***
Гермиона стоит ровно, она уверена во всем происходящем. — Рон. Мы уже давно живём вместе, и со временем это стало не так приятно и удобно, как было десять лет назад. Мы перестаем доверять друг другу, ощущаем неловкость рядом, не знаем, о чем говорить. Постепенно любовь между нами перешла в неудобное, нерешительное уважение. Сожительство, которое теперь представляет из себя наш брак, доставляет только разочарование, грусть и досаду на неоправданные ожидания. Рози страдает рядом с нами, чувствуя наши напряженные отношения, но она не заслужила этого. Она достойна того, чтобы расти в настоящей семье, в окружении любви и внимания. И ты можешь ей все это дать. Я точно знаю. Но я… я больше не подхожу на эту роль. Этому много причин, но повод, буду откровенна, один. Я встретила другого человека, Рон. Мне жаль говорить с тобой об этом, но лучше, чтобы ты узнал все от меня. Мы встречались с ним некоторое время, и теперь наконец уверены, что должны быть вместе. Я хочу развода, Рон. Но не думай, что я не сомневалась. Я очень сомневалась. Я долго думала, предпринимала попытки возродить нашу с тобой семью, любовь или хотя бы дружбу. И, хотя никто не виноват, или мы оба одинаково виноваты, все эти попытки с треском провалились. Поэтому развод имел место быть, даже если бы у меня не было другого человека рядом. А это лишь подтверждает его неизбежность. Мне очень, очень жаль. Но я не могу оставаться рядом с тобой. Да и ты, я уверена, после этого известия, не сможешь. Я… не прошу тебя простить меня, возможно, этому нет прощения, и я приму это. Но прошу попробовать хотя бы понять меня. Ведь все заслуживают понимания. Виноватый, но решительный взгляд упирается в него.***
У Драко речь не готова. Он откладывает ее продумывание до последнего и в итоге решает импровизировать. Получается плохо. — Дорогая Астория, все очень-очень сложно. Я не могу больше оставаться с тобой без любви. Я выплатил этот долг, который взял у тебя сразу после войны, женившись на тебе, сполна. Я обеспечил Вам со Скорпиусом достойное существование, я буду посылать деньги каждый месяц или так часто, как только ты захочешь. Я вынужден… — О, дорогой, я так рада, что у нас снова все хорошо! Я понимаю, и я глубоко благодарна тебе за все! Забудь о моем долге, я не сделала ничего! Я просто любила тебя, и продолжаю любить и сейчас. Я очень рада, что кризис пройден, что мы снова любим друг друга и готовы быть вместе. Я как раз хотела спросить, когда ты отвезешь меня в Шотландию? Помнишь, мы были в твоем доме в первый год после свадьбы? Там было так… замечательно! Все наладилось, дорогой, и все будет ещё лучше! Главное, что мы любим друг друга… — Дорогая, нет-нет, подожди. Я неправильно выразился, я не совсем это имел ввиду. Я хотел сказать, что… оставляю тебя и ухожу к другой женщине. Я люблю ее… больше, чем тебя. На глаза Астории наворачиваются слезы и от этого они кажутся ещё больше. Она начинает заикаться, захлебываясь эмоциями, еле сдерживаемые слезы сдавливают ее горло тисками. — То есть как: ты ух-ходишь? Я ош-шиблась, и ты не л-л-любишь меня, а л-л-любишь др-ругую? Мы не н-нужны тебе? А Скорпиус? Он тоже тебе не нужен?! Ты забыл все, что я сделала для нашей семьи?! Как ты можешь… оставлять меня после такого! Ты не посмеешь! Шок переходит в ярость. Астория колотит его маленькими кулачками, причиняя боль, но не физическую — душевную. А Драко стоит, как столб. Он не знает, что делать в такой ситуации. Он растерян. Он аккуратно обнимает Асторию, и прижимает к себе. Ее истерика уходит, оставляю лишь нескончаемую боль и непонимание. И… любовь. — Тише, тише, — шепчет Драко, — не надо, милая. — Ты не бросишь меня? Не бросай, Драко! Уходи к ней, к другой, ходи туда, как на работу, но не оставляй меня совсем! Не оставляй Скорпи… он этого не вынесет. И… я тоже не вынесу. Не оставляй меня, прошу… я все стерплю, моя гордость осталась в далеком прошлом, в моих семнадцати. Ее нет больше, Драко. У меня ничего нет, кроме тебя и Скорпи. Ты нужен нам. Не уходи… Она вновь заливается слезами, но иначе. Теперь ее слезы тихо бегут по щекам, оставляя разводы на его черной рубашке. Он не может оставить ее… сейчас. Он не может оставить ее вообще. Она не выдержит. А она… столько для него сделала. Нет, долг сильнее любви. Да и… любит ли он Грейнджер? А она его? Все было так… решительно и однозначно, что он даже не успевал подумать, так ему сейчас кажется. Ему будет плохо без нее… некоторое время, но она справится. Гермиона справится, а Астория — нет. Он уже сейчас чувствует, как сама смерть дышит ей в спину, когда она говорит эти слова. Он окончательно добьет ее, если бросит. И он не бросит. — Нет, милая, я никуда не уйду. Разве я могу оставить тебя? И Скорпи? Я… пошутил. Я не уйду, любимая. Он не ушел.***
Немая сцена между Роном и Гермионой длится по времени столько же, сколько объяснение Драко и Астории. Уизли догадывался, что жена чего-то не договаривает, но что это именно оно… он тоже не был к этому готов. Гермиона была ему очень дорога со школьных лет, порвать с ней — будто предать все прошедшие годы его жизни. Но как она могла? Изменять ему за спиной и между тем по ее обыкновению холодно взвешивать, кто же из них достоен ее больше? Рону было мерзко думать об этом, но он понимал, что все так и было. Гермиона была на такое способна, это было в ее характере. В самой неприятной, тщательно скрываемой раньше черте ее характера. Получается, она первая предала его. Его, их дружбу, их дочь. «Как давно это длилось?», — хочет спросить он, но вместо этого взгляд падает на ее руку — пару лет назад он дарил ей браслет какого-то элитного магловского бренда, купленный на заработанные им самим деньги. Гермиона говорила, что с детства о таком мечтала и была так рада… а однажды вечером, когда она не вернулась до утра с приема в министерстве, на ее руке не было браслета. Эта деталь вдруг щелкает в его голове, и он понимает, как долго она скрывала все. Именно после этого начались ее очень долгие задержки «на работе», порой до утра, после этого она стала холоднее относиться к нему и к Рози… Она предала их, но жила рядом с ними совершенно спокойно ещё столько времени! — Кто он, Гермиона? Я хочу знать, ради кого ты предавала меня и Рози целый год? А потом ты уйдешь, и никогда больше не увидишь мою дочь. Ты убила нашу любовь, но ещё раньше ты убила дружбу. Так ради кого? Стоит ли он этого? Или он лишь стал жертвой твоего извращенного эксперимента? — Мой любовник — Драко Малфой. Рон заливается истерическим смехом. — Знаешь, в школьные годы я завидовал Малфою. У него было то, чего не было у меня — много денег, красивая одежда, надменный взгляд, он был единственным ребенком в семье. Потом я ненавидел его, продолжая завидовать. Но отдаленно представляя, что стало с ним в последние годы… кажется, я дойду до сочувствия ему. Ты уходишь к нему — отлично, уходи, посмотрим, сколько он протянет. Если ты уже год обрабатываешь его, ему недолго осталось. Ты не волшебница, Грейнджер, ты ведьма. Твоя темная сторона… способна убивать и наслаждаться этим. Мне жаль твою душу, жаль годы, проведенные с тобой. Но среди них были мои самые счастливые времена. Теперь они будут омрачены. Хотя знаешь, нет. Это другая Гермиона. Моя первая подруга, первая и единственная любовь давно умерла. А ты — ведьма, облаченная в ее образ. Мне не жаль тебя. Уходи. Гермиона предвидела в числе прочего что-то подобное, но не ожидала, что это так тронет ее. Она чувствует обиду и разрушающую ярость. — Я уйду, Рон, и мне тоже уже ничего не жаль. Прощай. Хлопает дверь. Она ушла.