Глава 11
Книга, которой нет
Лондон, декабрь 2022 года Азирафель Фелл – эксперт с мировым именем, реставратор и букинист, на долгое мгновение нерешительно замер на пороге приёмной Лайама Гура – начальника контрактно-правового отдела аукционного дома "Кристис". Сквозь широкую стеклянную дверь наблюдая, как секретарь великого и ужасного Л. Гура с упорством оголодавшего дятла неистово долбит по клавиатуре, Азирафель мучительно собирался с духом, предвкушая, сколь приятный разговор ему предстоит.***
Таинственный американский владелец The Nice and Accurate Prophecies, как и следовало ожидать, оказался сложным клиентом. Он едва ли не полностью перекроил контракт, присланный ему "Кристис", – дал более пятидесяти правок, начиная от всяческих мелочей, вроде запятых и замены слов в формулировках на синонимы, и кончая вещами принципиальными: датой, способом и условиями доставки бесценной книги Агнешки Псих в Лондон. Изматывающие переговоры, несмотря на активное пособничество Габриэля, длились вечность. В редкие минуты малодушия Азирафелю хотелось плюнуть на всю эту канитель и... всё бросить. Он устал от бесконечных онлайн-бесед с кузеном, которые отвлекали его от текущих проектов; ему осточертели ночные звонки, неизменно начинавшиеся со слов: "Аз, сорри, короче, концепция опять изменилась". Проверять джимейл поутру Азирафель и вовсе страшился: что ни день, то новые вводные. Иногда ему начинало казаться, что это какой-то нелепый розыгрыш, и таинственный знакомец Габриэля просто желает всласть над ними над всеми поиздеваться. Кузен, естественно, неизменно спешил убедить Азирафеля в обратном. – Не бери в голову, Аз, – добродушно басил Габриэль в трубку, – он просто педант, каких мало. Сам посуди: не будь он редкостным говнюком и не блюди он так свои активы, оказался бы он сейчас на гребне волны – там, куда нам с тобой стремиться и стремиться? Нам с тобой у него ещё поучиться стóит! Азирафель лишь вымученно вздыхал в ответ, а Габриэль не переставал увещевать его в духе тренеров американских бейсбольных команд или новомодных инстаграм-коучей: – Соберись, брат. Это сложный период, но его надо пережить. Пережить с честью, чтобы потом пожинать плоды! Заслуженные! Если чуешь, что начинаешь выгорать, подбодри себя – вспомни о комиссионных! – Не столь уж они и баснословны... – пытался парировать Азирафель, но кузен неизменно его обрывал на полуслове. – Подумай о золочёной строке в твоём резюме! That would be a real feather in your wing! – не унимался Габриэль. – Ты войдёшь в историю! Благодаря одной твоей экспертной оценке весь мир скоро узнает, что сборник пророчеств Агнешки – не фикция! Ты станешь самым знаменитым экспертом по древней книге! Более того – ты станешь тем, кто помог продать редчайшую жемчужину мировой литературы, существующую в единственном экземпляре! От подобных слов Азирафелю становилось не по себе, и он обычно спешил сменить тему разговора. – А твой клиент... твой знакомый, Гэйб... он, случайно, нигде не обмолвился, что заставило его выставить книгу на торги? – полюбопытствовал Азирафель однажды. Будь он на месте того анонимного богача-миллиардера – вовек бы не расстался с подобным сокровищем. – Понимаешь ли, – проговорил Габриэль тогда, подпустив в тон долю несвойственной ему доверительности, – мой... знакомый... В общем, кто-то (я грешу на его молодую супружницу-модельку) нашептал ему, что, мол, держать дома старые книги пророчеств не очень-то хорошо для кармы. Не по фэн-шую... – Звучит не слишком убедительно, – усомнился Азирафель. – Может, не для тебя, – парировал Габриэль. – Ты ж у нас, дай тебе волю, похоронил бы себя под пирамидой из пыльных фолиантов... – Хорошо, ладно, – резко пошёл на попятную Азирафель, не имевший желания выслушивать очередную шпильку, особенно – делать вид, что пропустил её мимо ушей, – но вот что мне скажи: где гарантии, что он не передумает в последний момент? Покамест его поведение говорит об обратном... Как будто клиент сам не знает, чего хочет. – Твои "гарантии" – моё слово, братишка, – ответствовал Габриэль весомо. – Наша малышка на миллион прибудет в Лондон аккурат к торгам. Ручаюсь. – Твоего "ручаюсь" как-то маловато для разговора с юристами... – пробормотал Азирафель в полумрак гостиной, невидяще глядя в потемневший экран айфона.***
– Фелл! Ау, Фелл! Долго там мариноваться намерен? Моё время не резиновое! – вырвал Азирафеля из воспоминаний громкий голос Лайама Гура. – Добрый день, – робко поприветствовал великого и ужасного стража кодексов и законов Азирафель, осторожно вступая в юдоль юридической скорби. – Прошу в мой кабинет. – Лайам Гур взмахнул рукой, указывая на приоткрытую дверь, и подмигнул бледной секретарше, которая в ответ послала ему затравленную улыбку жертвы стокгольмского синдрома. Азирафель, деревенея всем телом, повиновался.***
– Итак, Фелл... – Лайам Гур тяжело осел в кожаное кресло с высокой спинкой; в окне за спиной у служителя Фемиды занимался ранний декабрьский закат. – Тебя уже осчастливили? – Чем, простите? – опустив ненужные приветствия и иные формулы вежливости, осведомился Азирафель. – Вот этим. – Лайам Гур кончиком безымянного пальца подтолкнул книжицу в плотной блестящей обложке к собеседнику. Рождественский каталог "Кристис" проехался по гладкой столешнице и послушно остановился у края, как бы наблюдая за застывшим в кресле для посетителей Азирафелем. – Да... – выговорил Азирафель осторожно. – Я получил свой экземпляр. – Будь моя воля, – произнёс Лайам Гур холодно, – на тринадцатом развороте было бы что-то другое. – Извините?.. – Азирафель напрягся: он ведь знал, что там. Лот под номером тринадцать: Агнешка Псих. Первое издание The Nice and Accurate Prophecies. Единственный существующий экземпляр. С автографом автора. Подлинность – подтверждена им, Азирафелем Зэд Феллом. Владелец – аноним из США. Цена – баснословна. – Риски, Фелл, – отрезал Лайам Гур. – Правовые и репутационные. – Я не совсем понимаю... – Азирафель запнулся: о, на самом деле ему было прекрасно ведомо, что великий и ужасный Гур, владыка файлов, имеет в виду. – Наши договорённости с клиентом, – произнёс Лайам Гур, – противоречат принципам и многовековой истории Дома и базируются, – тут он сделал поистине театральную паузу, – на твоём честном слове. Это неслыханно! Каким бы ты ни был заслуженным экспертом, это – нон-сенс! – почти выкрикнул он. – Я... но я ведь... – Азирафель растерялся: не он настоял на странных условиях доставки книги в Лондон. – Понимаю, – Лайам Гур неожиданно смягчился. – Ты не юрист. Многое из того, что волнует меня, тебе, прости за прямоту, до лампочки. Ты, Фелл, за денежки заказчика слетал в США, почесал Микки-Мауса за ушком, оценил лот, козырнул, где надо, имечком – и, как говорят через пролив, voilà, allons-y – торгуемся. Но я... я и весь мой отдел: мы смотрим на ситуацию несколько иначе. Что, если книга не прибудет на торги? – Она прибудет! – воскликнул Азирафель, вложив в свой ответ всю уверенность, которая была ему в тот миг доступна. – И снова это только твои заверения... – парировал Лайам Гур. – А если самолёт упадёт, а книга сгинет в океане? А если по пути охрану продавца перестреляют, а лот похитят неизвестные? – Она разве не застрахована? – спросил Азирафель наивно. – Застрахована, – кивнул юрист. – Но я не зря сказал о репутационных рисках. – Как будет выглядеть Дом, случись подобное? Ты понимаешь, Фелл, что – произойди что-нибудь не то – мы по твоей вине потеряем лицо? А всё почему?! – Лайам Гур в сердцах стукнул кулаком по столу. – Всё почему?! Потому что ты, Фелл, взял на себя больше, чем тебе позволено! Ты дал продавцу карт-бланш! Это из-за твоей оды своей сраной книжонке он вьёт из нас верёвки! – Простите... – Азирафель понимал природу едва сдерживаемой истерики Лайама Гура: лот был слишком... уникален, чтобы отдать его "Сотбис", но и пожелания клиента – неоднозначны, это мягко сказано. И он, Азирафель, оказался меж двух огней: с одной стороны – Габриэль с его обещаниями, с другой – правила Дома. – Твоим "простите" разве что подтереться, и то не хватит! – запальчиво рявкнул Лайам Гур. – Но что я могу сделать, – выдохнул Азирафель, – раз продавец так захотел... диктует такие условия?.. Неужто я должен был ему отказать? – Он в растерянности развёл руками. – Нет, конечно, я этого не говорю, – вздохнул Лайам Гур устало. – Извини, что сорвался. Эта сделка просто слишком... нетривиальна. Не в нашем стиле. Дом "Кристис" отродясь так не поступал... Привезти лот непосредственно на торги... так не делается. Я понял бы даже, если б продавец придержал его у себя до момента оглашения результатов – эка невидаль! Мы бы на это пошли, руководствуясь твоим заключением и вашими... дружескими отношениями с поверенным клиента. Но тот факт, что он ни одного эксперта больше и близко не подпустил; тот факт, что он настаивает на том, что доставит лот сам... это навевает опасения. – Он просто никому не доверяет и перестраховывается, – предположил Азирафель с долей неуверенности. – И его джет, насколько я понял, зафрахтован всё время, поэтому он настоял на доставке под конкретную дату... – Я молюсь (хотя юристам и не следует), чтоб было так, – Лайам Гур тяжело перевёл дыхание. – И тебе советую. – В каком смысле? – искренне не понял Азирафель. – Учитывая, кто наш основной покупатель (если верить инсайдерам)... – Лайам Гур покачал головой. – Дай-то кто-нибудь... Я б на твоём месте заглянул в церковь к православным и поставил бы по их обычаю свечку святому Николаю.***
В ночь перед аукционом Азирафель Фелл не спал. Ему всё мерещилось, что вот-вот позвонит Габриэль и сообщит нечто ужасное. Опасливо поглядывая на дремлющий на журнальном столике айфон, Азирафель мерил шагами гостиную и, периодически останавливаясь у окна, нервно курил в лондонскую ночь. Это был первый столь дорогой и... неоднозначный лот в его жизни. В его карьере в "Кристис". Вообще говоря, к настоящему моменту Азирафель Фелл оценил и продал массу книг – всех не упомнишь, хотелось бы сказать, но он помнил. Он помнил, например, свою первую встречу с Мюриэль Хевенли. Несколько лет назад она пришла в его магазин в поисках издания The Crow Road Иэна Бэнкса 1992 года – хотела подарить то ли рано вышедшей на пенсию начальнице, то ли подруге на день рождения – вот эти детали... как-то потерялись. Азирафель, пускай не специализировался на новейшей литературе, всё-таки нашёл для улыбчивой покупательницы нужную книгу. Ему потребовалась пара дней... и связи Альбуса в среде читающей интеллигенции Лондона. Книжка в мягком переплёте оказалась малость помятой да потрёпанной – он починил. Клиентка была вне себя от восторга. Мюриэль вернулась через неделю, и они дивно поболтали о Джейн Остин. Ещё пару недель спустя они уже пили чай у Азирафеля в кухне и обсуждали творчество выживших сестёр Бронте, а через месяц Мюриэль озадачила Азирафеля поисками ранних изданий сказок о Муми-троллях на английском – думала сестре подарить. Так началась их дружба...***
Нынче ночью Азирафель мысленно бил себя по рукам – настолько хотелось позвонить малышке Мю. Но он знал: Мюриэль либо мотает ночную смену в Скотленд-Ярде, либо отсыпается (одна или с рандомным мальчиком из Tinder'a) после той самой смены. Да и что он ей скажет?! "Слушай, Мю, я тут замутил с кузеном дело... Самая дорогая и разыскиваемая книга за последние без малого триста лет ненароком с небес свалилась мне в руки, и я переживаю, что она не прилетит завтра в Лондон. То есть... я не переживал, пока юридический боженька Дома не намекнул мне..." Но это же дичь, глупости... Что бы Мю ответила?! Азирафель притушил в переполненной пепельнице очередную сигарету и ушёл в спальню. Без сил опустившись на кровать, он ненароком нашёл взглядом приготовленный на завтра костюм – в потёмках тот показался ему несчастным плоским висельником, заранее обезглавленным уродцем. Азирафель резко отвернулся и спрятал лицо в подушку.***
Он прибыл в главный офис аукционного дома к полудню, хотя торги были назначены на семь вечера. Азирафель волновался. Проходя по залитому светом люминесцентных ламп коридору, он внутренне трепетал. Воздух был густой и спёртый – хоть ножом режь. Нынче он чувствовал себя тем самым ножом. Азирафель знал тот запах: застарелая зависть. Если погрузить в эту взвесь самый острый клинок – застрянет. Дрогнет, сопротивляясь и норовя вырвать лезвие из рукояти, невидимое желе – останутся ошмётки чего-то гадкого на металле. Конечно, он понимал, откуда это ощущение: он работал в "Кристис", он слышал слухи. Нет-нет да бросит кто-нибудь вполголоса язвительное: "Выскочка!", а то и похуже: "Кому, интересно, Фелл отсосал, чтоб ему дали живую Агнешку в руках подержать?"***
Азирафель крепился до последнего, но, когда силы окончательно покинули его, он набрал номер Габриэля – сам, первым. Потянулись гудки. Голос брата звучал странно. – А-алло, – протянул тот, точно с похмелья или спросонок. – Габриэль! – воскликнул Азирафель, не осознавая, что всё это время задерживал дыхание. – Всё в порядке? – Здароф-ф! – Габриэль, казалось, был удивлён, словно не ожидал звонка Азирафеля. – Как сам? – Сегодня торги в "Кристис", – напомнил ему Азирафель. – И я надеялся, что ты скажешь: джет твоего знакомого вылетел по расписанию и скоро будет в Лондоне. – Вылетел, конечно, – ответил Габриэль спокойно и просто. – Куда ж он денется. — Я полагал, ты мне хоть отпишешься! – почти вскричал Азирафель. – Аз, ты чего такой нервный? – в тоне Габриэля сквозили какие-то незнакомые интонации, которые Азирафель считать был не в силах. – Всё чики-пуки! Не дрейфь! Азирафель тихо перевёл дыхание и досчитал до десяти. До ужаса захотелось покурить, но не в офисе "Кристис" же... – Габриэль, – с усилием выговорил он наконец. – Мы столько месяцев работали над этой сделкой, и сейчас ты говоришь мне "чики-пуки"?! – От тебя нахватался! – хохотнул кузен. – Ну правда, не дрейфь, Аз, всё в порядке. Всё под контролем. Мы ж семья. Неужто, будь что-то не так, я б тебе не сказал? – Ты меня не подведёшь?.. – прошептал Азирафель едва дыша. – А-аз! Ну ты чего?! Мандраж обуял? – голос Габриэля зазвучал привычней, словно тот проснулся. – Я ж тоже в доле! Неужто б я не проследил?! Обидно даже, что ты так... мне не доверяешь! Мы ж не чужие люди! – Хорошо, ладно, – повторил свою присказку Азирафель. – Но скажи мне: где сейчас джет? – Погоди... – Габриэль зашевелился, зашуршал чем-то, и Азирафелю почудилось, что шуршание то – одеял и простыней. – Перезвоню. – Кузен отключился. Потянулись мучительно долгие секунды, переходящие в минуты. Спустя полчаса, порядком изведя себя разными неприятными мыслями, Азирафель вновь позвонил Габриэлю. – Где джет? Где Агнешка? – вопросил он почти панически. – Где-то над Атлантикой, – невозмутимо ответствовал Габриэль. – Сядет по расписанию. Тебе отзвонятся. Кузен снова дал отбой.***
Азирафель не находил себе места: что-то было не так! Что-то было не так с Габриэлем, с джетом, с книгой... Отменить торги?.. Он ещё успеет... Но там не один десяток лотов! А если Гэйб не лжёт?.. А если лжёт? Куда бежать, к кому обращаться?.. К распорядителю? К Лайаму?..***
Азирафель сам не заметил, как выкурил полпачки сигарет. В районе пяти он вновь набрал номер Габриэля – тот оказался недоступен. Два часа до аукциона! Настоящая, необоримая паника всё-таки пересилила и схватила Азирафеля за горло: ну почему, почему он оказался единственным связным?! Почему они не настояли, чтобы продавец оставил ещё контакты?! Ах да... Они не настояли, потому что продавец изначально прописал в своих требованиях, чтобы связь была исключительно через Габриэля – его поверенного – и Азирафеля! Сцепив зубы и скрепя сердце, Лайам Гур в итоге согласился – настолько важен был этот лот для Дома! Но сейчас!.. Что делать сейчас?! Азирафель в отчаянии жадно затянулся очередной сигаретой. Он не знал... Он не знал, с кем говорить, как объяснить назревающий скандал... Кому молиться?! ...А если лот не прибудет на торги?! Что же делать?! Если что-то случилось, и борт сел где-нибудь в Канаде?! Если их сдуло в сторону Норвегии?! Если Агнешка упала в океан?.. Если Габриэль обманул?.. Азирафель, едва превозмогая подступающую истерику, заметался по пятачку, выделенному во внутреннем дворе для курильщиков: это конец! Это... это самый настоящий апокалипсис! Его карьера, его имя, вся его жизнь – всё!.. "Надо срочно отменять торги! – приказал себе он. – Иди к распорядителю, иди и скажи... падай в ноги, коли нужно, но пусть всё отменят! Пусть соврут про угрозу теракта! Пусть скажут, что в главном зале "Кристис" заложена бомба!!" Азирафель Фелл был почти готов возложить голову на метафорическую гильотину, когда его телефон разразился бодреньким: E-ve-ry day it's a-get-ting clo-ser!.. Невзирая на неизвестный американский номер, он ответил. – Фелл, слушаю, – едва не теряя сознание от ужаса, выдавил он. – Борт 007 сел, – сообщил ровный женский голос. – Объект успешно прошёл досмотр и уже находится на пути к вам. – С-спасибо, – с присвистом выдохнул Азирафель, хватаясь за сердце. – Адрес... – Нам известен, – перебили его. Звонок оборвался.***
Азирафель, нервно вздрагивая, вглядывался в зал: робкий блеск крупного жемчуга и нескромные искры бриллиантов, ловящих ломкие лучи света, идущего от изысканных викторианских люстр под потолком; брызги платины и золота всех оттенков, шёлк, бархат и кружева – леди; строгие тёмные костюмы, тщательно скрываемые – пока рука с номерной табличкой не вскинется вверх – часы Patek Philippe и Devon под белоснежными манжетами и запонки, украшенные монограммами или драгоценными камнями, – джентльмены. Началось. Его главный лот шёл тринадцатым из семнадцати, то есть в самом конце. Конечно, на аукционе "Кристис" нынче были и другие лоты, в оценке которых Азирафель Фелл принимал участие. Он всегда волновался перед торгами, не без этого, но никогда, никогда раньше ему не приходилось давать оценку... чему бы то ни было подобному. Тóму пророчеств Агнешки Псих не было равных. Ни одна книга, которую Азирафель держал в руках, ни один пергамент или манускрипт, которых бережно касались его пальцы, не был столь значим. Да, Азирафель Фелл долгие годы оставался аккредитованным экспертом "Кристис", но в душé, – в душé он был читателем-библиофилом. Всё его существо трепетало: нынче великолепная книга будет продемонстрирована общественности. Она покажется лишь на миг, точно скромная рабыня-наложница, явит свою красоту лишь на мгновение, чтобы тотчас же отправиться в гарем неизвестного султана, где о ней будут заботиться, где её будут беречь и блюсти, не позволяя никому притронуться... На мгновение Азирафель ощутил печаль: сколько учёных могли бы посвятить детищу Агнешки Псих диссертации, сколько пальцев с трепетом и нежностью пробежали бы по кожаному переплёту и плотным страницам... Сколько тайн, сокрытых в сдобренных славянскими веяниями текстах, открылось бы пытливым умам... Но нет. Сегодня её заберут и снова упрячут в сейф с климат-контролем. Она, принцесса прошлого, покажет себя лишь на мгновение. И он – тот, кому суждено отщёлкнуть все замки. Халиф на час. На минуту.***
Титановый контейнер, содержащий невиданную ценность, доставили в последний момент – Азирафель даже не успел толком побыть с книгой наедине. – Дорогая, – прошептал он, ласково оглаживая край кожаного кейса, в котором дремала дивная The Nice and Accurate Prophecies, – Мне так жаль... мне так искренне жаль, что тебя опять не прочитают... Я открою твою роскошную гробницу на краткий миг, чтобы показать... А потом тебя снова спрячут... Мне так жаль... Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь признания... Учёные должны становиться в очередь и молить, чтобы ты раскрыла им свои тайны. Азирафель осторожно отщёлкнул замки, удерживающие принцессу на её сонном ложе. Где-то вдалеке, как ему показалось, раздался голос распорядителя аукциона: – Страница буклета номер тринадцать, – пауза, – лот номер тринадцать. Самая редкая книга тысячелетия: The Nice and Accurate Prophecies Агнешки Псих, семнадцатый век, автограф автора, единственный экземпляр. Стартовая цена – один миллион фунтов стерлингов.***
Руки Азирафеля не дрожали. Он уверенно поднял крышку кейса, готовый явить том пророчеств Агнешки Псих миру. Азирафель знал: у него за спиной сейчас умноженный на сто разворот буклета: чуть тронутый временем переплёт, золотая змея на корешке и автограф автора – изогнутая витиеватым амперсандом литера "А". Мгновение, миг, один вздох, один короткий взгляд в кейс – тот самый переплёт... Почти тот самый.***
Любящему достаточно лишь мимолётного взгляда, чтобы найти возлюбленную среди толпы. Так говорят. Профессионалу достаточно мгновения, чтобы понять: не этой книги касались его руки. Переплёт практически идентичен, но он не тот: слишком качественно выделанная кожа – в семнадцатом веке так не умели; слишком ярко, почти китчево золочение на корешке – его не коснулась патина времени. И вот... Азирафель кричит – кричит что есть мочи: "Сто-ойте! Это не она! Это не Агнешка!" Он бросается вперёд, выбегает на сцену, нелепо размахивая руками и не переставая кричать. Выхватывает микрофон из рук распорядителя... Господи, что он творит?! Азирафель Фелл, реставратор и букинист, эксперт "Кристис", бесстыдно орёт в зал. Ошеломлённую тишину оглашает его позорный, надсадный крик: – Нас обманули! Господи!.. Леди и джентльмены, умоляю, простите! Нас обманули! Это НЕ Агнешка Псих! Это подделка! Нас обманули! Меня – обманули! Пожилой распорядитель, шокированный его выходкой, хватается за тугой узел галстука, багровеет лицом и, медленно оседая на пол, выдыхает: "Врача!.." Азирафель Фелл, подняв микрофон, словно в руке у него меч, который он только что вытащил из камня, вторит ему: "Врача! Срочно врача! Нас всех обманули!"