Поцелуи с полароидами

события происходят через год после начала их отношений и год назад от событий прошлых глав.       Сентябрь выдаётся на удивление не просто тёплым, а даже жарким. И титанических усилий Тэхёну стоило вытащить свою прекрасную булочку на пляж. За всё лето Чонгук ни разу не искупался: то купальника нет, то настроения, то времени. Альфа уже больше года как стабильно зарабатывает, поэтому он предлагал своему третьекурснику поехать и выбрать любой купальник, не глядя на цены, потому что омега может на него положиться, ей не надо со всем справляться самой.       Первая такая вылазка на шоппинг даже не началась: Чонгу, одеваясь, разрыдался. Паническая атака настигла его, полураздетого, натягивающего тонкие брюки поверх мягких хлопковых трусиков. Контур белья, каким бы мягким оно ни было, немного впивался в кожу нетренированных ягодиц, образуя под тканью брюк едва заметные изгибы, каких, по представлению омеги, быть не должно. Комплексы набатом застучали в голове, отдавая пульсирующей болью в висках, дыхание участилось, сердце сковал страх, словно омега оказалась в центре злорадствующего внимания: её фигура неидеальная, почему она не может заниматься своим телом на досуге вместо вкусной готовки, почему такая молодая омега не следит за собой, на её тело смотреть противно, ни один альфа её не захочет и не полюбит. Руки дрожали, а ноги подгибались, заставляя омегу тяжело осесть на их кровать в квартире её альфы в их комнате. Абсолютно безмолвные слёзы рассекали покрасневшую кожу щёк, капая на пол и шею, и Чонгук не убирал их: даже руки поднять было тяжело, они всё ещё охвачены дрожью. Несколько долгих минут спустя изо рта стали вырываться тихие всхлипы, нос был заложен и вместо страха в груди появилась тупая боль, поднявшаяся комом в горло: действительно, почему омега не идеального телосложения?       У Чонгука ведь и идеала фигуры нет: в один момент хочется грудь побольше, потом - поменьше; сначала кажется, что пресс у омеги не выглядит эстетично, затем - чем виднее и твёрже прессак, тем лучше; иногда думается, что мягкие ляжки не такие уж и плохие, ведь Тэхён так громко мурчит, лёжа на них или облизывая... а потом эти мысли пресекаются жестоким и беспочвенным "это до момента, пока Ким не найдёт идеальную омегу". Боги, как же это заебало!       Заебало Чонгука, но не Тэхёна, который, явственно почувствовав горечь в запахе любимой булочки, не успев даже застегнуть рубашку, заботливо отутюженную до этого омегой, рванул в их комнату, из которой сбивающими с ног волнами накрывало ощущение отчаяния, потерянности, животного страха и боли, тупой пульсирующей боли. Ким, коротко и суматошно постучав в дверь, открыл её настолько резко, что едва не снёс с петель. И натурально заскулил, увидев разрушенное состояние пары. Он буквально кинулся к Гуку, за два больших шага преодолевая расстояние между ними, и, усевшись на кровать, сбоку от омеги, поднял её, обхватив под коленками и подмышками, чтобы бочком посадить на свои бёдра. Альфа подогнул чоновы ноги, колени прижимая к груди Чона так, чтобы он весь одним клубочком оказался в руках своей пары. Ким принялся покачивать омегу, как бы убаюкивая, пока Чонгук уткнулся мокрым заложенным красным носом в шею пары в поисках успокаивающих, доминантных феромонов. И нашёл. Нашёл в дико разволновавшемся альфе, который, прислонившись носом к виску и губами к ушку омеги, тихим низким голосом стал говорить: – Ты в безопасности, Чонгу. Ты у нас дома, окутан моим запахом, для тебя нет никакой угрозы. Никого больше нет. Ты только со мной, тебе не надо никуда бежать. Забудь свои страхи, я защищу тебя от всего, - Тэхён сильнее сжал в объятиях омегу, оставил несколько тихих чмоков на раковине её покрасневшего ушка, и принялся тихо напевать: Я хочу спросить тебя, не плод ли ты моих фантазий? Мое сердце бешено колотится этой ночью, Ты слишком хорош, чтобы быть правдой. Будет ли всё в порядке, если я Прижму тебя ближе?..       Всхлипы окончательно сошли на "нет", нежная спина больше не вздрагивает, а бронзовая кожа шеи Кима начала высыхать от закончившихся слёз. Это не первый раз атаки у Чонгука в присутствии своего альфы, но первый - в пределах их дома - места, где омеге всегда безопасно. Поэтому Тэхёна самого теперь потряхивает в волнении за свою смертельно напуганную, побледневшую омегу. Он потому и начинает разговор сразу же после спада феромонов пары, чтобы разобраться в причине, хотя приблизительно догадывается, так что обходится без излюбленного ласкового обращения, называя более интимным: – Моя Омега, – Тэхён перекладывает руку, разрывая кольцо, в котором держал пару, на мокрую припухшую щеку, поворачивая к себе лицом, – где я не уследил? Что причинило тебе боль? – Ким заискивающе глядит в откровенно печальные зарёванные глазки-бусинки. Его сердце больно щемит от этого зрелища. – Т-тэ, я-... – голос пропал, хрипы даются с трудом после болезненной нагрузки на горло, и, понимая это, альфа руку со щеки перекладывает на беззащитное мокрое горло, поглаживая, а второй тянется к прикроватному столику, где стоит стакан воды. Он даёт этот стакан омеге, чтобы восстановить её голос. Громкие глотки, сопровождаемые поглаживаниями по спине, заканчиваются по мере осушения стакана. Чон, не выпуская посудину из руки, обвивает предплечьями шею альфы, заглядывая в его глаза. Они достаточно встречаются, чтобы альфа понял, что никуда они сейчас не поедут: его паре необходимо спокойствие и безопасность. В эти понятия входят их долгие диалоги, прерываемые тихими целомудренными чмоками, с вопросами омеги (продиктованными её комплексами и страхами) и искренними ответами альфы. На следующий день они вне графика отправились к психологу, хотя ближайший сеанс должен был быть через неделю. И, разумеется, в тот будний Тэхён взял отгул, ни разу не задумываясь.       Вторая попытка была успешнее: они с громкой музыкой в машине ранним утром субботы, меньше недели спустя после того случая, поехали в центр города - скопление магазинов, ТЦ и двух рынков. В тот раз любые намёки на паническую атаку таяли под поцелуями Кима. Он бы и без сложившейся ситуации непрерывно целовал свою пару, фотографировал её исподтишка и осыпал комплиментами, потому что Чонгук обворожителен. А из-за его комплексов Тэхён делает это с завидной, порой чересчур, частотой. И в примерочных они были вместе: альфа со знанием дела и ощутимым обожанием раздевал Гука, примерял на него купальники, завязывал и застёгивал где надо – проще говоря, был его личным стилистом (хотя с удовольствием про себя отмечал, что стал бы очень хорошим слугой для своей омеги). Даже смог уговорить Чона примерить несколько открытых, раздельных моделей, но они были очень быстро сняты, едва глаза омеги наполнялись влагой. Как только Гук оставался в белье, альфа прижимал его к себе, поглаживая спину и животик, мягко поворачивая голову омеги к зеркалу, показывая его красоту. Ким повторил этот ритуал 3 раза с большим временным интервалом, чтобы не давить на пару. Но Чонгук так ничего не выбрал: это было выше его сил. Зато после шоппинга Тэхён отвёл его в КФС, заставляя скушать один бургер, потому что ещё в примерочной омега попыталась заречься о диете, которая ей абсолютно не нужна.       Третья вылазка оказалась быстрой и продуктивной: чёрный, расшитый блёстками закрытый купальник снизу шёл не трусиками, как в боди, а шортиками, похожими на велосипедки. И Тэхён, надо отметить, завис на таком Чонгуке на добрые минуты две. Он просто не мог оторвать глаз от изящной, утончённой омеги, светлая кожа которой так завораживающе контрастировала с чёрной, как усыпанное звёздами ночное небо, тканью. Поскольку они вдвоём находились в одной примерочной, закрытые от остального мира плотной тканью шторки-дверки, альфа не стал себя сдерживать: рывком поднял не ожидающую этого омегу на руки, прижимая к зеркалу спиной. Открытой, между прочим, спиной из-за широкого выреза купальника сзади, поэтому контакт тёплой кожи с холодным стеклом зеркала вызвал у омеги мурашки от копчика до затылка, заставляющие резко выгнуться грудью вперёд, чтобы уменьшить площадь соприкосновения с холодом. А альфа, лучший-парень-но-тот-ещё-извращенец, зная о чувствительности своей булочки, своим корпусом прижал выгнувшуюся омегу обратно к зеркалу, наслаждаясь возбуждённой дрожью, пронзившей всё тело Чонгука. Ким оставляет мокрые поцелуи на лице и шее омеги, слишком высокая громкость которых заставляет их оторваться друг от друга, чтобы продолжить начатое в машине в подземной парковке. Купальник они, конечно, купили.       И вот долгожданный момент: в будний день на пляже мало людей, поэтому пара позволяет себе на публике немножко больше, чем обычно. Ну, как, пара... Тэхён в основном. Но у него есть оправдание: Чонгук слишком безупречен, стоя по колени в воде и отражая своим купальником и светлой кожей лучи солнца, идущие одновременно от светила и от глади воды, мелко дрожащей при малейшем движении омеги. Ей не в кайф сразу плюхаться в воду с головой: приятнее растягивать удовольствие. Эту черту Чонгук, кстати, перенял от своего альфы: тот ещё фанат помучить свою булочку долгими ласками и прелюдиями...       Омега больше времени проводит на лежаке под зонтиком, со смехом, чередующимся с нежной улыбкой наблюдая, как Тэхён, словно дитя-переросток, то плескается, устраивая почти цунами, то забавно ныряет, дабы достать со дна озера что-нибудь причудливо-красивое, что не в каждом море найдёшь, и сразу же помчаться к своей паре, чтобы вручить презент. Разумеется, прибегает он весь мокрый: вода капает с его рук, которые он заносит над лежащей тушкой Чонгука, чтобы всунуть подарок едва не в лицо, пуская тёплые капли в свободный полёт по телу омеги. А потом, засранец, ещё и головой затрясёт из стороны в сторону, отряхиваясь, как большой игривый пёсик, метая воду с отросших волос вокруг них и щедро омывая ей только высохшую омегу, заставляя ту звонко смеяться, параллельно шуточно проклиная пару. Тэхён, не теряя времени, хватает лежащий поверх сумки винтажный полароид, чтобы запечатлеть свою прелестную булочку. Он успевает сделать два снимка, которые сразу после печати кидает в сумку, чтобы вода с рук не испортила бумагу. Омега уже успокоилась, и со счастливой улыбкой, взяв полотенце, потянулась сушить альфу, как тот выхватывает полотенце, откидывая на лежак, и поднимает Чона на руки, под громкие визги несёт в воду, ныряя вместе, чтобы, поднявшись на поверхность воды, обхватить талию булочки и прижать к своей голой груди, отчётливо чувствуя омежье сердце, бешено бьющееся в унисон с его.       Несколько таких заходов спустя, когда Чонгук поверх высохшего купальника надевает легкую тунику, потому что вечерний ветер усиливается, а вода в озере постепенно остывает, Тэхён опускается на песок перед подогнувшей под себя ноги омегой, и целует в голую коленку – отвлекает, – чтобы незаметно протянуть руку к сумке и достать полароид, пока заводит диалог: – Булочка, как думаешь, кто в паре Солнце-Луна альфа и омега? – Чонгук на этот рандомный вопрос поворачивает голову в сторону заходящего солнца, и отвечает: – Солнце, скорее всего, альфа. А Луна мне почему-то видится абсолютной омегой, – Гук, в задумчивости нахмурив брови, поворачивает голову обратно к альфе, успевшему спрятать полароид под лежак. Чон пялит в своего парня несколько секунд, чтобы, вдруг засмущавшись и зардевшись щёчками, наклониться к нему, целуя в кончик носа, потом в обе щеки по очереди, заставляя альфу широко улыбаться, а потом и в губы. Счастливый день подходит к концу, поэтому в поцелуй они оба слабо улыбается, не в силах сдерживать плещущую через край радость и удовольствие, в первую очередь, друг от друга. Добавить к этому явно ощутимых бабочек в животе, лёгкий тремор на кончиках пальцев, которые они сплели, бешено бьющееся сердце и невероятное сплетение ароматов, они чётко понимают, что чувствуют, – любовь. – Вот и мне так кажется... – альфа отвечает медленно, растягивая гласные, и приглушённо, не желая рушить идиллию. – Мм? – Чонгук оглаживает кончиками пальцев лицо пары, откровенно забываясь в его глазах. – Говорю, Солнце должно быть альфой, а Луна – омегой, на мой взгляд. Вообще, у меня с закатом есть одна стойкая ассоциация. Посмотри туда, – Ким кивает за спину омеги, прямо в сторону разноцветного неба и расплытой линии горизонта. Когда Чонгук поворачивается, Тэхён ловко вытаскивает полароид и делает снимок омеги на фоне заката, пока на небе видны и Солнце, и Луна. Альфа с улыбкой продолжает, – для кого-то просто наступает вечер, но для меня... – Ким берёт в свою ладонь ладошку омеги, – для меня это Солнце преклоняет колени перед Луной. Чонгук с широко раскрытыми от удивления глазами возвращает взгляд на своего альфу, пока тот продолжает: – Знаешь, как я перед тобой, – добивает альфа, абсолютно серьёзно и открыто заглядывая в глаза-галактики пары. Тэхён снова нежно целует коленку омеги, оставаясь в таком положении – сидя на коленях, с уязвлённо опущенной перед Чонгуком головой, прижимаясь губами и щекой к его ноге. И как бы омега не хотела рушить этот момент, она не могла не схватить обеими ладонями лицо пары, приподнимая к себе и наклоняясь сама, чтобы крепко поцеловать альфу в знак безграничной любви и, на самом деле, благодарности за взаимную всеобъятную любовь с его стороны.       Этот момент тоже остаётся запечатлённым на полароид, фото из которого с тихим шорохом, заглушаемым звуками поцелуев и урчаний, приземляется на лежак, около ноги омеги, отражая лучи заходящего Солнца и слабое свечение поднимающейся Луны.