Хоть на край света

— Саша, если ты не встанешь через пятнадцать минут, то собираться тебе придется бегом, — родной голос выдергивает ее из полусна. Она проснулась еще тогда, когда он сам вставал, но вчерашняя усталость так сильно прошлась по ней катком, что организм потребовал доспать, и отказать ему в этом просто не получилось. Сашка резко садится на постели, моргает, приходя в себя и видит Туманова, который красится в ванной. Слишком странное ее расположение позволяло с кровати наблюдать за тем, что происходит перед зеркалом, если дверь открыта. — Мне хватит и пяти, — бурчит Сашка, которой сейчас очень хотелось кофе и покурить, потому как хорошее воображение уже любезно подсовывало ей картинки сегодняшнего дня с огромными толпами людей, громкой музыкой и запахом чего-то сладкого или жареного. Одевается и правда быстро, на скорую руку укладывая волосы, умываясь и подкрашивая немного брови, особо косметикой она никогда не пользовалась, даже ради самого главного мужчины своей жизни. Просто понимала, что удивить его макияжем или ярким нарядом не получится, а выглядеть дурой не хотелось. К тому что удобные джинсы и рубашка давали такой желанный комфорт и будто бы отстраненность от всех, кроме Туманова. Для него она сыграет сегодня роль тени, вытерпит все то время, что им предстоит провести среди вакханалии, лишь бы он был счастлив, потому что ее счастье напрямую зависит от его. — Я готова. — Тогда пойдем, — он с самого утра уже франт, в белой рубашке и темно-синих брюках, с таким же синим галстуком, на котором, если приглядеться заметны серебристые вензеля. Им невозможно не любоваться и пока они выходят из номера и в фойе ждут машину, Сашка позволяет себе эту слабость. — Ты прожжешь во мне дырку, — шутит он, склонившись к ее уху, когда они разместились на заднем сиденье машины, Сашка смущается и отворачивается к окну, чувствуя, как горят щеки. В такие моменты она надеется, что он не видит ее взглядов, а Сокровище беззвучно смеется, наблюдая за всей этой сценой. — Простите, не думала, что это так заметно, больше не буду, — пока, может, и не будет, но дома или во время прогулки, почему бы не полюбоваться, он для нее красивее любых пейзажей и красот. И не устает же, потому что от личных Богов не устают. — Никогда мне не понять, почему я в твоих глазах вызываю столько восхищения, — Сашка объяснять не станет, не сейчас, хотя так странно, неужели ему непонятно? Он считывает ее эмоции, потому что теперь вдруг состояние другого человека для него стало важным, а такой простой истины не понимает или просто не хочет понимать? Ведь в ней ничего радужного и нет, светлое в этой правде - только он сам, и принять такое не каждому дано. Лучше просто пусть улыбается, а все эти сложности останутся только в ее голове. *** Фестиваль проходит в огромном парке, засаженном соснами и елями. Они возвышаются над людьми, как могучие исполины, покачиваясь макушками на ветру. Солнце прогрело пространство своими лучами и первое, что ощущаешь, попадая сюда - аромат горячей смолы. Она пахнет пряно, терпко и сладко, и описать это сложно, нужно почувствовать. Смолистый воздух оседает в легких, позволяя дышать легко и непринужденно, наслаждаясь каждым вдохом. Хотелось остановиться и сохранить это в памяти, запечатлеть, словно кадр и пересматривать, когда на душе будет паршиво, а за окном снова дождь. Пока они бредут по дорожкам парка, Сашка держит его под руку, так и бы и гуляла, пока они не устанут и не захотят посидеть на лавочке, заводя разговор о какой-нибудь ерунде или о белке, которая бегает по еловым лапам, выискивая, где бы найти себе орешков. И у Всеволода Алексеевича обязательно бы что-нибудь нашлось для рыжей красавицы, можно было бы наблюдать, как он с осторожностью протягивает ей ладонь, полную лакомств, и зверек с сначала боится, но осмелев подбегает, схватить орешек или семечку и отбегает назад, чтобы съесть. И так продолжалось бы долго-долго, пока орехи или семечки не кончились. Однако, они шагали на фестиваль и с каждым шагом музыка становилась все громче, а сердце замирало от воспоминаний о концерте в Мытищах, когда огромная, неуправляемая толпа шла напролом к сцене, сметая с пути всех хилых и плохо держащихся на ногах, но потом в голове появлялся и голос Туманова, остановивший тогда людей, и сейчас он идет рядом и всегда будет рядом, если она не решит отойти куда-нибудь, оставив его одного общаться с публикой. — Всеволод Алексеевич, — к ним спешит девушка организатор, одна из тех, кто встречала приглашенных звезд и рассаживала пришедших на лекцию. Сейчас было лишь начало и из колонок шла запись каких-то песен, возможно даже не тех исполнителей, которые сегодня посетят это мероприятие. Первыми в программе как раз стояли Туманов с лекцией для всех желающих, в это же время на сцене выступал Квятковский, а после него шли те две звезды, которые относились к тому же поколению, что он, но коих Сашка не особо знала. — Здравствуйте, как вас? — он поискал глазами бейджик девушки, но что он мог увидеть без очков. Та, вероятно догадавшись, поспешила представиться. — Меня зовут Мария, и ко мне вы можете обращаться со всеми вопросами, давайте я провожу вас в павильон. Громким названием “Павильон №1” именовалась просто большая палатка, раскачивающаяся на ветру. Внутри все было по-простому: стояли пластиковые стулья и было возведено подобие сцены, где и предстояло расположиться Всеволоду Алексеевичу. Ну ему, наверное, не привыкать, он во время гастрольной жизни и в подобных лачугах пел и в барках, поэтому удивления на его лице не проскальзывает. Сашка исподтишка наблюдает за ним, доставая из рюкзака планшет и очки, и радости во взгляде не видит, но знает, что стоит ему пройти к сцене и внутри загорится лампочка, улыбка сама возникнет на губах, а глаза станут темными, цвета синевы, и эта энергия будет плескаться в нем до конца выступления. — Желаю вам удачи, а я тут, в уголке посижу, — он согласно кивает и уходит к сцене, по дороге тыкая что-то в планшете, включая заметки и последний раз читая текст. Зрители практически все собрались, на удивление “зал” полон. Видимо из двух зол выбрали меньшее, здесь и солнце не так пекло, как на открытой площадке, и по спокойнее было. И публика была не только молодежная, были люди и ее возраста и с небольшими детьми. Всеволод Алексеевич тоже, кажется, это заметил, оглядывая собравшихся, он выглядел немного растерянным, но быстро собрался обратно, потому что к нему подскочил какой-то парень, зацепил петличку и сам начал говорить. — Уважаемые зрители, дорогие друзья, мы рады вас приветствовать на ежегодном музыкальном фестивале ”Еловое Солнце”, и сегодня в нашей пробной лекционной программе для вас выступит Народный артист России Всеволод Туманов! — зрители захлопали, немного вяло, но это было достаточно, чтобы лампочка зажглась, представление началось и Сокровище было занято на ближайшее время. Публика была тяжелая: у кого-то плакали дети, кто-то жевал, шурша оберткой, и хлюпал трубочкой, многие сидели в телефонах. И Сашка видела, как с каждой минутой его энергия утекает, она просачивается сквозь него, улитучиваясь невидимым паром. К концу своего монолога он выглядел хуже, чем тогда, когда он шагнул мимо сцены на съемках в Москве. Кучерявый парнишка, похожий на ботана, в больших квадратных очках, лопоухий, задал Туманову несколько вопросов: — Как вы думаете, какое будущее ждет нынешнюю эстраду? С технической точки зрения. — Думаю, что каждое поколение поет так, как ему удобно, и использует свои знания по своему, — голос низкий, лицо вновь стало хмурым, ему это все уже не в радость, а в тягость, видно, что ждет конца этого спектакля. — Можете ли вы разобрать вокал солиста группы “Троя”? — Я не учился на педагога по вокалу и не нанимался разбирать то, как кто-то из моих коллег поет. Если вопросов по теме лекции у вас нет, думаю, на этом можно закончить. — Да-да, конечно, мы вас очень благодарим, спасибо за участие. Давайте поаплодируем нашему гостю! — тот самый парень вновь подскакивает к нему, снимает петличку, зрители вяло хлопают, все потихоньку расходятся, рядом со стульями остается мусор. Сашка ловит взгляд Туманова и выходит на улицу, решаясь дождаться его там, и он не заставляет ее ждать, появляясь через пять минут, видимо задержался выслушать благодарность организаторов. Она успевает выкурить сигарету, потому что по-другому выдержать это спектакль попросту невозможно, затушить и выкинуть в урну, когда ее Сокровище появляется из дверей. — Это какой-то фарс, им не было интересно, никому, — произносит он с обидой в голосе, беря ее под руку. Сашка молча соглашается, потому что она и предполагала, что так будет, по другому и не могло. Организаторы просто старались найти того, кто согласится на эту авантюру чистой воды, и нашли ведь, подобрали слова, чтобы он не смог отказаться. Твари. Других слов просто нет, ей обидно за Всеволода Алексеевича, потому что видно было, сколько сил он на это потратил и нервов извел, просто чтобы подобрать подходящие слова, отточить повествование да и просто заинтересовать тем, что ему так близко и дорого. А в итоге получил пьющую и жующую публику, смотрящую в телефон и пришедшую не из-за него, а просто, потому что что-то другое их не устроило. Главное, чтобы не начал гонять в голове тараканов, не думал, что никому не нужен. Один его убитый вид ранил в самое сердце, хотелось его обнять, крепко-крепко, чтоб даже мысли не осталось, что не нужен, но нельзя ведь, только сплетни плодить. Выход с этой площадки пролегает мимо сцены, откуда к ним и спускается тот самый дядька, которого Сашка только и знала. Улыбается, взмыленный, после отпетых песен. От него шла та самая энергия, которую они все хотели поймать от Всеволода Алексеевича, зарядиться ею, помочь с ней справится. Теперь он сам жадно глотал ее, впитывая порами кожи. — Всеволод, а ты какими судьбами? — Георгий приближается к ним, жмет Сокровищу руку, оно на него мрачновато и устало косится. — Гоша, — констатирует факт, не спрашивает. — Лекцию молодым любителям искусства читал. — Мне тоже предлагали, я отказался. Неблагодарное это дело, они пол лекции прослушают, часть проспят, что я не знаю? Пытался преподавать какое-то время, бросил, решил, что петь мне нравится больше. А ты говорят ушел? — Сашке очень хочется этого Гошу убить, неужели он не понимает, куда лезет? И зачем? — Ушел, пришлось, — сухо отзывается Всеволод Алексеевич, а присутствие Сашки в принципе игнорируется Георгием, он будто бы ее не видит. Она, конечно, маленького роста была, но не настолько же. — Точно, в газетах же писали и материал на телевидении пускали, я думал это так, хайп перед юбилеем, чтобы популярность поднять. — Я не знаю, что такое хайп, Гоша, но мы с Александрой Николаевной очень спешим, давай в другой раз пообщаемся, — Георгий обратил наконец внимание на Сашку, прошелся по ней оценивающим взглядом и пожал плечами, к нему пытались пройти поклонники, а жизнь старого коллеги оказалась не так важна. *** — Нет, ну вы видели, как он к вам относился? С каким снисхождением! Козел! А вроде бы хороший певец, приятный. — Сашенька, и часто ты веришь тому, что показывают в телевизоре? — Сашка удивленно на него взглянула, она долго верила тому, что показывают в телевизоре. — Точно, я совсем забыл. Ну так вот, на экране он обаятельный артист, а за ним такой же старый, только помоложе, пытающийся сорвать популярность на молодежных трендах, как принято у вас говорить, и не самый приятный в общении человек. Как и я. — Да что вы такое говорите? Вы по сравнению с ним ангел! — Ладно тебе, Сашенька, в твоих глазах у меня вообще недостатков нет. Молодой человек, сверните вот туда, да, прямо к отелю. Машина останавливается, и они выбираются из прохладного салона, на улице все же жарче. К тому же сейчас день и его нужно чем-то занять. Будут отдыхать в номере ил Сокровище решит куда-нибудь выбраться? Размышляла над этим Сашка пока Туманов расплачивался с таксистом, пока они поднимались в номер, пока прибирала их разбросанные вещи. — Саш? — М? — она почти устроилась рядом с ним, Сокровище действовало на нее успокоительно, рядом с ним она зубки не хотела показывать. — А поехали в Светлогорск? Там, говорят, море красивое и рыба вкусная. И это не далеко. — С вами, хоть на край света, — и прижимается покрепче, подтверждая сказанное, а он обнимает ее большой рукой и утыкается куда-то в волосы и на душе сразу хорошо.