего кузена. И у нас есть, чем его прижать. – Мю! Как же мне теперь?.. Как я нынче засну?! – взвился Азирафель. – Уработаешься за день и будешь дрыхнуть как младенец, зная: скоро, очень скоро справедливость восторжествует, – проговорила Мюриэль Хевенли сурово. – Не задавай лишних вопросов, Хемуль ты мой филифьонистый, умоляю, не подводи под монастырь. Обещаю: ты будешь первым, кто узнает, когда всё закончится. Что-то в тоне Мюриэль было такое... невыразимое, что заставило Азирафеля проглотить череду неумолимо рождавшихся в мозгу "Как?" и "Почему?". – Мю?.. – произнёс он после паузы, вдоволь наслушавшись сбивчивого, будто она три мили пробежала, дыхания лучшей подруги. – А монастырь при чём? Я как-то не понял. – Фигура речи. Из иностранного языка стянула, – фыркнула Мюриэль, явно не испытывая желания пускаться в объяснения. Азирафель покачал головой, однако счёл разумным промолчать. – Могу ли я?.. Могу ли я чем-то тебе помочь? – спросил он после паузы. – Пожелай мне удачи, Аз. – Мюриэль сдавленно кашлянула и нагло зачавкала в трубку. Не подавилась бы... – Удачи, дорогая моя, – произнёс Азирафель серьёзно. – Что бы ты там ни задумала... Что бы там ни было... Будь осторожна. Береги себя. – Это обязательно! – в голосе подруги ему послышалась самодовольная мюмловская ухмылка. – Не грузись. Просто знай: всё под контролем, и твоё дело вышло на финишную прямую. С непревзойдённой, не побоюсь этого слова, скоростью, как Хайле когда-то под Scatman.***
Церемония оглашения итогов ежегодного конкурса садов пришлась на пасмурное воскресенье. Ощерившись свинцовыми тучами, низкое небо как будто предостерегало: "Бегите, глупцы, в тепло своих домишек! Сейчас ка-а-ак ока-ачу!" Приготовив зонты и накинув дождевики, воспитанные Соседским дозором в строгости жители Ньюборо поспешно занимали пластиковые стулья, пока те, орошённые щедрыми каплями валлийского дождя, не потеряли всякую ценность. Потягивая пунш и яблочный сидр, благодарные, хотя не слишком восторженные по такой погоде зрители рассаживались вокруг импровизированной сцены, воздвигнутой инженерным гением Сержанта не без помощи сочувствующих (в основном в лице доктора биологических наук, профессора и лауреата всевозможных бла-бла-бла Энтони Кроули при содействии***
Энтони Кроули склонился к сидящему рядом Азирафелю и, хитро прищурившись, шепнул ему на ухо: "Готов поспорить, главный приз в этом году твой". – Ох, Энтони... Азирафель поёрзал на стуле и, нервно поглаживая собачку молнии на ветровке, выговорил нерешительно: – Я считаю, что так нечестно. Я ведь ничегошеньки не сделал... Не заслужил! – За "Эдем" проголосовали даже те, кто с тобой едва знаком, – заметил Кроули веско. – Так что расслабься, ангел, и получай удовольствие. Он отсалютовал Азирафелю термокружкой, в которой вкуснейший пунш Трейси Шедуэлл тайно принял в своё лоно (не)приличную порцию припасённого профессором, доктором биологических наук и лауреатом всяческих бла-бла-бла бренди. – Хорошо бы ты ошибался, – проговорил Азирафель, мучась неловкостью. – Ты сам всё слышал, – не отступал Кроули. – "Эдем" точно в этом году оторвёт кубочек. Ах... бедная Трейси... Кроули ехидно ухмыльнулся и послал прикрытому голубым капюшоном затылку восседающей в первом ряду миссис Шедуэлл воздушный поцелуй. – Прекрати паясничать! Она метнёт в тебя нож! – шикнул на него Азирафель; в тоне его сквозил натуральный испуг. – Да щас прям! – Не переставая нагло скалиться, Кроули передал Азирафелю кружку. – Она меня любит! – Очень сомневаюсь... – протянул Азирафель, с опаской поглядывая на милую хозяйку клумб и яблонь, однако пунша, движимый нервным напряжением, хлебнул без возражений. Улыбка профессора, доктора биологических наук и лауреата всяческих бла-бла-бла стала ещё шире, ещё наглее и в некоторой степени – инфернальней. – Бог ты мой! – воскликнул Азирафель громким шёпотом. – Бога нет, это всего лишь я и моя находчивость. – Кроули поспешно забрал у Азирафеля термокружку, пока тот не расплескал её бесценное высокоградусное содержимое. – Я же... я же опьянею! – вскричал Азирафель скандализированно. Рядом хихикнула, как школьница, Анафема Пульсифер. – В том-то и смысл, – осклабился Кроули. – Сам ни разу не получал кубочек, будучи на рогах, так хоть со стороны посмотрю, каково оно! – Ты сущий дьявол. – Азирафель неодобрительно поджал губы и, показательно насупившись, отодвинулся. Ответить что-либо остроумное Энтони Кроули было не суждено.***
– Дорогие соседи! – вновь разнёсся над квиддичным полем хриплый голос Сержанта. – Мы с юным Уорлоком готовы огласить результаты! Жители Ньюборо, потягивая сидр и пунш, не спеша расчехляли зонты. Если до этого валлийская осень лишь кокетничала с ними, то сейчас накрапывать начинало по-настоящему. – Четвёртое место! – звонко выкрикнул Уорлок. – Четвёртое – почётное – место! – поправил его Сержант. – Четвёртое почётное место – мама! В смысле, извините... А-на-фе-ма Пуль-си-фер! – гордо проскандировал Уорлок. Жители Ньюборо истово зааплодировали. Скрипнул складной стульчик; валлийская ведьма, привстав, сдержанно поклонилась соседям. – Третье место! – пророкотал Сержант. – Энтони Кроули, наш смотритель маяка! Кроули подмигнул Азирафелю и причастился пунша. – Какой сюрприз!.. – повернувшись вполоборота и одарив Кроули с Азирафелем многозначительным взглядом, прошелестела Трейси Шедуэлл не без ехидства. – Второе место! – вскричал Уорлок с таким восторгом, будто в том была его заслуга. – Преподобная Майкл с супругой! Майкл Хевенли, широко улыбаясь, отвесила соседям шутливый полупоклон. Уриэль, таинственно поблескивая стёклами очков, сосредоточенно изучала что-то на экране планшета, точно происходящее вокруг её вовсе не касалось. – Первое место... – произнёс Сержант величественно. – Итак... первое место на конкурсе садов в этому году присуждается Трейси Шедуэлл!! Миссис Шедуэлл с поистине балетной грацией вспорхнула с пластикового стульчика и с видом особы королевских кровей, присутствующей на скачках Аскотт, лучезарно улыбаясь, развернулась к импровизированному партеру и помахала публике рукой. На долгое мгновение воцарилась тишина. – Вот... – протянул Уорлок в микрофон. – У нас осталась главная награда – приз зрительских симпатий... Но тут такое дело... Ну, вы знаете... Кто его получает... приз этот... тот говорит речь. Поэтому... а-а-а... Сержант Шедуэлл мне подсказывает... Чтобы я вызывал на сцену Азирафеля... То есть мистера Фелла, извините... Пусть он побыстрее выступит, и мы все уже пойдём есть! А то зябко как-то... – Уорлок!! Анафема Пульсифер и Агнес Наттер вскочили со своих мест и синхронно погрозили стоящему на сцене мальчишке кулаками. – Я не пойду... – выдохнул Азирафель слабо. – Я лучше... это... домой. – Тогда мы всей толпой припрёмся в "Эдем". – Кроули заботливо предложил Азирафелю кружку. – Поверь, тебе наш визит не нужен. И тýпик от нервов облысеет. Его затискают. Подумай о мелком! Доктор биологических наук, профессор и лауреат всяческих бла-бла-бла знающе кивнул, сощурился и прикусил губу. О, то был грязный приём, и он это отлично сознавал! Азирафель сделал добрый глоток пунша, медленно поднялся со своего места и, зачем-то прижимая несчастную термокружку к груди, с неестественно прямой спиной прошествовал на сцену, словно на эшафот. У первого ряда он обернулся и, найдя взгляд Кроули, одними губами произнёс: – Я отомщу. – Сгораю от нетерпения, – так же беззвучно ответил Кроули.***
– Ангел... как тебя... над воротами... кхм-кхм... – начал Сержант. – Азирафель, – борясь с желанием подзакатить глаза, подсказал тот очевидное, – если не возражаете. – С чего бы мне возражать?.. – опешил Сержант на миг, но тут же нашёлся: – Возражать не положено! Положено поздравить тебя от лица нашей общины и вручить тебе этот памятный... приз... подарок! Сержант принял из рук Уорлока небольшой золочёный кубочек, чуть помятый с одного бока, но до блеска натёртый, и передал награду безмолвному Азирафелю. На долгое мгновение на квиддичном поле воцарилась гробовая тишина. Зажав в правой руке приз, а левой по инерции держа у сердца термокружку с пуншем, Азирафель переводил взгляд с серого неба на сидящих перед сценой жителей Ньюборо. Внезапно прошлое восстало перед ним во всей яркости не дающего покоя воспоминания. Совсем другая сцена... И его руки, обтянутые слишком узкими белыми перчатками... Не та книга... Миг ложного триумфа, добытый другим мигом – мигом малодушия. Профессиональная победа, которая ему не принадлежала. Как и эта... Тогда он кричал. О, как он кричал!.. Внутренне. Но нынче былое не повторится. Азирафель Фелл не возьмёт награду, которая не принадлежит ему по праву. Демоны – те, что тихо бормотали у него в голове столько месяцев, обмерли и разом потрясённо замолчали, признавая поражение. Вместо них заговорил сам Азирафель. – Дамы и господа!.. Дорогие жители Ньюборо! Дорогие соседи!.. Для меня огромная честь стоять здесь... перед вами. Спасибо за эту возможность, за шанс высказаться. Азирафель на секунду умолк, собираясь с мыслями. Наконец он решился и продолжил: – Спасибо за доверие, за поддержку и за ваше никакими категориями не измеримое великодушие. Я не осмелюсь оспаривать итоги голосования, ибо это означало бы, что я сомневаюсь в вашей искренности. А я не сомневаюсь. Он кашлянул. – Однако я убеждён, что негоже мне стоять здесь одному и принимать поздравления, тогда как вашего восхищения в большей степени достойны другие... Те, благодаря кому мне посчастливилось подняться на эту сцену сегодня. Азирафель пристально посмотрел на Агнес Наттер – та ласково улыбнулась в ответ и едва заметно кивнула. – Позвольте мне пригласить сюда Трейси Шедуэлл! – выкрикнул он звонко, презрев изготовившийся пискнуть микрофон. – Без её добросердечия, заботы и участия... ничего бы не получилось. Миссис Шедуэлл, смаргивая непрошеную слезу (или то была дождевая капля?) феей взлетела на сцену. Азирафель поставил термокружку на деревянный настил и с благоговением, держа кубочек между ладонями, словно то был древний олимпийский факел с неугасимым огнём внутри, передал награду легенде британской разведки. – Я также хотел бы попросить мисс Наттер и миссис Пульсифер подняться к нам. Голос Азирафеля с каждым новым словом звучал всё увереннее. – Добрые ведьмы, хранящие покой Ньюборо, вы поддержали меня в самый тёмный час, когда я не чаял дождаться наступления рассвета. Миссис Шедуэлл, облобызав Анафему и Агнес в обе щеки, торжественно передала им кубок. – Я не могу не упомянуть также преподобную Майкл с супругой. – Азирафель сделал приглашающий жест рукой. – Вы, дорогие мои, не только подарили мне самую красивую розу из своего сада. Вы не просто дали мне работу... Вы дали мне надежду на то, что я ещё могу быть полезен, что мои профессиональные навыки, несмотря на запятнанное резюме, ещё послужат благому делу. Майкл Хевенли вскочила, уронив стул, и, увлекая за собой слегка отрешённую Уриэль, бросилась к сцене. Взбежав вверх по грубо сработанным ступенькам, преподобная заключила Азирафеля в объятия. Под аплодисменты растроганной публики озадаченная Уриэль приняла из рук Анафемы кубок. – Дорогой Уорлок и многоуважаемый сержант Шедуэлл, – произнёс Азирафель отчётливо, – прошу вас, подойдите к нам. – Я бесконечно благодарен вам обоим за поддержку и участие, за преображение сада "Эдема". Клумбы, пруд... Я и помыслить не смел, что такое вообще возможно! Вы сотворили чудо! Под овации жителей Ньюборо юный Уорлок и расчувствовавшийся до красных глаз Сержант присоединились к собравшимся в центре сцены. Преподобная Майкл вручила Уорлоку кубочек, а тот, на секунду гордо подняв трофей над головой, передал его Сержанту. Дождь грозил перерасти в ливень, но жители Ньюборо даже не думали расходиться. – Потерпите, дорогие мои. Ещё секундочку – и мы все отправляемся, как завещал юный Уорлок, есть. – Азирафель хлопнул в ладоши, привлекая внимание, хотя это было излишне. Его и так слушали затаив дыхание. – Остался ещё один человек, который, по моему разумению, достоин стоять здесь больше, чем я. Азирафель обвёл взглядом импровизированный партер и нашёл Кроули. Доктор биологических наук, профессор и лауреат всевозможных бла-бла-бла мгновенно побледнел и спал с лица. – Энтони, дорогой мой, прошу, поднимись и составь нам компанию! Победоносно улыбаясь, Азирафель смотрел, как Кроули сначала смущается, не находя себе места, затем резко встаёт, отставляя в сторону хлипкий пластиковый стульчик, и с деланой непринуждённостью, будто заранее знал, что так будет, шествует, сопровождаемый многими... многими любопытными взглядами, к сцене. – Энтони. – Азирафель неуловимым движением поймал Кроули за запястье. – Спасибо тебе... За всё. И самое главное – за твоё "да". Ты знаешь, о чём я. Я всё успел переосмыслить, и сегодня я хочу сказать тебе спасибо. Без твоей помощи я бы здесь не стоял. Деревенеющими пальцами Кроули перехватил переданный Сержантом кубок, едва не уронив. – Дорогие соседи! – Азирафель развёл руками. – Спасибо всем и каждому из вас. Тем, кто улыбался при встрече, не спрашивая имени, и желал доброго дня; тем, кто не зная меня, голосовал за "Эдем"... Он повернулся в сторону стоящих на сцене друзей и поклонился. – Спасибо за то, что приняли меня в своё сообщество. И я надеюсь, что, хотя в открытке было написано: "Мы с вами подружимся", – мы уже подружились. Квиддичное поле преподобной Майкл ещё не слыхало подобных оваций – ни при ней, ни при её предшественниках.***
– Я тебя ненавижу, – шепнул Кроули, всё ещё крепко сжимая кубок. – Свежо предание... – ухмыльнулся Азирафель. – Ты сам напросился, дорогой мой.