Неудачники

На следующей неделе Гермиона и Драко встречаются в том же номере. Они смотрят друг на друга нерешительно, виновато — каждый сильно сомневался в правильности их второй встречи. Но каждый сознательно выбрал ее. Поэтому они стремительно приближаются друг к другу, хватаются за плечи и впиваются в губы, как одержимые. Не звучит ни слова протеста, они вообще почти ничего не говорят между собой, словно боясь, что слова вынудят признаться в ошибке, которую оба сознательно допускают уже во второй раз. Слова разрушат страсть, решительность, грубость, напор и позволят зародиться любви. Извращенной, подлой и неправильной, больной и зависимой любви. Такая любовь не должна существовать, она кажется слишком грязной, слишком оскверняющей сам возвышенный смысл этого слова, но именно эта грязь заставляет их упиваться друг другом и держаться друг за друга, как за последнюю спасительную соломинку. Как и соломинка, эта любовь не спасет их, как не спасала никого и никогда. Она потопит их ещё больше. Это любовь обреченных, иначе — самообман, который они принимают за правду. Но пока этой любви нет. Она не способна зародиться одной лишь страстью. Нужны слова. И они так же сознательно ломают эту преграду. Слова произнесены, их не вернешь назад. Сначала они лишние, неловкие, убивающие напор и страсть. Но они усложняются, увеличивается их количество, чувство в них, и напряжение с треском ломается, как ломается лед по весне. Они смеются. Громко и искренне смеются, лежа в обнимку. Прощаясь, Драко целует Гермиону нежно, любовно. Она улыбается ему чуть кокетливо. — Мы же встретимся ещё раз? Мне нужно вернуть вам этот поцелуй. — Обязательно вернете, мисс Грейнджер. С процентами. На удивление, его «мисс Грейнджер» не режет слух даже после семи лет разлуки с этим именем. Оно звучит лестно, будто и не было этого нелегкого времени, будто она все ещё свободна и молода. Гермиона снова расплывается в улыбке. — Называй меня так всегда, пожалуйста. Это имя мне идет больше, как тебе кажется? — А как бы ты отнеслась к «миссис Малфой»? Его брови приподнимаются, на губах играет ухмылка. И только мгновение спустя, увидев ее замершее озадаченное лицо без тени улыбки, он осознает, какую глупость сказал. Разрушено не все, он видит это в ее глазах, но очень многое. Он смущается, и мучительная реальность накатывается на них сверху, как лавина. Лицо его сурово. — Прости, я не должен был этого говорить. Дежурная фраза. Такая до невозможности глупая и совершенно бесполезная. Как будто это не он десять минут назад заставлял ее в экстазе стонать его имя. Как будто ничего не было. — Встретимся в кафе «Атлантик» в семь в следующую пятницу? — предлагает он. — Да… да, конечно. Хорошо. — До встречи, Гермиона. — Да… до свидания… Драко.