В небесном пепле

Лондон, 30 октября 1485 года       В этот воскресный день Лондон преобразился до неузнаваемости. Пестрый, богатый и шумный, город буквально кричал о проходящем в нем великом торжестве. Торжестве – из числа тех, что сохраняются в памяти потомков на долгие годы.      Кроули присутствовал на коронации Генриха Тюдора с самого утра. Он темной тенью скользил среди герцогов, баронов и достопочтенных сэров, что представляли собой новоиспеченный круг знати при провозглашенном короле. Маргарита Бофор на церемонии плакала от счастья, глядя, как корона возлагается на голову ее сына.      Геральдические символы лордов мелькали со всех сторон. Декоративные занавесы со знаками правящего дома обрамляли окна. Ярды бархата, атласа и шелка пошли на изготовление костюмов и праздничных попон, мягкая испанская кожа – на королевские сапоги. Золотая вышивка и венецианское кружево, страусиные перья и церемониальные мечи – чего только не было на коронации Генриха! Лондон давно не знал такого торжества!     Кроули проникся этой атмосферой, хотя прекрасно понимал, чем все великолепие было обусловлено. До недавнего времени Генрих был малоизвестной фигурой на политическом поле, его род Тюдоров имел лишь отдаленную связь с Ланкастерами через Маргариту Бофор. Новый король должен был вступить на престол так, чтобы о нем знал последний горожанин и кабацкий завсегдатай, то есть организацией пышного празднества по всей столице. Тремя днями ранее Азирафаэль и Кроули подсчитали приблизительную сумму, которая выходит казне за коронацию. Оценив ориентировочный результат, они решили, что больше в финансовые дела не полезут: некоторые вещи иногда просто лучше не знать.      Но к обеду церемониальные празднества со всем приличествующим пафосом и этикетом утомили Кроули, и он с чистой совестью исполненного долга* отправился на прогулку по лондонским улицам и кабакам, туда, где вовсю пировали жители города. Им тоже было, что отметить.  *Насколько для демонов вообще приемлемо понятие «чистой совести» вопрос дискуссионный.     За два последних месяца королевская семья превратилась в главного заказчика необходимой к празднику атрибуции. Ювелиры, торговцы тканями, портные, мясники, рабочие, золотошвейки и многие, многие другие значительно пополнили свои кошельки. Сами улицы напоминали о приходе династии Тюдоров: больше пятидесяти фунтов ушло на чеканку серебряных и позолоченных изображений решеток на городских воротах, олицетворявших семейный герб матери короля.      Вино лилось рекой, пиво пенилось за столами. В кабаках поднимали кубки за здоровье Тюдора, солдаты горланили «Боже, храни короля Генриха!» и опрокидывали в себя эль. Уличные музыканты исторгали звуки из своих виол, со стороны войсковых частей гремели удары барабанов, а корабельная артиллерия на Темзе выдавала праздничные залпы.      Кроули старался наслаждаться этим днем. Он, как и город, как и обычные люди в нем, заслужил торжество после продолжительных внутренних войн, терзавших страну в течение трех десятилетий. А еще Кроули прощался с Англией на ближайшие полвека точно. Война Алой и Белой розы вымотала из него весь запас сил. Утро после дня коронации Кроули планировал встретить на бриге, несущим его через Пролив в сторону континента. Должно быть, он скоро посетит долгожданную Флоренцию.      Но до момента отбытия у Кроули оставались два дела. Два разговора. Поэтому ближе к вечеру, нагулявшись за целый день, Кроули вернулся к Вестминстерскому аббатству. Рядом с ним стояли королевские полки, там тоже царил свой праздник. Кроули предварительно узнал, куда конкретно ему надо идти и потому всего за несколько минут нашел того, с кем хотел переговорить еще днем.     – Слышал, что Генрих отметил ребят, первыми явившихся ему на помощь при Босворте, – сказал Кроули гвардейцу в пурпурном плаще. – Уже можно поздравлять с повышением? Неплохой карьерный взлет в наши дни.        Дик – а это был именно он – повернулся к Кроули. Тот, кто так недавно именовал себя грозным Лесным Змеем, прилежно поправлял шелковые кисти уздечек на своем коне. Кроули взбодрился: Дик явно был рад его появлению.     – Думаю, можно. Теперь я служу в личном полке Его Величества, – похвастал Дик.      Кроули подошел ближе.     – Хороший плащ, – сказал он.     Дик неловко приподнял атласную ткань.    – Да, спасибо… Достался в комплекте со всем остальным добром, – и понизив голос, Дик сказал. – Мне срочно нужен инструктаж, как это все носить и куда что цеплять.    – Это не так сложно, как кажется. Разберешься.     – Надеюсь, иначе буду выглядеть полнейшим дураком.     Они вдвоем, не слишком хорошо понимая, как подступиться к нависшему разговору, какое-то время молчали. Солнце начинало садиться.      Потом Кроули и Дик, встретившись взглядами, произнесли одновременно:    – В общем, мне следует….    – Я тут подумал, лорд Кроули…     Дик усмехнулся и нервным движением провел рукой по подбородку.    – Вы первый, сэр.    – Да не… Давай лучше ты.     – Кхм, ладно, – Дик посмотрел Кроули в глаза. – Я лишь хотел сказать, что несправедливо упрекал вас тогда, накануне битвы… ну, про Стэнли и его сына. И я все еще придерживаюсь своего мнения, – поспешно добавил Дик. – Но я понимаю, зачем вы это сделали, и я не виню вас. Кто-то должен был совершить злодейство. Возможно, что без него мы никогда бы не смогли победить. И я не носил бы сейчас этот дурацкий плащ и не стоял бы здесь с вами.      Пока Дик говорил, у него влево съехало крепление для сюрко. Чуть помешкав, Кроули поправил его и вернул в центр, в район ключицы.       – Короче говоря, я тоже погорячился, Дик, – признал Кроули, убирая руки. – Наговорил тебе всякого… Хотя чего я ждал? Ты же всегда был таким: упертым и честным. Любопытным. Это вовсе не плохо, Дик, а я попался в собственную ловушку и разозлился. И еще кое-что, – Кроули спрятал ладони в карманы. – Я тебе солгал тогда. Сказал, что ты меня ни хрена не знаешь. Это не так. Ты знал меня лучше многих людей из тех, что я встречал, – тут Кроули вновь вскинул руки. – Все, это самое длинное извинение, которое ты сможешь из меня вытянуть.    Было похоже, что Дик смешался. Не облегчало ситуацию и то, что Кроули, равно как и он, не чувствовал себя хозяином положения.     – Оу. Ладно. Спасибо, лорд Кроули. Я не ждал…    – Ждал, – уверено припечатал Кроули.     – Ну, может, самую малость, – согласился Дик.      Они снова замолчали, оба ощущая некоторую неловкость. Но на этот раз ситуацию спас Дик, который спросил:    – Я слышал, что вы уезжаете. Это правда?      Кроули поднял бровь. И откуда пронырливый Дик вынюхивает информацию?     – Ага, завтра утром. Еду во Флоренцию. Наконец-то. Предложу Азирафаэлю поехать со мной.      Кроули сомневался, что Дик слышал о гениях под крылом у семейства Медичи и, вообще, представлял себе местонахождение Флоренции, но нахмуренность рыжих бровей его озадачила:    – Что?     Дик помялся.     – Да ничего такого, лорд Кроули. Я просто говорил с сэром Азирафаэлем, и он сказал, что пробудет в Лондоне с королем…м-м-м… еще пару лет, вроде как.     Позитивное настроение Кроули, вызванное приятными событиями праздничного дня, улетучилось в два счета. Значит, Азирафаэль снова отказывает ему в маленьком путешествии? Идет на попятную и остается с Генрихом? Разумеется, этого следовало ожидать, но… Вашу-то мать!..    – Почему я узнаю об этом последним? – воскликнул Кроули. – Все знают про планы Азирафаэля! Генрих знает, ты знаешь, твой конь знает… Но не я!      Дик выглядел виноватым.     – Мне кажется, сэр Азирафаэль тянул время, потому что не хотел вас расстраивать, – робко предположил он.    – Я не расстроен, – огрызнулся Кроули.     – Расстроены.    – Ну, может, самую малость, – ввернул Кроули фразу Дика.     – Надолго вы уедите?    – Лет на тридцать-сорок, – пространно произнес Кроули, мыслями он сокрушался о сорванной совместной поездке.      Дик грустно усмехнулся.     – То есть мы с вами больше не встретимся, – сказал он.    – Надейся, что нет. Поверь, тебе бы не понравилось место нашей встречи.      Слова Дика неожиданно заставили Кроули посмотреть на ситуацию под иным углом. Пускай ему не удастся убедить упрямого Ангела отправится во Флоренцию с ним, однако, с другой стороны, пройдут годы, десятилетия и они вновь встретятся. Как встречались всегда на этой огромной планете. А вот Дика, ограниченного жалкими сроками человеческой жизни, он не увидит никогда. По крайней мере, если тот не загремит в Нижний Офис.     – А вы не можете научить меня паре своих трюков? – задорно спросил Дик. Он, очевидно, и не рассчитывал на положительный ответ, но развеселить Кроули сумел. – Типа не стареть и выделывать всякие фокусы. Я способный, если что!    – Узнаю моего старого Дика, – произнес Кроули, довольно ухмыляясь. – Видишь ли, тут твои таланты не помогут, дело в моей… хм, особой природе.     – Ну я так и думал, – сказал Дик, ни капли не опечаленный. – Я буду скучать, лорд Кроули.    – Просто Кроули.      Дик подмигнул ему:    – Вы ведь никогда не были настоящим лордом, да?     – Ты больно много понимаешь, – пробурчал Кроули и потом неловко произнес: – Я тоже слегка поскучаю, Дик. Ну, знаешь, век-два, а там посмотрим…     Дик тихо рассмеялся, отведя взгляд в сторону, чтобы не смотреть в черные стекла очков. Кроули внезапно вспомнил, как Дик делал это, будучи совсем мальчишкой. В те далекие годы он только привыкал к сложному характеру своего господина. От краткого вспоминания в груди что-то защемило. Кроули передернул плечами.    – Ну, я пошел.      Он развернулся и зашагал прочь от Вестминстера.    – Кроули! – окликнул Дик.    – Что еще? – Кроули остановился и посмотрел на него.      Дик словно боролся с собой прежде, чем сказать:    – Когда мы сражались на Босворте, я упал с коня, и на меня мчался всадник. Вы знаете, лорд… в смысле, Кроули, я не имел шансов спастись. Но вдруг, каким-то дьявольским чудом, тот и сам слетел с коня, хотя ничего этого не предвещало. Просто в голове не укладывается! Я лишь хотел сказать спасибо. И все. Вот.      Кроули демонстративно развел руками.    – Понятия не имею, зачем ты мне это говоришь, – сказал он. – Но всегда пожалуйста. И, Дик!..    – Да?      Теперь уже Кроули замялся, вытягивая из себя слова.    – Пока меня не будет…    – Я присмотрю за ним, – понимающе кивнул Дик. – Насколько это будет в моих силах.      Кроули коротко, благодарно кивнул.      Он оставил королевские полки. Оставил и Дика. Теперь ему предстоял второй разговор. Кроули вздохнул. В эту минуту барабанный бой и удары часов известили его, что королевская процессия начала свой триумфальный ход. Кроули легко догадался, откуда Азирафаэль станет любоваться на нее.       Когда-то они уже встречались на этой городской стене, вспомнил Кроули, глядя на одиноко стоящего Азирафаэля. Ангел смотрел вниз, на проходившую под ним королевскую процессию, и лучи закатного солнца ярко-красными бликами играли на его волосах.      Кроули хотел подкрасться со спины, как часто делал, находя Азирафаэля в разных уголках земного шара. Но в последний момент Ангел опередил его и, обернувшись к Кроули, произнес:    – Я полагал, что ты тоже придешь сюда.      Кроули скорчил гримасу.    – Я старею и становлюсь предсказуем, – проворчал он. Кроули запрыгнул на один из выступов стены и принял небрежную сидячую позу. – Гордишься им?     Кроули указал на фигуру в королевском плаще. Генрих возглавлял шествие под руку со своей невестой Елизаветой Йоркской. Пару закидывали лепестками роз.     – Ну, может, самую малость, – произнес Азирафаэль, мягко улыбнувшись.      Кроули хмыкнул на этот ответ. Едва ли Ангел слышал его разговор с Диком, но совпадение фраз было забавным.      Процессия между тем двигалась. Вслед за королевской четой шла грациозная Маргарита Бофор под руку с Джаспером Тюдором, дядей короля. За ними твердо вышагивал барон Стэнли – герой Босвортской битвы. А после него…    – Да ладно вам! Елизавета Вудвилл?     Азирафаэль кивнул.    – Она недолго пробудет в Лондоне, – пояснил Ангел. – Когда ее дочь выйдет за Генриха, леди Вудвилл удалится в аббатство Бермондзи.      Кроули присвистнул:     – Спровадишь вдовствующую королеву подальше от двора?      Азирафаэль пожал плечами. Он следил за тем, как Елизавета Вудвилл, придерживая подол золотисто-желтого платья, шепчется с графом Оксфордом.     – Дело не в моих… симпатиях, – произнес Ангел. – Просто я уже видел женщину, которая всю свою жизнь посвятила борьбе за престол. Леди Вудвилл надорвала себя за последние годы войны. Если она продолжит участвовать в игре, то скоро умрет, – Азирафаэль внезапно нахмурился, он перевел взгляд с Елизаветы на Кроули. – Тебе известно, что я останусь при Генрихе?      Кроули моргнул. Он понял, что прокололся, намекнув на причастность Ангела к будущему Елизаветы.     – Гм, – промычал Кроули в ответ. Он удивился, как бесследно исчезло в нем раздражение на выходку Азирафаэля. – Мне рассказал Дик.    – Ох, я поздравил его повышением!    – Я тоже. Э-э, Азирафаэль, – протянул Кроули.    – Да?     – Ты уверен?      Ангел поджал губы, и стрельнул на Кроули виноватым взглядом.     – Ты и сам знаешь, что сохранить власть бывает труднее, чем ее получить, – сказал Ангел. – Генри разумен, полон добрых намерений, но неопытен. Он попросил меня быть рядом с ним первое время.    – Хитрый засранец.    – Кроули, следи за языком.     – Ах, да! – запаясничал Кроули, отвесив шутовской поклон. – Генри ведь теперь Его Величество с большой буквы.      Азирафаэль недовольно цокнул языком, но нравоучений читать не стал. Вместо этого он спросил:    – А ты сам? Уедешь во Флоренцию, как хотел?     Кроули дернул плечом, словно отгоняя приставучую муху.     – Теперь не знаю. Может, мотнусь в Испанию. Слышал, у них там что-то намечается.    – Мне надо быть в курсе твоих козней?    – Необязательно. Если запланирую что-нибудь особенно злодейское, я тебе сообщу.      Азирафаэль вдруг весело усмехнулся.    – Что?      Ангел показал вниз, на процессию.    – Посмотри на знамя. Генри все-таки сделал это.      Кроули пригляделся к изображению. Королевская роза изменилась: внутри цветочного круга из пяти алых лепестков раскрывались пять белых. Геральдические розы Йорков и Ланкастеров сошлись в единой эмблеме.     – Ого! Такого символа я еще не видел, – поделился Кроули.    – Генри заготовил новое знамя для своего парадного выхода вечером.      Упершись подбородком в согнутую коленку, Кроули провожал взглядом закат багряного солнца.     – И вот два дома, презрев вражду, в конце концов, объединились в один, – высокопарно произнес он. – Красивый финал для кровавой сказки.      Между ними повисло молчание. Солнце наполовину зашло за линию горизонта. В водах Темзы отражался его яркий, прощальный свет.     – Кроули, – тихо позвал Азирафаэль.    – М?    – Как думаешь, мы искупили вину за эту войну?      Кроули закатил глаза.    – Какая к черту вина, Ангел? Я демон, Азирафаэль, если ты забыл!     Он так экспрессивно взмахнул руками, что потерял равновесие и едва не свалился со стены. Азирафаэль вовремя успел схватить его за локоть.    – Осторожно! – выкрикнул он. А затем, видимо смешавшись, продолжил: – Я просто… хотя ладно. Забудь, пожалуйста, что я сказал.     – Серьезно, Азирафаэль…    – Нет, все! – засуетился Ангел. – Глупый вопрос! Надо было думать, у кого я такое спрашиваю. Извини.     Под ними раздались зычные, хлесткие звуки трубы. Музыканты, замыкавшие церемониальную процессию, задали победоносный гимн в честь первого короля из династии Тюдоров. Кроули – обычно очень далекий от патетики – тем не менее почувствовал во всем, что происходило в эту минуту, странное, непостижимое обновление. В закате, в неровных бликах на воде, в лепестках алых и белых роз, которыми осыпали короля, в льющейся живой, ритмичной мелодии труб, в них самих – ангеле и демоне, застывших на каменной стене в лучах заходящего солнца.      Что-то действительно подходило к концу. Век, может быть. Не такой дерьмовый, как предыдущий, но все же не менее тягостный, и уж куда более запутанный.      Кроули снял с глаз очки и неожиданно захохотал.    – Что? – всполошился Азирафаэль.     Смех рвался наружу, и Кроули даже не предпринимал попыток его сдержать.    – Кроули, что смешного? – Азирафаэль, наблюдая за ним, и сам начал инстинктивно улыбаться.     – Я лишь представил, – Кроули утер глаза и набрал в грудь воздуха. – Представил, какой незабываемой бы стала церемония, упади я сейчас со стены и расшибись в лепешку прямо позади короля.      Некоторое время Азирафаэль смотрел на Кроули широко распахнутыми глазами. Однако спустя пять секунд он прыснул и закатился смехом более громким, чем у Кроули. Они безудержно хохотали над глупой, идиотской картиной, возникшей в их воображении, и не могли остановиться. Азирафаэль и Кроули – ланкастерец и йоркист в прошлом, ангел и демон в настоящем – смеялись и смеялись без конца. И в их смехе слышалось прощание с годами перенесенных испытаний – прощание без сожалений и утраченных надежд, в нем слышалось предвкушение дальнейшей жизни на Земле среди людей – таких разных и таких интересных, а еще – самую малость, как говорится, – в нем слышалась свобода.