безликие

Следующим вечером Намджун прибывает в Просперит. На пассажирском сидении кожаная дорожная сумка с минимумом вещей и толстой папкой документов, полностью рассказывающей о жизни некого Пак Хёнджина, который отучился в военной академии, отслужил в армии и прошел двухгодовые курсы для работы в личной охране. Такое портфолио не вызвало никаких сомнений у начальника службы безопасности, тем более, что штат личной охраны Главы Трансира в связи с нынешними обстоятельствами в стране требовал скорейшего пополнения. Именно поэтому Намджун после пересечения границы Просперита сразу же направляется в Главный Совет для встречи с тем самым начальником службы безопасности. Он понимает, что перед началом работы с Главой, предстоит пройти тестирование на стрессоустойчивость и эмоциональную выдержку, сдать необходимые нормативы по физической подготовке и лично встретиться с главным омегой страны для небольшой беседы. Это никак не пугает Намджуна. По сравнению с теми сложностями жизни, которые ему уже пришлось пройти, это кажется чем-то незначительным. В столице жизнь идет, как и прежде. Намджун горько усмехается, проезжая по вечернему городу, который, кажется, даже не слышал о происходящей войне за землях Темиса и Кандаона. Тепло летнего вечера мягко обволакивает, ветер из приоткрытого окна машины треплет легкую ткань бежевой рубашки на альфе, а радио, тихо играющее в салоне, расслабляет и уносит в совсем другую реальность. Непривычную для Намджуна. Туда, где нет жестких армейских ботинок, ранних подъемов, вечного предчувствия опасности, застрявшего в носу запаха Смерти и постоянного напряжения. Альфу разрывает от неопределенности собственных чувств, проезжая по идеально гладким дорогам мимо бесчисленных кафешек и магазинов, наполненных беспечными жителями. Он искренне завидует им, их спокойной, размеренной жизни, неспешному темпу и наслаждению летними вечерами в компании семьи или друзей под бокальчик вина. Но чувство ужасной несправедливости разжигает злость внутри и заставляет смотреть на эту идеальную картинку не как на заветную мечту, требующую скорейшего воплощения, а как на театральную постановку с потрясающими декорациями и профессиональным актерским составом. Невозможно наслаждаться этим моментом, зная, что творится в родных местах. Намджун так никогда не жил и, вероятно, нечего начинать. Несмотря на сильное желание, он будет лишним, не вписывающимся элементом в пазле с изображением безупречного мира. Останавливаясь перед огромными воротами Главного Совета, альфа невольно вспоминает свой последний визит в это место. Блеск бриллиантов, улыбки без изъянов, стрельба, визги гостей, убийство Чхве и начало войны. Выбитые автоматной очередью окна уже вставили, и теперь абсолютно не осталось следов той ночи. Из будки охраны выходит мужчина в строгом смокинге и подходит к машине, смотря на Намджуна с строгостью и твердостью. — Здравствуйте, Ваш пропуск, — произносит альфа. — Добрый день, меня зовут Пак Хёнджин, у меня назначена встреча с Господином Ваном, — отвечает Намджун, и мужчина кивает. — Сейчас. Возвращается в будку охраны, и спустя пару секунд ворота плавно раздвигаются, пропуская машину на территорию Главного Совета. Намджун держится спокойно, даже расслабленно, без явных эмоций, чтобы не вызвать лишних вопросов, постукивает пальцами по рулю, будто заинтересованно осматривая территорию Совета. С его последнего визита будто ничего и не поменялось, если не считать увеличенное число людей из личной охраны, расставленных через каждые десять метров на всей территории. — Он встретит Вас на парковке, — громко произносит мужчина из небольшого окошка, на что Намджун кивает и слегка давит на газ. Найдя по небольшим указателям парковку, альфа видит уже ждущего его начальника службы безопасности — Господина Вана. Альфа с военной выправкой, прямой осанкой и невидимым внутренним стержнем, вытягивающим тело и расправляющим плечи. Ким осматривает его, пока плавно приближается, пытается найти хоть что-то, за что можно было зацепиться глазу, но Ван как чистый лист бумаги без каких либо отличительных черт. Намджун быстро паркуется и выходит, расправляя плечи и спину, как и подобает профессиональному солдату. — Здравствуйте, Господин Ван, — сдержанно произносит Ким, протягивая руку мужчине. Он бегло проходится глазами по нему, мастерским взглядом бегает по хорошо сложенному телу в легкой рубашке и брюках, а после протягивает руку в ответ, крепко сжимая. — Здравствуй, Хёнджин, — Ван проницательно смотрит Намджуну в глаза, прочесть пытается. Он сам взгляд не отводит, понимает, что это первая проверка на выдержку. — Готов к работе? — отпустив руку и убрав в карман черных брюк, спрашивает Ван. — Так точно, готов начинать с завтрашнего дня, — уверенно отвечает Ким, звуча убеждающе и твердо. — Для начала пройдешь небольшое тестирование с психологом, я посмотрю твои физические навыки, и если результаты будут удовлетворительными, отправишься на разговор с Господином Кимом, — объясняет Ван, а Намджун кивает. — Конечно, Господин Ван. — Сейчас отправляйся в квартиру, — мужчина достает скудную связку из пары ключей от служебной квартиры и отдает Намджуну. — Адрес на брелке, обживайся, готовься к службе. Сейчас в столице спокойно, но одному Богу известно, что будет завтра, — с напряженной грустью в голосе произносит он. — Конечно, я все понимаю, Господин Ван, — твердо произносит Намджун и жмет протянутую альфой руку. — Тогда до встречи. Завтра в восемь утра тест у психолога, — Ким кивает и провожает взглядом удаляющуюся в огромное здание Совета фигуру Вана. У него нет шанса на ошибку. Его напросто уберут, если Намджун допустит хоть малейшую оплошность и заставит их усомниться в правдивости своей легенды. Закатное солнце, яркими лучами разбивающее мерцающие стеклянные шпили Совета на огненные блики, так и манило закурить, полюбоваться последними минутами своего пребывания в этом дне и разрешало унести мешающие внутри тяготы с собой в ночную тьму. Намджун достает пачку из кармана брюк, облокачивается бедрами о горячий капот внедорожника и медленно закуривает, пытаясь растянуть момент по максимуму. Надевает солнцезащитные очки, достав из небольшого нагрудного кармашка рубашки, и слышит мягкий рокот мотора и шуршание шин по свеже постеленному асфальту. Машинально поворачивается и видит колонну из трех автомобилей высшего класса, медленно плывущих по дорожкам к главному входу. Альфа сразу понимает, кто скрывается за тонировкой и не сводит глаз, будто пытаясь что-то разглядеть за непроницаемым стеклом. Первый из колонны автомобиль проезжает мимо альфы, останавливаясь чуть дальше от массивных ступеней входа, оставляя место двум другим. Второй практически минует Намджуна, но останавливается прямо напротив него. Тонированное стекло заднего сидения плавно опускается, являя главного омегу страны. Намджун ранее никогда не сталкивался с Главой Трансира так близко. Да, бывал на торжественных мероприятиях, куда их всех затаскивал Ен несколько лет назад, когда те были только окрепшими подростками, но даже парой слов с Сокджином никогда не перебрасывался. А теперь омега, представляющий собой безусловную стать и силу, перед ним, буквально в двух шагах. Омега неспешно снимает солнцезащитные очки, одаривая альфу строгим, хоть и немного уставшим взглядом. Черные глаза врезаются в темные линзы, а Намджун из своего небольшого укрытия бегает взглядом по Сокджину. Он заметно уставший, но это не мешает ему выглядеть, как и всегда превосходно. Платиновые волосы аккуратно убраны назад, доказывая кропотливый труд стилистов, благодаря которому при бешеном ритме жизни и куче дел, они не растрепались. На нем легкая батистовая блуза нежно-голубого оттенка, верхние расстегнутые пуговицы открывают по истине шикарный вид на тонкие ключицы, украшенные ожерельем из мелкого жемчуга. Намджун, кажется, сам того от себя не ожидая, завис на несколько секунд, но четкий тон голоса прекрасного омеги быстро вывел его из бездумного созерцания. — Вы меня слышите, молодой человек? — хмуря темные брови, спрашивает Сокджин. Намджун выпускает струю дыма и, не в силах сдержаться, ухмыляется. — Здесь нельзя курить, — строго добавляет он. — Прошу прощения, я не заметил таблички, которой здесь нет, — наконец заговаривает альфа. — Как Вас зовут? — вдруг спрашивает Сокджин, не отрывая недовольных глаз от Намджуна. Глава явно не в духе, но продолжает сохранять самообладание. — Пак Хёнджин, а Вас? — альфа отталкивается бедрами от капота и делает всего шаг, чтобы оказаться практически вплотную к дверце омеги. Сокджин непривычно теряется от такого вопроса, в этой стране только младенцы не знают его имени. Быстро берет себя в руки, стирая растерянность с лица. — Ким Сокджин, — не без неприязни на лице от тлеющей совсем близко сигареты произносит омега. — Рад знакомству, — улыбается Намджун и протягивает руку. Сокджин, совсем не понимающий, что происходит, машинально тянет в ответ, но вместо простого рукопожатия, альфа склоняется и легко целует тыльную сторону его ладони. В нос сразу ударяет сладковатый аромат магнолии, исходящий от кожи омеги, и у альфы, похоже, ноги подкосились от одурманивающего запаха. — Поехали, — командует омега водителю и вырывает руку, будто его укусили или током ударили. Машина трогается с места, Сокджин незамедлительно жмет кнопку поднятия стекла и снова скрывается за непроницаемой тонировкой. Намджун провожает автомобиль взглядом, снова делая затяжку и растягивая губы в легкой улыбке. Он всегда равнодушно относился к цветам, но теперь появился любимый. Магнолия. … Хосок, как и обещал себе и тому альфе, с которым теперь соседствует Сохи, звонить ежедневно и узнавать о состоянии сестры. Сегодняшнее утро не стало исключением, выкуривая первую сигарету после пробуждения, Хосок набирает нужный номер. — Здарова, чувак! — бодро и даже радостно произносит альфа, а Чона вот-вот вырвет от этого «чувак». — Лилит в порядке? — хрипит он, сразу переходя к делу. — Да, да, все зашибись. — По клубам шляется? — Ну, …да. Но ты не переживай, чувак, понимаю, сестра и все такое, но она в надежных руках. Вчера даже раньше вернулась, чем обычно, — рассказывает альфа, а Хосок задумчиво чешет бровь и затягивается. — Присматривай за ней. И надеюсь, ты понимаешь, что это не слезливая просьба, — говорит он и слышит на той стороне какое-то копошение и голос сестры. — Дай мне ее. — сразу переключается Хосок, желая услышать Сохи. — Да, Морт, — тихо и сонно произносит сестра, а губы альфы растягиваются в улыбке. — Привет, сестренка. Как ты? Все в порядке? — Все нормально, не переживай за меня, — девушка говорит на автомате, то, что хочет услышать альфа, и Хосок это сразу понимает. — Не собираешься еще возвращаться? Тебя всё так же ждут дома, — мягко напоминает он, хотя самого разрывает от желания наплевать на слова Сохи, поехать и забрать ее домой. — Мы уже говорили об этом, ты пообещал дать мне время, — устало произносит девушка. — Помню, сестренка, — тяжело выдыхает Хосок. — У вас как обстановка? Все спокойно? — спрашивает девушка, хотя сама прекрасно понимает, что ни о каком спокойствии в такое время и речи быть не может. — Все идет по плану. Сегодня наступаем на Кандаон, — с холодом, скрывавшим тревогу, говорит Хосок и слышит тяжелый вздох сестры. — Не вздумай нестись на передовую. Слышишь меня? — с неприкрытой тревогой за брата с бунтующим характером и вечно играющим адреналином в крови строго произносит Сохи. Хосок на это лишь закатывает глаза с улыбкой. — Я же знаю тебя, только повод дай — попрешься с палкой на танк, — не успокаивается она. — Расслабься, Сохи, все будет в порядке, — туша докуренную сигарету в пепельнице, альфа возвращается с балкона в свою спальню и закрывает пластиковую дверь. — Не дай бог из вас кто-то погибнет, каждого достану, — угрожающе шепчет девушка, заставляя Хосока за секунду стать серьезнее. — Не погибнет, — негласно обещает он. Ему хочется в это верить. Хочется верить в то, что скоро за обеденным столом в гостиной снова соберутся все в полном составе. … Приближение сегодняшней ночи заставило весь дом безликих оставаться в тревожном молчании. Каждый морально готовился к нападению на юг. Тэхену было тяжелее всех. Он ощущал себя настоящим предателем, тем, кто даже после угрызений совести и чувства глубокого морального падения готов присоединиться к нападению на родные земли. Ему не было жаль Иана, кроме желания смерти никакие другие мысли о нем не закрадывались. Он думал об обычных людях, вынужденных снова жить в страхе за собственные жизни, и солдатах, отправленных на передовую и оказавшихся в безвыходном положении — выполнение приказов или же смерть за предательство клана. Омега застрял в собственных мыслях, не зная, как правильнее поступить. Метался между побегом в Просперит или даже другую страну, чтобы начать жить заново, и достижением своей цели — убить Иана и покончить с этим кошмаром, который поглотил Трансир. Был убежден, вся проблеме в этом альфе, крепко вцепившимся во власть и желающим подмять под себя все государство. Так или иначе, сколько бы Тэхен не рылся в собственной голове и не искал пути решения проблемы, если это вообще можно так назвать, всегда приходил к одному и тому же. К папке, которую ему показал Ен, с фотографиями его бывшей семьи и компроматом на Иана. Омега попросил его отдать те снимки, единственное материальное, что у него осталось от прошлой жизни, где были счастливые родители, уютный дом и горячая еда. Спрятал под матрасом и насильно заставлял себя не доставать их каждый раз, когда оказывался в выделенной ему комнате. Видеть улыбчивые и безмятежные лица родителей непередаваемо приятно, но и невыносимо больно, осознавая, что ничего подобного Тэхен больше не сможет пережить. Короткий стук в дверь вырывает омегу из болота воспоминаний, возвращает в реальность, чего совсем не хочется. — Готов? Нам пора выезжать, — оповещает Чонгук, стоящий по ту сторону, когда омега открывает дверь. На альфе стрейчевая черная водолазка, того же цвета джинсы карго, объемный бронежилет и армейские сапоги на шнуровке. В руке две глухих балаклавы, одну из которых альфа передает Тэхену. — Готов ли я напасть на собственный клан? Нет, — ровно, без эмоций произносит омега и нехотя принимает плотную балаклаву. — Мы же это уже обсуждали, Тэхен. Пора уже понять, что выхода в твоей ситуации всего два. Либо с нами, либо бежать из страны, — так же спокойно, без нервозности произносит Чонгук. Он понимает омегу, хоть и отчасти, ведь сам никогда перед таким выбором не был и даже представлять себя на его месте не хочет. Тэхен поднимает глаза на Чона, молчит, не зная, что отвечать. Действительно, его положение без особого выбора, и слова альфы заставляют задуматься, на самом ли деле, все так запутанно, как в его голове. Иан — человек, испортивший жизнь Тэхена, отнявший самое дорогое и продолжающий отбирать последнее. Его право на нормальное будущее и законное звание Главы Кандаона несмотря на пол. Омегу это волновало в последнюю очередь, он был уверен, что южный народ встанет на его сторону, когда Иан своим гнилым нутром будет кормить червей под землей. — Пойдем, Анимес, — произносит Чонгук тихо, видя напряженное состояние омеги. Тэхен теряется на секунду, слыша когда-то постоянно звучавшее в родительском доме обращение отца к папе. Такое теплое и родное, такое снова разрывающее сердце на части. Омега кивает, откидывая воспоминания, чтобы не засорять голову лишними мыслями, которые не дадут сконцентрироваться на достижении своей цели. Выходит из спальни, закрывая за собой дверь. — Как плечо? — спрашивает Чонгук, пропуская омегу, когда они подходят к лестнице. — Намного лучше. Не знаю, что за мазь мне дали в вашей санчасти, но она будто волшебная. Воспаление прошло меньше, чем за сутки, — отвечает Тэхен, практически не чувствуя боли в плече, которое осматривал врач во время их вчерашней экскурсии по учебной базе. — Рад слышать, — сухо говорит Чонгук, а омега хмыкает, соскакивая с последней ступени. В гостиной уже все готовы. Хосок разлегся на диване, умирая от скуки в ожидании последних приготовлений, Юнги дырявил пустоту, сидя в кресле, Чимин с помощью Антонио надевал бронежилет, который на хрупком омеге выглядел весьма нелепо и будто отдельно от него. Ен был удивительно спокоен, в той же экипировке, что и все, с кем-то переписывался, пока в просторное помещение не вошли Тэхен с Чонгуком. — Можем выдвигаться, — произносит Чон. — Наконец-то, — фыркает Хосок, соскакивая с мягкого дивана. Кровь бурлит от предстоящего адреналина, затуманивающего здравый смысл и холодный разум. Альфе не терпелось обхватить толстую рукоять автомата на вражеской земле и посмотреть в глаза смерти. — Вы так ничего и не узнали о Лилит? — спрашивает Ен, смотря поочереди на братьев. Те лишь, поджимая губы, отрицательно кивают, понятия не имея, где она находится. Кроме Хосока, конечно. — После операции плотно этим займемся. Черт знает, что с ней могло произойти, — старается сохранять спокойствие, но тема детей — его единственное слабое место. — Да все с нормально, не разводите панику, — отмахивается Хосок, встречаясь с ожидающим продолжения взглядом Ена. — Ты что-то знаешь, Морт? — Ен спрашивает будто маленького ребенка, замешанного в краже конфет и совсем не умеющего врать. Хосоку ложь действительно дается с трудом, но ради Сохи он постарается. — Нихера я не знаю, просто имею ввиду, что это же Сохи, она из таких передряг выбиралась в одиночку, что точно не стоит переживать, — произносит он, а Ен тяжело выдыхает. С этим семейством у него точно прибавится седых волос на голове. — Поехали уже. Хосок выходит первым, за ним Чимин с Антонио. Ен не торопится, медлит пару секунд, прежде чем убрать телефон в карман брюк и покинуть дом. — Покурим напоследок? — спрашивает мрачный Юнги у брата, когда они приближаются к двери. Чонгук кивает, пропуская Тэхена, который хмыкает на услышанные слова. — Напоследок? Помирать собрался? Я думал в Темисе более оптимистичные бойцы, — произносит омега, а Юнги от стресса готов прикончить его прямо здесь за невинную шутку. Тэхен ретируется из их поля зрения раньше, чем альфа собирается открыть рот и послать его куда подальше. Чонгук достает две сигареты, поджигает и передает брату, не отрывающему глаз с принца, который скучающе дожидается, пока Антонио осмотрит предназначенный для них автомобиль. — В нем скоро дыра появится от твоего взгляда, — проследив за взглядом Юнги, ухмыляется Чонгук, хотя внутри искренне удивляется и даже не верит, что его брат-сухарь засматривается на омегу. Тем более на омегу голубых кровей. Юнги отмирает, переведя взгляд на Чона. — Я рассказал ему про пожар, — твердо произносит он и тянет зубами кольцо в губе. — Не знаю, как это вышло, он даже не допытывал, просто спросил, что произошло. А я вывалил все, — тяжело мямлит Юнги. — Честно говоря, даже не знаю, что сказать, — не скрывая удивления, произносит Чонгук и выдыхает дым. — Я сам в ахуе. Он просто…не такой, как остальные, банально, конечно, но так и есть, — Мин напряженно затягивается, утыкаясь глазами в плитку под ногами, но неведомая сила заставляет поднять взгляд на Чимина, который так же поглядывает на него. — Ты хочешь, чтобы он был твоим омегой? — напрямую задаёт вопрос Чонгук. Юнги снова затягивается, выдыхает и прочищает горло, раздумывая. — Не знаю, рано еще об этом говорить, — привычная хмурость возвращается на лицо, альфа, последний раз сделав затяжку, выкидывает сигарету. — Пойдём. Чонгук ухмыляется горько, не спешит последовать за упрямым братом, глазами его провожает, но через пару секунд все же отрывается с места, так же выкидывая окурок, идет к внедорожнику. Три автомобиля сдвигаются с места к вертолетной площадке на учебной базе, где уже их ожидают десятки железных птиц и около пятисот солдат. Тэхен, оглядывая вертодром, покрывается мурашками, ерзает на сидении незаметно, стараясь не показывать волнение, бурлящее кровь. Хоть и приходилось видеть многое, но сотни вооруженных бойцов в бронежилетах с автоматами, от которых веет нечеловеческим холодом, предстают перед ним впервые. Это не кошмар с возможностью выбраться, проснувшись, — жестокая реальность, дающая периодически хлесткую пощечину, заставляя поверить в действительность и серьезность происходящего. Безликие с армией прибывают в Кандаон почти через час. Солдат частями высаживают возле провизионного склада, чтобы создать кольцо без шанса выхода и входа противника. Безликих оставляют в близости к нему, насколько это возможно. — Чимин, Юнги и Антонио пробираются на склад разведать обстановку, я, Хосок и Тэхен остаемся здесь, ждём Ена с армией. После сразу начинаем наступление, — произносит Чонгук в тиши ночного леса, посреди которого находится склад. Все уверенно отвечают кивком головы, и троица выдвигается к самой территории. Замысловатые лабиринты из огромных грузовых контейнеров встречают их удивительной тишиной и отсутствием хоть кого-то на их пути. Ни дежурных по периметру, ни отдаленных голосов южан. Сплошное безмолвие, свет полной луны и прохлада летней ночи. При любых других обстоятельствах это казалось бы благодатью, но только не сейчас. Напряжение внутри разрастается, легкий теплый ветер будто меняется на могильный сквозняк, и вместо специфического запаха металлических контейнеров и пороха в нос бьет кладбищенская сырость. Она здесь, совсем рядом с ним. — А где все? — у Чимина возникает логичный вопрос. Они уже прошли достаточно далеко, чтобы встретить хотя бы одного человека с оружием, охраняющего склад. — Так тихо, что в голове звенит, — задумчиво шепчет Юнги, начиная активнее осматривать окружающее. Хвоста за ними нет, по верхам контейнеров тоже пусто. — Позвольте, я первый, — делает шаг Антонио, когда они подходят к складскому помещению, металлическая дверь которой слегка приоткрыта. — Не время геройствовать, защищай Его Высочество, — шепчет Юнги. Даже за черной балаклавой чувствуется хмурое лицо, сведенные брови и сомкнутые губы. Его всего накрывает ледяным ушатом воды от не уходящего предчувствия очередного дерьма. — Держитесь меня, Антонио — замыкающий, — добавляет он, смотря в глаза омеги, в которых, как ни странно, страха нет. Лишь волнение и беспокойство. Чимин кивает, а Юнги идет первым, аккуратно открывая дверь с мерзким скрипом. Темные глаза тут же оценивают обстановку. Напрягающий полумрак и та же звенящая тишина, которая бьет изнутри по черепной коробке. Чимин заходит следом, вся присущая ему беспечность быстро улетучивается, а рука сама крепче обхватывает автомат. Антонио ступает за ним, оглядываясь назад и оценивая обстановку, но там оставалось все так же пусто. Огромное помещение заставлено деревянными ящиками, предстающими стенами, над головами тускло горят желтые лампы, сквозь свет которых летает мошкара, создавая слабые тени на бетонном полу. Юнги отключает в себе все живое, когда делает новые шаги, и троица углубляется в помещение. Он не слышит голоса разума, кричащий до этого о его чуждой принадлежности к такому миру. Полному жестокости, болезненных криков и неведомой ярости одних людей на других. Юнги сейчас полностью сосредоточен на звенящей тишине и легком полумраке, всем нутром чувствует приближение смерти и останавливается. За ним омега голубых кровей, чей аромат цветов окутывает мягко, придает сил, заставляя держать себя в руках и полностью не терять контроль на этой грани человечного и животного. Чем дальше они проходят, тем четче становятся мысли о ловушке, подстроенной южанами. Юнги отказывается верить, что огромный провизионный склад Кандаона остается в ночь без какой-либо охраны и патруля. Троица выходит из не витиеватого лабиринта деревянных ящиков, оказываясь в более менее пустом от груза пространстве. Здесь стоят пару столов, где, по всей видимости, еще недавно проверяли накладные на поставку, небольшая тумбочка с телевизором и старый вентилятор на покосившейся ножке. Осмотревшись бегло, Юнги смело подходит к одному из столов, на углу которого лежала толстая стопка бумаг, в надежде, что там хранится какая-то важная для Темиса информация. Ушат холодного пота обдает напряженное тело альфы, когда глаза вгрызаются в абсолютно чистые листы белоснежной бумаги. Идет к другому столу, дергает выдвижной ящик — пусто. — Что ты ищешь? — недоумевает Чимин, смотря на загоревшегося альфу. Юнги игнорирует, обходит Чимина с Антонио, подходя к ближайшему ящику, предназначенному для транспортировки оружия. Нервно откидывает автомат на рядом стоящий ящик и открывает крышку. Опилки и бумажный наполнитель. — Сука, — ворошит содержимое, пытаясь найти хоть что-то на дне. Пусто. — Инсан, объясните, что происходит? — Антонио заметно нервничает, следя за действиями Юнги. — Отрывайте ящики. Любые, — командует альфа, а Чимин с Антонио тут же сдвигаются с места, услышав приказной, металлический тон голоса, не принимающий отказа. Тройка открывала ящик за ящиком, копошилась в каждом до самого дна, но итог был один — опилки, оставляющие заносы в коже, и бумажный наполнитель. Пазл в голове сложился у каждого. — Сука, сука, сука, — шепчет Юнги, срывая балаклаву и кидая ее на пол. — Это ловушка. Они знали, что мы придем, — озвучивает очевидное. — Мы только вчера это обсуждали, кто мог слить информацию? — в непонимании хмурится Чимин. — Южная сука, кто ж еще, — рявкает Юнги, понимая, какую ошибку они совершили, когда пустили Тэхена в их дом. Мин тянется к рации, жмет на кнопку, включающую микрофон, уже собираясь говорить, но по складу разносится громкое раздражающее шуршание из динамика. Попробует еще раз, результат тот же. — Тут глушители. Антонио доложи Мариду, что склад пуст, и южане устроили ловушку, — твердо смотрит на альфу, который непривычно мрачен. — Вы знаете мои правила. Я не могу оставлять Его Выс… — Сейчас не до твоих ебанных правил! — привычно спокойный и хладнокровный Юнги взрывается криком, черные глаза наполняются раздражением, граничащим с яростью. — Не разговаривай с ним в таком тоне, — стальным голосом произносит мягкий омега, смотря на Юнги. — Антонио, все в порядке, иди и сообщи нашим, — нежнее произносит Чимин, и Антонио, сжав губы, нехотя удаляется. Омега скидывает теперь уже ненужное оружие на стол, разминая затекшую от его тяжести спину. — Это было грубо, тебе не кажется? — будничный мягкий тон голоса возвращается к омеге, хотя во взгляде, устремленном на нервно дергающего кольцо в губе альфу, и капли теплоты нет. — Мы сейчас не в той ситуации, где стоит подбирать слова, Вам не кажется, Ваше Высочество? — парирует Юнги. — В любой ситуации нужно оставаться человеком. Не мы начали эту войну и не нам быть животными, позабывшими о простом человеческом, — шепчет Чимин, заставляя Юнги задуматься над словами. Тот уже хочет признать свою вину, как оглушающий взрыв в углу склада спичкой зажигает деревянные ящики. Чимина и Юнги откидывает волной, альфа успевает сгруппироваться и отделаться слабым ушибом, в то время, как омега мешком валится от удара о еще целый ящик. За жалкие секунды огромное помещение наполняется горьким дымом, дышать становится тяжелее, а глаза намокают толи от едкости, толи от несправедливости. Мин не верит. Неужели жизнь настолько жестокая, что может привести его к этому. Главный страх, сковывающий все тело и фантомно ломающий кости Юнги, перед ним. Совсем рядом языки пламени, которые надвигаются на них. Он всегда был смелым. Всегда шел в числе первых навстречу опасности и неприятелям, хоть и всем нутром ненавидел это. Не обращая внимания на боль, альфа ползет к Чимину, который в сознании и пытается встать после удара. — Ваше Высочество, целы? — беспокойно осматривает омегу, а самого всего трясет изнутри, когда до ушей доносится треск горящего дерева. Чимин кивает быстро, смотрит в чёрные глаза полные детского страха. — Вы главное ничего не бойтесь, мы выберемся отсюда, — чувствуя до боли знакомый запах гари, произносит Юнги, держа принца за плечи и смотря в глаза. Чимин снова кивает, веря. Юнги не был бы собой, если бы тихо и без сопротивления принял удар судьбы, толкающую его прямиком в лапы Смерти. Он сильнее страха, сильнее сносящего все на своем пути огня. Причиной тому омега голубых кровей, которого он должен защищать. — Ты только на огонь не смотри, Шапочка. Не смотри, — выдавливает Чимин, не зная, за что волнуется больше. За их жизни или за непреодолимый страх альфы. — Не буду, Ваше Высочество, — коряво улыбается Юнги и инстинктивно тянет омегу за собой к полу, когда разносится второй взрыв. — Нам нужно туда, там еще есть кислород, — показывает на противоположный угол склада, который еще остался цел. Туда в любой момент может прилететь снаряд южан, но другого выбора не остается. Только сидеть тихо и молиться, чтобы они остались невредимы. Юнги, укрывая спину и голову принца, на полусогнутых ногах ведет их в безопасное место, всего трясет и внутри, и снаружи. С той ночи он никогда не был настолько близок с таким количеством огня. Юнги пропускает Чимина вперед за контейнер, хоть какое-то убежище, и выглядывает немного, чтобы оценить обстановку, но лучше бы он этого не делал. Огонь резвыми прыжками перекидывается с одного ящика на другой, все ближе и стремительнее приближаясь к их хрупкому укрытию. У альфы, кажется, сейчас сердце разорвется от ужаса перед яркими красками огня. Тело перестает слушаться, он снова оказывается в детском доме, полном боящихся детей и не знающих, что делать, воспитателей. Снова тот ребенок, которого пометил огонь и оставил уродующим клеймом на всю жизнь. — Эй! Не смотри, не смотри туда! — взволнованно тараторит Чимин, потянув Юнги за рукав толстовки. Видит в чужих глазах неприкрытый страх, сковывающий тело и разум. Быстро, в панике тычет по экрану телефона, а глаза бегают по списку контактов, ища спасения. — Смотри на меня, только на меня, Шапочка! — взяв за правую ладонь, настаивает он, ловя глазами его. Юнги слушается, смотрит на самого смелого омегу, которого знает, не позволяет себе отвлечься на огонь, чувствуя отдаленно приближающееся тепло. Чимин жмет на контакт Антонио, совсем позабыв о глушителях. — Не надо, Ваше Высочество, — тихо произносит Юнги, спокойно забирая телефон из рук омеги. — Глушители, забыли? Третий взрыв не дает Чимину ответить. Он разносится совсем близко, откидывая их с чудовищной силой в сторону, разбивая тела в лепешку. Юнги теряет сознание, успев понять, что это конец. Как бы яростно он не хватался за жизнь, у судьбы свои планы. Чимину везет чуть больше, его швыряет в стенку близ стоящего контейнера. Он еще находится здесь, но все тело невозможно болит от удара, встать не может, глаза с трудом разлепляет и сразу ищет альфу, его Шапочку, которому сейчас в разы тяжелее, чем ему. Он в лапах своего главного страха, который снова доводит Юнги до Смерти. Еле видимый силуэт Мина в толще черного дыма горит красным у омеги, собирающим последние силы, чтобы встать. Снимает с себя бронежилет, сковывающий действия и ползет к Юнги, который валяется безжизненно у стены. Передвигается тяжело, дышит через раз, ведь чувствует, как голова начинает кружиться, и что совсем скоро отключится. — Ш-шапочка, слышишь м-меня? — нежно, заикаясь от тревоги и ужаса, произносит Чимин и пригибается в страхе, прикрывая Юнги, когда рядом что-то падает. Слезы отчаяния хотят ринуться из глаз каждую секунду, но омега держится, заставляет себя быть сильным и храбрым. Слабость сейчас не к месту. — Открывай глаза, Шапочка, открывай, — бормочет в бреду, оглядываясь постоянно, чтобы следить за пламенем огня. Все ближе и ближе. В особенный момент безысходности люди вспоминают о Господе, вот и Чимин, прикрыв глаза, начинает бормотать молитву, вкладывая всю веру в всевышнюю силу и надеясь, что вот-вот Чонгук с Хосоком их с альфой вытащат. Но ожидание спасения растянулось на целую вечность, хотя в действительности подмоге потребовалось десять минут, чтобы собраться и в срочном порядке добраться до склада. Омега уже без сил, чувствует, что вот-вот отключится от угарного газа, но насильно каждый раз разлепляет глаза, охраняя альфу. Чимину пришлось оттащить его в самый угол из-за наступающего огня. — Юнги! Юнги! — чей-то крик доносится галлюцинацией, омега уже не понимает действительно ли за ними пришли или это полет бурной фантазии от перешедшей грани отчаяния. — Мы здесь! — что есть сил орет омега, кряхтя и задыхаясь от дыма. — Мы здесь! — Морт, сюда! — кричит Чонгук, а омега наконец узнает голос альфы. Чонгук и Хосок с парой солдат быстро подбегают к Чимину, на руках которого безжизненно покоится Юнги, и хватают тело альфы. — Осторожнее! У него…могут быть переломы! — взрывается Чимин, продолжая кашлять, когда Юнги поднимают. — Быстро выходим! Крыша вот-вот рухнет! — орет Чонгук, командуя солдатами, которые оперативно выносят Юнги к выходу, и помогает ослабевшему омеге подняться, передав тяжелое оружие Хосоку. Оказавшись на свежем воздухе, Чимин сгибается пополам, хрипит, вдыхая, кашляет до боли в горле, чувствуя руку на своей спине. — Вы в порядке, Ваше Высочество? — переживая, спрашивает Антонио, поглаживая омегу. Чимин кашляет до последнего, его рвет желчью на глазах у всех, но сейчас абсолютно плевать. — Ага,…зашибись просто, — жадно дыша, хрипит омега и выпрямляется, вытирая выступившие от кашля слезы. Ищет глазами Юнги, которого шустро несут двое альф в приземлившийся возле конца лабиринта из контейнеров вертолет. — Где эта сука?! — быстро позабыв о себе и собственной физической слабости, взрывается Чимин и подлетает к Чонгуку. — Чимин, успокойся, садись в вертолет. Тебе нужно в больницу, — не понимающий альфа пытается утихомирить омегу, взяв за плечи, но разъяренные глаза так и жаждут поскорее найти южанина. — Где эта южная сука? Мы из-за него чуть не подохли на этом чертовом складе! — сбрасывает руки Чонгука и рвется куда-то, сам не понимая, что делать и где искать Тэхена. — Зачем он тебе сдался? — не понимает Хосок, так же кашляя от, пусть и небольшого, но успевшего попасть в легкие дыма. — Они опустошили склад к нашему приезду! Ни одного охраняющего! Все ящики были пустые, это обычная ловушка! — яростно произносит Чимин, шагая из стороны в сторону. Чонгук с Хосоком переглядываются хмуро, понимая, что омега не бредит. Пылающий позади них склад тому подтверждение. — Мы только вчера это обсуждали, кто кроме него мог доложить информацию Иану и предупредить о наступлении? — Если это так, я собственными руками его задушу, — сквозь зубы рычит Хосок. — Думаешь, я такая мразь, что буду срать людям, которые меня приняли и помогают убрать Иана? — вклинивается подходящий вместе с небольшим отрядом Тэхен. Они быстро прочесали огромные коридоры на территории склада и были не меньше удивлены полному отсутствию солдат. Чимин хочет сорваться, броситься на омегу, но сил нет даже стоять. Тэхен подходит к нему практически вплотную. — Включи мозг, блять. Нашим распределением занимался Марид, на твоем месте мог бы быть я, нахуя мне вести себя же на верную смерть? Чимин молчит, понимая, что логика есть в его словах. — Кто бы это ни был, он среди нас, — мрачно добавляет Хосок. — Выясним это позже, сейчас нужно отвезти их больницу, — произносит Чонгук. — Мы с солдатами останемся здесь, если склад подожгли, есть вероятность, что южане скоро подоспеют. Антонио, доложи, как только прибудете в больницу, — смотрит на сосредоточенного альфу, который коротко кивает на его слова. — Конечно, пойдемте, Ваше Высочество. Чимин молчит, поддается, с помощью Антонио идя на ватных ногах к вертолету, усаживается напротив не приходящего в сознание альфу и всматривается в спокойное лицо, мысленно заставляя пошевелиться или открыть глаза. Он и сам на грани сознания, но продолжает держаться, чтобы не пропустить момент, когда Юнги очнется. Но этого не происходит.