***
— Она зажала нас в угол, как крыс, загнанных охотничьими собаками! — рычала Виоланта, с клокочущей яростью вышагивая по шатру военного совета. Виоланта всегда была такой умной. Такой сообразительной, холодной и расчетливой. Почему же сейчас холодный рассудок покинул ее? Ее перехитрили, устроив простую засаду. Потому что она была достаточно наивна, чтобы поверить на слово той змее, что обвилась вокруг ее законного трона! Виоланта никогда никому не доверяла. Она слишком хорошо знала слабости, таящиеся в каждом человеческом сердце: скупость, лживость, страсть и жажду власти. И очень скоро эта маленькая серебряная гадюка распространит свою ядовитую хватку и на Омбру. Виоланта сжала в кулаке рукоять меча, на которой красовался герб Омбры. Она не могла допустить этого. Стражники распахнули тканевые двери шатра, и грубо втащили внутрь две фигуры одетые в зеленое с серебром. — Миледи, ваши светлости, — стражник отвесил Виоланте легкий поклон и кивнул ее военному совету, — Посланники королевы пришли с сообщением Двоих мужчин заставили встать на колени. Их лица были в крови и очень сильно распухли, Виоланта с приливом горького злорадства догадалась, что ее охранники обошлись с ними не слишком мягко. Первый носил знак герольда, а второй, по-видимому, был его охранником. Оба были обезоружены; очевидно, он плохо справлялся со своей задачей. Геральд извлек из своего рваного плаща свиток: «Моя госпожа, королева Розалина Аргентинская, выражает искреннее сожаление, узнав, что войска Омбры попали в засаду сегодня днем, и дает слово, что не причастна к этому прискорбному событию. Учитывая обстоятельства, Ее Сиятельство любезно оказала свое милосердие и во избежание массового кровопролития и душевной боли, которые могли бы последовать от продолжения войны, Ее Сиятельство предлагает завтра в полдень на полях Эриэса Омбре и ее Величеству Розалине выбрать по одному бойцу, который сразится в смертельной схватке. Победившая сторона получит короны обоих королевств; побежденная в свою очередь добровольно подчинится чужеземному правлению». Виоланта слышала ложь гадюки, замаскированную красивыми словами, гладкими, как змеиная кожа, и такими же быстротечными. Излишне сердечный тон королевы Розалины и снисходительные уступки в виде «милосердия» лишь разжигали в ней еще больший холодный гнев и ненависть. — Передайте вашей королеве, что я принимаю ее предложение, — голос Виоланты был спокойным и ровным, не выдавая скрытой под ним ненависти. Одним быстрым, плавным движением она обнажила меч и обрушила его на шею беззащитного охранника герольда. Ее Военный совет побледнел от немого шока, когда она взяла отрубленную голову за волосы облаченной в перчатку рукой и сунула ее в трясущиеся руки герольда. — Но ты также должен передать своей королеве, — Виоланта выплевывала слова, словно камни, — что если Розалина еще раз попытается нарушить свое слово, данное Омбре, то я обещаю, когда мы в следующий раз скрестим мечи, я позабочусь о том, чтобы ни один из ее солдат не ушел с целой головой на плечах. Пусть это, — она жестом указала на окровавленную голову — послужит ей предупреждением. Лицо юноши съежилось, и по бледному лицу полились слезы. — Он был моим братом… — прошептал он, с ужасом глядя на свой страшный груз. Виоланта схватила его за шею, пальцы впились в его горло, а нахлынувшая на герольда скорбь, лишь обострила ее ярость. — Как и те люди, которых ваши наемники сегодня изрубили на кусочки. Все они чьи-то братья, сестры, матери, отцы, дочери и сыновья! Очень много людей! Твоя драгоценная королева тогда не проявила милосердия! — Она оттолкнула его назад, тяжело дыша, ее сердце бешено колотилось о ребра, словно призрак золотого пересмешника, которого Розалина послала ей в качестве объявления войны. — Убирайся! — она тщательно выговаривала каждое слово, ее холодная, стальная решимость сменила беспомощную ярость. Рыдая, герольд выскочил из шатра. Военный совет долго молчал, глядя на нее. Они никогда не видели королеву в таком состоянии. Да и Виоланта никогда не испытывала подобных чувств. Она редко давала волю своему нраву, никогда не наносила столь беспричинных ударов так хладнокровно, тем более своими руками. Но она была уже не та, что раньше. Она думала, что ее сердце, и без того почерневшее, как чернила, от жизни, в которой ее никто не любил, от того, что она видела такую расчетливую жестокость, не могло стать еще более мрачным и твердым. Но прежде она никогда не видела столько убитых и не слышала их беспомощных, душераздирающих криков. Да, теперь она была другой. Наконец Редвальд набрался смелости и заговорил, нарушив тишину. — Значит, мы сдержим свое слово? У вас есть кто-нибудь на примете на роль бойца? Если ваша светлость сочтет нужным принять рекомендации, я могу назвать несколько человек, подходящих для этой работы. — Несколько других советников с готовностью кивнули. Виоланта с нескрываемым презрением посмотрела на их осунувшиеся вид и озабоченные выражения на лицах. Какими глупыми они все были, со своими надеждами и дурацкими понятиями о чести. — Конечно, мы не сдержим своего слова! — Голос Виоланты был язвителен. — С обманом нужно бороться обманом! У нас будет свой боец, но если он падет, мы не покоримся! Наша армия должна быть готова к атаке, если он потерпит поражение. Я не сомневаюсь, что Розалина также не сдержит своего обещания, так что тем более нужно подготовить наши войска. — Хорошо, миледи — Ее главнокомандующий кивнул в знак согласия — Я сообщу об этом армии и прослежу, чтобы раненым оказали помощь. Виоланте вдруг захотелось на воздух, и она поспешила покинуть удушливую атмосферу шатра. Черный принц вышел вслед за ней. Его шаги не производили никакого шума. Она задалась вопросом, будет ли он укорять ее за то, что она сделала с герольдом? Подобные вещи, казалось, задевали его мягкое сердце. Но он, похоже, не думал об этом. Тем не менее его лицо было мрачным. — Виоланта, — Он сделал ровный вдох. — Я хочу, чтобы вы признали меня воином Омбры. Армия уважает меня. Они будут уважать ваше решение. Я являюсь один из самых способных бойцов. И Несомненно, я непревзойденный метатель ножей. — При последних словах краешек его рта приподнялся в слабой полуулыбке, но Виоланта не улыбнулась в ответ. — Нет. Я запрещаю тебе! — мгновенно выпалила она. Конечно, он предложил бы себя. Это полностью соответствовало его нелепым представлениям о мученичестве и благородстве. Виоланта попыталась привести ему доводы разума — Во-первых, ты мой главнокомандующий, я не могу так рисковать! Во-вторых, значительная часть наших сил состоит из пестрого народа, и, по правде говоря, они смотрят на тебя, а не на меня, как на лидера. Если бы ты погиб, они потеряли бы всякое мужество. Принц болезненно рассмеялся. — Вы знаете, что с точки зрения моего положения я расходный материал. У вас широкий круг компетентных военных советников, гораздо более подходящих для должности командующего, чем я. Что касается пестрого народа, то до тех пор, пока в теле Перепела еще есть дыхание, у них будет мужество. Он гораздо лучше справляется с ролью, которую отвела мне жизнь. — Он шагнул вперед и схватил ее за плечо в нехарактерным для него братском жесте. Его хватка была крепкой, но глаза смотрели умоляюще. — Не отказывай мне в этом. Виоланта отвела взгляд, пытаясь скрыть одинокую слезу, невольно скользнувшую по ее щеке. Она тяжело вздохнула. Виоланта никогда не плакала. Плакать могли только слабые и потакающие своим желаниям люди, ни тем, ни другим Виоланта не относилась. Черный принц поднес палец к ее подбородку и повернул ее лицо к себе. Он придвинулся ближе и прижался лбом к ее лбу. Их носы соприкоснулись, и Виоланта с судорожным вздохом закрыла глаза. Она обхватила его лицо ладонью и он прижал ее к себе, переплетая их пальцы. — Пожалуйста. Я бы предпочла видеть в это роли любого другого мужчину. Пусть кто-нибудь другой займет это место. — Она хотела, чтобы ее голос звучал твердо, но горло почему-то сдавило, и она поняла, что может только шептать. — Я прошу тебя. — Но Виоланта знала, что уже проиграла эту битву воли.***
Воздух был холодным, и дыхание сотен людей, наполнявших армии, превращалось в ледяные венки. Пришла зима. Тоскливый гул рога, призыв к битве, эхом разнесся по полям Эриэса. Две армии стояли лицом к лицу, готовые в любой момент прорваться в пустое пространство между ними, где стояли два война. Виоланта стояла рядом с Черным принцем. Его медведь тревожно рычал, глядя на линию фронта, не понимая, почему он не может присоединиться к своему хозяину. Силач удержал его, на его лице отразилось беспокойство. Командир Розалины стоял позади другого воина — громадного мужчины. Конечно же Змеиная королева не стала бы участвовать в сражении, когда могла поручить грязную работу другим. Отступая, командир слегка кивнул Виоланте, но она не ответила. Виоланта окинула их надменным взглядом, подняв голову в привычной позе высокомерия, надменности и непокорности. Она прижала руку к сердцу Черного принца. — Я ожидаю увидеть тебя после битвы. В ответ он на мгновение переплел их пальцы. Ей было больно отпускать его. Два бойца кружили друг против друга, напрягая плечи. Солдат Розалины нанес удар первым. Его меч метнулся к шее принца, но тот быстро парировал удар, и их мечи с лязгом обрушились друг на друга. Он крутанул над головой свой меч и ловко направил его в правую ногу мужчины. Но противник вовремя заблокировал удар и яростно парировал его. Принц легко извернулся, чтобы избежать новой атаки. Виоланта облегченно вздохнула. Полдень разгорался на фоне бледного неба, а они все продолжали сражаться, ни одна из сторон не желала уступать. Прошло десять минут, и обе стороны вспотели. Еще через десять дыхание стало затрудненным, а движения, некогда изящные и смертоносные, — более небрежными. Они оба совершали грубейшие ошибки и часто едва не теряли опору. Принц пролил первую кровь Он пригнулся, едва избежав выпада противника, и, пока солдат серебряной армии раскачивался, чтобы сохранить равновесие, принц направил свой меч в незащищенный торс противника. Армия Омбры разразилась радостными криками, а Виоланта прижала руку ко рту от внутреннего ликования. Мужчина взвыл от боли, и кровь расцвела на грубой зелено-серебряной ткани, в которую он был одет. Ни на одном из них не было ни доспехов, ни шлемов — это было запрещено кодексом одиночного боя. В гневе движения меча мужчины стали еще более неистовыми. Принц парировал очередной удар. Но затем удача отвернулась от него. Противник выставил ногу, и, когда принц собрался сделать очередной выпад, он споткнулся. Наемник бросился вперед и вонзил меч в мягкий живот принца. Виолант смутно слышала ликование серебряной армии, крики собственных солдат и мучительный вой медведя. Все вокруг замедлилось, словно мир стал двигаться сквозь смолу, а в ушах стоял шум, похожий на гневную трель огненных эльфов. Кончик меча торчал из спины Черного принца. Наемник выдернул меч из спины принца, и тот беззвучно упал на колени, по его губам потекла кровь. Он рухнул лицом в грязь. Виоланта не смогла сдержать крика мучительной агонии, вырвавшийся из ее горла. Почти как один, армия Омбры обнажила оружие. со скрежещущим звуком металла о металл, и с воем бросились ужасающей толпой на своего врага, острые лезвия мечей искали плоть. Поток тел поглотил Черного принца. Виоланта выхватила меч и прорубила себе путь сквозь бурлящую массу. Мечи отскакивали от ее доспехов, и она поняла, что истекает кровью, но боль придет позже. Сквозь путаницу конечностей она увидела его тело и пробилась к нему. Его медведь стоял над ним, безжалостно разделываясь с любым кто подходил слишком близко. Это был сон, превратившийся в реальность, — оцепенело осознала она, поднимая на руки его изломанное тело. Темные глаза были пусты, и Белые женщины уже шептали ему в уши. Виоланта бежала сквозь толкающиеся море тел. Она не смогла бы выжить в этой кровавой бойне, обремененная Черным принцем и бесполезным мечом, не будь рядом с ней медведя, который быстро справлялся с любым наемником, пытающимся ей помешать. Она словно отделилась от своего тела, как если бы Виоланта, а не Черный принц, была украдена Белыми женщинами, чтобы покоиться в их объятиях в их мертвом, бесцветном царстве, гораздо более прекрасном и безжизненном, чем собственное королевство Виоланты. Она наблюдала сверху, как женщина, которой была Виолантой, крича о помощи, пошатываясь, вошла в лагерь и рухнула на землю, прижимая руки к ране принца, чтобы остановить кровотечение. Она наблюдала, как Роксана и маленькая старуха бегут к ним на помощь, как они вырывают его из ее хватки. Позже пришел Редвальд, его прекрасные доспехи пропитались багрянцем, и сообщил ей, что серебряная армия отступила, с гораздо большим количеством убитых, чем у них самих, — оглушительная победа. Виоланта не обратила на него внимания. Выиграли битву, но не войну. Все закончится только тогда, когда одна из королев и их сын и наследник будут мертвы. Только тогда кровопролитие закончится. Она сидела рядом с телом принца, его дыхание с хрипом вырывалось из груди, а вокруг него толпились белые женщины, бледные, бесплотные пиявки, и в этот момент больше всего на свете она хотела снова увидеть его улыбку.