Хоть на край света

Весь следующий день Сашка проводит на нервах, одна замена канюли чего стоила. Сокровище, конечно, вынесло очередную болезненную манипуляцию и даже приступа удалось избежать, но его настроение упало, из кровати вылезать он не пожелал. Так и сидел до обеда, с вылазкой на завтрак, читал свой сценарий к лекции, тренируясь рассказывать, а не читать с экрана, хотел выглядеть подготовленным. Выполз на кухню исключительно ради завтрака, основные приемы пищи в кровати для него неприемлемы. Обязательно должны быть салфеточки, приборы лежать по этикету и красивая сервировка. Не то чтобы он не станет иначе есть, станет, просто для него это важно, а Сашка уже научилась и ей нравится его радовать, делать его день приятнее такими вот мелочами. И несмотря на то, что после он уходит обратно в кровать, выглядит гораздо лучше и бодрее и можно было бы выдохнуть, но переживания никуда не уходят. Сегодня перелет, завтра фестиваль, а он в таком состоянии. И не зная, куда деть все эти переживания, она устраивает стирку тех вещей, которые с собой они не берут, заодно навела порядок в ванной, отмыла всю сантехнику от пятен налета. Немного отдохнув, принялась было мыть окна от нечего делать и чтобы унять беспокойство, как причина этих переживаний напомнила о себе. — Сашенька, — он появляется в гостиной, откуда она и решила начать уборку. Застал ее с тряпкой в руках и с ведром на полу. — Ой, я тебе помешал? Ну конечно, помешал он, на душе сразу легче становится от его присутствия рядом. Давно бы пришла и устроилась рядом с книжкой или с тем же ноутбуком, культурную программу поставлять. Нужно было разобрать все то, что они вчера нашли в единый список. Все за неделю они не посмотрят, поэтому нужно было бы отобрать самое интересное и то, что им по силам. — Что вы хотели, Всеволод Алексеевич? — тряпка отправляется плавать в ведро, Сашка слезает с подоконника и привычно смотрит на него снизу вверх. — Хотел, чтобы ты послушала со стороны, мне кажется в некоторых местах стоило бы переписать, не нравится мне звучание. Вот как будто она разбирается, как оно должно звучать, это у него слух наметан и он знает, как речь на сцене выстраивать, а она лишний раз старалась молчать на работе, только с пациентами общалась, и то, там о красоте речи никто не думал. Тогда главное было успокоить, отвлечь, заговорить, чтобы легче было и ей и больному. Потому то Сашка и не знает, чем может помочь. С чего он вообще взял, что она в этом разбирается? Решил, раз сайт администрировала, писательские способности имеются? Связный текст, пожалуй, она составить может, а подсказать. Хотя ничего ему не надо, внимание хочется, вот и нашел очередной предлог, и Сашке самой это внимание нужно. Несмотря на то, что дома все пахло им, и вещи его много где есть, но тепла не хватало, голоса его, мягких рук. В последнее время хотелось быть ближе, а может быть, это предстоящая поездка так влияла, не хотелось выходить из зоны комфорта. Она слушает его обволакивающий голос чуть прикрыв глаза, не вслушиваясь особо правда, потому что вчера не заметила никаких огрех, пока печатала текст в заметках планшета. — Саша, ты спишь? — Нет, — произносит не размыкая глаз, потому что на его плече хорошо и этот голос погружал в любимую сказку. — Ну что скажешь? — Всеволод Алексеевич, мне кажется, что вы слишком переживаете, все с текстом прекрасно, я это и вчера видела и сейчас в вашем исполнении прослушала. Не слишком сухо, но и не размыто метафорами, хорошо вышло. Вы переживаете? — уже открывает глаза и ловит его взгляд. — Скорее не хочу оказаться шутом не на своем празднике. Я раньше лекций не читал и мне сложно представить, как это должно выглядеть. В институте у нас было больше практики, чем теории, поэтому примеров лекций такого характера у меня не было. Рассказывать можно о теоретических вещах, а пение, Сашенька, это постоянная тренировка, на не текст прослушанный в пол уха. — Наверное, организаторы хотят заинтересовать молодежь этим искусством. — Все равно не понимаю я этого. Можно было устроить мастер-класс, — ага, когда он задыхаться уже через пару минут начинает. Отличная идея, только мало исполнимая. — Так зачем согласились? — вырывается быстрее, чем Сашка успела обдумать сказанное. Туманов молчит, потому что ответить ему нечего, и она это прекрасно знает, что любая затея, даже самая непонятная, будет им поддержана. Слишком уж он привык к вниманию публики, чтобы отказываться от такой, пусть и отчасти бессмысленной возможности. — Пойдемте лучше пообедаем, нам выходить скоро, рейс не особо поздний, успеете нормально выспаться, — лучше перевести тему, переключить его на что-то другое и думать, обязательно думать, что говорит. *** В маленьком Калининградском аэропорту малолюдно. Видимо, рейсы из крупных городов не пересекаются с их прилетом, и поэтому забирают багаж они быстро и выходят на улицу. Там достаточно прохладно по сравнению с Прибрежным, к тому же вечер, пригород, но здесь так же пахнет морем. Она вдыхает полной грудью, пока Всеволод Алексеевич вызывает такси. Будь она одна, поехала на рейсовом автобусе, но таскать Сокровище по общественному транспорту уж точно не будет. Там и ей то дышать нечем, а уж ему и подавно. Да и зачем рисковать, когда можно доехать с комфортом и насладиться пейзажами из окна, а не подпирать собой стены в автобусе, гоняя в голове мысль, что хочешь поскорее отсюда выйти. А хотя, не будь в ее жизни Туманова, и не поехала бы она сюда. — О чем задумалась? Наша машина уже приехала, — Сашка и правда уплыла в свои мысли, наблюдая за тем, как люди забираются в небольшой автобус не битком, конечно, но плотно и удобства в этом, надо полагать, мало. — Да так, — не знает, что сказать, ну не обсуждать же с ним автобус и людей, которые напоминают килек в консервной банке. Забирается машину, пока он придерживает для нее дверь, потом садится сам, оставив чемоданы для водителя. Мог бы и сам, но если ехать в комфорте, то комфорт должен быть во всем. — Знаешь, я раньше тоже так катался, пока в Марьиной роще жил, — говорит он, проследив ее взгляд до автобуса, который все еще стоял на остановке и ждал людей. — Отгородится от людей, которые повсюду, помогали только мысли. Я прокручивал в голове песни или мечтал о выпуске новой, о концерте или записи на радио. Главное, было не проехать свою остановку, потому что в обратную сторону было проще пойти пешком, чем ждать следующий и снова впихиваться в эту толчею. — А я на метро обычно ездила, если не успевала, могла и пешком до общежития пройтись после работы. — Пешком? Ночью? С работы? — Я была уже такая уставшая, Всеволод Алексеевич, что меня волновало лишь то, как скоро я доберусь и доберусь ли вообще или ноги отвалятся на половине пути. — Ты не устаешь меня поражать. Это ж надо было додуматься, ночью с работы пешком идти. — Денег на такси тогда у меня не было, а ночевать в госпитале не всегда представлялось возможным. И после смен, которые заканчивались поздно, часа в два ночи, я не успевала на метро, но такое, если вам станет легче, случалось не часто. Обычно если были ночные смены, то они длились вплоть до утра, часов до пяти, иногда до шести. Глаза в кучку, конечно, и на учебу уже после такого дежурства не пойдешь. — А я думал, ты следила за режимом, врачи ведь всегда про него твердят, как он важен. — Он то, может быть, и важен, но у студента медика он отсутствует, спали когда удавалось, тогда важно было выучится, а не поспать восемь часов. Отсутствие режима он понимал, сам мотался по просторам Родины многие годы, засыпая каждый раз, как только появлялась возможность, и не всегда это была ночь и кровать, только в отношении себя это не так пугает, привык. А услышав от нее такое откровение пугается и переживает, и обнимает чуть крепче, понимая, что и сейчас, с ночными пробудками с режимом у нее не все хорошо. Мимо них проносятся улицы, вечерний город приветствует их огнями и спешащими куда-то людьми, солнце почти зашло, потому вечно бегущий народ совсем скоро сменится на спокойным, идущий прогулочным шагом и наслаждающийся теплым вечером и прохладным ветром, идущим с моря. У них в Прибрежном тоже можно было заметить такую смену, к заходу солнца отдыхающие умерили свой пыл и прекращали носится, как белки в колесе от пляжа до кафе и обратно. В такую пору выходили на прогулки, чтобы посмотреть на красоту курортного городка, коими он не был обделен, спокойно выпить коктейля на смотровой площадке, откуда открывался волшебный вид на море. Машина сворачивает в переулок и останавливается. До центра города рукой подать, они почти в его старинной части. Здесь веет прошлым, дома в немецком стиле, какие-то сохранились еще с тех самых времен. Выйдя из машины, Сашка невольно засматривается, Амалиенау, так называется центральный район, поражает своей красотой. Их отель не выбивается из общей картины, хотя понятно же, что строили его не так давно, но здесь, в этом небольшом городе чтят свое прошлое и пытаются сохранить его по кусочкам и не разрушать современными постройками из стекла и металла, как обычно бывает. В той же Москве, много где в центре уже не ощутишь себя в прошлом, слишком шумно, высокие дома, пусть и не везде, это разрушает тот антураж, который должна нести старая часть города. — После фестиваля обязательно погуляем, — обращается к ней Всеволод Алексеевич, и Сашка отмирает, понимая, что стояла неподвижно все это время, даже машина успела уехать, оставив им чемоданы, а она все смотрела, смотрела, и он вместе с ней. — Пойдемте отдыхать, вы наверное устали с дороги, — говорит она, наконец сдвинувшись с места и беря чемодан за ручку. — И поесть заодно зайдем, вот там, как я смотрела, должно быть приличное заведение, — Сокровище соглашается, но сначала заселиться и оставить чемоданы в номере, потому как таскаться с ними он не намерен, да и ей не удобно. И зачем отказывать себе в комфорте? Вернувшись после ресторана, Сашка чувствует, что сил попросту на исходе. Этот день так вымотал ее, что хочется просто взять и упасть, и не вставать еще какое-то время. А может быть просто лечь спать? Всеволод Алексеевич тоже никуда идти не намерен, его максимум сейчас - посмотреть телевизор, потому что перелет, полдня на ногах, все это дает о себе знать. По тому как бережно он устраивает под одеялом больную ногу, колено тоже дало о себе знать. — Очень болит? — интересуется Сашка, залезая к нему под бок. Пока он раздевался и укладывался, она успела ополоснуться под душем на скорую руку и положить на тумбочке все необходимые лекарства, в новом месте беспокойство по поводу его здоровья не отпускало. — Сашенька, если бы очень болело, я бы не согласился на поездку, просто устал с дороги. Расслабься уже, тетя доктор, давай просто полежим, а потом спать ляжем? Завтра сложный день. — Ой, и не напоминайте, как вспомнишь, так вздрогнешь. — Так не хочешь ехать? — приподнимается на локтях с подушки, смотрит на нее обеспокоенно. — Я просто не люблю громкую музыку. — Лекция будет проводится в отдалении от сцены и если хочешь, особо задерживаться мы там не будем. — Всеволод Алексеевич, ну что за жертвенность? Задержимся на столько, на сколько вам будет нужно. Пообщаетесь с коллегами, а я в сторонке постою, — сразу успокаивается, ложится обратно, притягивая ее поближе. Она знает, как для него это важно и ни за что не отберет источник положительных эмоций, как бы ей самой от этого источника плохо не было.