***
16 июня 2011 года Семейные встречи в Норе всегда были запоминающимся событием. Семья Уизли и так была велика, а с появлением партнеров и супругов, друзей семьи и трех внуков в возрасте до восьми лет, одновременно присутствующих в доме, слова оживленный было недостаточно для описания вечера. Скорее, вечер был шумным и бурным. Но Гермиона наслаждалась компанией, ощущением принадлежности к семье, которая неизменно оставалась заботливой, даже несмотря на такой пестрый состав. У Гермионы не было братьев и сестер, и, хотя она не жаловалась, идея большой семьи была для нее чем-то притягательным. Возможно, в другой жизни. Молли превзошла саму себя, приготовив множество блюд, причем она постаралась угодить всем, приготовив любимую еду каждого. Дом наполнился ароматом и теплом, созданными ее стараниями в последнюю минуту. Сегодня вечером был особый случай. Завтра утром Гарри и Джинни отправляли детей в коттедж "Ракушка", где будут оставаться, пока они не освоятся в новом доме. Загадка того, как их дом обнаружили, стала предметом бурного обсуждения, пока дети играли на улице, однако никто не пришел к чему-то конкретному, кроме вероятности, что кого-нибудь из них выслеживали или следили за домом, пока супруги провожали ребят в школу и обратно. Рон по старинке предложил обвинить Драко Малфоя, но Гарри, чем немало удивил и ее, и себя из прошлого, полностью проигнорировал эту идею. То ли в шутку, то ли нет. - Малфой может быть кем угодно, но не злом во плоти. Джинни пнула Рона в голень, когда он фыркнул в ответ. - Повзрослей, Рон. Во время ужина Гермиона отбросила все свои мысли, но на мгновение переключила внимание на Молли, которая выглядела такой умиротворенной, какой она ее еще не видела. Кого-то всегда не хватало, сегодня не только Фреда, но и Чарли, и Билла с семьей, но Молли предпочитала сосредоточиться на тех, кто был рядом. Пока все были счастливы, в безопасности и сыты, главная хозяйка в семье Уизли была спокойна. Полумна тоже была здесь, с безмятежной улыбкой беседуя с Артуром о своих путешествиях, явно увлекая его дикой жестикуляцией. Невилл сидел рядом, непринужденно облокотившись на спинку ее стула. Он всегда выглядел таким гордым за нее, прерываясь только для того, чтобы напомнить Полумне о чем-то удивительном, чего она достигла. Джордж привез с собой Анджелину, которая приехала домой на неделю. Он выглядел счастливым, когда находился в магазине или в кругу семьи и друзей, но никогда не был так счастлив, как когда она была рядом с ним. Джордж улыбался, подшучивая над Перси, как он обычно делал, на какую-то тему, которую Гермиона не могла слышать. Перси оставался невозмутимым, но его уши были розовыми. Анджелина выглядела так, будто ей забавно. Джинни то и дело переходила от болтовни с ней, Гарри и Роном к яростному взгляду, который она кидала, когда один из ее троих детей жаловался на другого. В этот раз жертвой стал Джеймс, который сидел по другую сторону от Гарри и ныл, что Лили слишком тяжело дышит. – Мне сейчас достать примирительную футболку? – Нет, мам, – Джеймс надулся, взъерошившись так сильно, что его волосы взлетели вверх. Лили невинно улыбалась во все зубы, такая взрослая, прямо как ее мать. А Ал, пробравшийся на стул рядом с Гермионой, запихивал в рот столько еды, что у него опухли щеки. Гарри захихикал, но она не могла сказать, какое зрелище забавляет его больше. Наверное, все вместе. Более строгую любовь он оставил Джинни. С такой матерью, как Молли Уизли, у нее это получалось гораздо лучше. – Клянусь, с каждым днем ты все больше и больше становишься похожа на маму, – Рон рассмеялся. – Это пугает. Я не знаю, как тебе это удается. – Это талант, – взмахнув рукой, Джинни в третий раз убрала соус, пролившийся на лаймово-зеленую рубашку Лили. – А также необходимость, – она не смотрела в сторону Ала, но все же сказала ему. – Еда не убежит, милый. Не торопись. Ал покраснел, а Гермиона ласково взъерошила его волосы. Он бы улыбнулся, если бы его щеки позволили это сделать. Остаток ужина прошел в обычной атмосфере вкусной еды и непринужденной беседы. Сразу после наступления темноты дети попросились на улицу ловить светлячков. Полумна и Невилл пошли вместе с Гарри, Джорджем и Роном. Джинни выпроводила мать из кухни, а сама принялась за уборку. Анджелина помогала ей, а Гермиона ставила чайник, чтобы покончить с этим делом. – Ты уже сказала детям, что завтра они уезжают? - спросила Анджелина. – Еще нет, – Джинни провела рукой по волосам. – Когда они закончат играть, мы с Гарри им скажем. Джеймс и Лили будут в восторге, но я беспокоюсь за Ала. Она всегда волновалась за него. Гермиона тоже. – Я могу остаться здесь, когда ты им расскажешь. – Спасибо. Ал ничего не делал, кроме как спрашивал, когда он сможет снова играть со Скорпиусом, и я просто... – Джинни вздохнула, чувствуя на своих плечах тяжесть их обстоятельств. – Я не знаю, что ему сказать. В комнате воцарилась тяжелая тишина. Джинни продолжила убирать посуду в шкаф. – Вам с Гарри нужна помощь, чтобы разобраться во всем? – Возможно. Только утром там побывали Разрушители проклятий. Они не нашли ничего опасного, кроме послания на стене. Мы проведем несколько дней с Биллом и Флер, когда доставим детей, но вернемся в понедельник днем. Перси, Рон и Невилл придут позже, чтобы помочь. Дин предлагал, но мы сказали ему остаться дома с Дафной и Халией. – Мне действительно нужно навестить их, – сказала Анджелина. – Не могу поверить, что мы все ошиблись с тем, что все таки будет девочка… Полумна никогда не даст нам забыть об этом. Они с Джинни захихикали. Нет, она точно не даст забыть. – Я приду, – предложила Гермиона. – И я приведу Пэнси, которая поможет тебе подготовить дом к продаже. Она уже согласилась. Джинни мило улыбнулась, явно расстроенная всеми этими испытаниями, но решившая сохранить мужественное лицо ради своих детей. И ради Гарри, который молча принимал все происходящее. Она никогда не стала бы говорить об этом с Гермионой, это было не в ее духе, но Гермиону успокаивало, что Джинни делилась своими чувствами с Гарри. В этом смысле они подходили друг другу. – Мы с Джорджем тоже, – Анджелина использовала свою палочку, чтобы убрать оставшиеся приборы. – Нет, вы же не виделись почти месяц. Мы не... – Мы придем. Гермиона первой подошла к столу и налила всем троим чай, но вскоре за ней последовала и Анджелина. Они не были особенно близки, но их объединяли нетрадиционные взгляды на место женщины в волшебном обществе, схожие музыкальные предпочтения и тесная связь с семьей Уизли, которая была настолько прочной опорой, насколько им было нужно. – Как жизнь в путешествиях по миру? – Примерно так же хорошо, как и всегда, но я счастлива вернуться, – Анджелина улыбнулась. – Даже если это всего лишь на неделю. – Джордж, конечно, рад тебя видеть. – В последние месяцы он был... каким-то другим. Хочет по-настоящему заняться собой. – Ты имеешь в виду?.. – Джинни присоединилась к разговору, присев рядом с Анджелиной, глаза ее блестели. – Может быть, – она пожала плечами, безуспешно пытаясь подавить улыбку. – Мы обсуждаем это. Гермиона захлопала в ладоши, восторженно улыбаясь. Джинни была в таком восторге от этой перспективы, что завизжала и обняла Анджелину, которая закатила глаза, но приняла объятия. – Это все еще не точно. – Неважно! – сказала Джинни. – Это захватывающе и как раз то, что мне нужно. Я ждала этого момента больше десяти лет! – Нам нужно еще многое уладить, – улыбка Анджелины была нерешительной. – Например, наши карьеры. Я не готова уйти на пенсию, и Джордж никогда бы не попросил меня об этом, но я знаю, что нам обоим нужно больше, чем неделя или около того каждый месяц. Я все еще пытаюсь смириться с мыслью, что на самом деле хочу иметь семью и карьеру, но это так, – ее смех был слегка истеричным, – Я хочу и то, и другое. – Кто сказал, что ты не можешь это получить? – спросила Гермиона. – Кто сказал, что ты должна выбирать? Я думаю, что нужно найти баланс в жизни, правильное сочетание двух вещей, которое сделает тебя счастливой. – Я согласна, – Джинни слегка приобняла Анджелину. – Я могла бы играть еще десять лет, и Гарри на сто процентов поддержал бы меня. Он приводил мальчиков на игры, а я приезжала домой при каждом удобном случае, но... Когда родилась Лили, я просто... я почувствовала, что настало подходящее время уйти на покой. Потом позвонил Пророк, и я не стала медлить. Обсудите это с Джорджем, и, когда вы примете решение, оно вас устроит. Анджелина пила чай, задумчиво опустив глаза. Джинни помешивала чайную ложечку круговыми движениями пальца. Вскоре разговор снова перешел на другую тему. На нее. – Итак, Гермиона... – ухмылка Анджелины стала жеманной. – Эм... – ей не нравилось, к чему все идет. – Просто любопытно, как у тебя идут дела. Расскажи мне. Я слышала, ты работаешь на Нарциссу Малфой. Как тебе? – Это... интересно. – А Драко Малфой все такой же зануда? – спросила Анджелина. – Знаешь, я бы хотела отметить, что это буквально несправедливо, насколько он чертовски привлекателен сейчас. Когда его фотографии появляются в "Ведьмином еженедельнике", моя команда практически превращается в изнывающих четверокурсниц. Мне приходится напоминать им, что он был худшим в школе. И все же каждая светская семья надеется, что он выберет в жены одну из их дочерей. Некоторым людям просто везет. – Тогда Малфой был довольно мерзким, но сейчас он... интересный. Точно так же, как хорошо написанный роман может нарушить все известные правила написания. Их реакция варьировалась от восхищенной (Анджелины) до любопытно-подозрительной (Джинни). Ни то, ни другое ее не устраивало. Гермиона посмотрела на дверной проем, прикидывая шансы пройти через него, если она решит тактично отступить. Она одна против матери троих маленьких детей и игрока в квиддич? Шансы были невелики. Откуда взялся этот порыв? У нее не было причин прятаться, но в ее теле бушевала буря, которую совершенно некуда было девать. – Неужели он по-прежнему относится ко всем, кто ниже его, как к недостойным? Беспокойство поселилось в ее костях, его можно было бы с легкостью списать на усталость, но она знала, что это не так. – Ну? – Джинни оперлась на локти, упираясь подбородком в сомкнутый кулак. Она ждала. Терпеливо. Более того, у Джинни был вид человека, который проводит расследование. Гермионе это выражение совсем не понравилось, и ее лицо потеплело, когда она безразлично пожала плечами. – Он нечасто бывает рядом, всегда либо на работе, либо в своем кабинете, так что мы мало общаемся, – это утверждение было на грани между правдой и ложью, но Гермиона не готова была открываться полностью, чтобы они могли увидеть окончательно то настроение, которое они уже обнаружили. – Он может быть таким же засранцем, как и раньше, но он не оскорблял меня. И даже не оступился и не сказал ничего обидного. – Но мое задание – его мать. – Я читала ее книгу из любопытства, но какая же она на самом деле? – Анджелина выглядела искренне любопытной. – Я уверена, что это драгоценный камень. – О, безусловно, – Гермиона рассмеялась. – У нас было несколько заминок, но я думаю, что мы наконец-то нашли общий язык. В целом. Сегодня вечером Нарцисса была приглашена на другое мероприятие. Изначально Гермиона планировала присутствовать, но ей было важнее проводить детей. Малфой обещал прийти, хотя на ее просьбу обратить внимание на какие-либо симптомы он лишь бросил неодобрительный взгляд поверх оправы очков. Сакс будет присутствовать на случай форс-мажоров. – Из того, что мне рассказал Гарри, следует, что вы с Малфоем стали больше общаться, – Джинни издала радостный звук. – Ты принесла ему обед. – У меня был запасной. – Пэнси сказала мне, что вы пьете с ним чай почти каждый день. – Трудно не делать этого, ведь мы оба каждое утро на кухне. – Вы разговариваете? – Да, мы разговариваем, – Гермиона очень хотела, чтобы все наконец продолжили заниматься своими делами. – Гарри считает, что Малфой проникся к тебе неохотным уважением, – Джинни бросила на нее испытующий взгляд. – Сомневаюсь, что уважение – это подходящий термин. Анджелина вскинула бровь, но ничего не сказала. – Может быть... – Джинни откинулась в кресле, сложив руки и изучая Гермиону. – Но, по словам Гарри, он прислушивается к тебе. Он видел, как вы разговаривали, когда нашли аврора на твоей территории за пределами чар. И ты не раз помогала планировать рейд. До твоего появления они не могли закончить ни одного сеанса планирования, не поссорившись. – Они оба нелепые и пробуждают друг в друге подростков. Так получилось, что я оказалась неплохим посредником. – Могу себе представить, как хорошо все прошло, – Анджелина фыркнула. – Оказаться между годами вражды – высокая задача, которую можно выполнить, только поняв обе стороны. – Гарри я понимаю прекрасно... – Гермиона рассмеялась. – Малфой... это энигма, окутанная противоречиями, одетая во все черное и надушенная унаследованным богатством. – Звучит... сложно. – Но это очень точно, – Джинни разразилась смехом. – Я думаю, что Гарри тоже не в восторге от Малфоя. Особенно после того, что произошло сегодня днем. Теперь настала очередь Гермионы с интересом посмотреть на нее. Джинни ей потакала. – Каким-то образом он узнал о случившемся, возможно, от Пэнси, и появился через камин, чтобы спросить о детях, – Джинни была удивлена тем, что слова вырвались у нее самой. Они спросили в один голос. – Что спросить? Она открыто и преувеличенно пожала плечами. – То есть он не спрашивал обо мне или Гарри, конечно, но хотел узнать, все ли в порядке с детьми... – Похоже, у Железного Человека все-таки есть сердце, – Анджелина рассмеялась собственной шутке. Джинни присоединилась к ней, но Гермиона была слишком глубоко погружена в размышления о смысле, скрывающемся под действиями Малфоя. – Полагаю, это возможно, – сказала Гермиона. – Он же отец. Он должен понимать, через что проходит Гарри. – Бедный ребенок, – Анджелина покачала головой. – С Малфоем в качестве отца, кто знает, как он себя поведет. – Вообще-то... – она прервалась, с нежностью покачав головой, вспомнив о Скорпиусе. Как он улыбался, но только если рядом никого не было. Как он с любопытством разглядывал тимьян, который она принесла ему вчера. – Его сын совсем другой. – Да ну? – Правда, – на губах Джинни заиграла горько-сладкая ухмылка, – Альбус не перестает говорить, что хочет показать Скорпиусу цыплят. – И чем же он отличается? – спросила Анджелина. – У Скорпиуса доброе сердце, – Гермиона опустила глаза к своей чашке с чаем. – У него почти все манеры Малфоя. Честно говоря, это уморительно. Он может быть упрямым и слишком наблюдательным, но он умный и любопытный. Он любит растения и мед. Когда он научится хорошо читать, он... – кто-то громко кашлянул, и она вскинула голову, обнаружив, что на нее смотрят два заинтересованных взгляда. – Что? Джинни и Анджелина обменялись взглядами. Последняя сделала приукрашенный жест, который заставил первую обернуться к Гермионе. – Ты привязалась. – Сильно привязалась, – безразлично добавила Анджелина. – Да, но я не планировала этого. Он просто... – Гермиона огляделась по сторонам, прежде чем подобрать слово. – Хороший. И ему пришлось нелегко после смерти матери. Он перестал разговаривать, и ему просто... так одиноко, что больно. – Значит, ты его жалеешь? – Анджелина нахмурилась. – Нет, ему это не нужно. Я вижу в нем хорошее. Я вижу все, чем он мог бы стать. Без тьмы, окружавшей его фамилию, строгой опеки бабушки и странной отстраненности от отца, который выражал свою привязанность только в словах, которые Скорпиус не мог прочитать. В татуировке, которую он держал в секрете. От этих мыслей и боли, вызванных растущими чувствами к Скорпиусу, у нее скрутило живот. Анджелина откинулась на спинку стула и посмотрела на нее через стол, как на заблудшую. – Я бы посоветовала тебе не забираться слишком далеко, но ты уже там. Так оно и было.***
Вскоре после этого вся троица вышла на улицу. Гермиона и Джинни расстелили одеяло для пикника, чтобы понаблюдать за тем, как Полумна и Невилл учат Ала, Джеймса и Гарри, который подыгрывал им, как лучше ловить светлячков в угасающем свете. Как только Лили заметила их, она прибежала, заявила, что устала, свернулась калачиком на коленях Гермионы и заснула. Анджелина присоединилась к Джорджу, Перси и Рону. Время от времени раздавался их смех. Вскоре после ее прихода группа рассосалась. Перси ушел, помахав рукой, поцеловав Лили в макушку и крепко обняв мальчиков. Рон присоединился к охоте на светлячков, а Джордж и Анджелина наслаждались общением, улыбаясь и разговаривая. Джинни оставалась рядом с ней в медленно наступающем вечере, наблюдая за тем, как ее мальчики наслаждаются своей последней ночью с Гермионой. Гермиона положила голову на плечо подруги в знак единения и поддержки, а Джинни проливала тихие слезы, убирая волосы Лили с лица. Гермиона не сказала ни слова утешения. Их и не было. Даже после того, как слезы утихли, Гермиона держала голову на прежнем месте. Солнце садилось на западе, и его лучи добавляли красный оттенок к облакам, висевшим на севере. Дни становились длиннее – признак приближающегося равноденствия. Смены времен года. Прекрасное время, чтобы поразмыслить над всеми переменами, которые принесла весна. – Я должна отнести ее в постель, – Джинни кивнула в сторону Лили. – Наверное. Лили только недовольно посопела и моргнула, после чего уснула на руках у матери. Джинни отнесла ее в дом, и Гермиона смотрела, как они уходят, а потом сидела одна, пока Невилл не подбежал к ней. – Как там светлячки? – Они поймали несколько, – ответил Невилл с улыбкой. – Но потом они их отпускали, потому что просто хотели поздороваться. Гермиона с теплым умилением покачала головой. Джеймс показывал одного отцу и дяде, прежде чем выпустить. Гарри наблюдал за этим с преувеличенным удивлением, а Рон подавлял свое веселье. Полумна стояла на коленях и разговаривала с Алом, обняв его за маленькие плечи. Он застенчиво улыбался, на мгновение очарованный ее серьгами в виде деревьев, которые вспыхивали, как маяк, в угасающем дневном свете. Луна указала Алу на светлячка, чтобы он поприветствовал его, и он, подбадриваемый ее словами, так и поступил. Зрелище было потрясающим, но Гермиона не могла заставить себя перестать думать о Скорпиусе. Образы всплывали как в книжке с картинками, которую она не могла закрыть. Но она и не хотела. Скорпиус в траве по колено, собирающий полевые цветы со всеми тремя детьми Гарри. Улыбается открыто, не стесняясь. Ничего не скрывая. Греясь в лучах солнца. С любопытством исследует грядки Молли. Гоняется за гномами. Ему бы там понравилось. – Цветник Кингсли почти готов. Гермиона отмахнулась от мыслей и издала небольшой звук интереса к информации, сказанной Невиллом. Она была так занята с тех пор, как представила проект Невиллу, что у нее не было ни минуты, чтобы спросить об этом. И уж тем более не было времени подумать об этом. – О, это замечательно, – она напомнила себе, что нужно запланировать визит. – Как Кингсли? – От него по-прежнему исходят флюиды старого пасечника на пенсии, на которые я не куплюсь, – они оба обменялись знающими взглядами. Гермиона тоже на это не купилась. Неважно, что он говорил. Волнение нарастало, и она знала, что Перси в свободное от работы время охотится за нужным непонятным законом, чтобы разрушить олигархию Визенгамота. – Как там летние посевы? – Невилл сменил тему. – Большинство из них уже почти готовы к сбору. Кстати, Нарцисса Малфой хочет дать тебе урок по обрезке обычных растений. – Здесь есть какая-то предыстория, я в этом уверен, – брови Невилла поднялись. – Есть, – Гермиона рассмеялась. – Она дала мне целый урок о разнице между магическими и обычными растениями, назвав мои усилия по обрезке, и твои, соответственно, мясницкими. – Тот факт, что Нарцисса Малфой была в твоем огороде, просто сюрреалистичен. В следующий раз ты скажешь, что Драко Малфой пьет с тобой чай. – Ну... – она сглотнула и сморщилась. – Похоже, вечер обещает быть нескучным, – кустистые брови Невилла почти скрылись в волосах. Это мягко сказано. Он замолчал на минуту, пока они оба наслаждались окружающими их мирными пейзажами. С их индивидуальной работой, ее пациентами и его студентами-гербологами, у них никогда не было времени насладиться обществом друг друга, кроме того, когда он помогал ей сажать растения для следующего сезона. – Я знаю, что ты в последнее время достаточно загружена, но ты ведь заботишься о себе, верно? – Невилл взглянул на нее, устраиваясь поудобнее, подняв колени и опираясь на ладони. -–Я знаю, как ты работаешь, когда у тебя есть пациент или даже когда его нет. Она шлепнула его по руке, отчего он ухмыльнулся. – Надолго ли затянется твое задание с Нарциссой Малфой? – На ближайшее будущее, – Гермиона откинулась на одеяло, сложив руки за головой. – Кстати, я о себе забочусь. Не ты один спрашиваешь это, но я вполне в состоянии, – Гермиона услышала нотки раздражения в собственном голосе и прикусила губу в знак извинения. – Я не это имела в виду. Невилл отмахнулся от нее, а затем переместился так, чтобы ему было удобно лежать рядом с ней. – Ты же знаешь, мы спрашиваем, потому что нам не все равно. Так поступают друзья. Ты можешь не помнить, что произошло, но мы все помним. Это свежо в памяти, хотя произошло много лет назад. Поэтому мы будем спрашивать, снова и снова, если это означает, что нам не придется переживать это. Чтобы разбавить тяжесть его слов, Гермиона насмешливо отсалютовала ему, а когда они закончили смеяться, повернула голову в его сторону, наблюдая за тем, как он смотрит на небо. – Ты ведь знаешь, я благодарна вам всем, – сказала Гермиона. – За все. Просто... – Тебе не нравится чувствовать себя незащищенной, а вся эта ситуация заставляет тебя чувствовать именно это? – Мягко сказано, но да. – Уязвимость не просто неизбежна, она необходима. Неважно, кто и где находится в твоей жизни, – Невилл подвинулся на одеяле рядом с ней. – Ты хорошо справляешься со своей работой, особенно с пациентами, которые испытывают наибольшие трудности, когда впервые попадают под твою опеку. Мне всегда было интересно, как ты завоевываешь их доверие, когда ты – закрытая книга. Тебе удается счищать их слои, как луковицу, находить поврежденные места, устранять их и зашивать, чтобы они могли закончить свое лечение. И ты умудряешься делать все это, не показывая себя и не делясь своими проблемами. – Моя работа – помогать им, а не наоборот. Я не сваливаю свой груз на их плечи. – Люди лучше относятся друг к другу, не только когда они идут в обуви другого человека, но и когда они знают, что не одиноки в своих трудностях. Их проблемы могут отличаться от твоих, но это напоминает им, что ты тоже человек. – Я знаю. – Но ты не применяешь этот метод ни к своим пациентам, ни в других аспектах своей жизни. – Чувствую, сейчас будет лекция, – Гермиона вздохнула. – Могу я спросить, что такого я сделала, чтобы заслужить ее? – Нет никаких причин. И это не лекция, а просто наблюдение, которое я делаю после разговора с Роном. Я согласен с тем, что ты ему сказала. Сейчас, когда все мы успокоились, он оглядывается по сторонам и немного паникует, поэтому он и обратился к тебе, хотя в первый раз это не сработало. – Именно поэтому я... – Но это заставляет меня задуматься... – Невилл с любопытством посмотрел на нее. – Это не Рон. Это твой выбор. И ты говоришь, что счастлива, как есть, но как ты можешь знать наверняка? – все аргументы и доводы, которые возникали в ее голове, просто... остановились. – Как ты можешь знать, если не хочешь открыть себя для возможности чего-то другого, может быть, даже чего-то лучшего. Гермиона рассмеялась про себя, чтобы унять тяжесть в груди. – Думаю, я могу с уверенностью сказать, что прошла все круги, чтобы знать свои возможности. – А ты? – Невилл опустил руку и понизил голос. – Разве не одиноко, когда о тебе некому позаботиться. Слова Невилла прозвучали слишком близко к сердцу. – Мне не так одиноко. У меня есть вы все, мои друзья. – Есть, и мы всегда будем с тобой, – Невилл смахнул с лица крошечную мошку. – Я просто думаю, что тебе нужна определенная душевная близость, которую мы не можем удовлетворить. Тебе нужен вызов, кто-то, кто позволит тебе расти, но не выходить из-под контроля. Кто-то, кто будет достаточно сильно давить на тебя, чтобы ты не застаивалась. Гермиона потеряла дар речи. – Я не говорю, что тебе нужен партнер, который будет тебя дополнять, – поправил Невилл. – Ты не неполноценна, но отношения полезны. Так мы растем. – Я не против, но вариантов мало. – Тогда пришло время расширить поиск в том направлении, в котором ты не планировала. Ирония судьбы. Гермиона вовсе не была уверена, что направлялась в какую-то конкретную сторону. Она рассмеялась от этой мысли. – Сейчас ты смеешься, но однажды ты встретишь человека, и он захочет получить от тебя больше, чем ты привыкла делиться. Он захочет получить все: хорошее, плохое, блестящее и уродливое. Тебе придется выбирать: вытеснить его или впустить, – его взгляд вернулся к небу, на губах заиграла ухмылка. – Мне интересно посмотреть, что ты сделаешь.***
Альбус не заплакал от этой новости. Даже поначалу. Он любил играть на пляже со своими кузенами и ходить в походы с Биллом, но эта поездка была совсем другой. Ал никогда до этого никого не оставлял. Когда до него дошло, что он будет делать именно это, его улыбка медленно померкла, а глаза наполнились слезами, которые он сдержал несколькими глубокими вдохами. Он закрыл лицо руками. Удивленная его реакцией, Джинни обняла его, а Гермиона посмотрела на него в откровенном шоке. Джеймс хотел было подзадорить брата, но когда борьба Альбуса со слезами стала более явной, даже он замолчал, бросив строгий взгляд на отца, который смотрел на него с тревогой. Он переместился от матери в объятия Гермионы, но она не позволила ему скрыть ни лица, ни чувств. Она держала его на расстоянии вытянутой руки, пытаясь поймать его взгляд, несмотря на то, что Ал смотрел куда-то в сторону. Он закрывался. – Расскажи нам, чем мы можем помочь? – У меня не будет возможности сказать "пока", – Альбус боролся с собой, но в конце концов прошептал. – Что, если он забудет меня? – по его лицу побежали слезы, и их становилось все больше. Вот его настоящий страх. – Не забудет, – Джинни опустилась на колени рядом с ним, прижав голову к виску сына и поглаживая его по спине, а Гермиона вытирала его слезы, в то время как ее сердце болело за него. – Мы разберемся с этим. – Могу я... могу я попрощаться? Спустя один вызов через камин и два разговора, Гермиона оказалась в гостиной семьи Малфой, вместе с Альбусом. Он не хотел садиться, но крепко держал ее за руку, пока Кэтрин пыталась найти Скорпиуса. Гермиона сообщила ей, что он, возможно, спит в кабинете отца, что заставило ее снисходительно улыбнуться и направиться в ту сторону. Нарцисса, одетая в пижаму, сидела на диване в мягком кресле и наблюдала за Альбусом с озадаченным выражением лица. Гермиона понятия не имела, что у нее на уме, и почему она вообще здесь, но не успела ничего сказать. Кэтрин привела в комнату сонного Скорпиуса. Он выглядел мрачным в своей железнодорожной пижаме, помятой со сна. Когда он заметил ее, на его лице промелькнуло недовольство, но, когда он подошел ближе и увидел лицо Ала, оно сменилось беспокойством. Кэтрин вежливо извинилась. – Привет, – пискнул Ал, все еще заметно расстроенный, но старающийся быть храбрым. Скорпиус помахал рукой, не решаясь подойти ближе. Гермиона задалась вопросом, разделяет ли он те же чувства, что и его отец, когда дело доходит до сюрпризов или чего-либо, что отклоняется от его заранее установленного графика. – Я уезжаю на лето и хотел попрощаться, – проговорил Альбус. Затем, уже мягче, добавил. – Пожалуйста, не забывай меня. Трудно было угадать реакцию Скорпиуса. Альбус был сбит с толку поспешностью слов, но Скорпиуса, похоже, больше задело то, как расстроился его новый друг. Гермиона притянула их обоих ближе к себе, обняв каждого из них. – Это не конец, хорошо? Я вижу Скорпиуса каждый день. Он не забудет тебя. Я не позволю ему. Ал медленно кивнул, все еще пытаясь не заплакать, несмотря на следы слез, которые блестели на его щекам. – Мы можем писать письма и отправлять сообщения, а вы можете рисовать друг другу картинки. Как тебе такая идея? Непростое решение было не единственным, что успокаивало Альбуса. Кроме того, рука, держащая его руку, послужила мягким средством от грусти. А улыбку вызвал маленький решительный кивок мальчика, который не произнес ни слова, но предложил свою дружбу в виде мандариновой дольки. – Я нарисую тебе самые лучшие картинки. Скорпиус сверкнул улыбкой с ямочками на щеках, и Ал, хотя ему было грустно, потер лицо и улыбнулся в ответ. – Тетя Миона, а можно мы половим светлячков на улице? Гермиона сомневалась, что на улице есть светлячки, но посмотрела на Нарциссу, которая лишь кивнула, и они отправились в путь. – Я должна вернуть тебя домой через тридцать минут. Они со Скорпиусом обменялись взглядами. – Хорошо. Сквозь окно они с Нарциссой наблюдали, как завязываются отношения между двумя мальчиками, которые встретились всего один раз. Как удивительно глубоки были эти отношения. Насколько значимы. Светлячков не было, но они сидели в траве под искусственным освещением. Гермиона видела только, как шевелится рот Ала, а Скорпиус напряженно слушал... пока не улыбнулся. Ослепительно. Нарцисса выглядела ошеломленной, но, уже видев его улыбку раньше, Гермиона начала работать, планируя, придумывая, как укрепить эту связь, несмотря на предстоящее расстояние. Существовали дневники, пергамент, который можно было зачаровать, способы отправки голосовых сообщений совой. Ей было интересно, как Малфой получает письма, ведь она никогда не видела, чтобы сова прилетала к окну. – Жаль, что он уедет на лето, – Нарцисса сложила руки на груди. – Альбус был в смятении. Думаю, увидевшись со Скорпиусом сегодня, и продумав способ общения, они перенесут разлуку легче. Вторая женщина замолкла достаточно надолго, чтобы Гермиона взглянула на нее. В ее чертах было выражение тихого беспокойства. – Я надеялась, что Альбус Поттер будет именно тем, кто заставит Скорпиуса заговорить. – Так вот почему вы... – Его молчание длится уже довольно долго, – Нарцисса скосила глаза на Гермиону. – Я устала ждать, пока он заговорит сам. – Чем больше вы на него давите, тем меньше вероятность того, что он заговорит. Если вы беспокоитесь о его способности к общению, возможно, в его учебную программу следует включить язык жестов. Это будет полезнее, чем изучать мертвые языки. – Я бы не хотела поощрять его к молчанию, – ее заявление не было оценено по достоинству. – Изучение языка жестов принесет ему совсем не это. Это поможет ему общаться. Разве этого недостаточно? Вы хотите слышать его голос? Ну, пока он не готов говорить, за него это могут делать руки. Нарцисса ничего не сказала, но было ясно, что идея была отвергнута. Решительно. Да и какая разница, заговорит ли он? Скорпиус все равно не будет иметь с ней права голоса. Нарцисса считала, что ее твердая рука нужна для того, чтобы сделать его сильным, хотя это убеждение было весьма ошибочным. Она по-своему заботилась о нем – так, как умела. Но, в конце концов, ее внук был проблемой, которую она намеревалась вычеркнуть из длинного списка дел, которые нужно было сделать до того, как закончится ее время. Наряду с налаживанием отношений с его отцом. Когда Гермиона вышла на улицу, мальчики сразу поняли, что пришло время отвести Альбуса домой. Они поднялись на ноги, и прежде чем Скорпиус успел что-либо сделать, Ал обнял его. Руки Скорпиуса безвольно повисли на боку, пока один из них не сделал ответное движение. Затем за ним последовал и второй. Когда они расстались, в глазах Ала стояли слезы, и он шел по траве навстречу ей с таким же мрачным Скорпиусом рядом. – Это не прощание, помните? – сказала она им, несмотря на то, что уже чувствовала последствия предстоящей разлуки. – Ты вернешься раньше, чем успеешь оглянуться. – Я знаю, – Альбус потер глаза, щеки покраснели. – Тогда мы сможем показать Скорпу цыплят, верно? – Да. Гермиона взяла каждого за руку и повела их к камину. Нарцисса вернулась на свое место и притворилась, что читает книгу. Гермиона опустилась на колени перед двумя мальчиками. Скорпиус выглядел немного более расстроенным, чем раньше, он обменялся взглядом с Алом и кивнул. – Тетя Миона, пока меня не будет, можешь почитать Скорпиусу мои любимые книги? Он любит, когда ему читают. Это была странная просьба, от которой сердце замирало. Нарцисса, которая беззастенчиво подслушивала, осознала то же самое. Скорпиус прикусил губу, выглядя одновременно обеспокоенным и обнадеженным. – Конечно, я буду, но откуда ты знаешь, что он любит, когда ему читают? – Гермиона не смогла сдержать удивления в голосе. – Мы друзья, и мне нравится, когда ты мне читаешь. Естественно, он хотел бы того же. Ее сердце успокоилось. Слегка. – Если никто не против, я почитаю ему, – она заметила, как Нарцисса наклонила голову. Эту тему они должны были обсудить позже. Им обоим нужен был сон, а ей – время для работы, если она надеялась отправить Альбуса со всем необходимым для общения со Скорпиусом в течение лета. – Обнимемся в последний раз перед отъездом? – Ал выглядел обнадеженным. Они повернулись друг к другу, и Гермиона уловила, как слегка дрогнули губы Скорпиуса, прежде чем Альбус снова обнял его. Гермиона должна была напомнить, что легкого прощания не бывает, так же, как она напоминала им, что это не навсегда. Это было временно. Но от этого не становилось легче.***
Пэнси уставилась на флакон, который Гермиона поднесла к свету. Было уже за полночь. После долгого дня и еще более долгой ночи она вернулась домой и начала работать над своим планом помощи Альбусу и Скорпиусу во время их разлуки. Она как раз закончила прорабатывать логистику двустороннего пергамента, на котором они могли бы рисовать друг другу картинки, когда Пэнси появилась из камина, выглядевшая слишком бодро для человека в шелковой пижаме. Гермиона отложила работу, чтобы отдать зелье. Пузырек с зельем, которое должно было снизить уровень сдержанности каждого, чтобы избавиться от нервозности, связанной с посещением большой вечеринки. – Похоже на воду с каплей молока, – Пэнси недовольно скривила лицо. – Чем оно мутнее, тем сильнее его действие. Ты же сказала, что хочешь дружеского приветствия, а не греческой оргии. – Ты совсем не смешная, Грейнджер, – но Пэнси все равно рассмеялась, сжала флакон в кулаке и устроилась на диване, словно собиралась остаться там надолго. – Как поживают Поттеры? – Гермиона прикусила внутреннюю сторону щеки и пожала плечами, отчего Пэнси вздрогнула. – Неплохо, да? – Лучше, чем ожидалось, – лучше, чем она могла бы ощущать себя в их ситуации, если быть честной. – Дети уезжают утром. Я забрала Альбуса, чтобы попрощаться со Скорпиусом, так что, честно говоря, я чувствую себя довольно опустошенной. – Черт. Гермиона села рядом с Пэнси, положив голову на плечо подруги в тот редкий момент, который не нуждался в объяснениях. – Как они? - Ал расплакался и уснул, а Скорпиус... – Гермиона вздохнула и выпрямилась, проведя рукой по своим кудрям. Ей так не хотелось оставлять его, но ничего не поделаешь. Она должна была отвезти Альбуса обратно в Нору. Гермиона была уверена, что он снова окажется на отцовском диване, завернувшись в одеяло, и надеялась, что он не останется один надолго. – Он выглядел расстроенным. – Бедные дети. Дафна должна будет забрать Скорпиуса завтра вечером, чтобы познакомить его с Халией, так что я предупрежу ее. – О? – это было интригующе. – Как это произошло? – Я была там в качестве посредника. Они с Нарциссой спорили всего десять минут, прежде чем пришли к соглашению. Драко... – Ты рассказала Малфою о том, что произошло в доме Гарри? – Возможно, об этом зашла речь в случайном разговоре, но потом он получил дополнительную информацию от главы Отдела Магического Правопорядка, так что... – Пэнси скромно пожала плечами. – Почему ты спрашиваешь? – Просто так, – Гермиона повернулась, скрестив ноги и подогнув их под себя. Пэнси разговаривала с Малфоем гораздо чаще, чем Гермиона думала вначале. Что было... любопытно. – Джинни просто удивилась, что он спросил о детях. – Он спрашивал? Интересно, – это был честный ответ, но осторожный в своей манере. Не утруждая себя ответом, Пэнси легкомысленно пожала плечами. – Кто знает мотивы Драко в любом деле. Почему бы тебе не спросить его? Она бросила взгляд на подругу, которая слишком широко улыбнулась. Как Чеширский кот. Гермионе стало интересно, как много о Драко знала ее подруга. Какие нюансы его характера? Почему его стоило защищать так, как это делала она? Возможно, она знала о нем все и именно поэтому оберегала его так яростно. – Раз уж вы так часто с ним общаетесь, возможно, ты знаешь об этом лучше меня, – по ее резкому взгляду, брошенному на Гермиону, было ясно, что Пэнси хочет поговорить с ней. – Лучшая тема для разговора – это безопасность на вашей вечеринке. Учитывая то, что произошло... – Во-первых, я не отменю ее, – Пэнси бросила на нее вызывающий взгляд, не решаясь затронуть эту тему. – Во-вторых, Тео позаботится об усилении мер безопасности на своей территории, но в приглашениях и соглашениях о неразглашении прописано, что доступ будет разрешен только адресату и его доверенному лицу. На вечеринке будут присутствовать охранники в обычной одежде. Гермиона замолчала от неожиданного появления Перси, который вышел из камина, одетый в официальную мантию Министерства, с идеально уложенными волосами, подчеркивающими его суровое выражение лица. В комнате повисло напряжение. Чувство тревоги, которое он принес с собой, давало понять, что в будущем ее ждет что-то нежелательное. Нервы Гермионы были на пределе от нетерпения, в голове проносились мысли о том, как можно объяснить его визит. Все дороги вели к одному: его визит не был личным. Но Пэнси этого не знала. – Ради всего святого, Уизли! – в одно мгновение она вскочила на ноги и возмущенно вскинула руки к бедрам. – Почему ты здесь? – глаза Перси комично расширились, но потом его лицо приняло более нормальное выражение. – Думаю, лучше спросить, почему ты здесь? – Пэнси пересекла комнату, создав физическую границу между собой и Перси, и встала прямо перед ним. Хотя Гермиона не могла видеть лица Пэнси, ее тон свидетельствовал о ее текущем настроении. – Официальное дело Министерства, – он посмотрел поверх головы Пэнси на Гермиону, которая не двигалась с места. Впрочем, она и не собиралась этого делать, пока он не раскроет суть "дела Министерства". Но сначала ему пришлось столкнуться с Пэнси, которая толкнула его в грудь с такой силой, что Перси покачнулся на пятках. Вместо того чтобы спорить, его голубые глаза слегка смягчились, и он понизил голос до чего-то личного, приближающегося к шепоту. – Прошу прощения, что так внезапно покинул тебя во время десерта. По крайней мере два чувства Гермионы, а также ее брови, оживились при этих словах, которые она не должна была слышать. Очевидно, тот обед прошел настолько хорошо, что они все еще разделяли трапезу... И оба держат это в секрете. Гермиона была сильно заинтригована. – Возможно, я разрешу тебе перенести встречу, но я не уверена. Пэнси сжала губы в тонкую линию. – Я очень занята, и ты тоже. По выражению лица Перси нельзя было определить его настроение, но Гермиона знала его достаточно хорошо, чтобы разглядеть неуверенность под маской спокойствия. Неуверенность исчезла, когда Пэнси громко прокашлялась. – Сегодня я буду допоздна работать над эскизами дома Поттеров. Может быть, когда закончишь работать, ты сможешь загладить свою вину. Я люблю пирог с баноффи. – Сначала я предупрежу через камин, – облегчение приподняло уголки его губ. – Убедись, чтобы так и было. Ты здесь, чтобы вызвать Грейнджер по делам Министерства? Насколько я помню, она не является сотрудником. – Верно, но она вызвана Визенгамотом, – Перси нахмурился. – Я пытался уговорить их подождать до утра, но они сказали, что либо я приведу ее, либо они пришлют кого-то другого. Кого-то, кто не будет таким дружелюбным, как Перси. – Зачем? – любопытство сменилось раздражением, когда Гермиона встала, понимая, что ей предстоит еще одна долгая ночь. – Они никогда раньше не вызывали меня подобным образом. Вопиющее пренебрежение к ее времени действовало ей на нервы. – Ей нужен адвокат? – спросила Пэнси. – Потому что я... – Нет, – одновременно сказали Перси и Гермиона. – Никто не дает мне поразвлекаться. Напряжение на мгновение спало, и они смогли рассмеяться. – Я не могу сказать, почему, потому что не знаю, – Перси бросил на нее взгляд. – У меня есть совсем немного времени, чтобы рассказать тебе, так что, если ты хочешь поболтать... ох – он, казалось, удивился, когда Гермиона подняла палочку и вызвала свою сумку с бисером, без труда поймав ее. – У тебя есть время переодеться во что-нибудь подходящее. Гермиона опустила взгляд на свои черные леггинсы и красную футболку оверсайз, и пожала плечами, прежде чем вызвать пару кроссовок. – Ну вот, теперь я готова. Повеселевшая Пэнси заняла место рядом со взволнованным Перси. – Ты в пижаме. – К чему ты клонишь? Меня вызывают на встречу после полуночи, что еще я могу надеть? Он смотрел на нее несколько мгновений немигающим взглядом... а потом выражение его лица сменилось с изумленного на забавляющееся с оттенком восхищения. – Справедливое замечание. Пойдем? Кивнув, она пересекла комнату, остановившись сначала у Пэнси, которая взяла с нее обещание послать сообщение через камин, когда она вернется домой. Гермиона согласилась и отошла в сторону, чтобы понаблюдать за их обменом мнениями. Поговорив с Пэнси слишком тихо, чтобы Гермиона могла услышать, Перси поцеловал тыльную сторону ее руки в прощальном жесте. Гермионе пришлось прищуриться, но она заметила легкий румянец на щеках своего друга. Перси протянул ей руку, и она приняла ее. – О, Пэнси? – позвала Гермиона. – Хм? – Мы поговорим об этом позже. Пэнси не успела возразить, как они с тихим хлопком улетели. Они приземлились в кабинете Перси. В нем было грязно во всех смыслах этого слова. – Я тут немного читаю, – он смущенно посмотрел на груды знакомых книг, очень старых и пыльных пергаментных свитков и текстов, которые покрывали все свободные поверхности в комнате. – Мы поговорим об этом. Тихая прогулка из его кабинета привела к молчаливой поездке на лифте. Любопытная часть Гермионы очень хотела расспросить его о том, чему она только что была свидетелем в своей гостиной, но решила оставить это на потом. Сейчас ей нужно было подготовиться к неизвестности. Двери лифта открылись на девятом уровне, и Гермиона вышла первой, а затем Перси. Черные стены и фонари выглядели гораздо более зловеще, чем в ее подростковых воспоминаниях. Когда они прошли по коридору и начали подниматься по ступеням, ведущим на десятый уровень, Перси нарушил напряженное молчание. – Я буду там до тех пор, пока они позволяют мне оставаться. Даже после. Я буду ждать у двери. – Спасибо. В конце концов, это не имело значения. Свернув за угол, они увидели двух знакомых мужчин, ожидавших их у входа. Гарри Поттер и Драко Малфой. Одетые профессионально, в официальные мантии, обозначающие их отдел и ранг, они стояли по разные стороны внушительной кирпичной арки, обрамляющей закрытую дверь. Они просто смотрели в пустое пространство перед собой с мрачным выражением лица и не разговаривали, что не было чем-то необычным. Но по мере того как они с Перси приближались, картина, и разительные различия между ними, становилась все яснее. Четче. И более тревожной. Гарри всегда сутулился, когда не был сосредоточен, отчего казался ниже ростом. Малфой так не делал. Он стоял как вкопанный: ноги и спина прямо, руки устремлены к полу, а руки сжаты в кулаки. Это не только подчеркивало его физические размеры, но и вызывало в памяти образ его сына. Скорпиус стоял точно так же рядом с Нарциссой. Волосы Малфоя лежали так идеально и непринужденно, как только могли, но большее внимание привлекло, что Гарри расчесал свои. Эта деталь беспокоила ее больше всего. Гарри расчесывал волосы только для важных событий. И вот она здесь, в пижаме, с совершенно дикими и непричесанными волосами. В тот момент, когда ее услышали, Гермиона недолго размышляла о том, что выбрала не самый удачный наряд. Но сожалеть было уже поздно. Гермиона прокашлялась, предупреждая обоих волшебников о своем присутствии и присутствии Перси. – Теперь я официально запутался, – сказал Гарри вместо приветствия. – Значит, нас уже двое, – Гермиона вздохнула. – Что, черт возьми, происходит, Перси? Вместо ответа он профессионально кивнул Малфою. – Кабинет готов? – Да. Следуйте за мной. Малфой оттолкнулся от стены и пошел вперед. Перси последовала за ним. Она обменялась недоуменным взглядом с Гарри, который пожал плечами, но они оба последовали за ними. Кабинет, в который привел их Малфой, находился в другом коридоре и состоял лишь из пыльного стола и четырех стульев, по два с каждой стороны. Настроение Гермионы портилось вместе с окружающей обстановкой. – Кто-нибудь, начните говорить. Малфой со звучным щелчком закрыл за собой дверь. – Поттер. Грейнджер. Присаживайтесь. Гермиона отшатнулась от его приказа, как будто он оскорбил ее. Она еще больше скривила лицо, когда он повернул палец и заставил выдвинуться один стул сбоку стола. Для нее. Она посмотрела на стул, потом на Малфоя, который обратился к ней с мрачным, почти дразнящим выражением лица. – Садись. – Я лучше постою. – Гермиона упрямо сложила руки, а Гарри встал рядом с ней, повторяя ее позицию. – Один из вас должен объяснить, что, черт возьми, происходит, и почему я здесь. Его взгляд впился в нее на время задержки дыхания, прежде чем он закатил глаза. – Как хочешь. Малфой достал из кобуры свою палочку. Прошло совсем немного времени, прежде чем она почувствовала на своей коже холодное покалывание охранных заклинаний и чар конфиденциальности. – Все готово, – он снова поднял палочку. – Начинай говорить, Уизли, – его тон был знакомым, но совсем не язвительным. Можно было даже подумать, что он почти... дружелюбный. Что было абсурдно. – Что происходит? – терпение Гарри было на исходе, и это было видно. Перси и Драко обменялись взглядами, а Малфой сделал вежливый жест и занял место, от которого отказалась Гермиона. Он сложил руки, откинулся на спинку кресла и скрестил ноги, создавая впечатление, что у него есть все время в мире. – Перси? – Гермиона скосила глаза на своего друга. – Я знаю, что вы оба в курсе движения, в котором я участвую. Ну, прежде чем мы туда отправимся, учитывая, что я не знаю, зачем они вызвали вас троих, я подумал, что будет лучше, если я введу вас всех в курс дела. – Ты – лидер восстания, которое должно вернуть власть министру к следующим выборам, – проницательно заметил Гарри. Краем глаза Гермиона заметила, как Малфой потирает висок, словно имеет дело с самым глупым человеком на Земле. – Что еще нужно знать? Она почувствовала, как в основании черепа зарождается головная боль, и могла бы обвинить в этом день, двух из трех обитателей комнаты, стресс или даже собственное переутомление. Но ночь только начиналась, а не заканчивалась. – Если говорить многословно, то да, но я предпочитаю называть это Восстановлением. – А Малфой? Потому что это был самый главный вопрос. – Я хочу оспорить правление Визенгамота, вернуть власть в руки министра и провести правильные и честные выборы. По праву рождения Драко имеет доступ к Кембриджской магической библиотеке, где мы нашли оригинальные законы, созданные при основании Министерства. Он переводил их на английский, чтобы я просматривал, а остальные в меру своих сил и возможностей вмешивались. Кроме того, он ходил в архивы Зала записей и искал другие свитки, которые были жизненно необходимы. В то время как Гарри выглядел ошеломленным, Гермиона не была удивлена. Ничему из этого. По кусочкам, разложенным перед ней, все стало понятно. Гермиона видела, как он работает, жертвует сном, временем и едой, чтобы завершить работу над переводом. Стресс. Напряжение. Неделями. Месяцами. Мысль о том, что они с Перси каким-то образом близки, зародилась в линиях и промежутках между их словами, действиями и странным знакомством с самого первого раза, когда она оказалась с ними в одной комнате. Тогда Гермиона проигнорировала это неприятное ощущение, и теперь расплачивалась тем, что ее застали врасплох. – Почему ты говоришь нам об этом сейчас? – спросила Гермиона. – Очевидно, что-то произошло, раз вы решили нас позвать. – По правде говоря, члены движения хотели пригласить вас уже несколько месяцев, но из-за расспросов Тиберия я решил, что незнание будет полезно. Хотя, судя по слухам, Гермиона, ты, как никто другой, сумела вывести из себя Верховного Чародея. Она сделала фальшивый реверанс, улыбка была плоской, и не выражала никакого веселья, – Повезло мне. Гарри чуть не поперхнулся воздухом. – Кто эти члены? – Все главы департаментов Министерства и десятки других сотрудников на различных должностях. Некоторых мы не можем раскрыть из-за их нынешнего положения и отношений с различными членами Визенгамота, но мы все делаем все возможное, чтобы обеспечить успех нашего плана. – Зачем нужно переводить законы? – Гермиона задумалась. – Почему бы не указать на то, что их десятилетнее правление истекло, заставить их передать власть и провести свободные выборы? – Потому что, Грейнджер, – привычный тон Малфоя заставил Гермиону стиснуть зубы, – Неважно, что срок действия правила истек. Для передачи власти требуется две трети голосов и подпись Верховного Чародея. Ни то, ни другое не произойдет без борьбы, изменений в лояльности членов Визенгамота или правильного закона, который их отменит. Например, более старого, который все еще действует. – И когда вы найдете этот закон, каков будет план? – Да, – подхватил Гарри. – Кого вы все собираетесь выдвинуть? – Кингсли, – Перси сложил руки. – Однако он советовал мне, что я должен предложить свою кандидатуру. Он настаивает на том, что он в отставке, но ты... – Это то, чего ты от меня хочешь? – спросила Гермиона. – Да, но позже. Я не врал, когда говорил, что не знаю, зачем Визенгамот вызвал вас. Гарри и Драко, я полагаю, как-то связаны с неудачным рейдом, но Тиберий уже несколько недель охотится за Драко. Я уверен, что сегодня он приложит все усилия, чтобы заставить его говорить, а если он не захочет, то уволит его. Ты готов? – Конечно, – Малфой поднялся на ноги. – Гарри? – Перси помахал ему рукой. – На пару слов. Как Гермиона оказалась перед Малфоем, прислонившимся к стене со сложенными руками, было загадкой. Она не пыталась ее разгадать, потому что была занята сложной задачей – наблюдением за Перси, который разговаривал с Гарри на повышенных тонах в другом конце комнаты. Ей удалось украдкой бросить несколько взглядов на Малфоя. Он мало чем выдавал себя, только фрагментами зацепок, которые Гермиона научилась распознавать после многократного повторения. Его челюсть. Сила его взгляда. Маленький тик, дергающий уголок его рта. Он хотел что-то сказать, но Гермиона опередила его. – Ты, кажется, говорил, что никогда не ввяжешься в такое, но... – У меня есть свои причины, и они исключительно эгоистичны, – отрезал Малфой. У нее было чувство, что если она станет допытываться, то зайдет в тупик. – Как твоя рука? Подозрительность была одной из стандартных установок Драко Малфоя. Когда Гермиона не отвела взгляд, Малфой наклонил голову в сторону. – Почему тебя это волнует? – Ты собираешься ответить на мой вопрос или... – Ты просто заводишь разговор или действительно хочешь знать? – Это пустая трата времени – задавать вопросы, на которые я не хочу знать ответы. Малфой ничего не ответил, потому что Перси получил Патронуса, сообщавшего, что Визенгамот будет готов принять их через пять минут. Обратный путь в палату был быстрым. Гермиона стояла рядом с Гарри по одну сторону арки, а Перси – рядом с Малфоем по другую. – Гермиона? – Гарри толкнул ее локтем. – Ты в порядке? – Да. Малфой наблюдал за ней. Оказаться в ловушке его взгляда было таким странным ощущением. Он казался одновременно близким и далеким. Его тяжесть, суровая и осязаемая, была знакома так, как не должна быть. Гермиона прижалась спиной к арке, кирпич упирался в спину, холодил руки, когда она прижимала их к... – Перси, – голос Гарри привлек ее внимание. – Ты знаешь, я хотел кое-что сказать. Ты мог бы дать Гермионе переодеться. – Я гражданское лицо и одета, как положено после полуночи, – Гермиона погрозила кулаком, когда Малфой посмотрел на часы, ругаясь на время. – Я не вижу ничего плохого. На лице Малфоя промелькнуло что-то мимолетное, когда он окинул ее наряд беглым, пренебрежительным взглядом, но выражение было слишком быстрым, чтобы его расшифровать. Не то чтобы презрительное, но определенно... Тяжелые двери медленно скрипнули, открываясь. В комнату ворвался прохладный спертый воздух, и по всем ощутимо прокатилась волна предчувствия. Все четверо обменялись взглядами разной напряженности, после чего Гарри выступил вперед. За ним увязался Малфой, затем Гермиона, а Перси оказался в конце. Это было похоже на битву без доспехов, и Гермиона не была готова к тому, что ее желудок скрутит от нервного напряжения. От одного выдоха до другого уровень напряжения возрастал в десятки раз. Она несколько раз сжала руки в кулаки. Ничего не вышло. Придется импровизировать, а это было не в ее силах. Хотя она дрожала, как птица на ветке дерева, готовая взлететь при первом же проблеске неприятностей, Гермиона взяла себя в руки. Она осмотрела комнату. Гермиона заметила в углу хранительницу записей, хорошо одетую в темную мантию, которая не выделяла ее. Красная футболка Гермионы действовала как маяк, привлекая нежелательное внимание. Для комнаты с такой большой дверью она не была величественной. С потолка свисали тусклые лампы, придавая помещению призрачный вид, который ей не нравился. По меньшей мере сорок членов Визенгамота разных форм, размеров и национальностей сидели на своих местах в четыре ряда по десять человек, все они сохраняли невозмутимое спокойствие, но если присмотреться, можно было заметить в их глазах что-то еще. Страх. В центре нижнего ряда сидел Верховный Чародей с нечитаемым выражением лица. Справа от него сидел мрачного вида министр, а слева – мрачный Кормак. Он не косился на Гермиону, как обычно. Он выглядел испуганным. Нервным. Странным. Напротив стола стояли три пустых стула, которые не выглядели удобными. Гарри занял крайнее левое, Малфой – крайнее правое, а Гермиона осталась сидеть посередине. Бросив взгляд через плечо на попятившегося Перси, Гермиона приняла ободряющий кивок, в котором, как ей казалось, она не нуждалась до этого момента. Их места находились достаточно близко, чтобы она могла почувствовать, как Гарри нервничает, а Малфой – нет. Он был слишком занят, внимательно оценивая каждое лицо в комнате. Некоторые смело смотрели в ответ, другие хмурились, словно он был причиной всех их проблем, но в целом их реакция на его пристальное внимание была разной степени дискомфорта. – Теперь, когда вы трое сидите, – раздался в тишине голос Кормака. – Верховный Чародей объявляет собрание открытым, – в знак почтения он предоставил пресловутое слово своему дяде. Стенографистка взмахнула палочкой, и активировалось перо для быстрых заметок. – Мистер Уизли, вы можете быть свободны. – Я здесь в качестве адвоката мисс Грейнджер, поскольку она не является сотрудником Министерства. Он бросил взгляд на Гермиону, которая постаралась выглядеть крайне обескураженной. – Тогда очень хорошо, – наступила драматическая пауза, прежде чем Тиберий продолжил. – Из-за неудач мистера Поттера и мистера Малфоя Пожиратели смерти продолжают оставаться бичом нашего общества. Гермиона выпрямилась. – Сегодня ночью, – голос Верховного Чародея резко возвысился, – Десять членов правящего Визенгамота были убиты в результате жестокого возмездия. Те, кто находится здесь с нами, выжили. Пожиратели смерти взяли на себя ответственность и угрожают новыми нападениями, если мы не освободим пленников. Гермиона замерла. Каждая последующая секунда казалась ей часом. Она посмотрела на столь же шокированного Гарри, который моргал, пытаясь собрать воедино простой ответ. Гермионе не нужно было смотреть на Малфоя. Она чувствовала, как он напрягается по краям ее сознания. Волны защитной энергии исходили от него с такой скоростью, что она засомневалась, достанет ли он свою палочку. И нужно ли ему это. Затем его голова дернулась влево – не на нее, а на Гарри, пока она размышляла над новостями. Десять... Почему это число показалось ей знакомым? О. Это было число Пожирателей смерти, которых они захватили во время рейда. Это объясняло мрачное настроение и страх в их глазах. Они были напуганы так, как дети боятся огня после того, как обжигаются пламенем, особенно после бесчисленных предупреждений. Гермионе было ужасно жаль пострадавшие семьи, ее возмущало вопиющее пренебрежение святостью человеческой жизни, в которую она глубоко верила, как целитель. Но в этом была своя ирония, которую нельзя было игнорировать. – Драко Малфой, – министр произнес его имя таким ехидным тоном, что это, как ни странно, граничило с фатумом, – Как глава оперативной группы, проинформируйте нас о рейде, который произошел две ночи назад. – Очень хорошо, – его голос был похож на холодный металл. Полностью лишенный эмоций. Профессиональный. Он начал плести подробный, хотя и сжатый рассказ, рассказывая обо всем, что Гермиона знала и чего не знала. Как они с Гарри оказались в поместье, как разгорелась драка, как вспыхнул Адский Огонь, как начался хаос, как Малфой вытащил Гарри. Она узнала, как Малфой получил травму плеча. Он увернулся от Убивающего проклятия одного пожирателя, но получил взрывное заклинание от другого. Все было гораздо хуже, чем Гермиона могла себе представить. Когда Малфой закончил, он тяжело откинулся в кресле и посмотрел прямо перед собой. Верховный Чародей и министр обменялись шепотом. Вообще, большинство присутствующих членов Визенгамота негромко переговаривались со своими соседями. – Ваш рассказ совпадает с тем, который был представлен на брифинге Гестией Джонс, – Тиберий прочистил горло. – Этот рейд следовало отменить. – Да, но я его не отменил. Слова Гарри были проигнорированы. – И все же вы рисковали жизнями своей команды и авроров, совершив поступок, который можно расценить как открытое объявление войны, – Тиберий пристально смотрел на Малфоя. – Дела авроров находятся в ведении мистера Поттера, но оперативная группа и каждый рейд, который вы возглавляете, ваш. – Вы пытаетесь возложить вину за неудачу рейда на меня, Верховный Чародей? – голос Малфоя был настолько ледяным, что по позвоночнику пробежал холодок. – Вам были предоставлены достаточные ресурсы, чтобы избавить нас от Пожирателей смерти, но вы не использовали их эффективно. Это утверждение явно не соответствовало действительности. – Более того, ваш недостаток контроля и лидерства привел к гибели десяти членов Визенгамота и поставили под угрозу все наши жизни. Утром новости о ваших неудачах превратятся в абсолютное шоу для газет, которые выставят всех нас некомпетентными. В этом и заключалась суть его гнева. Его не волновали ни люди, пострадавшие во время рейда, ни члены Визенгамота, погибшие в результате возмездия. Верховного Чародея волновала только его собственная шкура и общественный имидж. Это было отвратительно. Долгие годы они были неприкасаемыми, жили без прежних забот и страхов. Никаких угроз. Никаких отравленных писем. Никаких похищений. Но сегодняшняя акция дала понять, что они люди и подвержены тем же слабостям, что и все остальные слои общества. Они ничем не лучше других. Должно быть, это был отрезвляющий опыт для всех них. – Я бы спросил, каково это, когда на твоих руках кровь, Малфой, – злобно усмехнулся Кормак. – Но ты уже и так знаешь. Единственной видимой реакцией Малфоя было легкое напряжение мышц плеч. Затем его руки сжались в плотные кулаки, лежащие на бедрах. Она могла видеть его вены. Глубоко втянув воздух через нос, он сделал вдох, слышимый только ей, а затем перекатил свои плечи, словно бурные волны, которые потянули Гермиону за собой. Она приготовилась к неизбежному удару. Но Гарри занял решительную позицию. – Это было неуместно. Вся эта охота на ведьм – полная чушь. Как я уже говорил, причина неудачи – моя и только моя. Вы все, очевидно, читали брифинг... – Это не вам решать, мистер Поттер. – Нет никаких решений, есть только правда! – яростный тон Гарри едва не заставил Гермиону положить руку ему на плечо, чтобы одернуть его, но она этого не сделала. Они заслужили весь его гнев. – И в истории Малфоя нет... – Гарри... – Кормак поднял бровь. – Я думал, ты, как никто другой, согласишься со мной. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать прошлое Малфоя. Мы здесь по поводу рейда... – Да, рейда, – прервал его министр, снова переведя взгляд на Малфоя. – Неспособность мистера Малфоя руководить поставила всех нас в положение, когда у нас не осталось другого выхода. Как и подобает бесполезной фигуре, он подчинился Верховному Чародею, который решительно кивнул, позволяя ему вынести вердикт по делу, решение по которому, очевидно, было принято еще до того, как Малфой успел открыть рот. Или даже вошел в комнату. Это была та самая охота, о которой говорил Перси. – В связи с вашим послужным списком неудач с момента получения этой должности, жалобами ваших подчиненных и провалом недавнего рейда, по решению Визенгамота вы, Драко Малфой, будете сняты с должности главы оперативной группы. Мы также опубликуем публичное заявление о событиях, связанных с вашим увольнением, которое вам не будет позволено опровергнуть. Возмущенный возглас Гарри прозвучал громко на фоне молчания Малфоя. Гнев Гермионы начал нарастать. – Вам следует пересмотреть свое решение, – возразил Гарри. – Провал рейда лежит на мне. Если кого и следует уволить, так это меня. Среди присутствующих было заметно беспокойство и непонятный ропот. Беспокойная энергия, вызванная несогласием Гарри. Резко поднятая рука Верховного Чародея приказала молчать. – Перестаньте, мистер Поттер, нет необходимости... – Малфой хотел все отменить, а я отказался. Это ясно... – Несмотря ни на что, его работа – постоянно держать себя в руках. А он этого не сделал. Я думал, вы будете в восторге от этой новости. Вы ненавидите работать с ним. Все это знают. – Если бы причина его увольнения была обоснованной или даже точной, – резко сказал Гарри, – Но это не так. Вы пытаетесь уволить его за ошибку, которую совершил я, и по... – По причине, которая не является уважительной в соответствии с Законом о трудоустройстве в Министерстве, а также Этическим кодексом Отдела Магического Правопорядка, – Малфой явно успокоился и сосредоточился, готовый к бою. – Не думаю, что вы хотите спорить со мной по этому поводу. Вы проиграете. – Полагаю, здесь я выношу приговор, – Тиберий рассмеялся. – Даже вы должны подчиняться законам Министерства. Вы не имеете права обходить законы, которые вас не устраивают, – Малфой откинулся в кресле. – Вы не можете избавиться от меня, – Гермиона удивленно посмотрела на него. Она была... впечатлена. – Более того, позвольте мне обратить внимание на тот факт, что Визенгамот уже имеет опыт незаконного увольнения сотрудников. Как к этому отнесется общественность? – Думаете, прессу будет волновать увольнение бывшего Пожирателя смерти? – Возможно, нет, – Гарри встал. – Но взволнует, если я поддержу. И я поддержу. Это заставило Тиберия замолчать, но шепот в комнате усилился. Он выглядел заметно раздосадованным, настолько раздосадованным, что с легкостью сломал перо в своей руке. Министр наклонился к нему, чтобы что-то шепнуть, но тот грубо отмахнулся.. – Ладно. Возможно, я не могу вас уволить, но могу понизить в должности, – грубо сказал Тиберий, а затем впервые посмотрел на Гермиону и медленно улыбнулся. – Мисс Грейнджер, если вы согласитесь, его работа будет вашей. Неприкрытое злоупотребление властью вывело ее из равновесия. – Вы притащили меня сюда после полуночи, чтобы предложить работу? – отчаяние сквозило в каждом слоге. – Конечно. Драко Малфой будет вашим подчиненным, если вы решите взять его в свою оперативную группу. У нее было два варианта ответа, но ни один из них не предусматривал согласия с должностью, которую ей практически вручили. Если первый вариант, уважительный отказ и уход тем же путем, каким она вошла, был разумным выбором, то второй вариант был гораздо более приятным. Потому что теперь с этим было покончено. Полностью. И раз уж вселенная, похоже, решила втянуть ее в борьбу, значит, так тому и быть. – Мы дадим вам время все обдумать, мисс Грейнджер. – Не нужно, – Гермиона улыбнулась слишком широко. – Я приняла решение. Малфой повернулся, его взгляд был суровым и калечащим, как никогда раньше. В нем было столько обвинения и недоверия, что его невозможно было игнорировать. Она заговорила сквозь зубы, едва шевеля губами, на такой громкости, которую мог слышать только он. – Доверься мне. Хоть на секунду. У Малфоя были свои причины занять неблагодарную должность, в которой он не нуждался. Гермиона не знала всех мотивов, но она знала достаточно, знала хотя бы намек на то, что заставляет его преследовать детей, ради защиты которых Гарри был готов поставить на кон все. А еще Гермиона знала, что он скрывает нечто большее, причины, которые, объединившись, создают созвездие, вытатуированное на его предплечье. Она не знала, какая причина заставила лед в его глазах растаять, но это было все, что ей было нужно. – Я полагаю, что вы преждевременно предложили мне работу Драко Малфоя, так как в настоящее время не существует вакансии, на которую вы хотели бы меня пригласить, – ее взгляд упал на Верховного чародея и министра, которые смотрели на нее с разным выражением замешательства. – Не уверен, что вы слушали, мисс Грейнджер, но я только что понизил его в должности. – Нет, не понизили. Вы пытались это сделать, но я уверена, что вы оговорились. Кормак выглядел заинтригованным. Гарри, краем глаза наблюдая за ней, откинулся в кресле, как будто был готов к представлению. Малфой наблюдал за ней, его гнев утихал. Тем временем остальные присутствующие члены Визенгамота зашумели в ответ. Гермиона встала, чтобы обратиться к залу. – Угрозы. Насилие. Похищения. Убийства, – при ее словах наступила гробовая тишина. – Все это не ново ни для нас, ни для наших семей, ни для людей, которые годами наблюдали за эскалацией, пока вы все увековечивали ложный мир, созданный вами. Мы стараемся жить в мире, но такова наша реальность. А теперь она стала вашей. Пора прекратить делать все, чтобы общественность не узнала о вашей некомпетентности, и начать вкладывать в эту борьбу все имеющиеся ресурсы. Она приковала к себе всеобщее внимание. – Мисс Грейнджер... – Верховный Чародей. Теперь, когда Пожиратели смерти затронули лично вас, это вдруг стало проблемой, – огрызнулась Гермиона. – Теперь это проблема, против которой вы хотите принять немедленные меры. Теперь вы хотите обратить внимание на команду, которую вы держали в стороне и не финансировали. Теперь вы хотите несправедливо свалить вину на Драко Малфоя, хотя должны винить себя, свою жадность, свою неумелость и пренебрежение ко всем предупреждениям, которые вам давали. Предупреждениям, которые были сделаны еще до вашего прихода на должность, с тех пор как Кингсли был временным министром. Этого бы не случилось, если бы после войны вы отнеслись к угрозе Пожирателей смерти с той серьезностью, которую она заслуживала. Гермиона уставилась прямо на Верховного Чародея, который оскалился в ответ. – Эти двое более чем способны выполнять обязанности, которые возложены на них. К сожалению, они могут работать только с теми ресурсами, которые им предоставили. Краем глаза она заметила, что Малфой смотрит на нее так, как она не могла истолковать. Но это было выражение, которое она не скоро забудет. Открытое, но смысл был так же неразборчив, как и его почерк. Она отвернулась. – На этом их "недостатки" заканчиваются, а ваши начинаются. – Достаточно, мисс Грейнджер, – голос Тиберия эхом отозвался в тишине комнаты. – Вы... – Можете перестать притворяться, что не подстроили их неудачу. Война выгоднее мира, – увидев возмущенное выражение лица Верховного Чародея, она укрепилась в своем убеждении. – Не притворяйтесь, что понижение Малфоя в должности и заявление, которое он не может опровергнуть, не было распоряжением, чтобы спасти себя в глазах общественности. Министр щелкнул пальцами судебной стенографистке. – Остановите запись. – Все в порядке. Мне не нужна запись, когда все, что я сказал, легко доказать. У меня есть воспоминания, доказательства и друзья в СМИ, которые лично заинтересованы в том, чтобы справедливость восторжествовала. – Ваша угроза... – Это не угроза. Это правдивая история, которую хотели бы услышать все медиа мира. Видите ли, причина, по которой вы оговорились, понизив Драко Малфоя в должности, заключается в том, что вы на самом деле не хотите, чтобы я вернулась в Министерство и заняла его место. – Мисс... – Если я вернусь, я сделаю своей личной миссией восстановление структуры власти и искоренение коррупции в этом зале. Я буду считать каждого из вас ответственным за ваши действия или, скорее, бездействие. Коррупция. Незаконная тактика допросов. Ваше отвратительное поведение приобрело массовый характер, и я этого не потерплю, – Гермиона перевела взгляд на Верховного Чародея и министра, которые смотрели на нее широко раскрытыми глазами. – Я позабочусь о том, чтобы вы – Тибериус Маклагген, и все, кто вас поддерживает, больше никогда не занимали руководящих постов. Вы все виноваты. Вы все виноваты в последних тринадцати годах неудач и страданий. Вы все ответственны за гибель своих коллег по Визенгамоту. Вы должны ответить перед народом, но, что еще важнее, вы должны ответить перед собой. Члены Визенгамота снова зашумели. – Я бы был очень осторожен с такими словами, мисс Грейнджер, – Тиберий выглядел разъяренным. – Ваши слова граничат с изменой и могут быть наказуемы... – Хотела бы я посмотреть, как вы попытаетесь это сделать, – пригрозила Гермиона. Еще больше нервных движений членов совета усилило напряжение в комнате. – Я предана Министерству, идеалам, на которых оно было построено, и тому, чем оно было до того, как вы все превратили его в тень того, чем оно когда-то было. Но вам, Верховный Чародей? Я никогда не буду верна тирану, – Гермиона сделала шаг вперед. – Вы трус, который до паранойи сосредоточен на том, чтобы не потерять власть, которую вы захватили, в то время как Пожиратели смерти угрожают самому существованию Министерства, которое вы поклялись защищать. – Я приказываю... – Приказываете? – Гермиона насмешливо хмыкнула, чувствуя, как в ней нарастают гнев и решимость. – Вы думаете, что вы король, но вы всего лишь пешка, которая падет при первом же неверном шаге. Остальные члены Визенгамота в ужасе смотрели на происходящее, а Гермиона вглядывалась в каждое отдельное лицо. – Перемены наступили, и они начнутся сегодня, – Гермиона уже достаточно устала, чтобы выйти из тени и стать частью той силы, которая заставит перемены произойти. – В этой борьбе есть две стороны, и настало время выбрать одну из них. – Вы говорите, как глава предательского восстания. Мисс Грейнджер, я... – Я не являюсь частью какого-либо движения. Что было правдой. До сегодняшнего вечера она таковой не являлась. Но все изменится, как только она выйдет из комнаты. Огонь восстановления был разожжен.Не сомневайтесь в том, что небольшая группа мыслящих и самоотверженных людей может изменить мир. В действительности лишь они и привносят эти изменения.
Маргарет Мид