Обмани меня

Пьяной кривой походкой Ли Минхо шел домой. В баре неподалеку от дома альфа попытался нажраться до беспамятства, но амнезию вызвать не так-то просто. Ночной Сеул стих - затишье перед бурей, не иначе. Стыдно ли ему за все содеянное? Стыдно. Хочет ли он остановиться? Хочет. Может ли? Нет, не может. Цена услуг, оказываемых полицейским, возросла, она исчисляется теперь не только цифрами на банковском счете, с ним расплачиваются днями жизни, его, мать вашу, жизни. Если бы получилось отмотать время назад, вернуться в тот год, когда он поступил стажером в полицию. Тогда Минхо не связался бы с мафией, послал бы в жопу своего начальника, который жил и работал под крылом Мин Дохека. Многие быть может не осудят выбор полицейского, живя в уродливом обществе, невольно становишься уродом. Бедный студент повелся на деньги - сказка стара как мир. Кто угодно на его месте поступил бы также. Тем более от него требовали немного - закрывать глаза на мелкие пакости председателя. Зато, благодаря «слепоте» появилась возможность оплачивать больничные счета матери и карточные долги отца. «Бред!» Матери все равно не стало, где сейчас находится отец, Минхо неизвестно, а мелкие пакости переросли в огромную проблему. К чему все это было? Ради дорогих шмоток и тачек? Альфа сплевывает накопившуюся слюну. Сегодня он предал товарища. Утром в кабинете у начальника Минхо придется посмотреть в лицо Хенджину и солгать, зная, что Хван не возразит. Не возразит и возненавидит. Разум говорил, что Хенджин может начать скандал, потребовать расследования внутри участка, слишком важно для него дело «MW Group», сердце же уверяло, что Хван остановится в память о дружбе. Минхо уже все равно, он глубоко забрел в лабиринт лжи, заблудился в бесконечности поворотов и тупиков, которые сам выстроил. Так было всегда. В Академии Ли слыл неблагополучным хулиганом, когда появился неблагополучный Хван, они сошлись. Два плевка в лицо социальному равенству. В отличии от Минхо, Хенджин был старательным и прилежным, он всегда покрывал проделки друга, разделяя наказание. Ничего не изменилось.  Альфа включил телефон, двадцать четыре пропущенных от Хана. «Неужели волнуется?», - с тревогой подумал Минхо. Ли до сих пор чувствовал сладкий карамельный вкус омеги. Днем Джисон узнает от Хенджина обо всем случившимся. Омега ни за что его не простит. Хенджин выдрессировал обостренную жажду справедливости во всех сотрудниках своей команды. Вывалившись из лифта, Ли трезвеет стоит только различить сидящую на холодной плитке фигуру у его двери. Трясущийся омега, заливающийся слезами, прижимает колени к груди и рыдает. Хан поднимает зажатую между ног голову, чтобы рукавом свитера вытереть слезы и замечает Минхо. «Уже узнал», - понимает Ли. - Ты, - взрывается младший, быстро оказываясь в опасной близости, - ты, как ты мог? - кулаки слабо бьют альфу в грудь. - Почему? - зрачками, окруженными кровавыми от полопавшихся капилляров белками, Хан бегает по лицу Минхо, пытаясь поймать его взгляд. - Я тоже часть твоего плана, ты использовал меня? - сквозь зубы цедит омега и отвешивает обидчику звонкую пощечину. Эхо удара отражается от стен и не замолкает. Испуганный Хан делает шаг назад.  - Заслужил, - потирает щеку Минхо. - Да, я полная сволочь. Оправдываться не стану.  - Как ты мог? - трясет головой Джисон, отрицая правду. - Чего ты хочешь, Джи? - тихо говорит альфа, полушепотом добавляя, - я сделаю все, что ты захочешь. - Я верил тебе, - истерика накатывает с новой силой. - И Хенджин верил тебе, - кричит во все горло Хан. - В машине, я… я был так счастлив прошлой ночью, а оказалось, - омега прячет лицо в ладонях, - все игра. - Нет, - Минхо подходит ближе, а Хан отходит, пока за ним не вырастает стена.  Альфа в неконтролируемом порыве хватает Джисона за волосы, оттягивая голову назад, и прижимается к сомкнутым соленым губам напротив, покусывая их и обводя языком места укуса. Омега не сопротивляется, но и не поддается. Дорожкой поцелуев Минхо сцеловывает слезы с лица Хана, они смешиваются с его собственными. Вожделение скручивает живот, посылая импульсы ниже. С закрытыми глазами Ли отстраняется, ослабив хватку. Его левая рука опирается на стену возле головы омеги.  - Уходи, - пальцы обводят контур нижней губы Джисона, где отпечатались следы альфы. - Я пьян, а ты пахнешь страхом и… - Минхо облизывается, от потрепанного вида омеги, у него буквально текут слюнки, - и желанием, - для альфы это самое крышесносящее сочетание. Проклиная свою слабость, Джисон врастает в пол, не в силах сдвинутся с места. Феромоны альфы прессом давят на внутреннего зверька, а сбившееся дыхание Минхо подстраивает под себя ритм биения омежьего сердца. «У него начался гон! Беги!» - паникует разум Хана, зверь же внутри, напротив, подталкивает его к искушению.  - Я даю тебе пять секунд, потом тормоза слетят, - слова альфы обжигают шею. - Один, - начинает отсчет Ли и по телу Хана бегут мурашки. - Два, - вскинув руки вверх, альфа демонстративно пятится ко входу в свою квартиру. - Три, - он вводит четырехзначный код на замке. - Четыре, - дверь в логово хищника распахивается. Джисон молится, он ждет, что лифт распахнется и кто-нибудь спугнет их, остановит. Вместо этого… - Пять, - завершает отсчет Хан и сам заталкивает альфу в квартиру, закрывает за ними дверь и прижимается к ней, притягивая Хо к себе. - Я пожалею об этом, - предчувствуя, что к утру превратится в груду пепла, сообщает Джисон. Омега вытягивает из джинс заправленную футболку, запускает под нее руки и прикасается к коже Минхо. Температура альфы поднялась, каждое прикосновение к напряженному прессу обжигает кончики пальцев. Джисон утыкается носом в пахучую железу, проходясь по ней языком, и, как от кислородной маски, дышит другим человеком. Альфа не шевелится, боится спугнуть. Его руки закрывают Джисону пути отступления с двух сторон. Он сдерживается до скрежета зубов, чтобы не сорваться с цепи и не растерзать младшего в клочья. Болезненные ощущения в паху неумолимо усиливаются.  - Мииинхооо, - простанывает Хан, одурманенный феромонами. - Минхо, - трется он носом о шею обладателя крепкого кофейного аромата. - Да, блядь, - рычит альфа и разворачивает Джисона спиной к себе, заламывая руки и фиксируя запястья своей, профессиональная деформация. Ладонь Минхо со шлепком падает на бедро, больно сжимает его и тянет кожу вместе с тканью брюк вниз. Раздается приглушенный жалобный скулеж. От нетерпения альфа разрывает брюки, стягивая их вниз вместе с насквозь промокшим бельем. Не выпуская запястья Хана, он опускается и слизывает, стекающую по внутренней стороне бедер смазку.  - Вкусный, - не останавливаясь, произносит Минхо и движется языком ближе к источнику, отпуская руки омеги. Язык начинает кружить вокруг пульсирующего колечка мышц, проникая внутрь и вылизывая бархатные стенки, а Джисон стонет в рукав, закусывая его. Все «нельзя» и «надо остановиться» испаряются, когда язык заменяют два пальца, свободно проникающие в тело распаленного омеги. Хочется большего, почувствовать его в себе, слиться с ним. - Внутри тебя так тепло и мокро, Хани, - улыбается Минхо, не отводя взгляд от раскрывающейся дырочки.  Омега сам подмахивает задницей в такт, будто это у него течка, а не у Ли гон. Джинсы Хо готовы треснуть по швам, в них становится слишком тесно.  - Пойдем, - он тащит Джисона, который спотыкается о свои спущенные брюки и избавляется от них по дороге, в спальню, толкает его на кровать, снимая с себя всю одежду.  Омега неподвижно сидит на краю кровати и следит за летящими на пол тряпками. «Я должен принять в себя этот агрегат?» - ахает он, увидев размер колом стоящего члена. - Сними свитер, Джисон, - строгим тоном просит Ли.  Без задержек свитер летит в кучу на полу. Минхо, стоя над Ханом, разглядывает каждую родинку на теле омеги, держа в руке член. - Хани, пожалуйста, - просит он. Джисон все понимает. Омежья сущность заняла место у руля. Он сглатывает слюну и приближается к члену, обхватывая губами головку. Альфа стонет на выдохе и зарывается пальцами в волосы омеги, подталкивая взять глубже. Джисон начинает двигаться быстрее, член долбится в глотку до слез в глазах омеги и рычания альфы. Он задыхается, захлебывается слюной, но безумно жаждет сделать старшему приятно. Член становится еще больше и глаза Хана расширяются в ужасе. Хо тянет омегу за волосы, останавливает, не желая кончать вот так.  - Я постараюсь быть нежным, малыш, - обещает Минхо, поглаживая младшего по плоскому животу, толкает его ближе к изголовью и стягивает покрывало.  Спина касается прохладной простыни. Прохлада расслабляет напряженного омегу. Минхо выцеловывает замысловатые узоры на животе Джи, переходит на соски, с причмокиванием всасывая их, и круговыми движениями трепетно оглаживает вход.  Достав из прикроватной тумбочки презервативы со смазкой, стоя на коленях между ног Джисона, альфа разрывает пакетик зубами, раскатывает содержимое по стволу. - Если будет очень больно, не молчи, - Хан быстро кивает в ответ, потому что ждать уже нет сил.  Холодная смазка заставляет вздрогнуть, но горячие пальцы, размазывающие ее по внутренним стенкам, отвлекают от секундного дискомфорта, пробуждают животную похоть.  - Хен, я готов, прошу, - слезливо просит младший, цепляясь за Минхо.  Раздвинув ноги омеги шире, Хо постепенно ввел головку и чуть с ума не сошел от того, как внутри младшего хорошо. Плавно скользя внутрь, он откинулся назад и оперся на свои руки. Вид перед ним открылся невероятный, по лежащему Джисону стекает пот, он кусает подушку в блаженстве, его ноги дрожат, а пальцы сминают простынь. Минхо поддается тазом вперед, полностью оказывается в Хане, слышит дикий вопль и замирает, давая привыкнуть к себе.  - Тебе больно? - проверяет старший, боясь даже вздохнуть. - Нет, нет, - Джисон не может собрать слова в предложения, - хорошо… мне… не ост… - он не успевает договорить, как Минхо выходит, оставляя после себя зудящую пустоту. Джисон хнычет от чувства опустошения, и альфа снова входит во всю длину, начиная движение. Сначала плавно, стараясь не причинить боль никому из них, потом, когда омега стал не таким узким, быстрее и резче. Звуки толчков и стонов заполнили комнату. Джисон тянется к альфе, тот склоняется над ним. В спину Минхо впиваются ногти, стоило члену коснуться простаты. Всхлипы сменяются выкриками. - Малыш, - зовет Минхо, - я скоро кончу. - Я тоже, Минхо. Да, да, да… Омега дрожит всем телом и сжимает член в себе. Джисон кончает, будто впадая в кому. Он не может вымолвить ни слова, ничего не видит и не слышит. Альфа делает пару толчков и на последнем проникновение изливается с гортанным рыком, падая на Джисона сверху. Омега гладит альфу по спине, принося успокоение и удовлетворение. Но нега не вечна, стоило эйфории спасть, и они оба очутились в ловушке совести. Разговора не избежать. - Минхо, - начал Джисон, приняв и не боясь последствий, - можешь не рассказывать мне всего. Я хочу верить, нет… Я знаю, что у тебя были причины, из-за которых ты поступаешь так, как поступаешь. Сердце альфы пропустило удар, от него не ждали извинений, объяснений и прочей чепухи. В него верили. - Ты сказал, сделаешь все, что я попрошу, - продолжил омега. - Я прошу одного. Поступи по-справедливости! - А если я не смогу? - все еще лежа на младшем, Минхо спрятался на его груди. - Ты сможешь. Вот так легко Хан произнес то, что означало для старшего освобождение от оков. Ничего боле не было сказано, и не нужно. Обнявшись альфа и омега лежали в постели, погружаясь в сон.