Гнездо

Хенджин осторожно переступает через уснувших всей гурьбой детей и пытается найти одного конкретного. Измотанные играми и эмоциями, они спят слишком крепко, чтобы заметить вторжение в своё пространство — даже те, кто находятся в обличие зверя. Хенджин мягко улыбается ласке, которая маленьким комочком свернулась между мягкими игрушками, и подходит к ней. Хван как можно более деликатно поднимает маленькое тельце, которое тут же начинает вертеться в руках, но успокаивается сразу же, узнав того, кто потревожил её сон. — Как тебе это удаётся? — Феликс протягивает руки, чтобы взять своего малыша у Хенджина. Хван лишь пожимает плечами и смотрит на Йеджи, безмолвно спрашивая, хочет ли она забрать своего сына, но та лишь качает головой. В её руках появляется планшет, на котором она пишет, что доверяет Хенджину сон своего ребенка, а сама не прочь отдохнуть. Омега не против, кивает и отправляет её в комнату. Выцепив ещё парочку щенят, Хван заканчивает свою работу, позволяя остальным мамочкам и папочкам отдохнуть без детей. Хенджин закрывает главные двери в большую залу и приглушает свет. Оперение на его накидке мягко поблёскивает в полутьме, отражая от себя свет ночников. Где-то сбоку раздаётся тихий скулёж, омега оказывается рядом с волчонком и успокаивающе курлыкает ему что-то, пока тот вновь не проваливается в сон. На самом деле Хенджин любит такие вечера. Они праздновали два дня рождения одновременно и устроили детям настоящий праздник, который их и измотал. Хван лично принимал участие в большей части программы и с радостью согласился остаться на ночь с малышами. Наверное, его внутренняя омега чувствовала приближающуюся течку и боль, находясь постоянно в окружении детей и не имея возможности поняньчить своё чадо, потому такие вечера были для неё неким сеансом успокоения. Хенджин иногда взлетал над ними, садясь на одну из жердей, и смотрел на детей сверху. Взлетал — громко сказано, скорее, позволял своему телу с легкостью оказаться на возвышении, шрамы ныли. На самом деле большой надобности в таком контроле не было. Гнездо — место безопасное. Но вот в последние дни тревога не давала Хвану покоя, заставляя оборачиваться и более пристально смотреть в щель между шторами, высматривая тени за окном. В основном там оказывались вороны Минхо, которые от скуки каркали что-то между собой, иногда просто проходящие мимо люди. И даже так беспокойство не отступало. Непонятно откуда взявшийся страх въелся под кожу, и у Хенджина началась паранойя. Он в каждом звуке слышал тихое кошачье рычание, а в каждом фонаре видел чужой зоркий взгляд. Он чувствовал Чана, и это было плохо. Как давно они виделись? Хенджину не хочется вспоминать, не хочется вновь окунаться в то болото, которое так беспощадно утянуло его на дно без возможности всплыть. Вот только противные картинки прошлого всё равно лезли, и остановить их он был не в силах. *** Хенджина радовало, что им удалось очистить канализации от раздражающих его крыс, но, несмотря на небольшую победу, ему всё равно казалось, что слишком уж легко она далась. Хван был уверен, что он упускает что-то из виду, что-то слишком очевидное, чтобы привлечь его внимание. Омега ненавидел периоды паранойи, обычно она усиливалась перед течкой и весьма сильно мешала адекватно оценивать ситуацию. Поэтому он заперся в спальне, чтобы случайно не наделать глупостей или не попасть в особенно бессмысленные проблемы. Лучше он притворится нормальным омегой, сделает себе огромное гнездо из всей одежды из гардеробной комнаты Чана и будет смотреть сериалы, закусывая их клубничным мороженым. Хенджин впервые устроил в их спальне нечто подобное и не знал на самом деле, как отреагирует альфа на то, что часть его безумно дорогих костюмов теперь выглядит как кусок обычной помятой ткани. Хван готов был принять наказание за это, слишком уж сильно ему было некомфортно без этих стен из ткани и феромона Чана. — Детка, всё хорошо? — Бан объявился дома далеко за полночь, его укладка была, очевидно, сильно повреждена, как и лацканы пиджака. Кажется, Хенджин чувствовал запах крови, вмешавшийся в естественный аромат альфы. — Это, скорее, у тебя нужно спрашивать, — Хван выглянул поверх одной из стен своего укрытия, но выходить из него не стал, ощущая странную тревогу. — Небольшая стычка с Амурскими тиграми, — Чан ненавидел русскую мафию, но всё же обычно с ними можно было договориться по понятиям. В этот раз не получилось. Эта вымирающая тварь решила, что Хенджин — его истинный и Бан обязан отдать ему своего любовника, а те в ответ, естественно, предоставят все свои ресурсы и помогут, чем смогут. Чан не верил в эти сказки об истинности, о таком в современных кругах не говорили уже даже романтичные парочки, а тут грациозный огромный тигр вспомнил о такой странной сказке. Но раздражение вызвало даже не это, а наглость заявителя о том, что либо они договариваются сейчас, либо это животное показывает силу этой магической истинности и заберёт омегу так. «Твоя шлюха сама придёт ко мне, как только почувствует», — наглая отвратительная улыбка на слишком смазливом лице. Стоит ли говорить, сколько раз Чан ударил по ней кулаком? — Я думал, они уже все вымерли, ну, кроме обычных животных, — Хенджин повернул голову, укладывая её щекой на край перегородки. Он всё еще не мог покинуть гнездо. — Это и было обычное животное, — Бан опасно оскалился, но, вновь посмотрев на Хвана, который выглядел чересчур бледным и каким-то отрешенным, спросил: — Детка, что-то случилось? Хенджин рассеянно пожал плечами, но из-за позы случайно задел одну из важных деталей стенки, и часть обвалилась. Почему-то этот факт вызвал у Хвана столько эмоций, будто не простая тканевая конструкция дала брешь, а вся его нервная система. Откуда-то взялись тупые воспоминания о матери, о десяти ударах плети и о… ребёнке. Хенджин разрыдался. Чан опешил. Хван всегда был достаточно открытым в чувствах, но чтобы так неожиданно разреветься на ровном месте… Такого не случалось ни разу. Даже когда кто-то ранил его крыло, слёз было меньше. Альфа инстинктивно зарычал, чем напугал омегу ещё сильнее, и Хенджин, очевидно на рефлексах, отскочил, разрушая остатки своего гнезда. Он стоял у противоположной стены и смотрел на Бана, в глазах читались паника и боль, будто Чан ударил его. Вот только мужчина никогда бы в жизни себе не позволил поднять руку на свою пару. Пусть официально их отношения и не были закреплены ни меткой, ни бумажками, Чан относился к ним серьёзно. — Прости, хей, — голос Бана изменился, он старался говорить тише и сам весь чуть сжался, чтобы не пугать загнанную в угол птицу размерами. — Это вышло случайно, я не на тебя рычал, а на то, что тебя расстроило. Хенджин губы сжимал, роняя слёзы. Он слушал объяснения Чана, но сам был далеко вне этой комнаты и никак не мог вернуться. Хван почувствовал, как по ногам потекла смазка, и это сделало только хуже. Течка началась, но вместо желания запрыгнуть на своего альфу Хенджин хотел скрыться за дверьми ванной комнаты и отмыть от себя всю ту невидимую грязь, что пристала к его коже. Омега сжался весь, сполз по стенке вниз и стал совершенно беззвучно ронять слёзы вместе с парочкой перьев, которые опустились на пол, вылетая с головы. Чан оказался рядом быстро, но так, чтобы Хенджин чётко осознал его передвижения и не уловил в его действиях опасность. Пугать сильнее не хотелось, тем более когда омега оказался в настолько уязвимом положении рядом с ним. Бану вспомнилась их первая встреча, тот наполненный яростью взгляд, который сильно контрастировал с текущей из-под шорт смазкой и слезами. Чан уже тогда понял: его. Хенджин позволил поднять себя и отнести в ванную комнату. Несмотря на удушающий запах феромонов, Бан стойко держал альфу на привязи, закинув в рот горсть успокоительных себе и Хвану. Мужчина наполнил большую ванну теплой водой, кинул туда любимые бомбочки Хенджина и помог ему опуститься в теплую воду. Сам же Чан остался полностью одетым, единственное — снял мешающие часы, галстук и ремень. Хенджин за этим наблюдал спокойно, немного заторможено переводя взгляд с одной части тела на другую, где оказывались руки Чана. Несмотря на течку, желания ощутить эти любимые руки на себе не было, хотелось обычного спокойствия. Чан дал ему это. Без лишних слов помог обмыться, принять подавители, хотя в обычное время был дико против этих таблеток, и уложил спать. Альфа внутри недовольно рычал и ворочался, словно бы предчувствуя надвигающуюся бурю. Ему всё ещё предстоял серьёзный разговор с Минхо, а тут ещё эта непонятная стая корейцев из России, которые так не вовремя решили поиграть в поиски призрачной истинности. Кто вообще поверит в такое? Амурский тигр и павлин? Это даже звучит абсурдно, но, судя по хитрому взгляду самого высокого из представителей группировки, они знали чуточку больше, и это раздражало. Хенджин ворочался рядом беспокойно, что-то шептал едва слышно. Чан вслушивался в тихий голос, но разобрать слова не мог, только пару слов удалось вычленить из всей речи: «где он, мама, где он?». У Бана внутри всё резко замерло, когда осознание, кого именно ищет омега, пришло к нему. Леденящий ужас и страх, который струился изо рта Хвана вместе с парой слов, заставили альфу самого сжаться и притянуть омегу ближе. Он успокаивающе шептал что-то в светлую макушку, гладил по спине и пытался вырвать Хенджина из тисков кошмара, но, похоже, омега была слишком сильно подавлена и не могла сопротивляться тому ужасу, что видела во сне. Чан ощутил новый прилив злости и гнева, теперь уже на волка, который являлся причиной боли и кошмара его пары. Минхо придётся отступить, или Бан устроит настоящую войну, даже если для этого придется пойти на уступки другим группировкам и кланам, которые согласятся присоединиться. Чан никогда бы не мог подумать, что будет готов пойти на такой поступок ради другого человека, но отец воспитал в сыне высокую ценность собственной семьи. Сам старший Бан тоже давным-давно растерзал целый клан, который убил его женщину — мать Чана. Хенджин был жив, но страдал, и альфа готов был вырвать зубами глотку у причины этих проблем