Изнанка

Шла пара, и вечно гудящий коридор был пуст. Юра направился к огромному окну, возле которого примостилась скамейка, и облокотился спиной о подоконник. Полицейские встали перед ним. — Мы звонили тебе. Почему не брал трубку? Сказали же, быть на связи, — нахмурился молодой полицейский. Поначалу он показался Юре более дружелюбным, но, судя по всему, таковым не являлся. Это был высокий мужчина с правильными чертами лица, однако при ближайшем рассмотрении сомкнутые губы и плотно сжатые челюсти делали его отталкивающим. Он выглядел так, будто видел перед собой нечто заслуживающее презрения. — Вы бы представились, — пытаясь скрыть дрожь в голосе, произнес Юра. — Потому что вам лично я даже своего номера не давал. — Виктор Антонович Рощин, — он достал из кармана формы удостоверение и быстро раскрыл его прямо перед носом у Юры. — Следователь. — Уже лучше, — ответил Юра, сглотнув. — Что случилось-то? Я все вам рассказал. Обязательно было приходить в универ? — Мы хотели позвать тебя в отделение, но ты не взял трубку, — произнес Гордеев. — Так пара у меня, — Юра пожал плечами. — А у нас нет времени ждать, — буркнул Рощин. — Рассказывай, с кем ты был в лесу? Юра похолодел. — Мы идентифицировали следы на месте преступления, — вступил в разговор Гордеев. — Они принадлежат трем разным людям. Две пары располагаются рядом с друг другом. Как раз там, где стоял ты. — Понятия не имею, что за следы, — тихо произнес Юра. — Может, они там уже были, — он развел руками. — Давай я объясню тебе всю ситуацию, — Рощин угрожающе улыбнулся. — В начале сентября, после какого-то из очередных посвящений в студенты, пропала первокурсница. Родители ищут ее повсюду, полиция ищет ее повсюду. Быть может, это ее кости? Знаешь, насколько ты сядешь за убийство? — Это невозможно, — фыркнул Юра. — Даже если ее кто-то и убил, пока тело разложится до костей… — Я смотрю, ты больно много об этом знаешь, — рявкнул Рощин. — Поехали, будем оформлять как подозреваемого. — Да ничего я не знаю, — Юра не на шутку перепугался. Отчего же он никак не научится держать язык за зубами? — Я просто отличник, логика у меня работает. Это же логично, что телу нужно время, — он осекся, понимая, что закапывает сам себя. — Твоя логика тебя подвела — Гордеев ухмыльнулся. — В разных условиях нужно разное время для разложения. Если ты хранил ее на воздухе… — Да никого я не хранил! — воскликнул Юра. — Господи, я просто нашел эти кости. Клянусь. Он почувствовал, как у него начали дрожать руки, а сердце, кажется, было готово пробить дыру в груди. Юра осознал, что начал медленно стекать вниз, и аккуратно опустился на скамейку. Вот знал же, что все обязательно закончится чем-то подобным. Чтобы он еще раз связался с полицией! Законопослушный гражданин, как же. — Просто расскажи, с кем ты был, Юра, — почти ласково произнес Гордеев. — Мы опросим твоего друга, убедимся в том, что вы не виновны, и отпустим домой. Понимаешь, все просочилось в новости и общественность волнуется. — А может, это была подруга? — наобум ответил Юра, пытаясь как можно быстрее сообразить, как действовать дальше. Он подозревал, что у него не было выбора. Несмотря на то что они абсолютно нагло разводили его на признание, у них действительно были следы. Они, правда, были и вчера, но почему-то тогда следователей это не волновало. Юра старательно пытался понять, что же изменилось. — У твоей подруги сорок третий размер ноги? — мрачно поинтересовался Рощин. Юра попытался вызвать в воспоминаниях образ леса. Земля была присыпана еловыми иголками, но не везде. Могли ли они, действительно, найти следы? Его — безусловно. Он случайно наступил ногой на кость, облитую кровью, но Артема? Юра вдруг понял, что понятия не имеет, какой у того размер ноги. — Я был с одногруппником, — тихо произнес Юра, — с Артемом Ковалевым. — Что делали? — спросил Рощин, и Юра услышал в его голосе неприкрытое отвращение. Он понял, что этот спектакль был для него: похоже, полицейские и так все знали. Но откуда, черт бы их побрал? — Разговаривали, — шепотом ответил Юра. Ему, в целом, было плевать: он не скрывал свою ориентацию с тех пор, как поступил в универ. А вот Артем будет в бешенстве. «Он бросил тебя разбираться со всем этим», — возмутился внутренний голос. — «Это не только твоя ответственность, но и его тоже. И вообще, Артем это заслужил». Но Юра отлично знал, что это окончательно испортит их отношения. Отношения, которых и так не было. Отношения, которыми он непонятно почему, но до сих пор отчаянно дорожил. А еще Юра посмотрел на недовольно скривившегося Рощина и понял, что сейчас он выдаст все, что они захотят узнать. Он как мог старался следовать собственным принципам, но полицейские пугали его до чертиков. Когда ситуация вышла из-под контроля, все в нем будто бы замерло, готовое подчиниться. Нечто подобное он испытывал в детстве по отношению к отцу, который не был полицейским, но был военным. Юра довольно долго мог выдерживать его попытки выяснить, какого наказания он заслуживает, но в итоге всегда сдавался. — Мы нашли запечатанный презерватив почти на дорожке, — вмешался Гордеев. — Хотим понять, твой он или преступника. Юра на автомате хлопнул себя по карману и по глазам Гордеева понял, что это уже само по себе было очень красноречивым ответом. Однако его дежурный презерватив был на месте. Вероятно, Артем выронил, пока уносил ноги как раз в сторону дорожки. Простофиля! Впрочем, удивительно, что он у него вообще был. Презервативы были требованием Юры и заботился об их наличии тоже он. Возможно, он носил их для кого-то еще. Сердце болезненно кольнуло. Юра зажмурился. Перед глазами возник образ отца, который с улыбкой снимал тяжелый ремень. Вдох-выдох. — Это не мой, — наконец-то произнес Юра, посмотрев в глаза Гордееву. — Но у нас с Артемом отношения. Возможно, он выронил. — Пидрилы чертовы, — выплюнул Рощин, разворачиваясь в сторону кабинета. Юра даже не шелохнулся. Ему приходилось слышать и что похуже. — Это не мы, — буркнул он, когда Рощин скрылся за дверью. — Никакую девочку мы не убивали. Случайно там оказались. — Я верю, — спокойно ответил Гордеев. — А теперь можешь идти. — Что? — удивился Юра, краем глаза заметивший, как испуганный Артем первым выходит из аудитории. — Мы хотим опросить вас по одному, — ответил Гордеев и, проследив за взглядом Юры, добавил: — Давай, нечего переглядываться. Но будь на связи, чтоб нам больше не пришлось за тобой бегать. Юра поднялся со скамейки. С одной стороны, он волновался за Артема, с другой — признаться честно, был рад, что его отпустили. Он и без того перенервничал и отлично обошелся бы без поездки в отделение полиции. Проходя мимо Артема, Юра кивнул ему в знак поддержки. Тот, белый как мел, лишь опустил глаза. Юра ожидал, что испытает удовлетворение от свершения чего-то похожего на справедливость: ведь даже несмотря на побег, Артему пришлось разделить с ним ответственность. Но вместо этого он чувствовал лишь страх. Когда Юра зашел в аудиторию, взгляды всех присутствующих вновь приклеились к нему. Они все еще стояли поделенные на пары и, судя по тому, что каждый держал в руках по листу бумаги, даже продолжали упражнение. Юра молча подошел к своему столу, сложил вещи в рюкзак и закинул его на спину. — Что случилось-то? — растерянно проговорила Марина, первой нарушив неестественную тишину. Юра лишь махнул рукой, а затем попытался сгладить этот жест улыбкой: — Вячеслав Александрович, — он подошел к преподавательскому столу, — прошу прощения, но мне нужно идти. — Конечно, — тот внимательно посмотрел на Юру и кивнул. — Зайдите ко мне на неделе, я дам задание. Юра чертыхнулся про себя: — Хорошо. До свидания, — бросил он и быстро вылетел из кабинета. «Какое нафиг задание?», — думал Юра, уже сидя в громыхающей на каждой кочке маршрутке. — «Он на парах-то задания через раз раздает. И то это обычно какая-то ерунда».

***

Домой Юра добирался долго. Для начала он решил не пересаживаться на другую маршрутку, идущую прямиком до его дома, и вместо этого пошел пешком. Идти было всего две остановки, а погода, хоть и становилась прохладнее с каждым днем, извещая о вступлении осени в свои права, все же еще оставалась довольно комфортной для прогулок. Юра чувствовал себя странно, он почти никогда не прогуливал пары. За два полных года в универе он пропустил всего пару дней по болезни и считанное количество занятий без уважительной причины. А сегодня он ушел с целых трех, нет, четырех, если считать психологию. Немыслимо. Однако куда более немыслимым Юре казалось оставаться в универе и сидеть на парах, делая вид, будто ничего не происходит. Плутая дворами, Юра изо всех сил старался отогнать подальше захватившее его отчаяние, но оно крепко вцепилось своими когтистыми лапами. Юра ужасно жалел, что обратился в полицию, и чувствовал невероятную вину за то, что сдал Артема. Сейчас, вдалеке от Рощина и Гордеева, он начал понимать, что его весьма грубо развели. Они не были особенно заинтересованы своей находкой до того, как информация о ней не просочилась в новости. А после… Наверняка они просто навели справки — добыть информацию о том, что он гей, не составило бы никакого труда. Юра несколько раз влипал из-за этого (а точнее — из-за нежелания держать рот на замке) в неприятные истории. Вероятно, они правда нашли следы Артема, а потом узнали об ориентации Юры, и все — дело в шляпе. Он сам помог надеть им ее на голову. Возможно, они и презерватив-то никакой не находили. Хотя Юра легко бы поверил в очередное предательство. Занятый своими мыслями, он не заметил, что входная дверь была закрыта на один оборот, а не на два, как обычно закрывали они с мамой. Лишь войдя в квартиру и ощутив стойкий запах спиртного, смешавшийся с сигаретным дымом, что стоял коромыслом и резал глаза, Юра понял, что дома кто-то есть. Мама точно была на работе, да и в ее присутствии редко так пахло, поэтому особых вариантов не оставалось. Юра стаскивал кроссовки, матерясь про себя, когда в коридор выплыл отчим. Точнее первым выплыл тошнотворный аромат, который стал еще сильнее. Юра поморщился. — Ты чего тут делаешь? — еле шевеля языком, пробурчал Вадим. — А ты? — недовольно ответил Юра. — У тебя ночная смена сегодня вообще-то, а ты опять нажрался. — Не тебе меня учить, щенок, — тут же вспыхнул Вадим. — А кому тебя учить, придурок? — разозлился Юра. — Опять с работы попрут, а ты только устроился. Мама только выдохнула, и снова по новой, потому что ты гребанный алкаш. — У меня были причины выпить, ясно? У меня одноклассник умер. Юра смотрел на отчима и чувствовал лишь отвращение. Еще не старый мужик, — пара лет до пятидесяти — но уже запустил себя. Пивное пузо, обрюзгшее, поплывшее лицо… Даже майка — и та растянута, на штанах какие-то пятна. А ведь он был другим. Красивым темноволосым мужчиной с широкими плечами, даже дома предпочитавший носить отглаженные футболки. Он дарил Юре конфеты и мягкие игрушки. Тогда тот не знал, что у Вадима уже имелись проблемы с алкоголем: он был закодирован, когда познакомился с мамой. Сейчас же Юра толком не мог воскресить в памяти образ того мужчины, что первый раз пришел к ним в дом знакомиться с сыном своей любимой женщины. — У тебя постоянно причины, — отмахнулся Юра. — Мама до сих пор дает тебе какие-то шансы, но я вижу тебя насквозь, так и знай. Хер я тебя больше кормить буду, ясно? Последний раз ты все просрал. — Ты меня кормишь? — Вадим фыркнул, и слюни полетели в разные стороны. Юра скривился от отвращения и оттолкнул его: — Ты омерзителен, — произнес он сквозь зубы. — Да, я тебя кормлю, потому что моя стипендия… Договорить Юра не успел, потому что Вадим внезапно бросился на него. Хотя «бросился» — слишком громкое слово для человека, который еле стоял на ногах; он скорее упал вперед, ухватившись за плечи Юры. — Сука! — воскликнул тот, когда удушливое амбре стало еще ближе. Юра попытался вывернуться из хватки. Он взялся за левое запястье Вадима, чтобы отцепить его руку, перепачканную чем-то жирным, от своей новенькой ветровки, и не заметил, как тот поднял правый кулак и прицелился в Юрино ухо. Удар пришелся по касательной, но в голове все равно раздался легкий звон. — Ты на кого лезешь, мразь? — Юра так разозлился, что начал шипеть. Он схватил Вадима за руку и резко завернул ему ее за спину. Тот издал стон боли. Юра изо всех сил толкнул Вадима, и тот улетел в противоположную стену, а затем, ударившись плечом, осел на пол в опасной близости от комода. Статуэтки, которые мама любовно расставила по всему дому, жалобно задребезжали. — Еще раз меня тронешь, я тебе пальцы сломаю, — бросил Юра и, подхватив рюкзак, вышел из прихожей, оставив Вадима грязно ругаться себе под нос. Зайдя в свою комнату, Юра громко хлопнул дверью, а затем дважды провернул замок. Он стоял полностью одетый и с тоской смотрел на вертушку. Этот замок он потребовал врезать после того, как Вадим начал уходить в запои. Юре было то ли тринадцать, то ли четырнадцать. Он разделся до трусов и лег на все еще расправленный с утра диван-книжку, который служил его спальным местом. Твердый, не особенно комфортный, но его собственный. В принципе, тут все было его. И мамино. И письменный стол у окна, и шкаф с зеркалами, что стоял прямо напротив дивана, и даже дурацкие занавески с голубыми прямоугольниками. А главное — крошечная по метражу, но трехкомнатная квартира. Когда-то Вадим приносил нормальные деньги, но Юра уже не мог вспомнить, когда это было. Надо сказать, что пил он не постоянно, но проблемы с работой у него были почти всегда. Впрочем, ленился он не только на работе — в домашних делах он тоже был бесполезен. Юра же очень рано начал помогать маме. Наверное, с тех пор, как родилась сестра. Он вздохнул, радуясь тому, что мелкая учится во вторую смену и имеет кучу дополнительных кружков и секций, а значит, скорее всего, не видела, в каком состоянии сегодня был ее отец. Ну или хотя бы видела не все. Ей одиннадцать, она уже давно все понимает. Мама утверждала, что не выгоняет Вадима из-за нее, но, по мнению Юры, им гораздо лучше было бы втроем. С возрастом Юра взял на себя не только домашние обязанности, но и часть обязанностей по содержанию семьи. В школе он подрабатывал совсем немного, а вот в универе разгулялся. Он писал курсовые за деньги, выступал в роли репетитора для планирующих поступать и, конечно, хорошо учился и участвовал во всевозможных олимпиадах и конкурсах. Он брался за все, что могло увеличить его стипендию. Он как мог старался ради семьи, в то время как Вадим бухал, а мама вечно его прощала… Назойливые мысли блуждали в голове Юры, заставляя его все сильнее и сильнее злиться. Такое случалось каждый раз, как разыгрывалась подобная сцена, но сегодня зерна упали в благодатную почву. Юра прикрыл глаза, пытаясь успокоиться. Вдох-выдох. Злость нерациональна, она тратит силы, но ничего не меняет. Вдох-выдох. Ужасно вымотанный за последние сутки, он сам не заметил, как уснул.