Дорогой непрямой

Идею закинуть енота его же друзьям Ренегат, в итоге, отмел. Горшок наверняка бы и не сказал, в какой деревеньке те поселились. Возвращаться в новом обличии ему явно не хотелось. Здесь сунуться было некуда. Волшбу местные не привечали, и с завидным постоянством преследовали немногочисленных ведьм да колдунов. Горшок, видать, действительно сообразительный, раз сунулся именно к нему. А то, не долго бы протянул. Выход напрашивался один. Выкроить несколько дней, отплыть на родину, и наведаться к местным ведунам. Конечно, могут вновь начаться пересуды, что де он там забыл. Ну и ладно. Подумав еще, рыцарь решил выспросить у енота, что за проклятия тому свалились на башку. Записать их примерно, и взять с собой, дабы показать ведунам. Но идея дала сбой. - Чего тебе та девица – то кричала? - В основном, скотина полосатая, - потеребил ухо Горшок. – Ну, рубаха у меня такая была. Дальше дело не пошло, никаких заклинаний енот не припомнил. Обождать пару месяцев, а после отправиться в путешествие, согласился. Жизнь, по прикидкам Ренегата, сильно измениться не могла. Но изменилась. Все же, он довольно давно значился одиночкой, и пересекался с остальным людом лишь по делам. Вопросы начали появляться там, где раньше даже мысли о них не возникало. С одним таким дело решилось быстро. Енот, похоже, действительно был менестрелем, и от недостатка скромности не страдал. Пустив его на постой, рыцарь наивно предположил, что спать полосатый будет в ногах. Не тут - то было. Горшок, выждав, когда задремлет Ренегат, упорно лез на подушку, занимая половину. Спросонья ткнувшись пару раз лицом в свалявшуюся шерсть с торчащими из нее листьями, рыцарь решил, что пора сворачиваться. Выставленный ультиматум включал енота в вечерние водные процедуры. От утренних Горшок все же отпихался. Ренегат стащил с конюшни гребень, и с непреклонным видом начесывал недовольного енота, на которого до этого вылили ведро воды. Потом Горшок угрюмо сох на краю покрывала, и уже после перебирался на подушку. С этим порешали. Рыцарь высчитал время смены патрулей, наметив, когда енот может пускаться в вылазки по городу, сведя риск быть пойманным к минимуму. Хотя, Ренегату сдавалось, что Горшок шарится, пользуясь его отсутствием, в любое им самим выбранное время. Рыцарь, считавшийся с чужим мнением, разбираться не стал. Лишь один раз провел пояснительную беседу на тему того, что местные – народ нервный, и заговаривать больше ни с кем не стоит. Вот другая проблема встала остро. Ренегат начал осознавать, что он Горшка не тянет. Прогулки енот совершал, в основном, явно из – за пищи. И, один раз, даже честно притащил копченую баранью ногу на веревке. Получив, к возмущению Горшка, вместо благодарности нагоняй от «Реника». И еще одну пояснительную беседу на тему того, чтобы с ним сделали, если бы поймали. «Реник», конечно, делился тем, что перепадало ему самому. Но год был неурожайный, и особо не шиковала даже знать. Что задачу, в общем, не облегчало. В добавок, вся эта ситуация странно действовала Горшка. Енот, сжевав полученную пайку, пускался в речи, похлеще, чем местный церковник с его «Покайтесь!» Полосатый начинал рассуждать, до чего доведен простой люд, откуда это пошло, и что теперь нужно делать. Ренегат, молча обалдев в первый раз, попытался было дремать в последующие. Спасало не всегда. - Может хватит уже? – вздохнул рыцарь, нарвавшись на очередную тираду. - И вообще, ты же рыцарь, е мое! – раздалось в ответ с окна. – Сходил бы в лес, достал чего! - В лесу ничего трогать нельзя, приказ наместника. Увидит кто, еще на казнь нарвешься, – досадно протянул рыцарь, сразу добавив, во избежание всякого. – И ты чтоб тоже туда не совался, еще подстрелят со стены. Енот фыркнул, но замолчал. Ренегат прикинул, сколько понадобится свитков, дабы записать «Нелегкое житие, и где оно взялось, и как дальше» со слов Горшка. Издать потом, но такие труды успехом только после смерти авторов пользуются. А есть, если честно, самому хотелось. Рыцарь кинул взгляд в окно. Темень, за полночь уже. - Пошли, идея есть, - Ренегат поднялся с кровати, поманив енота. - Куда пойдем – то? Из катакомб за версту тянуло могильной сыростью. Мысли невесело перескакивали на темы бренности бытия сами собой. Горшок настороженно ерошился, а Ренегат все еще пребывал в сомнениях, настолько ли хороша идея. Сам он уже отвык полагаться на кого – то, кроме себя самого. Но енота, как ни странно бы это могло показаться, он видел довольно смелым. Многие люди могли бы взять пример. В любом случае, рискнуть стоило. - Повторим. Далеко не уходи, если не выйдет, и черт с ним. С пола ничего не жрать. Если что, кричи. - Могу прям щас начать, - предложил Горшок, явно недовольный нравоучениями. На взгляд Ренегата, вот они как раз лишними в случае с енотом не были. Горшка порой явно несло, и осадить иногда стоило. - Может, сам пойдешь? А то напутаю чего, - предложил енот. - Только время тянешь, - шикнул на него рыцарь. Горшок фыркнул, но засеменил ко входу в подземелья. - Быстро только, - не удержался Ренегат, но полосатый хвост уже пропал из виду. Поначалу, внезапно проснулось изрядно подзабытое чувство азарта. Последний раз с Ренегатом такое было, наверное, еще когда местные приятели таскали его в трактир на петушиные бои. Времени с тех пор прошло немало. Рыцарь пустился в воспоминания. Как все же быстро время летит. Вот и сейчас. Приятное возбуждение сменилось нервным напряжением. Енот не возвращался уже довольно долго. Ренегат чертыхнулся. Вот знал же, что Горшок полезет дальше оговоренного. Где теперь его искать, там целый лабиринт? А если искать уже некого? Рыцарь прикидывал путь в поисках енота, как послышались звуки. Ренегат насторожился. Шум раздавался со стороны основного входа, но странно исказился, и внезапно оказался у рыцаря за спиной. Ренегат выхватил меч, и пронесся вдоль стены. Полетела пыль и мелкие камешки, и из разлома вылетел енот, а секунды спустя, едва не застряв в дыре, громадная крыса. Ренегат рубанул по ней мечом, та издала пронзительный визг, и, развернувшись, попыталась было прыгнуть на обидчика, но повалилась кубарем от второго удара. Рыцарь, удостоверившись, что туша дергается в конвульсиях, и подняться не пытается, прислушался. Никаких подозрительных звуков больше не раздавалось. Тогда он убрал меч, и схватил отряхивающегося Горшка. - Не цапнула? Тебя где носило? – Ренегат пытался внимательнее рассмотреть енота. - Пусти, и так в глазах мельтешит, ты еще, - отпихивался Горшок. Вроде цел. Ренегат скинул енота на пол. Тот настороженно посмотрел на дохлую крысу. - Все пусто было, пришлось дальше лезть. Че я, зря туда вообще потащился что ли? Рыцарь тоже взглянул на тушу. Здоровая тварь, весьма неплохо. - Забыли. Похоже, гуляем сегодня. Чего хочешь? Енот воодушевился, ненадолго задумавшись. - Торговцы сегодня здоровую полосатую ягоду притащили, вот ее. - Арбуз что ли? – Ренегат, привыкший к постоянному пересчету всего и вся, хотел уже сказать, что так они быстро спустят награду, но передумал. – Принесу. Довольный Горшок трескал арбуз, выплевывая косточки в окно. Ренегат, глядя на него, украдкой улыбнулся. За длиннющий крысиный хвост отсыпали прилично. Рыцарь, задумавшись, пытался прикинуть, уложится ли в перековку меча, или стоит растянуть все на жратву. - А ты мне так и не рассказал. Рыцарь вопросительно взглянул на енота. - Ну, в смысле, почему Ренегат? - Нет там особо интересного. Да и рассказчик из меня так себе, - пожал было плечами рыцарь. Но Горшок уже позабыл про остатки арбуза, и запрыгнул на кровать, устраиваясь неподалеку от Ренегата. - Хорошо. Я родом – то с островов, отец на торговле неплохо нажился. Семья у нас большая была, но впроголодь никогда не жили. А потом мор начался. Народ на переправу валом валил, не пробиться. Отец все же о нас с матушкой справился, остальные тогда почили уже. Перебрались, стали ждать, пока уляжется. Были с собой безделицы какие – то, их продавали, так и жили. Матушка как – то на рынок пошла, там ее дворянин из местных увидал. Приглянулась ему, посватался. От самого же отца почти полгода вестей не было. В общем, приняла она предложение. - Ну, - енот вопросительно посмотрел на замолчавшего Ренегата. - У дворянина детей не было, я вроде наследника стал. Но, спустя время, матушка сына родила. Потом расхворалась, и не стало ее. - Ты это… Добрые люди в светлой памяти живы, - попытался приободрить енот вновь примолкшего рыцаря. - Хорошие слова, - невесело оценил Ренегат. – Дворянина родня извелась вся, что титул мне достанется. Оттого с братом мы дружны не стали, да и отчим меня недолюбливать начал. Я ратному делу пошел обучатся, как у местных заведено. Однажды весточку мне передали, оказалось, от сестры. Отец мой в годы мора таки выжил, но нас с матушкой сыскать не смог, и живыми уже не считал. Вновь женился. А как почил, дележ земель начался. Отец в островной совет был вхож, там к волшбе всегда терпимы были. Кого только не ошивалось. Я почему и вспомнил сразу про ведунов, когда тебе подсобить решил. После смерти отца другие в управленцы наметились. И первым делом всех, кто к колдовству причастен, разогнать собирались. Сестра совета искала, ей в чарах сведущие и поведали, что я живой. Просила она меня вернуться, мол, все же не чужой в тех краях. Отчим на мое решение отплыть разгневался. А родня его слух пустила, что островные набег готовят, а я на их сторону перебежал. Новую паузу енот терпеливо переждал. - Добрался до островов, мурыжились мы там будь здоров. Если захочешь, отдельно потом расскажу. Но выдюжили. Супруг сестры себя в руки взял, а то за ворот любитель тот еще. Я его первые дни и трезвым – то не видел. Предложили мне остаться, вроде и люди хорошие, а все одно, лишний я там. Изменилось многое, хотя, казалось бы. Я ж мелким был, когда бежали. Решил, нет все же. А тут еще гонца за мной послали. Распрощался я со всеми, отправился обратно. Пока ехал уже знал, что худо будет. Брата на охоте медведь задрал, гонец рассказал. Как вернулся, сразу к отчиму. Не виню его особо, наговаривали ему знатно. Да и сыном он меня нарек лишь по просьбе матушки. Обвинил и в предательстве, и что брата бросил, и что наследник никудышный. Я с последним согласился, сказал, что от титула отказываюсь, и уехал со двора. - Ты ж здесь вроде все равно, на своих правах? – задумчиво протянул Горшок. - Замка того руины в неделе пути отсюда. Я здесь на турнирах да гулянках бывал. Слава за мной, после отъезда на острова, так себе, конечно, ходила. Но нашлись тогда люди поручиться, на службу взяли, пусть и с оговорками. Прозвище с тех времен пошло. Кое в чем я неплох, на хорошем счету уже не буду, но и в укор поставить обычно нечего. В замке отчима же пожар случился, ночью дело было, пока сообразили. Никто почти не выжил, сам он погиб. Вот и вышло, что титул все одно мне перешел. Морали в истории, как водится, никакой. Горшок помолчал вместе с рыцарем, после подполз поближе, и поднял морду вверх, глядя в тому в глаза. - Накатим? – предложил полосатый. На улицах попадались сплошь люди, уже весело проведшие время. Поэтому Ренегат, закрывший лицо капюшоном, без приключений дошел до таверны. И также спокойно снял там одну из небольших игровых комнат, попутно заказав местного темного. Когда розовощекая девчушка принесла пиво, Ренегат отдал ей монету, и запер дверь. После чего, наконец, вытряхнул из капюшона Горшка. - Ты, Реник, на авантюры - то тоже вполне себе, - отметил енот, рассевшись на столе. – А как начнешь поучать, так сразу и не скажешь. Ренегат смерил Горшка недовольным взглядом, разливая пиво по кружкам. Поучения не всегда помогали, и отвязаться от нового прозвища все еще только предстояло. - А почему сюда пошли, а не в те, что в центре? – полюбопытствовал енот. - Туда стража наведывается. А здесь сама гуляет, оттого и загреметь особо не светит. - И ты сюда ходишь? Ренегат обвел взглядом комнатку. - Да давненько я тут не бывал, - признал он. - Чего так? – енот добрался до кружки, привстал на задние лапы, для удобства. - Раньше с приятелями наведывались, бывало дело, - Ренегат поджал губы, и отхлебнул из своей. - Че из тебя все тянуть нужно? Рассказывай! Я вот тебе все, как есть, выложил. Рыцарь внезапно подумал, что дело не в собственной скрытности, или нежеланий делиться воспоминаниями. Просто, его уже давно не спрашивали о подобном, и жмется он с непривычки. Забавно, что первым полноценным собеседником за большой отрывок времени оказался говорящий енот. Ну да, так тому и быть. - Была у меня пара соратников. Да, сюда тоже порой вламывались. Пили, да на бои петушиные смотрели. В игры картежные я не лезу, матушке обещал. - Чтоб все не просадил? - Да нет! Гостил у нас на островах один кочевой народец. Местные к ним часто захаживали, чтоб те погадали. Ну, еще перекупали обереги разные. Я тоже сунулся смотреть, как они у костра пляшут. Была там одна, вроде молодая лицом, а волосы как снег, белые. Карты раскладывала, прямо на траве, я взглянуть подошел. Она мне улыбнулась, спросила, хочу ли фокусу научиться. Мне, мелкому, любопытно конечно, согласился. Та говорит, что покажет, какая карта главная. Я рядом на траву присел, и дальше, хоть убей, ничего не помню. Ни как до дома добрался, ни что за карта там была. Больше туда не ходил, они и отчалили вскоре. Ренегат пригубил из кружки, енот последовал примеру. - А когда мы с матушкой отплыли с островов, шлялся я раз по подворотням. Смотрю, режется сброд разный. У нас тогда уже немного из привезенного осталось. Вспомнил я про кочевых, думаю, дай попробую. Кольцо с собой было с огранкой. Все там обрадовались поначалу, вот, подумали, лопух напросился. А я ведь даже толком правил не знал. Раз сдали, повезло мне. Второй, третий. Они ж еще жулили наверняка, но все не шло. Я смотрю, у них рожи каменеют. Ну, думаю, пора сворачиваться. А то здесь и останусь. Слинял быстренько. Они за мной было, но я в сарае каком – то отсиделся. Притащился поздно, матушке все рассказал. Она с меня обещание и взяла. - Обалдеть, - уже слегка нечетко подвел итог Горшок. Ренегат невольно задумался, какова норма выпивки для енота. - Давай дальше, про друзей, - тем временем, нетерпеливо махнул лапой полосатый. - Да что там говорить. Были двое, знакомство свели еще когда я сынком дворянина значился. Потом все на службу поступили. Меня они не чурались, в отличие от большинства. Но один в стычке с местным ворьем на нож напоролся, так его и не выходили. Второму все осточертело окончательно, он в наемники подался. Меня с собой звал, я отказался. - Жалеешь? - Да, - признал Ренегат, и тут же рассердился на себя за излишнюю откровенность. – Ты то что в этом понимаешь? Всю жизнь прошатался, угла своего не имея. - Так я ведь не один был, понимаешь. Мы с Князем, бывало, чуть ли не против всего мира шли. Вместе. А ты вроде и толпой окружен, но на деле сам по себе. Ренегат хлебнул из кружки. Горшок озвучил то, о чем он и сам нередко думал. - Чего ж тогда с другом не остался? – требовала, однако, реванша уязвленная гордость. - Так время, видать, пришло, - невозмутимо ответил енот. – Да и не значит это, что больше не свидимся. Князь наверняка дальше строчит. А когда я к ним наведаюсь, вместе споем - сыграем, как в старые добрые! - Может, не пишет он ничего, - продолжал наседать рыцарь. - Если кому дано творить, он этим должен до последнего заниматься. Иначе – против своей природы переть. Ты, вот, зря бросил, - Горшок осекся. Ренегат едва удержался от вымученного стона. Не надо было давать еноту свободно шариться в сундуке. - Это все давно было. Там даже законченного нет. - Но идеи - то вполне себе. Взять то, что про ветер, например. Даже в таком виде, лишь переделать чуть, на куплет с припевом потянет. А если покумекать как следует, неплохая баллада выйдет. - Ну, хочешь, бери, делай. Только ерунда все это. - Вот че ты цепляешься? То не так, се не этак. Надрался уже, что ли? Ренегат хотел было осадить Горшка, но внезапно подумал, как они будут выглядеть со стороны. Енот заплетающимся языком бросает ему упреки, а он препирается в ответ. Зайдет кто, одуреет. Ренегат уронил голову на сцепленные руки, и расхохотался. - Че ржешь то? Мда, этим больше не наливать, - Горшок подполз к нему, поерошил волосы лапой. Рыцарь поднял на него взгляд, енот фыркнул. И потерся об руку Ренегата. Тот в ответ погладил Горшка по всклоченному боку. Осознав, что с тех пор, как его приятель покинул здешние места, еще ни с кем так хорошо не сидел. Время провели весьма неплохо. Ввалившись в свою комнату, Ренегат, раздеваясь, пару раз споткнулся об ползающего по полу енота. За что его несильно предупредительно цапнули. Горшок, которому, похоже, надоело, что по нему топчутся, забрался на кровать, и увлеченно вещал оттуда. - Давай после этих твоих колдунов тоже пойдем наемничать! Вместе, понимаешь? Допишешь свое недописанное, а с музыкой я решу. Можешь мне даже подпевать, но по - хорошему тебя б еще послушать, - задумчиво потер нос лапой енот. - Спасибо, вы очень любезны, - вздохнул рыцарь. – Недописанное мое, но петь будешь ты? - А че? Я умею! Я и песни Князя пел, если на то пошло! Ренегат не в первый раз подумал, что Князь этот, должно быть, весьма терпеливый человек. Горшок продолжал что – то говорить, но рыцарь уже свалился на кровать, намереваясь провалиться в сон. Енот, поняв, что его не слушают, направился к подушке. Ренегат начал было засыпать, но вот Горшку явно не спалось. Енот копошился, тычась носом ему в шею. В конце концов, Ренегату это надоело, и он, свозь дрему, обхватил Горшка руками, притянув его к груди. Неожиданно сработало – тот еще немого поерзал, но все же успокоился. Рыцарь, пользуясь моментом, отправился в мир сновидений.