Неудачники

В следующую встречу напряжение и противоречия между их поведением и мыслями достигли предела. — Я люблю, люблю тебя! — вырвалось у Гермионы в кульминации сексуального удовлетворения. Глаза Драко вспыхнули ледяным огнем удовольствия и восхищения ею. — Ты прекрасна, Грейнджер. И… я люблю тебя… черт возьми! Они лежали, переплетя тела в прочный комок, и молчали, боясь заговорить. Они знали, что не смогут говорить друг с другом в обычных условиях с той же интимной откровенностью. Каждый думал о своем, но — об одном и том же. Аналитический ум Гермионы пытался вычислить средний процент искренности в словах, сказанных во время секса, и как примеры из личного опыта она пыталась вспомнить, что она говорила в такие моменты Рону и он — ей. С некоторым замешательством Гермиона поняла, что в ее семейной жизни ничего такого не было. У них с Роном все происходило как-то тихо и спокойно — насколько вообще может быть спокойно подобное действие. Тогда ей пришлось обратиться к сегодняшним событиям. Драко. Они, будучи сексуальными партнерами уже более года, по сути только сейчас признались друг другу в любви. Но по-настоящему ли они любили друг друга? И может ли быть такое настоящее, чистое, светлое чувство как любовь быть «выращено» в сердцах людей таким низким, пошлым, грязным способом? Гермиона чувствовала явное эмоциональное влечение к Драко, при чем оно не прекращалось ни дома, ни сейчас, рядом с ним, ни даже на работе, в министерстве, где обычно у нее была привычка забывать о всем, что не касалось работы. Она только не могла поверить в это влечение, в эмоциональную и духовную его природу, полагая его продолжением и приложением физического. Даже в момент близости с Роном она не могла забыть о Драко, о его завораживающих льдистых глазах, утонченной аристократической фигуре, так резко контрастировавшей с широкой, несколько плебейской фигурой Рона, о его идеальных белых волосах, бледной коже, о том, как он произносил ее имя и девичую фамилию. Но все это было физическое. О характере, натуре и душе Драко она знала совсем не много. Знала, точнее даже понимала, что он не был акулой бизнеса, что доказывало множество его провальных попыток, знала, что он неплохо разбирался в истории, причем на удивление Гермионы не только в магической, но и магловской ее составляющей, знала, что у него было не самое беззаботное детство из-за высоких требований и тирании отца, знала, что он возненавидел его после войны, и что самой большой ошибкой в жизни считает присягу Темному лорду. Это были почти случайные факты, которыми они обменивались в то время, когда сближение их душ было особенно сильно, до поездки в Италию и ее роковых предостерегающих слов. Ей хотелось возобновить традицию разговоров по душам с ним, но она не знала, как это сделать, как пробить ту стену отчужденности, которую сама установила, пропускала «те самые» откровенные моменты и чаще всего просто молчала, сразу переходя к действию в начале встречи. Этот раз ничего не изменил. Она продолжила безмолвно лежать в его объятиях, мучаясь своими нерадостными мыслями.

***

Драко тоже не был доволен теми отношениями, которые сложились между ними после поездки. Не предпринимая никаких решительных попыток для сближения с ней, он лишь проявлял уважение к ее мнению, отлично помня слова, сказанные ею, но не был с эти согласен. С тех пор он ещё больше осознал и принял свою любовь к ней. Иначе это назвать было нельзя. Он замирал внутри при ее появлении и дежурном приветствии и только огромное усилие воли позволяло ему спокойно-холодно отвечать ей и вообще держаться с ней. Моральная сторона вопроса в то же время волновала его куда меньше, чем Гермиону. Он просто знал, что они в молодости выбрали не тех людей для создания семьи, потому что не имели возможности узнать друг друга. Они ошиблись, как ошибаются миллионы людей. Он так же безошибочно определил, что Гермиона не любит и даже никогда не любила своего мужа так, как женщина может любить мужчину, испытывая к нему разве что материнскую любовь, одинаковую к нему и к дочери. Это лишь подтверждало его мысль об ошибке. А ошибки можно исправлять, и раз они нашли друг в друге воплощение истинных чувств, они должны дать своей любви право на жизнь. Он не понимал позицию Грейнджер, но был готов ждать ее, а пока что изображать холод достаточно профессионально — годы семейной жизни приучили его убедительно играть. Но он переигрывал: Гермиона действительно верила ему, и потому не решалась на откровенный разговор. Расставаясь, он произнес обычную фразу: — В пятницу в семь? — Как обычно. Драко покидает захудалую съемную квартирку с обычным непроницаемым, ничего не выражающим лицом, оставляя невинный легкий поцелуй у нее на щеке. Гермиона закрывает за ним дверь и мучительно сползает по ней вниз. Так не должно больше продолжаться. Но продолжается между тем больше года. И почему они такие неудачники?