Lucid Keys & Quantum Break — Impromptu
Война шла уже два года. В том налете на Министерство магии погибли многие. Мракоборцы не были готовы. Никто к такому не был готов. Война была разоряющей. Правительство кинуло все ресурсы на то, чтобы подавить действия Темного Лорда, но это, прямо скажем, выходило не очень. Мракоборцы гибли один за одним, под прицелом Пожирателей Смерти то и дело оказывались маглы, а их газеты пестрили заголовками о странных аномалиях, несчастных случаях и ничем необъяснимых обрушениях. Все эти происшествия были терактами, которые устраивали приспешники Волан-де-Морта. В магических новостях — статьи были о том же, только содержание приоткрывало чуть больше правды. Но намного ли больше, чем маглы, знали волшебники? Конечно нет. Даже сотой доли правды о войне в газетах не писали, умалчивая слишком многое. Никто даже толком не мог сказать, на чьей стороне преимущество, кто выигрывает, каковы точные потери… Кавех недовольно отшвырнул «Ежедневный пророк». Новости не радовали, и не стоило даже начинать читать. Какой толк в них, если повлиять ни на что не можешь?! Эти два года были самыми непростыми в жизни Кавеха. Мама продолжала работать в архитектурном бюро, но от горя растеряла всё, что двигало её проекты. Не было никакого желания творить, не было вдохновения, попросту не было душевных сил. Её обуял страх, не давая жить дальше. В конце концов её уволили. Она завалила очень важный и сложный проект, который принес бы приличный доход фирме. Мама была разбита. Окончательно и бесповоротно. А деньги в их семье стали чем-то сродни мифу. Мама перебивалась какими-то частными заказами, где нужно было начертить простенькие типовые домики, но дохода это приносило едва-едва, хватало только на оплату еды и жилья. Кавеху пришлось подавать прошение о материальной помощи в Хогвартсе, чтобы покупать форму и учебники. О каких-то излишествах вроде интенсива по рисованию пришлось забыть. Повезло, что курс уже был оплачен отцом, но часть занятий все равно пришлось пропустить из-за похорон. Да и не было тогда сил на то, чтобы полноценно учиться. Так что Кавех в итоге так и продолжил быть самоучкой. Два года спустя он, казалось бы, оправился от смерти отца. Но сейчас, сидя в своей комнате и тупо рассматривая опустевшие полки, вспоминал тот злополучный день похорон. Прощание вышло… болезненным. День был дождливым, мама едва держалась на ногах из-за того, что не спала несколько суток. А папа… лежа в гробу, он был не похож на себя. И Кавех с трудом смог поверить, что его больше нет. Всё это тяжелым грузом свалилось так внезапно, что совершенно невозможно было среагировать правильно. Поддержать маму, стать ей опорой — у него ничего не вышло. Вместо этого Кавех закрылся от нее. Не показывал чувств, даже не плакал на похоронах. Многие сочли это за душевную черствость, но слезы просто не хотели идти, как бы он сам их не желал. Ровно до тех пор, пока он не остался один. Тогда рыдания вырвались из него, словно рев. Он глушил их в подушке, лишь бы не потревожить и без того хрупкий сон матери. Тем летом после третьего курса Кавех много плакал, бесконечно мучаясь ночами и проваливаясь в забытье лишь под утро. Днями чаще всего лежал в своей комнате и смотрел в потолок. Чувства приглушала усталость и недосып, но душу все равно разъедала вина. За то, что из-за своей слабости и никчемности не смог стать опорой маме, когда она так нуждалась. За то, что когда-то в далеком детстве поддержал отца в его идее пойти трудиться в Министерство Магии и гордился им, считая эту работу невероятно крутой. За то, что не плакал тогда у папиной могилы, а теперь с трудом мог остановить поток слез. Тигнари много раз на тех каникулах пытался связаться с Кавехом по зеркалу, но каждый раз оставался проигнорированным. Тогда он написал ему короткое письмо и отправил, воспользовавшись отделением совиной почты в Каире, где был с родителями. Кавех потянулся к тумбочке, открыл ящик и достал оттуда конверт. Забыть это письмо в доме, который отныне станет для него чужим, нельзя ни в коем случае. Вот уже два года он хранит это послание. Если бы не Тигнари, то вряд ли Кавех смог вылезти из той пучины чувств, ненависти к себе и к жизни. Он достал уже порядком потрепанный пергамент и развернул самое важное письмо в своей жизни.Дорогой, Кавех!
Я знаю, что тебя сейчас ничто не утешит. И ты без понятия сейчас, что делать. Я понимаю, что никакие слова поддержки это не изменят. Просто помни: ты не один. И ты нужен мне, как самый близкий мой друг. Не отворачивайся от своей жизни.Твой лучший друг, Тигнари
P.S. Если ты не свяжешься со мной по зеркалу сразу, как только получишь это письмо, знай, что я приеду к тебе домой и не прочь буду отправить тебя на тот свет самостоятельно. Не молчи! P.P.S. Прости, это было не уместно. Я просто очень за тебя волнуюсь. Пожалуйста, свяжись со мной. Может, письмо Тигнари и было не бог весть какой великой поддержкой, но Кавех отчего-то очнулся. Вынырнул из этого ужасного круговорота тьмы и бессилия. Вспомнил о том, что он нужен еще и другу. Потеря отца и правда очень тяжело ему далась. Но в письме Тигнари сказал, чтобы он не отворачивался от своей жизни, и Кавех решил, что обязательно сможет. Хотя бы постарается. Завтра начиналась учеба, вот уже шестой курс. Время пролетело незаметно, хоть и было очень непростым, а тут еще и мама масла в огонь подливала. Еще одной проблемой в их семье стало то, что с тех пор, как погиб отец, скандал оказался синонимом их совместной жизни. Она боялась потерять еще и сына, поэтому практически ежедневно поднимала тему переезда во Францию. По её замыслу Кавех должен был отчислиться из Хогвартса, вернуться к «нормальной жизни» и забыть про «эту магию раз и навсегда». Как, на какие деньги и почему уезжать нужно было именно во Францию — какое-то время оставалось совершенной загадкой. Доводы о том, что отчисление не сделает из Кавеха магла; что магическая война разошлась уже по всей Европе, и в Париже он вряд ли будет в большей безопасности, чем в Хогвартсе, где директор — Дамблдор, а значит школа была неприкосновенна; что пересечение границы полукровками для Пожирателей Смерти означает побег и измену, а это карается — смертью, поэтому остаться в Лондоне будет безопаснее; что для этого папины коллеги из Министерства окружили их дом защитными чарами — всё это рикошетило от маминого сознания и разлеталось мелкой дробью, с грохотом падая между ними и портя и без того не самые гладкие отношения. В конце концов она почти добилась своего. Кавех не бросит школу, но мама переедет. Во Франции, как оказалось, её ждала новая работа. Почему она не сказала об этом раньше — тоже было одним большим вопросом, на который ответ не знала, наверное, даже она сама. Причиной того, что она всё-таки открылась, стало письмо, которое Кавех по ошибке принял за свое и прочитал. Он не обратил внимания на адресата на конверте, а мама почты почти не получала, разве что счета. В письме Bureau d'Architecture последний раз предлагало маме работу. Они, как оказалось, вот уже год выставляли всё новые условия, одно другого выгоднее, но мама отчего-то держалась за Кавеха и не хотела ехать без него. Она и правда была очень талантлива. И один из её проектов очень впечатлил французов, да так сильно, что их не останавливал ни её большой провал на прошлом месте работы, ни долгое отсутствие постоянного трудоустройства. Именно это предложение заставило маму перестать вариться в печали и тоске, снова ожить и хотя бы краем глаза увидеть что-то хорошее в будущем. Ей очень хотелось получить это место. Но очень не хотелось оставаться одной. Возможно, именно поэтому она не хотела рассказывать сыну об этом предложении, потому что знала — он её уговорит. В конечном итоге ведь так и вышло: Кавеху удалось её убедить. Разлука все равно была неизбежна, тем более он каждый год и так уезжает в Хогвартс, появляясь дома лишь на каникулах. — В чем проблема?! Буду возвращаться к тебе во Францию на каникулы! — вспылил Кавех, повысив тон. О том, что десятью минутами ранее он утверждал, что в принципе не может без риска пересекать границу, они позабыли оба. Удивительно, но это помогло. Они нашли компромисс. Впервые за два года. И теперь Кавех последний раз сидел в своей комнате, в которой жил с рождения, с полностью собранным чемоданом и кучей коробок, осужденных на переезд в квартиру в Париже, предоставленную маме новым работодателем. Его вещи увидят новый дом раньше, чем он сам. Да вот только Кавех давно уже считал своим самым родным местом Хогвартс. Он улыбнулся своим мыслям, ощутив какое-то внутреннее облегчение. Начиналась новая жизнь. И начиналась она прекрасно — он едет домой.⬩◆⬩◆⬩◆⬩
Josh Alexander - Where There's Breath, There's Hope
За первым завтраком после возвращения в школу уже стало традицией получать свое расписание у деканов факультетов. Сайно сидел за столом и дожидался профессора Макгонагалл, которая ходила от ученика к ученику и раздавала пергаменты с графиками занятий. Для шестого курса задача усложнялась еще и тем, что необходимо было сверить результаты СОВ с проходными баллами, которые преподаватели назначили для дальнейшего изучения их предметов. Наконец дошла очередь Сайно. — Доброе утро, профессор Макгонагалл, — вежливо поздоровался он. — Здравствуйте, мистер Сааб. Рада видеть вас в добром здравии, — она строгим взглядом оглядела своего подопечного, в очередной раз за шесть лет подметив его неопрятную прическу, но только лишь тяжело вздохнув по этому поводу. В любом случае выпустившегося в прошлом семестре Джеймса Поттера — обладателя самых растрепанных волос и неприемлемого внешнего вида — Сайно вряд ли переплюнет. — Спасибо, профессор. И я вас тоже рад видеть, — Сааб искренне улыбнулся. С Макгонагалл у Сайно, как он небезосновательно считал, были очень хорошие отношения. Она одна из немногих преподавателей видела вещи такими, какими они были, не воспринимала учеников, как малых детей, и прислушивалась к ним, всегда оставаясь с ясной головой. Всё это стало понятно во время «патрулей» против нарушителей правил. Только Макгонагалл действительно обратила внимание на донесения Сайно о преступлениях, и именно она настояла на том, чтобы Сааб взял на себя роль старосты на пятом курсе. — А вот и ваше расписание, прошу ознакомьтесь. Признаться честно, я очень довольна вашими оценками. Превосходно по Защите от Темных искусств, Превосходно по Зельеварению, Выше Ожидаемого по Трансфигурации и Изучению Древних Рун. Удовлетворительно по Травологии и Заклинаниям. По всем выбранным предметам вы проходите. — Спасибо, профессор, — Сайно снова улыбнулся. Немногие преподаватели видели его настоящую улыбку, и Макгонагалл даже немного льстило такое отношение к себе от этого во всех смыслах непростого ученика. Чего только стоило его происхождение, не говоря уже о сиротстве, немного странноватом опекуне и этих неловких шутках, которые периодически пытался рассказывать Сайно даже на её уроках. Макгонагалл суховато, но всё же улыбнулась в ответ: — Сегодня первым уроком у вас трансфигурация, Сааб. Прошу не опаздывать. — Конечно, профессор, вы же знаете, прийти вовремя никогда не поздно, — Сайно со сложным лицом посмотрел на Макгонагалл, но не заметив и намека на понимание, расстроенно произнес: — Вы не поняли шутку, да? Давайте, я объясню… — Прошу вас, мистер Сааб, в другое время. Меня ждут остальные ученики. — Ах, да. Конечно, профессор. Я на перемене тогда… Макгонагалл оставалось только спешно ретироваться, надеясь, что Сайно забудет о своем обещании объяснить эту шутку.⬩◆⬩◆⬩◆⬩
Получив свое расписание у профессора Стебль, Тигнари тут же подсел за когтевранский стол к заспанному Кавеху, появившемуся только минуту назад в Большом зале и кинувшего сумку под скамейку, на которую сам же со стоном и упал. — Да за что мне всё это? — подняв вопрошающий взгляд к потолку, отражающему пасмурное сентябрьское небо, Балмаседа схватил тарелку с тостом, которую Тигнари любезно придвинул поближе к другу. Откусив приличный кусок бутерброда, Кавех продолжил мысль: — Это невыносимо, меня буквально на входе поймал Флитвик и вручил это, — вытащив из кармана какую-то бумажку, он кинул её на стол перед Тигнари, а сам жадно потянулся к кофейнику. Налив себе утреннюю порцию бодрящего напитка, Кавех обреченно произнес: — Всегда был уверен, что умру молодым. И случится это именно в понедельник. Тигнари скептически взглянул на листок, небрежно брошенный на стол, перекинул назад свои волосы, которые к шестому курсу отрасли уже ниже лопаток и начинали немного мешаться всякий раз, когда он наклонялся, чтобы что-то прочесть, и глазами пробежался по расписанию друга. — Ну и что, Кави? Что тебя не устраивает? Сегодня у нас общий Уход за Магическими Существами, а завтра Заклинания вместе. Погоди, а где в твоем расписании Защита от Темных Искусств? — Тигнари удивленно перехватил листок с расписанием друга, всматриваясь в график. — Я… не набрал нужных баллов. Новый профессор требует Выше Ожидаемого, а я получил только Удовлетворительно, — уныло сообщил Кавех. — Флитвик сказал, что я и зелья завалил. Как будто я без него об этом не знал. Результаты вообще-то школьная сова еще в июле принесла. Да кому вообще нужны эти зелья?! Я как не брался их варить, всё время котлы взрывал, вспомни. Одни разрушения и никакого толка… И вообще, не переводи тему! Ты посмотри, у меня сегодня еще Древние Руны и Трансфигурация. И всё спаренное, вообще ни единого окошка нет. Когда делать домашнее задание? А рисовать когда? А жить? — Кошмар, в такое время отказывать ученику в обучении самообороне — несусветная глупость! О чем они только думают! — возмутился Тигнари, проигнорировав жалобы Кавеха на отсутствие перерывов — у него и самого график был не менее загруженным, выкрутятся как-нибудь. — Тебе непременно нужно будет пожаловаться кому-то. А еще лучше — поучиться самостоятельно. Твой сосед аль-Хайтам отличник по ЗОТИ, может тебе стоит обратиться к нему? Слышал, он и в дуэльном клубе один из лучших. — О нет, Нари. К нему я точно обращаться не стану. Ты с ума сошел? Мы уже однажды так не сработались, что теперь у меня что ни день — то скандал. Забыл? Я терпеть не могу Хайтама и всё, что с ним связано. Тем более… да не потяну я программу по ЗОТИ. Мне сейчас все силы нужно кинуть на то, чтобы стать архитектором, как моя мама, а не палочкой бездумно махать в каких-то потасовках. — Кстати… а как там твоя мама? — осторожно поинтересовался Тигнари. — Да неплохо, вроде. Пишет, что ей нравится в Париже. Уже устроилась на новом месте, только вроде бы часть моих вещей еще не доставили, но она разбирается с этим. Интересно, в чем там проблема? Ни Тигнари, ни Кавех, сменив тему, не заметили, что позади них прошел сиюминутный предмет их разговора собственнолично. Хайтам, конечно, знал, что сосед недолюбливает его, но чтобы настолько... Ему не было неприятно, вовсе нет. Но определенно что-то тронуло и задело его чувства, пусть даже ему и казалось, что он остался равнодушен. Если бы Кавех обернулся, он бы вряд ли заметил перемену в его лице, но лишь оттого, что слишком плохо его знал. Вот Сайно, пожалуй, заметил бы разницу, но тот сейчас шел на трансфигурацию, совершенно в другом направлении, размышляя по пути, как лучше объяснить шутку Макгонагалл, чтобы она всё же посмеялась. «Скорее всего, — думал Хайтам, — мне просто стало интересно, как работает голова Кавеха, что из-за одного, к тому же довольно давнего эпизода, он до сих пор обижен. И как долго это продлится? Неужели можно чувствовать к человеку одну и ту же эмоцию столь продолжительное время?». Размышления на эту тему пока что приводили его в тупик, но Хайтам отчего-то твердо решил разобраться, в том, что чувствует Кавех и почему. А также почему его самого это так взволновало.⬩◆⬩◆⬩◆⬩
Как всегда, начало учебного года затянуло в круговорот событий, классных занятий, домашних заданий. И для шестикурсников это не было исключением. Но в такие непростые времена многие ученики особенно делали упор еще и на том, чтобы заниматься любимым делом в свободные часы. Сайно, еще на четвертом курсе всё-таки попал в команду Гриффиндора по квиддичу. А теперь, на шестом, когда выпустился Джеймс Поттер — лучший ловец и самый успешный капитан их факультета за последнее время — его назначили новым лидером. Кавех, оправившись от потери, с удвоенным рвением бросился в рисование и действительно достиг определенных успехов. Особенно хорошо стали ему удаваться портреты, хотя, как для будущего архитектора, именно эти навыки ему были бесполезны. Зато, когда он рисовал людей, то отдыхал и отвлекался от мрачных мыслей намного лучше, чем когда пытался по памяти рисовать улицы Лондона, вечно мучаясь с перспективой, то и дело находя ошибки в построении, раздражаясь и злясь на самого себя по этому поводу. Аль-Хайтам оставался собой и читал вдвое, а то и втрое больше книг, чем раньше. Каким-то невероятным образом он даже получил разрешение на доступ в запретную секцию библиотеки. Поговаривали, что бумагу ему выдал лично Дамблдор, но никто не решался задать Хайтаму вопрос почему и за какие такие заслуги. Сайно точно мог знать, но когда его спрашивали об этом, то он просто многозначительно молчал или пожимал плечами. Кавех, на правах соседа тоже хотел выяснить, откуда у Хайтама разрешение, но в первый же учебный день они повздорили из-за Оушена, который уже повзрослел и стал довольно большим и тяжелым котом. Котом, который облюбовал соседскую кровать с самого начала и которого Тарша исправно выгонял каждый раз, демонстративно чихая и потирая нос. В общем, когда Кавех собирался аккуратно выяснить, где Хайтам всё-таки раздобыл допуск в запретную секцию, Оушен с громким мяуканием в очередной раз запрыгнул на чужую только что заправленную кровать. И вместо того, чтобы получить ответ на столь интересный для всей школы вопрос, Балмаседа выслушал очередную тираду на счет того, что за питомцами следует присматривать. — Сам бы хоть раз о ком-то позаботился, кроме себя самого! Ты же понятия не имеешь, что такое — домашние животные. Это любимцы, а не просто звери. Ну как ему можно отказать? — Кавех успокаивающе поглаживал Оушена, уютно устроившегося у него на коленях. Кот терпеть не мог, когда они с Хайтамом начинали ругаться, поэтому частенько напрашивался на ласку, забираясь на хозяина и подставляясь под его руки. От такого Кавех таял и быстро остывал, поэтому зачастую полноценного скандала удавалось избежать. В глубине души Хайтам был благодарен Оушену за эту помощь, поэтому, когда Кавех не видел, и сам мог погладить кота, невзирая на свою мнимую аллергию. Питомец Кавеха, казалось, тяжело вздыхал и закатывал глаза с мыслью: "Ну я так и знал", но от ласки никогда не отказывался — Тарша понравился ему с первого взгляда. А Оушен был очень умным котом. Несмотря ни на какие мелкие бытовые ссоры, Хайтам не забывал и о дуэльном клубе, продолжая тренироваться дважды в неделю. Как, впрочем, и Сайно. А по выходным они всё также любили провести время за партией в шахматы. Но когда даже Хайтам стал забивать всё свободное время своим, пусть и довольно своеобразным, хобби, стало понятно — ученики не оставляют себе ни единой возможности задуматься о том, что творится в мире. Хогвартс окутывал страх. Война висела черной тучей над замком и держала всех в напряжении. Сбежать от этих мыслей — было самым правильным решением для тех, кто не мог ни на что повлиять. И они сбегали. Хобби стало для многих своеобразным спасательным кругом, но больше же всех на этом поприще, однако, отличился Тигнари. — Ты что опять придумал? — удивленно спросил его Кавех. Они сидели в библиотеке, где Тигнари гордо показывал значки с большой надписью: «ЛЕСНОЙ ДОЗОР». Буквы переливались разными цветами, то и дело моргали и иногда превращались в грибы. Кроме Кавеха это чудо наблюдали трое Пуффендуйцев: однокурсник Абаттуи, пятикурсница Рана и девочка на два курса младше них — Коллеи. Балмаседа поморгал пару раз, пытаясь уверовать в увиденное, но в очередной раз заметив, как буква «Д» на одном из значков приняла форму мухомора, забрал коробку с ними из рук друга. — Это безобразие, Нари. Ты сам это придумал? — Что-то не так с названием? Оно демонстрирует наше стремление защищать лес. Это же клуб борцов за экологию, а не литературный кружок. — Дело не в названии, — возмутился Кавех, — а в дизайне. Ей богу, почему ты мне не дал заняться этими значками? Я этот ужас не надену, даже не думай. — А мне нравится, — подала голос Коллеи и преданно взглянула на новоиспеченного предводителя их клуба. — Это значит лишь то, что у тебя такой же ужасный вкус, как и твоего наставника по духу, — парировал Кавех, окончательно отбирая коробку со значками и бесцеремонно вырывая у девочки из рук очередной грибной позор. — Нари, я это конфискую и завтра верну в потребном виде. Если ты хочешь, чтобы в твой клуб вступил кто-то, кроме трёх помешанных на травологии, — извините, никого не хочу обидеть, но всё так и есть, — то нужно сделать привлекательную символику. — А грибы — это не привлекательно? — Тигнари вопросительно приподнял одну бровь, скрестив руки на груди. — Не такие, — отрезал Кавех и встал из-за стола. Уже развернувшись с коробкой в руках, он добавил: — Но я это исправлю, можешь не беспокоиться. Обсуждать повестку — или что там Тигнари собирался обсуждать на этом своем первом официальном собрании клуба, про которое прожужжал все уши на прошедшей неделе, — Кавеху не хотелось. Он тоже любил природу, лес, но, ей богу, не понимал от чего Тигнари собирался его защищать. Это же Запретный Лес. Что с ним может случиться? Расстраивать Тигнари не хотелось, но и вести разговор на тему, в которой он ничего толком не понимает — тоже, поэтому Кавех ухватился за эти значки, как за спасительную соломинку. Так он и пользу принесет другу, и не будет заниматься бессмысленной ерундой, каковой в глубине души считал всю эту затею с экологическим клубом. На выходе из библиотеки Кавех чуть нос к носу не столкнулся с Хайтамом и Сайно, который держал в руках доску с шахматами. Балмаседа поспешил спрятать позорные значки, закрыв коробку крышкой. Не хватало еще, чтобы напыщенный индюк — его сосед — увидел это безобразие и получил лишний повод его подколоть. Буркнув приветствие, Кавех поспешил удалиться из библиотеки в когтевранскую гостиную, где ему будет комфортнее всего заниматься разработкой дизайна для «Лесного Дозора». Что ж, хоть с названием Нари не налажал — и то хлеб. Сайно удивленно проводил Кавеха взглядом. — Чего это он такой зашуганный? — спросил он Хайтама. — Разве? А по-моему, всё как обычно. — Какой-то подозрительный, тебе не показалось? Хайтам в ответ пожал плечами и, усевшись за стол, принялся расставлять шахматные фигуры на доску. Сайно же, осмотрев библиотеку, заприметил ушастого друга Кавеха — Тигнари, который с еще тремя учениками из Пуффендуя склонился над какими-то бумагами, лежащими на столе. Выглядело это так, будто вся компания, включая сбежавшего Балмаседа, явно что-то замышляла. Сааб с начала войны прослыл в школе блюстителем закона. С тех пор, как они с Хайтамом помогли поймать преступников, мучащих кошку непростительными заклинаниями, он собственноручно взвалил на себя обязанность следить за тем, чтобы ничего запрещенного ученики не делали. Особенно это касалось темной магии. На пятом курсе с выдачей значка старосты, кроме большого желания сохранить порядок в школе, Сааб получил также полное право и дополнительные полномочия на свершение правосудия. Так что сейчас валука шуна и его однокашники попали под прицел Сайно, решившего, что непременно выяснит, что они замышляют.⬩◆⬩◆⬩◆⬩
Слежка за Тигнари оказалась совершенно бессмысленной затеей. Сайно выяснил, что Гордон просто открыл свой клуб по защите дикой природы. А Кавех тогда в коробке вынес значки из библиотеки, а не подозрительные артефакты, как он подумал изначально. «Лесные стражи» вызвались помогать Хагриду следить за сохранностью леса, выпросив у дирекции школы особое разрешение на вылазки вместе с лесничим. Они собирали какие-то образцы растений, вели заметки, описывали свойства грибов, трав и еще чёрт-знает-чего, но точно не занимались ничем противозаконным. На любой чих у Тигнари было разрешение, а если на какое-то действие такового и не было, то о нём никто, в том числе и сам Сайно, и ничего не знал, так как валука шуна на таком не попадался. Да и не создавал он впечатление человека, который захочет причинить какой-то вред кому бы то ни было. Тигнари оказался добрым, отзывчивым, хоть и немного язвительным парнем. Он не только помогал своим сокурсникам с домашним заданием, но и успевал следить за порядком, также как и Сайно, являясь старостой своего факультета. Гордон строго отчитывал младшекурсников за мелкое хулиганство и оплошности, особенно следя, чтобы никто не мусорил на территории школы, да и за её пределами — в лесу или во время редких вылазок в Хогсмид. Сайно, дружный с Хагридом, большую часть информации узнал именно от него, а всё остальное — во время слежки за Гордоном и его «Лесным Дозором». Может, Саабу хотелось забить свое свободное время еще больше, чтобы совсем не думать о войне; может, он, напротив, желал сделать хоть что-то, чтобы повлиять на ситуацию и хотя бы в Хогвартсе не дать распространиться темной магии. Но Тигнари не сделал ничего плохого, и Сайно выяснил это чуть ли не на следующий день, когда начал свое расследование. Почему же он тогда не прекратил слежку? Именно об этом его спросил Хайтам во время очередной тренировочной дуэли. — Экспеллиармус! — волшебная палочка отлетела в дальний угол в результате простейшего заклинания разоружения. — Да что с тобой, Сайно? — Всё нормально, — привычно буркнул Сааб, и пошел поднимать свое потерянное оружие. Они находились в пустом классе, оборудованном для дуэльного клуба, расположившегося на третьем этаже недалеко от кабинетов ЗОТИ и Нумерологии. С тех пор, как ушел профессор Редкани, здесь кроме Сайно и Хайтама никто и не появлялся, за очень редким исключением. Поэтому общаться они могли открыто, о чем и напомнил Тарша, в свойственной ему, немного чересчур самоуверенной манере. — Если ты думаешь, что сделаешь кому-то лучше, скрывая, что у тебя на душе — то пожалуйста. Но тогда будь так добр, соберись. Мы уже две недели не можем нормально потренироваться, потому что ты витаешь в облаках. В тебя будто Кавех вселился. — Да, можно сказать и так, — неожиданно ответил ему Сайно. — Помнишь тот день, когда он шуганулся от нас в библиотеке? — Хайтам кивнул. — Я выяснил, в чем там дело. — Хочешь сказать, он замешан в темной магии? — Нет, конечно. Он делал значки для клуба его друга. Тигнари, валука шуна. Ты точно его знаешь. — Клуб Гордона замешан в темной магии? — еще больше удивился Хайтам. — Да нет же! В том то и дело, судя по той информации, которую я раздобыл, он чуть ли не самый законопослушный ученик Хогвартса. Все его обожают и им восхищаются. Жаль, что у нас так мало общих занятий, мне было бы интересно посмотреть на него на травологии. Говорят, он настоящий ас в ней. — Если он не замешан ни в чем противозаконном, то зачем ты продолжаешь за ним следить? — левая бровь изумленно поползла вверх, что на языке Хайтама означало полнейшее недоумение. А Сайно и сам понятия не имел, почему он это делает. Тигнари каким-то образом обращал его внимание на себя, словно магнит притягивая взор раз за разом. При этом не делая ничего такого, что казалось бы подозрительным. Просто за ним было интересно наблюдать — так он думал поначалу. Но позже стал замечать, что к нему и правда… влекло? Сайно понял это, когда однажды застал Тигнари в теплицах, ласково разговаривающим с мандрагорой. Растение оказалось больным, и Гордон вызвался помочь профессору Стебль ухаживать за ним. Фенек казался таким спокойным, собранным и в то же время счастливым, занимающимся именно тем делом, которое получалось у него лучше всего. Улыбка, отразившаяся на лице Тигнари, запечатлелась в памяти Сайно надолго. Он не знал, что сделать, чтобы выбросить её из головы, да и не очень-то этого хотел. Думать о Тигнари оказалось очень приятно. Намного лучше, чем просто искать повод не задумываться о войне. После того случая с этой доброй улыбкой Тигнари приходил к Сайно во сне. Это продолжалось несколько ночей подряд. И пробуждения были самыми сладкими в его жизни. — Сайно-о-о! Прием! — Хайтам потерял терпение, замечая странное, несвойственное его другу сложное выражение лица. Рот Сайно расплылся в глуповатой и немного кривой ухмылке, а глаза расфокусировались, словно его кто-то прилично приложил по затылку чем-то тяжелым. — Прости, я задумался. Продолжим тренировку? Хайтам закатил глаза. С Сайно явно что-то творится, и это что-то ему не нравилось. Он чувствовал, что в их уютной полудружбе, как он про себя называл их отношения, грядут перемены. А перемены Хайтам очень не любил. Точнее — терпеть не мог. И в глубине души перемены в непоколебимом Сайно его пугали до чертиков, хоть он в жизни об этом не признался бы даже самому себе. — Что ж, если ты уже собрался, давай. Они разошлись на десять шагов друг от друга, поклонились и… — Остолбеней! — Протего!⬩◆⬩◆⬩◆⬩
— Невербальные заклинания дают преимущество перед противником, ведь так он заранее не знает, что именно вы хотите осуществить. Здесь важны сила духа и уверенность в себе, настойчивость и сосредоточенность. Если волшебник умеет колдовать, не выкрикивая заклинания, то несомненно будет находиться в более выигрышной позиции, нежели их враг, — профессор Чжун Ли вел уже вторую лекцию Защиты от Темных Искусств подряд, а ученики скрипели перьями и шуршали пергаментом, записывая за преподавателем. Лекция, пусть и была всего лишь теоретической, но все же большинство учеников, кто прилично сдал СОВ, выбрали этот предмет для дальнейшего изучения. Война внесла свои коррективы, и даже Тигнари, который не особенно любил Защиту от Темных Искусств, решил не прерывать её освоение. К практике профессор Чжун Ли планировал приступать только через месяц. Он свято верил, что без хорошей теоретической подготовки нечего и начинать колдовать. Хайтам разделял эту позицию с преподавателем, а вот Сайно рвался в бой — опробовать скорее знания на практике. Однако всем ученикам, без исключения, нравился новый преподаватель по Защите от Темных Искусств. Он отлично знал не только свой предмет, но, казалось, и вообще всё на свете, а лекции вел живо и интересно, не давая студентам заскучать, при этом с охотой отвечая на любые, даже самые глупые вопросы. Поэтому, когда прозвенел звонок на перерыв, ученики не бросились по своему обыкновению вон из кабинета, лишь бы скорее сбежать, а спокойно собирались, не спеша складывая учебники в сумки и вежливо прощаясь с профессором Чжун Ли. Сайно и Хайтам вышли из класса прямо за Тигнари, и следовали за ним до самого холла. А там он вместо того, чтобы отправиться в Большой зал на обед, почему-то, подозрительно оглянувшись по сторонам, выскользнул через главный вход на улицу. Сайно это заметил, поэтому, недолго думая и бросив Хайтаму через плечо: «Увидимся позже», вышел следом. Тигнари направлялся в сторону Запретного Леса. Имея на руках разрешение, Гордон не делал ничего противозаконного, но Сайно уже так привык незримой тенью следовать за ним, что постороннему человеку показалось бы, что он одержим. Идти незаметно до самого леса Сааб бы не смог, поэтому почти сразу накинул на себя дезиллюминационные чары. Это заклинание он освоил еще курсе на втором, когда понял, что лучше оставаться незаметным во время своих ночных вылазок из гостиной, чтобы получше изучить Хогвартс. Оно же оказалось полезным и для слежки. Тигнари тем временем быстрым шагом миновал хижину Хагрида, стоявшую на окраине леса. Зачем же он туда шел? Сайно думал, что можно было не волноваться за треск сухих веток и шишек под ногами, ведь лес заглушит все посторонние звуки. Но вот только он слишком мало знал о валука шуна, поэтому понятия не имел, что Тигнари давным-давно был в курсе о слежке за ним. Поначалу Гордон решил, что ему просто не стоит обращать на Сайно внимание. Он, как и все в школе, был в курсе о том, что парень принимает свою роль старосты слишком близко к сердцу, с особым пиететом относится к исполнению школьных правил и яростно противостоит любому использованию темной магии. Тигнари скрывать было нечего, поэтому он позволил Саабу убедиться, что его подозрения, в чем бы они не заключались, совершенно беспочвенны. Но в какой-то момент он стал замечать Сайно все чаще. Назойливое внимание Гриффиндорца начинало докучать. Тигнари поделился этим с Кавехом, но тот лишь предположил, что Гордон ему просто понравился. Он конечно посмеялся вместе с другом, но так оставлять это не хотел. Слежку надо прекращать, а Сайно — проучить. Поэтому дойдя до полянки, где они когда-то изучали гиппогрифов, Тигнари резко развернулся и взмахнул заранее приготовленной палочкой, направив точно на своего невидимого преследователя: — Петрификус Тоталус! Сайно не был бы лучшим учеником по ЗОТИ, если бы не смог отразить удар. Тут же взмахнув палочкой, он отбил заклинание, не произнеся не слова. Невербальный метод Сааб усвоил еще на четвертом курсе, когда во что бы то ни стало хотел победить Хайтама в дуэли, череда которых в то время раз за разом заканчивалась ничьей. Тигнари удивленно опустил палочку. Сопротивления он не ожидал, надеясь, что сможет застать Сайно врасплох. Неужели он и вправду такой подозрительный, что Сааб преследовал его столько времени, надеясь уличить в преступлении? Да еще и с оружием наготове. Вот это да… Но никакая критическая ситуация не заставит гордого валука шуна растерять присутствие духа, поэтому Гордон упрямо поднял руку, ориентируясь для прицеливания на свой слух, и выкрикнул очевидную, но всё же угрозу: — Я всё слышу! Тигнари, действительно, точно знал, где именно находился Сайно, как он медленно стал двигаться в его сторону, обходя чуть со стороны, и повернулся, четко наставив палочку на оппонента. Сааб понял, что оставаться невидимым не имело никакого смысла, поэтому тут же снял с себя заклятие. — Что тебе нужно? Зачем ты за мной по пятам ходишь?! — искренне возмутился Тигнари. Теперь, когда он мог взглянуть Сайно в глаза, то испытал облегчение, не увидев в них никакой угрозы. Может, это и впрямь было просто недоразумение? Однако отпустить свое крайнее недовольство ситуацией Тигнари пока не был готов абсолютно точно. Поэтому взмахнул еще раз палочкой, выкрикнув: — Инкарцеро! Но и в этот раз Сайно не дал ничего сделать. Веревки, вместо того, чтобы его связать, бесполезно упали на землю. — Я не собираюсь с тобой драться, Нари, — спокойно сказал Сайно и неожиданно улыбнулся. Тигнари недовольно поморщился, прижав уши, но принял поражение. Однако возмутиться еще раз за панибратство и сокращенный вариант своего имени он имел полное право, так ведь? — Эй, ты кем себя возомнил вообще? — Э-э-м, извини, — снова кривовато улыбнулся Сайно. Он сразу понял, что Тигнари не понравилось на этот раз. — Просто я слышал, что тебя многие называют именно этим вариантом, и сам уже привык в мыслях называть тебя так. Тигнари устало вздохнул. Этот парень был непробиваемым. Да еще и таким искренним, это виделось по его глазам и совершенно глупой улыбке. — Ладно, Сайно. Давай, ты мне все-таки сейчас всё нормально объяснишь, и я пойду на урок. Обеденный перерыв скоро закончится, а мы так и будем топтаться на месте. — Да нечего тут объяснять. Я подозревал тебя, вот и следил. — Больше месяца? — Тигнари скептически поднял бровь. — Если бы я действительно занимался темной магией, то давно бы уже раскрыл себя. Сайно, да вся школа в курсе, как ты работаешь. Могу поспорить на что угодно: ты выяснил всё чуть ли не в тот же день, как меня в чем-то заподозрил. В чем кстати? И когда? — Когда ты собрал свой клуб, — пожал плечами Сайно. — Кавех тогда из библиотеки вылетел, словно на метле. С коробкой этой странной, которую явно попытался спрятать от нас с Хайтамом. Я решил, что там может быть что-то опасное или противозаконное. — Ну да, и поэтому мы притащили это в библиотеку, вместо того, чтобы спрятаться от чужих глаз, — удержаться от сарказма было невозможно. А что? Здоровая реакция организма на стресс. — Мне всё ясно, можешь не продолжать. Но когда ты понял, что мы просто собрали клуб защитников природы, то почему не остановился? Тут-то Тигнари его и подловил. Сайно… совершенно не представлял, как ответить на его вопрос. Ему просто хотелось видеть его чаще? Его тянуло к нему? Но почему? У Сайно не было ответов. Пауза затягивалась. Тигнари снова вздохнул, взглянув на часы. — Я не буду жаловаться на тебя, Сайно. Но если еще раз увижу или услышу тебя в радиусе 15 метров от себя — придумаю, как сделать так, чтобы защитные чары ты применить не смог. Всего хорошего. Тигнари обошел его стороной и направился в замок. Сайно только и оставалось, что тупо смотреть ему вслед, потому что так и не решил, что сказать.