Воспоминания

Римус пришёл в себя на родной койке больничного крыла. Поппи всегда укладывала его в конце комнаты, под большим окном. Как и раньше, он был отгорожен от других больных белой ширмой. Уже темнело, последние лучи солнца падали на пол палаты, через высокие фигурные окна. Он чувствовал умиротворение, несмотря на то что мышцы и кости болели, а в руке торчала какая-то штука… Думать, казалось неслыханной роскошью, поэтому он решил насладится тишиной, пряным запахом зелий и мягким светом. Мысли становились тягучими, как свежий мёд. Он не хотел бороться со своим истерзанным организмом: отдаться в лапы Морфея куда приятнее, чем быть в беспамятстве от болезненного превращения. Римус заснул. - Он до сих пор без сознания?! «Бродяга. Сохатый с Хвостом должно быть пошли за едой. Отдал бы половину Сириуса за кусок шоколада, надеюсь, они не забудут» - мысли эхом проносились в его голове. Реальность и сон перемешались, тяжело было вновь очнуться. Ему словно что-то мешало. - Нет, не думаю. Он спит. Показатели в норме, за исключением пары царапин, но они скоро затянутся. «Это… это папа? Зачем они его вызвали? Я настолько болен? Чёрт, наверное, ему сказали про моё эссе по трансфигурации… Если так, то я в дерьме.» - С ним всё будет нормально? Я бы хотела поговорить с вами насчёт этих исследований. «Блять, блять, блять! Что здесь делает Макгонагалл? Она, что хочет растрепать папе об оценке? Почему вообще в больничном крыле? Я точно в дерьме. Никакой поездки к Поттерам. Бля… Зачем я только послушал эту псину?» - Сделаю ему укол. Я хотел делать их только в Мунго, но раз у него такая реакция без Акконита… «Чего? Акконита? И что они собираются мне сделать? Я же лежу не в маглловской больнице, какие в задницу уколы! И почему папа хочет его сделать? Он решил меня наказать? Может, я умираю? Ай!» В голову словно, что-то ударило. Мысли начали проноситься бешенными вихрем, бросая его от одного периода жизни к другому. Наконец его воспалённая психика остановилась на одном из самых печальных воспоминаний, коих у Римуса было даже слишком много: «Эта миссия была безмерно опасной и удушающей. Целый год он скитался среди оборотней, собирая вокруг себя сопротивление, прямо перед носом Сивого. Он обвёл его вокруг пальца. Он сделал невообразимо много для Ордена, но ему наплевать. Он наконец-то может вернуться домой. Телепортация давалась с трудом, казалось он позабыл, как использовать палочку. Он хотел оказаться на пороге поместья Поттеров, после смерти Монти и Юфимии там часто собирался Орден. Но ему не нужен был Орден, ему нужен был Сириус и Джеймс с Лили. Но вместо этого он оказался на людной Лондонской улице. Весь город переливался яркими красками, совсем скоро Рождество, он так рад встретить его в кругу семьи. Заходя за угол какого-то универмага, он трансфигурирует обноски в более менее сносный наряд из джинс и свитера. Правда отмыться не получается, даже банальное Агуаменти не выходит – он ослаб за этот год. Но ничего. Дом его излечит. Наконец он собирается с силами и телепортируется к поместью. - Эй, я вернулся! – он забегает в дом, но никто его не встречает. – Сириус! Джеймс! Лили! Питер! Он бегает по первому этажу и громко кричит имена друзей. Его даже никто не проверил… Где же Орден? Он услышал звуки на четвёртом этаже. Перепрыгивая через ступеньку, он бежит туда, уже выхватив палочку. Но его перехватывают чьи-то сильные руки и прижимают к стене – это отец. - Кто ты такой? – палочка направленна в висок. - Римус Джон Люпин. – голос слегка дрожит. – Я твой сын, меня укусил оборотень, когда мне было 5 лет. Мою мать звали Хоуп, отца Лайелл. Пароль, ну до того, как я отправился на задание, был «Молчание - золото». - Сынок. – отец подхватил его и начал обнимать. – Мерлин, ты жив! Ты жив! Они сели прямо на ступени, отец не выпускал его из объятий. Старик плакал, смотря на его грязное, изнеможденное лицо. - Папа, где остальные? Где Сириус? С ним всё в порядке? Где весь Орден? - Ох, Рэмми. Мерлин всемогущий. – отец поднял голову вверх, втягивая носом воздух. – Сядь поближе. – он с силой притянул его к себе, обхватив ногами его корпус. – Ты должен быть сильным, мой мальчик… Мы многих потеряли, дорогой. Джим, Лили и Питер погибли 31 октября, Сириус предал их. Он начал биться и вырываться из отцовской хватки, но тот лишь сильнее держал его, шепча всякий успокаивающий бред… Он не слушал, он рыдал и орал. Одной рукой он с силой заехал по ступени, на которой сидел и пробил её. - Отпусти меня! Отпусти! – его крик наверняка оглушал отца. – Это невозможно! Я не верю тебе! Я ЛЮБЛЮ ИХ! ОТПУСТИ!   Он с силой дёрнулся и отец, не удержав его, распустил ноги, от чего он полетел вниз. Он упал прямо перед детской Джеймса. Он никогда больше его не увидит… - Я НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ, ЭТУ ЕБАНУЮ ВОЙНУ! РАДИ ЧЕГО ВСЁ ЭТО? МЕРЛИН! ЗА ЧТО?! – голос начинает хрипеть, но боль переполняет его, он вскакивает и разворачивается на 180 градусов. – Он был ему братом! Тварь! Лживая тварь! – он рычит и выбивает дверь напротив. Внутри всё по-старому. Он начинает крушить шкаф и кровать, рвёт форму для квиддича и джинсовку с их первого свидания, ломает его метлу, сдёргивает балдахин с постели, бросает учебники и тетради с полок… Выбившись из сил, он направляет палочку на кучу поломанных и порванных вещей. - ИНСЕНДИО! – ярость и боль, боль и ярость. Больше ничего.» Ему было так страшно, что кажется он заметался на постели. Не выдержав сильной боли, он жадно вобрал воздух в лёгкие и сел. От резкого подъёма в глазах потемнело. Дышать было тяжело, левой рукой он ухватился за грудь, пытаясь успокоиться. - Римус! – испуганный Сириус подскочил к нему и обнял. – Мерлин, блять, я так переживал. Что случилось? Он ничего не ответил, лишь сильнее сжал Сириуса, уткнувшись в его волосы. Живой. Любимый. И нет этих 12-ти лет… - Римус? – Максвелл аккуратно взял его запястье. – Что произошло? Вы можете говорить? - Д-да. – с трудом произнёс он. – Я устал, Норман. Очень. - Но ты был без сознания или спал больше суток! - Т-такого д-давно не б-было… - Римус лёг обратно, спал он или бредил, он вымотался. – Я к-как будт-то – он выдохнул, после этих кошмаров язык заплетался, сердце стучало, наровясь вырваться. – Д-дайте мне бум-магу. Норман передал ему пергамент и перо. Римус стал быстро описывать пережитые сны. Сириус продолжал сидеть рядом, тепло его тела успокаивало Римуса, сердце приходило в норму, мысли становились на свои места. Закончив своё печальное эссе, он протянул его целителю. Пока Максвелл читал, внимательно изучая все его страдания. Римус незаметно трогал Сириуса, это были лёгкие, нежные прикосновения. Там, на грани реальности и беспамятства, он вновь ощутил тот ужас, когда потерял всё, что делало его живым. Сириус, Гарри и окончание этой треклятой войны вернули ему ощущение жизни, а не бессмысленного прозябания… Он так боялся вновь потерять эти крупицы счастья. Бродяга перебирал его волосы и глупо улыбался. - Римус, Вы уже пять лет непрерывно принимаете Акконит? – Римус кивнул. – Понятно. Нам нужно вывести его из организма, чтобы результаты тестов были верными. Как только Вы восстановитесь, мы очистим Вашу кровь, иначе подобные пробуждения будут ещё долгими спутниками Ваших превращений. - Очистите кровь? – по голосу Бродяги было понятно, что он несколько ахуел, впрочем, чувства Римуса были схожими. - Это называется гемосорбация. Мы перельём Вам пол пинты чистой крови, а потом с помощью аппарата обогатим Вашу необходимыми веществами. Безобидная процедура. Теперь мне понадобится Ваша кровь, Сириус. Эти пол пинты будут Вашими. Как показали исследования, у волшебной крови нет резусов и групп, то есть у Римуса не будет отторжения. У Лунатика не было сил даже испугаться. Он очень устал и хотел побыть с Сириусом на едине. Глубоко вздохнув, он уже собирался попросить целителя оставить их, но эта собака всегда делает, прежде чем думает… - Что это за чистокровная хуйня? Вы хотите взять мою кровь, потому что я «чистый» и дать её Римусу, потому что он «грязный»? Максвелл, ты же не из тех уёбков?! Римус всё ещё медленно соображал, поэтому не успел должным образом среагировать и заткнуть Сириусу его невоспитанную глотку… Целитель подошёл к Блэку в упор и слегка присел, чтобы быть с ним на одном уровне. - Сириус, я врач, а не какой-то уёбок, как ты соизволил выразиться. – Видно, что ему было неприятно такое слышать, но профессионализм брал верх. – Мы возьмём твою кровь, потому что вы с Римусом близки, она лучше и быстрее войдёт в реакцию. То, что у магов нет резусов и групп, а у магллов есть – большая удача, но это не означает, будто не существует других факторов, усложняющих процесс. - Откуда ты знаешь, что мы близки? – уже несколько пристыженно добавил Сириус. - По вам видно. Первое, что сделал Римус, когда очнулся – прижался к тебе, и совсем не как друг. И предвидя твою вспыльчивость, я нормально к этому отношусь. – всё ещё с ноткой обиды произнёс Норман, отходя от парня. Здесь уже не выдержал Римус, включив «профессора Люпина», он схватил Сириуса за ухо, как будто тот был нашкодившим ребёнком. - Выйди и подумай о том, что тебе сказали. – прошипел он ему на ухо. Щёки Сириуса обдал лёгкий румянец, и он пулей сорвался с места, оставив целителя и Римуса одних в большой больничной палате. - Н-норман. – язык вновь стал заплетаться. – Д-дайте что-нибудь от-т этого и м-м-мы погов-ворим. Максвелл залез в саквояж, скрупулёзно, но всё ещё слегка нервно обшарил его, вынув небольшой тёмно-синий пузырёк. - Могу вколоть, так быстрее подействует, могу дать выпить. – уже миролюбиво, с улыбкой сказал он. - Н-ну, уж н-нет. – Римус тоже постарался улыбнуться, но его губы дрожали. – Х-хватит с м-меня уколов. Он залпом выпил содержимое склянки, оно было солёным, приятным на вкус. Язык стал мягче, податливее, губы перестали дрожать, а из горла пропал ком. - Так гораздо лучше. – улыбнувшись сказал мужчина. – Норман, он просто великовозрастный дурак… Я не хочу оправдывать его, но ему пришлось не легко и любое упоминание крови воспринимается им, чуть ли не как личное оскорбление. - Я знаю, кто такие Блэки, Римус. Похвально, что Сириус перечеркнул понятие о своей семейке, ещё будучи ребёнком. Поверьте, распределение наследника на Гриффиндор вызвало столько пересудов в школьных кругах. Вы тогда были ещё совсем детьми и не могли полностью осознавать, что из себя представляли Блэки. – Норман сел на постель, поджав одну ногу под себя. – Я проявил малодушие, и поддался на его слова, сказанные в сердцах... Моя семья пострадала от рук Пожирателей, поэтому я воспринял слова Сириуса так остро. - Если хотите, Норман, можете рассказать мне. - Как-нибудь в другой раз, Римус. Спасибо. – он похлопал его по ноге. – Теперь обращусь к Вам не как к пациенту, а как к декану. Я получил Вашу сову. - У Вас есть предположения, почему Ваш сын мог так поступить? Кроме факультетской вражды, чаще всего она не играет совершенно никакой роли. - Он не говорит мне. – грустно произнёс целитель. – Я слишком остро отреагировал на то, что Лео гомосексуал. Может быть, так он пытается мне насолить, подвергая себя и других опасности, может тот парень ему нравится. Не знаю, Римус. - Я поговорю с ним. Но, Норман, Вам нужно наладить с ним контакт, если потребуется мы с Сириусом Вам поможем. Сейчас столько сирот, а у Лео есть семья, причём хорошая. Римус сел на постели, приобняв Нормана за плечи. Краем глаза мужчина заметил, что на пороге мнётся Сириус. - Спасибо, Римус. – Норман стал закатывать рукав рубашки Люпина. – Сейчас выну катетер и пойду, ещё куча отчётов, анализов, в общем работа-работа-работа. – он склонился к Римусу, переходя на еле слышимый шепот. – Как Вы накажете его? Он даже не думал об этом… Морализаторство – точно нет. Драить котлы? Трофеи? Кухня? - Посмотрим. Это зависит от него. Корчак учил тому, что всех нужно прощать, давать шанс на исправление. Когда Норман ушёл Римус повернул голову к ширме, и стал наблюдать через щёлку, как смущённо Сириус извинялся перед целителем. Он и без того худой и не слишком высокий, весь сжался и смотрел то в пол, то в лицо Максвелла. В конце они коротко обнялись и Сириус окрылённый поспешил к постели Лунатика. Он, закинув руки за голову с прищуром наблюдал за энергичными движениями Бродяги. - Я всё видел. Прошу, думай, прежде чем говоришь… - Мерлин, ты и так вытаскал меня за ухо. – он завалился на постель рядом с Лунатиком. – Спасибо, что не выпорол. - А хочешь? – саркастически произнёс Римус. – Могу устроить. - Что я слышу, ты же обещал детям не бить их. – он повернулся на бок, подперев голову рукой. - Ты и не ребёнок. - Неправда, ты всегда меня так называешь. – наигранно надулся Сириус. - Хорошо, ты прав. Это касается, лишь великовозрастных кретинов, не выросших из своих коротких штанишек. – он взъерошил аккуратно собранный пучок друга. – Почему ты не на уроках? - Уже вечер. - Завтра вторник? - Среда. - Ох, чёрт. Давно так тяжело не было. - Поппи велела передать тебе несколько зелий, когда мы пойдём в комнату. – Сириус легонько погладил кисть в куче маленьких шрамов. – Тебе легче? - Да, давно пора вернуться. – мужчина сел и стал снимать с себя больничную рубашку и брюки. – Где Поппи? - Вызвали на какую-то конференцию целителей, я не вдавался в подробности. – лениво протянул Блэк, как будто погружаясь в свои мысли. - Тебе всё ещё снятся кошмары? – Римус чувствовал в молчании друга какую-то напряжённость. – Я могу тебе помочь? - Ты уже по оттенку моего молчания понимаешь всё ли со мной нормально, браво Лунатик. – буркнул Сириус, кровать резко прогнулась. Римус встал, потянувшись за рубашкой. Действительно, уже почти стемнело, он и не заметил. «Чёрт, как же хочется сахара… Прям, как в детстве - много, о-очень много. Это всегда помогало.» - он не мог сосредоточиться на чём-то одном, видимо организм так реагировал на отсутствие Акконита. «Так, Сириус, Сириус, Сириус… пх, забавно вышло. Надо поговорить с Норманом, может он знает, как облегчить его состояние? Наверное, это проще ликантропии?». - Поужинаем вместе? – спросил мужчина, застёгивая последнюю пуговицу рубашки. – У меня в комнате. - С радостью. – Сириус вскочил с постели, игриво ухмыляясь. – Сделаю, всё в лучшем виде, Лунатик! - Эй, это я тебя пригласил! - Ещё не суббота. – весело крикнул Сириус, выходя из палаты. Заправив постель движением палочки, Лунатик подошёл к столику с зельями, которые Поппи заботливо подписала для него:

«Римус, дорогой, я знаю, что это противно, но будь хорошим учителем и выпей всё до дна»

Пришлось зажать нос и зажмурить глаза, чтобы проглотить густое варево. - Наверное, я никогда не привыкну. – его передёрнуло. Когда он вышел из больничного крыла, солнце окончательно село. Окинув стены быстрым взглядом, Римус не нашёл часов. «Нужно поговорить с Лео» - вертелось у него в голове. По ощущениям он добирался до гостиной Гриффиндора около получаса. К облегчению, там всё ещё сидели дети, которые были рады его видеть. - Профессор! Как Вы себя чувствуете? – воскликнула Джер, подбегая к нему. – Мы волновались, но нас не пускали к Вам! - Спасибо, дорогая. Мне уже намного лучше. – он положил большую ладонь на маленькое плечико. – Позови, пожалуйста, одного из перфектов, я здесь никого не вижу. В гостиной сидели в основном младшие курсы, и сосредоточенно учили домашнее задание. Камин уже начинал гаснуть, что странно – на него были наложены специальные чары. Римус оглянулся и заметил двух мальчишек в тёмном углу, хохотавших над девочками, которые пытались вновь разжечь его. В этом углу скрывались и мародёры: оттуда отличный обзор на всю гостиную, к тому же заметить там кого-то практически невозможно. Но не Римусу с его зрением и чутьём. - Джентльмены, я не против шалостей, но верните девушкам огонь. – Люпин облокотился о стену около угла. - Но, профессор! – почти хором ответили виновники. – Это не мы! - Я не терплю лжи, господа. Когда я попадался на шалостях, то никогда не отнекивался и не оправдывался. Если я виноват и пойман с поличным, то должен ответить за свой поступок. Учитесь брать на себя ответственность, молодые люди. - Вы накажите нас? – спросил один из мальчиков, явно побойчее второго. - Исправьте то, что сделали и извинитесь. В том числе передо мной. - Но за что?! – искренне негодовал второй, он высунулся из тёмного угла и теперь щурился от света. - За ложь. – всё также спокойно, без давления говорил Римус. - Простите. – буркнули оба и наконец-то вышли из тьмы, направляясь к камину, где их ждали разгневанные девочки. «Какой же я зануда…» - про себя произнёс мужчина, наблюдая, как мальчики исправляют последствия своего розыгрыша. Он отошёл от тёмного угла и наткнулся на Рона, которого за руку вела Джер. - Спасибо за помощь, дорогая. – ласково произнёс Римус. – Оставь нас с Роном, нам нужно поговорить. Лицо девочки как будто просияло от его ласкового тона. Он сделал мысленную пометку, посмотреть из каких семей дети с факультета. Сириус рос буйным, свободолюбивым и дерзким, но он также не мог устоять от ласковых, добрых слов. Как он ни старался «держать лицо» не получалось даже на пике конфликтов в семье, когда из него особо тщательно делали наследника. - Рон, мне нужно поговорить с Лео Максвеллом. – Люпин склонился над парнем. - Он не выходит из комнаты с тех пор, как получил сову от отца… Но, я могу пригласить его в Ваш кабинет, он не сможет отказать. - Не стоит, я сам зайду к нему. Проводи меня, пожалуйста. Общежития мальчиков… Сколько тёплых воспоминаний дарили Римусу стены и ступени, двери и таблички – он прожил здесь 7 счастливых лет, где не было место магическим пересудам, войне и прочей дряни, что так безжалостно уничтожает детство. Там царило веселье, шалости, сладостное опьянение и драйв юношества, конечно, находилось место ссорам, иногда и дракам, но они чувствовали безопасность исходящую от этих стен. Каждый был уверен в том, что им нипочём невзгоды внешнего мира, они с лёгкостью выиграют и обдурят смерть, ведь на их стороне были такие священные вещи, как дружба и любовь. - Вот, он живёт здесь. – смущённо протянул Рон. - Спасибо, можешь идти. – Римус улыбнулся ему и похлопал по спине. Парень ушёл. Лунатик повнимательнее взглянул на дверь и сердце его ёкнуло. Это была их комната. Ну, конечно, единственная во всём общежитии медная табличка с именами мальчиков. Джеймс и Сириус трансфигурировали её в первый же день, когда узнали его вторую сущность. «- Эй, Рэм! Посмотри, что мы для тебя сделали! – Джеймс тащил его через длинный коридор общежития. Ему пришлось потрудиться, чтобы выудить его из-под стола библиотеки, где он тихо рыдал от ненависти к себе и страха, что потерял одну из самых ценных вещей, что успел приобрести за свои 12 лет – настоящую дружбу. - Ну-же, открывай глаза! – Сириус повис на его плече. – Да не бойся ты! И он открыл. Увидев перед собой дверь в их спальню, он попытался отпрянуть – от этой мерзкой таблички ему всегда было плохо. Но он не почувствовал тошноты или головной боли. - Посмотри на табличку, Римус! – Питер высунул голову из комнаты. - Что? Что вы сделали с ней? – недоверчиво произнёс худенький мальчик. - Теперь она из меди. Ты можешь с гордостью смотреть на своё имя! – Сириус продолжал висеть у него на плече. - И на наши тоже! Она больше никогда не станет серебряной. Ни один профессор или даже сам Дамблдор не сможет разрушить наши чары. - Но как вы это сделали?! - Мы прочитали в одной книге, если два волшебника заключат магическую клятву, и наложат какие-нибудь чары, то разрушить их сможет только смерть обоих! Поэтому мы с Сириусом решили провернуть это дело!» Джеймс умер, но Сириус жив… и табличка всё ещё медная… Римус тряхнул головой и постучал по массивной двери костяшкой указательного пальца. - Проваливай, Сабрина! – прокричал кто-то из комнаты. – Я не настроен сегодня гулять. - Мальчики, я уж точно не Сабрина. – Римус приоткрыл дверь, чтобы его услышали, но заглядывать не стал. – Вы одеты? - Профессор! – воскликнуло несколько голосов. – Да, входите. Комната одновременно изменилась и осталась такой как прежде. Чтобы отогнать новые воспоминания Римусу пришлось глубоко вздохнуть и прямо посмотреть на Лео. - Мне нужно с Вами поговорить. Мальчики, оставьте нас ненадолго, пожалуйста. Лео явно напрягся от этих слов по-детски кутаясь в одеяло на своей кровати. «Раньше там спал Сириус» - мелькнуло у него в голове. Ребята спешно собрались и оставили ученика и профессора наедине. - Ты знаешь, зачем я пришёл? – спросил Римус присаживаясь на постель. - Да. – тихо, в одеяло проговорил Лео. Мальчик практически не походил на своего отца, он был брюнетом с кудрявыми волосами и разными глазами – серым и голубым, рост его был примерно 5.6 футов. Возможно, Римус на его фоне выглядел действительно устрашающе. - Расскажи мне, что там случилось и почему ты так поступил? Только не оправдывайся и не лги. – он смотрел на мальчика без злобы, пытаясь придать своей позе менее угрожающий вид. - Он… Эм, увидел, как я целовался… И ему, ну не понравилось это, он назвал меня плохим словом, а потом и человека, с которым, ну, я целовался. Потом он и его дружки стали смеяться… Я разозлился и решил ему отомстить… В общем, когда мы шли к кабинету профессора Блэка, я подкараулил его в одном из углов и… проклял. А он проклял меня. И уже на уроке нам стало плохо… Меня исключат? – во время своей речи он даже не взглянул на профессора. - Тебе жаль? - Нет. – со злобой бросил мальчик, посмотрев на Люпина. - Ты причинил человеку сильную боль, разве тебя не мучает совесть? - Он тоже причинил мне сильную боль! И дело не в проклятии, а в его грязных словах! - Лео, если бы я бросал проклятие в каждого, кто оскорблял меня на протяжении всей жизни, меня бы с распростёртыми объятиями приняли в Пожиратели. Джонс поступил несправедливо, гнусно, ужасно – называй как хочешь, но и ты был не прав. Будь честен с самим собой и признай это… - Но… - возмущённо вскрикнул Лео. - Никаких но. – спокойно возразил Римус. – Я хочу, чтобы ты подумал и проанализировал этот инцидент, постарайся посмотреть на него с точки зрения обозревателя, тогда ты сможешь вынести объективный вердикт… Если Джонс считает твою любовь какой-то неправильной, то это не так. Такой любви не существует. Если ваши чувства взаимны, то разве имеют значение слова малознакомого человека? - Наверное, нет. Мне просто стало обидно. - Я понимаю тебя, Лео. Но, мне нужно добиться того же и от тебя. Причинять людям моральный или физический вред – низко и отвратительно. Раве для этого мы столько лет сражались с Пожирателями и Волан-де-Мортом? После этих рек крови, огромного количества погибших, в том числе детей, мы должны перенять уроки милосердия, а не петь оды насилию. Насколько бы сильно тебя не терзала боль, всегда нужно оставаться человеком. - Я понял. Я подумаю. – сказал мальчик, явно задумавшись над его словами. – Вы исключите меня? - Если ты признаешь свою вину перед самим собой, то нет. Даю тебе на этот суд неделю. В следующий вторник, после уроков жду тебя в своём кабинете. - Если я решу, что был неправ… Вы жестоко накажите меня? – боязливо спросил Лео. - Нет. Доброй ночи, Лео. По дороге к кабинету ЗОТИ Римус рассуждал о поведении мальчика, и о том, как в конце концов его наказать… потому что ужасно не хотелось этого делать. Макгонагалл наказывала их за любую провинность, и разве от этого они изменились? Розыгрышей стало меньше? Слизеринцы перестали страдать от их проделок? Нет, нет и ещё раз нет. Над этой дилеммой предстояло поразмыслить в спокойной обстановке. Войдя в спальню, он не успел взмахнуть палочкой, чтобы зажечь свет, как на него кто-то прыгнул. Наверное, при других обстоятельствах он бы испугался или стал обороняться, но, когда ему в рот попали чужие волосы, а шею и талию обхватили тонкие конечности он понял… - Лунатик, это я! – прокричал ему в ухо до боли знакомый голос. - Я знаю, Бродяга. – он взял его за талию и развернул к себе лицом – Ты забыл, что я отлично вижу в темноте? - Значит, сюрприз не получился? - Почему? Пока что я вижу только твоё лицо. – он улыбнулся. – Давно ты тут стоишь? - Нет. Я одолжил карту у Сохатика. – радостно проговорил Сириус. - Ах, ты негодник! Стащил у ребёнка игрушку? – наигранно возмутился Римус. – Эй! Бродяга, какого чёрта! Сириус перестал держаться за шею Лунатика и юркнул в пространство между рукой, которая держала его ногу, чтобы перебраться на спину. Римус несколько возмутился такой переменой, но не стал ничего предпринимать. - В моих глазах ты становишься ещё большим негодником! – проворчал Римус, прогнувшись под весом друга. - Т-шшш! – Сириус положил прохладные, большие ладони на его глаза. – Теперь иди вперёд. Римус сделал неуверенный шаг вперёд и принюхался, пахло полевыми цветами и чем-то вкусным, он не мог идентифицировать что это, но ему определённо нравилось. Он сделал ещё несколько маленьких шажков, аромат становился сильнее, кажется, это были мясные сосиски с пудингом и зеленью, может быть немного сыра, Римус улавливал лёгкий сливочный оттенок. Он уже начал представлять, как разделит эту божественную трапезу с Бродягой. - Быстрее-е-е-е-е, Лунатик, всё остынет! – по-детски закричал Сириус, подавшись вперёд. От этого неловкого, резкого движения Римус потерял равновесие и повалился на пол, так, что Сириус слетел с его спины, полетев куда-то вперёд. Не успел он опомниться, как услышал грохот и звон разбитого стекла. Он почуял кровь. Энергия ударила в кончики пальцев, напомнив ему, что он может творить невербальную магию. Он щёлкнул пальцами – всю комнату залило ярким светом. Около кровати сгорбившись сидел Сириус, схватившись за запястье. Рядом лежала разбитая ваза с полевыми цветами. Он вновь щёлкнул пальцами, и ваза стала, как новая. Двумя шагами он пересёк комнату, оказавшись рядом… с плачущим Сириусом. - Мерлин, Бродяга! Я не хотел! – он сел перед ним на колени и попытался разжать раненную руку. – Покажи, покажи мне. Хочешь сходим к Поппи? Может она уже вернулась... В ответ лишь импульсивное мотание головой. Наконец Сириус дал ему посмотреть. Всё не так страшно. Да, рана глубокая, но можно обойтись зельем и бинтом. Снова щёлкнув пальцами, верхний ящик стола с шумом открылся, и к нему подлетела аптечка. Он делал всё быстро, но аккуратно, чтобы не причинить лишней боли. - Вот и всё, Бродяга. – он улыбается. – Успокойся, скоро перестанет болеть. Римус взял друга на руки и перенёс на постель, сев на край, чтобы развязать шнурки на кожаных туфлях. Сириус подготовился… И красивый серый джемпер с деревянными пуговицами у воротника, и обтягивающие чёрные брюки и шикарные туфли, да он чертовски сексуален… Закончив он и сам сбросил туфли и лёг рядом, обнимая его. - Ты же не из-за раны плачешь, ведь так? Ты, наверное, думаешь, что «опять всё испортил». Т-сс, не перебивай. – Римус кладёт палец на губы Сириуса. – Ты ничего не испортил, ты ничего и не портил, за исключением нервов профессоров. Молодец, что показываешь эмоции, а не впадаешь в истерику, как в прошлый раз. Я горжусь тобой. - Я хотел сделать тебе сюрприз… Но… - несколько хрипловато произнёс Сириус. - Ты его мне устроил. – Римус улыбнулся и легонько ткнул друга в бок. – Я чую сосисочных жаб. Кажется, они под сыром? - Там ещё зелень и никакого лука. - Потому что ты его не любишь. Римус встал, направляясь к столу, где стояли их «жабы» в блюде для запекания, на них действительно был белый, растекающийся сыр, сверху всё было посыпано петрушкой. Взяв блюдо, вилку и нож Римус вернулся к кровати, призвав к себе стул, на который всё поставил. - Раненных сегодня кормят медсёстры. – он отрезал кусочек теста с мясом. – Открывайте рот, больной! Так они и ели: кусочек Сириусу, кусочек Римусу. Им было уютно, тепло, они радовались компании друг друга. Пусть всё пошло немного не по плану, это нисколько не омрачило их вечер. После ужина они решили немного полежать вместе. Сириус расположился возле стены на спине, аккуратно положив руку на бедро, Римус лёг на бок и стал нежно поглаживать тело Бродяги. - Тебе нравится? – ласково спросил он и улыбнулся, встретившись с ним взглядом. - Да, очень. Ты такой замечательный. - Ты тоже замечательный. Хочешь чего-нибудь? Желание раненого для меня закон. - Поцелуй меня. Куда хочешь! - поспешно добавил мужчина. - Пожалуйста, Луни... Вдруг Рэм осознал, что Сириусу это необходимо. Им движет не похоть или жажда развлечений. В его обеспокоенном, молящем взгляде читалась только любовь. Римус страшился возвращения былых чувств, словно они могли разбередить и без того огромную рану прошлых лет. Он боялся, что всё станет только глубже… Но сейчас его совесть дала ему пощёчину: «Трус! Эгоист! Он предан, он любит тебя, и ты не можешь отплатить ему тем же!». Сириус продолжал что-то лепетать, но Римус его уже не слышал. Сделав на собой усилие, но склонился над другом, ласково коснулся его лица и убрал выпавшую прядку за ухо. Он опустился ещё ниже, они почти касались друг друга. - Я совсем забыл, как это делается. Но, я постараюсь. – прошептал Римус, запуская руки под спину Сириуса, видимо от неожиданности, он напрягся. Римус легко приподнял его и прислонил к прохладной стене, отчего тот вздрогнул. - Я небрит. – начал он нарочито серьёзно, чтобы сбить с друга напряжение. – Поэтому придётся потерпеть, больной. Лицо Сириуса расслабилось, и он довольно улыбнулся. - Я согласен на такое лечение. Римус прильнул к губам Сириуса. Поцелуй был нежным, слега смущённым, но таким сладостно целебным. Здоровая рука Сириуса впилась в волосы Лунатика, небрежно перебирая их, но в движениях всё ещё присутствовала скованность. Как будто Бродяга боялся перейти грань и спугнуть то, чего так долго желал. Но Римусу уже не было страшно. - Обхвати мою талию ногами. – несколько запыхавшись прошептал Римус. – Я хочу целовать тебя стоя. И он поднял лёгкое тело в воздух, придерживая за спину. Сириус переместил здоровую руку на обнажённую шею Лунатика, забинтованная легла на рёбра. Они снова дышали в унисон. Их губы вновь встретились, но теперь в поцелуе не было смущения или осторожности. Римус чувствовал, как всё тело впитывает их общую страсть, исцеляя израненную душу. Его страхи развеялись, как дым после пожара, но теперь в его душе не тлел уголь, а расцветала новая жизнь. - Мерлин, когда-то мы целовались каждую ночь, не стесняясь. – Сириус положил голову на его большое плечо. - Есть время всё исправить. – Римус припал к стене около двери, всё ещё держа Сириуса на руках. – Мне давно не было так хорошо. - Я скучал. - Я тоже.