— Ну что это смертельно? — требовательно спросила Виоланта беспокойство сделало ее резкой. Роксана осторожно полила рану водой, мягко отодвинув Виоланту в сторону. Черный принц дернулся и застонал, находясь в полубессознательном состоянии. Его веки подрагивали от боли. Рана была глубокой и отвратительной, из нее сочилась кровь. Виоланта могла видеть блеск его внутренностей. Ей стало дурно. Нахмурив брови, Роксана принялась очищать рану. — Я не могу сказать, — произнесла она наконец. — Все, что я могу сделать, — это обработать внешнее повреждение и дать травы, чтобы предотвратить инфекцию. Но если рана более глубокая — если у него началось внутреннее кровотечение, — то я или Крапива мало что можем сделать.
Виоланта с тревогой сжала руки. В большинстве случаев за золото можно было купить все что угодно: любовь, верность, безопасность, чью-то жизнь Но даже если бы королева сейчас осыпала Роксану всеми деньгами Омбры, она не смогла бы исцелить Черного Принца быстрее, чем это позволит сама Смерть. — Но я могу сказать вам вот что, — произнесла Роксана своим мягким, музыкальным голосом, — Черный Принц видел и худшие раны, и он не раз оказывался у дверей Смерти. Воистину, Белые женщины должны любить его. Я не видела, чтобы человек столько раз бросал вызов смерти, кроме одного… — Она, конечно, говорила сейчас о своем муже. Но у Виоланты не было никакого желания слушать об Огненном Танцоре в данный момент.
Черного принца разместили в пещере Кобольдов, где он лежал, корчась и ворочаясь, на самодельных носилках из вереска. Вечерело снаружи доносились праздничные песни и усталый смех жителей Омбры, все еще ликующих после победы, одержанной несколько часов назад. Пестрый народ же, напротив, погрузился в некое подобие траура.
Пещера была заполнена до отказа. Роксана и Крапива возились над Черным принцем, у его головы сидел медведь и беспокойно рычал. Группа самых доверенных людей принца встревоженно топталась поблизости, переговариваясь приглушенными голосами. Стайка молодых комедианток не переставала нервно всхлипывать — Женщины стекались к Черному принцу, заметила Виоланта с легкой досадой, а Силач, которого Виоланта никогда не видела отходящим слишком далеко от любимого хозяина, сидел заламывая руки и слезы беспокойства беззвучно текли по его щекам.
Белые женщины тянулись к нему, как жадные мотыльки к угасающему пламени. Их бледные руки ласкали принца, они клали свои холодные пальцы на его сердце. Их голоса звучали, как шелест перелистываемых страниц, и Виоланта с тоской вспомнила о книгах оставленных в Омбре. Ей захотелось окунуться в другой мир, потеряться в вихре слов и чернил, погладить тонкие иллюстрации Бальбуласа, выполненные его левой рукой, которые были еще прекраснее, чем раньше, когда он рисовал правой. Виоланта почти умоляла Бальбуласа разрешить ей взять с собой хотя бы несколько книг, но он, конечно, запретил. «Грязь, кровь и слякоть поля боя — не место для книг» — сказал он
— Что говорят белые женщины? — спросила Виоланта Роксану, одолеваемая любопытством. Их голоса были едва ли громче шёпота. И если она и знала настоящее имя Черного принца — ведь какая мать назовет своего ребенка Черным принцем при рождении? — то не желала разглашать его.
— Только его медведь знает его настоящее имя, — сказала Роксана с усталой улыбкой — И Сажерук, конечно — Виоланта слышала бесконечные истории об Огненном Танцоре и Принце, и, если верить слухам, они были друзьями с самого детства, два маленьких уличных оборванца. Не она ли однажды назвала его деревенщиной или беспризорником в качестве острого оскорбления? Виоланта откинула длинные волосы Черного Принца с его горячего лба. Сейчас она бы этого не сделала.
Белых женщин становилось все больше. Их шепот становился все настойчивее, а Черный Принц начал судорожно вздрагивать. Ангелы смерти пришли, чтобы забрать свою жертву. — Ему становится хуже, — с тревогой пробормотала Роксана. — Его лихорадка не подает никаких признаков спада — Она не смотрела Виоланте в глаза.
Белые женщины наклонились и зашептали ему в уши, Принц слабо повернул к ним голову. — Его сердце замедляется! — Страх впился в голос Роксаны, как пиявка. В мерцающем свете костра его лицо, покрытое капельками пота и морщинами боли, казалось худым и хрупким, глаза были полузакрыты. Но Виоланте показалось, что под этими страданиями она различает страстное желание, жажду, чтобы бледные призраки наконец забрали его с собой. Виоланта почувствовала, как в ней внезапно вспыхнула искра гнева и разочарования. Как он посмел сдаться! Как он посмел все бросить!
— Его сердце!.. — прошептала Роксана
С рычание неженского раздражения и ярости Виоланта, пренебрегая приличиями, с такой силой ударила Принца кулаком в грудь, что его тело дернулось, и он застонал от боли. Она почувствовала как его сердце снова вяло забилось под ее рукой.
— Ладно, сдавайся! Уступай! — Виоланта слышала ярость в собственном голосе: Меньшего я от тебя и не ожидала! Дурак, и простой крестьянский мальчишка! Только боги знают, о чем я думала, когда назначала тебя командиром! Подумать только, ты отсиживаешься здесь, жалкий трус, отворачиваясь от своих верных людей, которые сейчас больше всего в тебе нуждаются, из-за какой-то обычной царапины! Ты бы позволил белым женщинам увести себя? Какой командир будет съёживается от боли? Смерть — это скорее поле битвы, чем то, где ты стоял сегодня с мечом в руке, и будь я проклята, если увижу, что ты смиришься с поражение! Все-таки ты слабак, не так ли, Черный Принц? Ты мне противен!
В пещере воцарилась тишина. Плачущие женщины уставились на нее с нескрываемым ужасом, без сомнения, потрясенные проявлением ее гнева. Сочувствие никогда не было сильной стороной Виоланты. Силач перестал плакать, его рот был приоткрыт от изумления. Роксана уставилась на нее с полотенцем в руке. Огненный Танцор просто выглядел слегка удивленным, приподняв одну бровь. Виоланта не заметила, как он вошел, поглощенная своими нападками на Черного Принца.
— Я запрещаю тебе умирать! — надменно заявила она. — Ты можешь считать себя выше закона, Черный принц, но даже смерть не может бросить вызов королеве Омбры, и уж точно не ты! — Слова звучали так словно через Виоланту говорил ее отец ее высокомерный отец, который лгал самому себе. Так же, как сейчас она лгала себе и умирающему на ее глазах мужчине. Он верил, что сможет обмануть смерть. Каким же дураком он был.
Но врать было так приятно. Слова лжи слетали с ее языка так же естественно, как и правды, и она почти верила в них. В то, что сможет вырвать его из рук Белых женщин. Насколько легче было лгать самой себе, лгать обо всем этом. Притворяться все эти годы. в Озерном замке, что он был ее убежищем без окон; лгать себе о Козимо, что он был хорошим человеком; лгать себе, что мужчины, женщины и дети, погибшие на ее глазах в развязанной ею войне, не страдают от боли и унижения. «Никто не может обмануть смерть, Виоланта» — сказала ей мать перед тем, как положила свою голову на плаху: «В конце концов, он придет за всеми нами». — Но, может быть, это тоже была ложь.
Белые женщины перестали шептаться. Они смотрели на нее холодными, безучастными глазами, а Виоланта вызывающе смотрела в лицо Смерти. Хоть внутри у нее все дрожало.
— Белые женщины, — прошептала Роксана, нарушая тишину. — Они уходят — Она была права. Белые женщины начали отрывать руки от Черного принца, медленно рассеиваясь в воздухе. Собравшиеся расплылись в натянутых улыбках облегчения. Некоторые люди обнялись. Виоланта почувствовала, как у нее перехватило дыхание. — Нам всем сейчас следует уйти. Нет необходимости давить на него, — говорила Роксана тоном, не допускающим возражений. Для более упрямых доброжелателей враждебный взгляд стоящей за ее спиной Крапивы был достаточным основанием для убеждения.
— Пойдем, Лазаро, ты нужен Дориа — сказала Роксана нежным голосом Сильному мужчине, который настаивал на том, чтобы остаться, на его лице были следы слез.
— Конечно, Дория, — озабоченно наморщил лоб силач, — как же я мог не подумать о нем в такой момент! — качал он головой, ругая себя.
Остались только медведь и Огненный Танцор. Роксана, казалось, считала само собой разумеющимся, что Виоланта решила остаться с Черном принц. — Вы должны поддерживать огонь всю ночь. Спать нужно чутко если он проснется, дайте ему воды и немного этой настойки. Если повязки распустятся, затяните их. Если ему станет хуже или повязки нужно будет менять, сразу же разбуди меня или Крапиву — Виоланта кивнула.
Сажерук осторожно положил свою руку на руку Роксаны, когда она жестом велела им идти.
— Я хочу побыть с ним немного — тихо сказал он.
— Ты придешь спать позже? — шепотом спросила Роксана.
— Конечно — Они не поцеловались, но Сажерук смотрел на Роксану так, словно ее имя было выжжено пламенем в его сердце. Они смотрели друг на друга так, как Перепел и его жена, как Козимо и Брианна, как будто ни смерть, ни магия этого мира не могли разлучить их. Говорили, что с тех пор, как Огненный Танцор восстал из мертвых, он ни одной ночи не проводил вдали от Роксаны. Виоланта почувствовала, как ее сердце сжалось от зависти. Она не могла найти такой любви к себе ни в одной из своих любимых книг. Она не могла найти ее ни среди страниц, ни среди надписей на витиеватых обложках. Власть, которой Виоланта дорожила и к которой стремилась больше всего, не принесла бы ей того, что она видела во взглядах влюбленных.
Виоланта поняла, что пристально смотрит на них. Она отвернулась, вновь встав между Черным принцем и костром, и расстелила свои одеяла на земле рядом с ним. Как бы рассмеялся ее отец! Какая королева ложится рядом с простолюдинами — «Ты такая же, как твоя мать» — Она почти слышала его насмешливый голос: " с ее слабым женским сердцем! С жалкой привязанностью к менестрелям и бродягам. Я всегда думал, что у моей дочери мое сердце, сердце мужчины, холодное, стальное сердце змеи. Как же я ошибался» — Когда она встала, чтобы подбросить дров в костер, то увидела, что Огненный Танцор наблюдает за ней. Он сидел в углу пещеры, половина его лица была скрыта тенью.
— Позвольте мне, миледи — Он щелкнул пальцами, и пламя заплясало с новой силой. Виоланта едва заметно вздрогнула. Он смотрел на нее со странной, враждебной полуулыбкой на своем покрытом шрамами лице. Ей не нравилось это выражение оно не вызывало доверия. Это был не тот взгляд, который говорил об уважении. Он смотрел на все с легким весельем, как будто ничто не было достойно его презрения. Он прислонился спиной к шершавой стене, и огненный сгусток пламени любовно лизнул его тонкие пальцы.
— Песни, которые они поют о Перепеле, прекрасны, не так ли? — Виоланта насторожилась — Но не так прекрасны, как те, что пели о вашем покойном муже. Козимо Справедливый. Козимо — ангел-мститель. Козимо Прекрасный. — Он смотрел с тем же выражением в глазах. — И, конечно, есть Черный Принц. Благородный разбойник, с кожей темной, как сумерки, и сердцем чистым и белым, как снег. Он никогда не бывает без своей тени, своего медведь, его верного спутника. — Огненный танцор начал что-то выводить на стене пещеры. — Скажите мне, ибо я действительно хотел бы знать, — на этот раз не было никаких сомнений, что в его голосе звучали жесткие, вызывающие и презрительные нотки — Отдаете ли вы свое сердце мужчине только потому, что о нем поют в песнях Чернильного Шелкопряда? Я видел, как вы смотрели на Козимо, когда он не принимал вас, потом на Перепела, а теперь на Черного Принца. Он может играть доблестного разбойника, но, уверяю вас, его сердце хрупкое, как у стеклянного человечка. Он мой друг, и я скорее увижу, как все до единого дети, мужчины, женщины и феи будут томиться под властью серебряной королевы, чем, как вы причиняете ему боль. Мне кажется, что вы дарите свою любовь так же небрежно и часто, как ваши солдаты бросают черствый хлеб нищим Омбры. — Виоланта встала и, не говоря ни слова, влепила ему пощечину. Ее ногти оставили красные полосы на его щеке. Как она ненавидела его в этот момент! Как бы ей хотелось, чтобы он сгорел заживо, корчась в собственном пламени! Он не смог бы оскорбить ее сильнее, даже если бы назвал обычной шлюхой.
— Уходи! — Она выплюнула это слово, словно оно было пропитано змеиным ядом.
— Хорошо миледи — Огненный танцор встал и отвесил ей глубокий почти издевательский поклон. Его голубые глаза, казалось, насмехались над ней. в животе Виоланты заклокотала ярость. Его удаляющаяся спина открыла вид на то, что он изобразил на стене.
Сердце, нарисованное сажей.
В бешенстве Виоланта бросилась оттирать его, не обращая внимания на то, что при этом чернеет витиеватая тесьма на ее рукаве.
Кипя от гнева, она завернулась в свои одеяла. Взглянув на Черного принца. Его повязки были чистыми, а дыхание легким и спокойным. Его ресницы казались темными и нежными на фоне кожи. Мучительно медленно она высвободила руку и протянула к его лицу. Его длинные черные волосы касались скул. На какой-то короткий миг ей захотелось обхватить его лицо ладонями. Кончики ее пальцев почти касались его кожи.
«
Неужели вы отдаете свое сердце мужчине только потому, что о нем поется в песнях Чернельного Шелкопряда?»
Виоланта отдернула руку. Плотно натянув на себя одеяло, она перевернулась на другой бок спиной к нему. Она была Виолантой, королевой Омбры, дочерью Змееглава. Она не была слабой. Она не нуждалась в любви, в этой глупой фантазии.
Она закрыла глаза
***
Виоланта резко открыла глаза. Вокруг не было ничего необычного и все же что-то разбудило ее. Костер догорал. Стены пещеры окрасились в розово-красный цвет. Снаружи небо было еще темным. Сонно нахмурившись, она медленно села, подкладывая в костер все новые и новые дрова. Принц еще спал, а медведь лениво перебирал лапами.
Вдруг из темноты донеслось какое-то сопение. Сердце Виоланты заколотилось от страха, и она схватилась за кинжал. Но тут же с грохотом выронила его, увидев существо, вынырнувшее из темноты.
Оно зашипело и прищурило свои желтые глаза услышав посторонний звук. Виоланта чуть не рассмеялась от облегчения. Это был не Ночной кошмар, Ночной страх, волк или полуночный убийца.
Кобольд был совершенно не похож на своего изящного кузена Туллио: его мохнато-коричневый мех свалялся, а глаза были дикими. Виоланта вспомнила что их поселили в пещере кобольдов и вряд ли он обрадовался новым обитателям своего дома.
Она смотрела на него, как завороженная. Виоланта часто видела их, вышитыми на гобеленах в Озерном замке, их пряди меха, выделенные золотом, скрывающиеся за красивыми рельефными буквами иллюстраций Бальбулуса. — «Кобольды могут быть враждебными существами», — говорила ей мать, когда юная Виоланта проводила пальцами по одной из таких иллюстраций. «Укусы Кобольдов могут вызвать серьезные заболевания, если их не лечить должным образом. Но они питают слабость к грибам, и говорят, что если вы случайно увидите Кобольда это принесёт вам удачу. Хотя, конечно, не в том случае, если он вас укусит!»
Виоланта подошла к ближайшей стене и, сморщив нос от отвращения, сорвала с нее несколько грибов. Тихо молясь про себя, чтобы грибы не оказались ядовитыми Она бросила их в сторону кобольда в знак примирения. Кобольд недоверчиво посмотрел на нее, но потом, похоже, передумал, бросился вперед, схватил их и выбежал из пещеры.
Принесла ли эта встреча ей удачу как рассказывала мать много лет назад?
Она подумала о том, что ее мать была очарована всеми существами, независимо от того, были они волшебными или нет. Она вспомнила, как однажды застала мать
перевязывающей раненую ногу маленького белого жеребенка. Глаза у него были большие и темные, а под серебристой гривой рос маленький рог. Мать прижала палец к губам: «Не говори отцу». —Очень скоро это прекрасное, неземное создание станет добычей ее отца, его разжигающих огонь лордов и их лающих гончих, сцена его смерти украсит гобелены замка, его несчастная голова, будет прибита к стене, а его зеленая кровь украсит страницы книг которые трагически заплесневеют в библиотеке, сгнивая от сырости. И все-таки из крови единорога получались изысканные чернила.
Глупо ли было надеяться, что кобольд — это послание от матери, которая все еще думала о дочери в костяном замке белых женщин?
Да. Очень глупо.
— Миледи? Я слышала шум. С Принцем все в порядке? — Это был Перепел
Ее сердце дрогнуло, а затем она осознала его слова. Он пришел проведать Черного принца, своего друга. А вовсе не ее.
— О, да, да! — Виоланта прижала руки к груди, как бы пытаясь успокоить бешено бьющиеся сердце. — Я уронила свой кинжал. Просто небольшая ссора с Кобольдом. С принцем все в порядке.
— Он вас укусил? — Перепел выглядел обеспокоенным.
— О! Нет, нет…
— Тогда вам повезло, если истории правдивы. — Он улыбнулся, и Виоланта не смогла удержаться от ответной улыбки. — И Принцу тоже. Не волнуйтесь, миледи, он поправится. Он видел и худшие раны.
— Так все говорят.
— Фенолио обычно опускает эту часть во всех своих прекрасных военных элегиях. — Перепел устало провел рукой по лицу. — Все эти смерти и страдания. Они поют о Черном принце так, как будто он непобедим. Из него получился бы отличный герой сказки вам так не кажется? — Тут Перепел позволит себе легкую улыбку — знаете, когда я был моложе и в книге умирали мои любимые герои, я плакал и швырял книгу об стену. — Виоланта не могла себе этого представить Ей нравились печальные концовки. Со слезами, трагедией и страданиями. Она не верила в счастливый конец.
— И ты думаешь, у принца впереди еще долгая история? — Она хотела спросить, но вместо этого ее слова прозвучали как слова маленькой девочки, ищущей утешения.
— Да. Да, думаю. Если вы простите меня, миледи, моя жена и дети будут интересоваться, где я…
«Останься со мной, — хотела просить она, — не возвращайся к своей семье. Останься со мной». Но вместо этого она ответила: Конечно.
Виоланта подумала о том, как загорелись его глаза, когда он заговорил о книгах. Как он, должно быть, скучает по ним. У разбойника мало шансов заполучить их в свои руки.
«Книги. Конечно. Путь к сердцу переплетчика.»
— Подожди, — быстро сказала она, — прежде чем ты уйдешь, я хочу, чтобы ты знал, что тебя всегда ждут в замке Омбра, чтобы ты мог ухаживать за нашими книгами в любое время, когда пожелашь. Или в Замке Ночи, когда я заявлю свои права. Там всегда нужен переплетчик.
— Благодарю вас, миледи — Перепел почтительно склонил голову — Я намерен принять ваше приглашение.
Она снова легла рядом с Черным принцем, усталость пожирала ее. Она думала о светло-карих глазах Перепела и темных глазах Черного принца. Перепел верил в счастливый конец. Но Виоланта нет.
***
Утром ее разбудил кашель Черного Принца. Она вскрикнула, и на крик прибежала Роксана, за ней — Огненный Танцор и еще несколько пестрых игроков, протирающих сонные глаза
— Воды… — прохрипел он и Виоланта поднесла бурдюк к его губам. Медведь ткнулся длинной мордой в ухо хозяина, радостно рыча, Принц оттолкнул его слабо посмеиваясь
Роксана склонилась над его повязками, а Огненный Танцор сжал руку своего друга.
— Мы думали, что потеряли тебя из мира живых.
— О, я в этом сомневаюсь. Ее светлость никогда бы не отпустила тебя, судя по тому, как она кричала и разглагольствовала, прошлой ночью. — Роксана озорно улыбнулась, напоминая свою дочь,
— Я знаю. Я слышал. Трудно было не услышать. — Черный принц шутливо поморщился. Виоланте хватило благородства сделать смущенный вид.
Виоланта прикоснулась к свежим бинтам принца. Не отдавая себе отчета в том, что делает, ее палец провел по линии раны от живота до груди. — Я полагаю останется шрам — тихо сказала она. Его глаза встретились с ее глазами Он взял ее руку и переплел свои пальцы с ее, слегка прижав их к своей груди.
Роксана и Огненный Танцор тактично вышли оставив их на едине.
— Белые женщины, должно быть, скучают по тебе.
— Какая удача, что они не забрали с собой тогда и там. Это, наверное, из-за того Кобольда. Он принес мне удачу. — Принц улыбнулся ей своей лукавой улыбкой
— Так ты все слышал?
— Все — Он отпустил ее руку и, опираясь на медведя, подтянулся. — Ты все еще любишь его, не так ли? — Он посмотрел на нее так, как будто очень надеялся, что ошибается.
— Если бы ты сейчас не выглядел, как калека, я бы приказала тебя выпороть — Виоланта пыталась говорить дразняще, но слова выходили плоскими и неправильными.
Нет. Черный принц был неправ. Да, она чувствовала что-то к Перепелу. Может быть, заботилась о нем. Но теперь он был переплетчиком, а не разбойником, а именно разбойнику она отдала свое сердце. Нет, она не любила Перепела.
Черный принц протянул руку и провел большим пальцем по родинке на ее щеке.
— Мне очень жаль. Я не хотел тебя обидеть — Он опустил руку и с трудом поднялся на ноги, обхватив широкие плечи медведя для равновесия, и поморщился от боли. — Мне нужно немного попрактиковаться, прежде чем я снова пойду в бой. Но я гарантирую, что через пару дней я буду в полном порядке. Потребуется нечто большее, чем царапина, чтобы удержать меня.
— О чем ты говоришь? — Виоланта уставилась на него с изумлением: Ты не можешь идти в бой! Ты едва стоишь на ногах! Я категорически запрещаю тебе сражаться, пока ты как следует не поправишься, а на это уйдет не меньше месяца! — Принц открыл рот, чтобы возразить, но Виоланта продолжила: — Нет. Больше не будет сражений и кровопролития.
— Ты хочешь сказать, что Омбра отступит? Ты уступишь свое королевство Серябряной королеве?
— Конечно, нет! Не будь таким дураком! Есть и другие способы выиграть битву. Если я хочу захватить трон, я должна использовать другую стратегию. Эта война между двумя королевами, а не между нашими людьми.
Виоланта была полна решимости. Сражений больше не будет. Не будет ночных убийств. Она пойдет сама, без солдат, без воинов и защитников, с одним лишь мечом и умом, в замок Ночи.
Она сама убьет Серебряную королеву и ее маленького сына.
