Квартал историй (сборник)

      Ведьма приходит к нему вечером, пряча глаза. Мавр знает эту ее манеру: она пришла просить. В решающий момент она поднимет голову, блеснув колдовским взглядом. Ее фокусы действуют на всех, и на него тоже, хотя он успешно делает вид, что нет. Девушка хороша, и знание об этом дает ей волшебную силу.       — Здравствуй, — мягко начинает она. Не хочет злить. Зря старается: Мавр уже в бешенстве. От одного ее безупречного вида. Но по его лиловому лицу прочитать ничего нельзя.       — Чего ты хочешь?       — Поговорить, — Ведьма подходит ближе, и его взгляд невольно скользит по ее распущенным угольным волосам, струящимся по прекрасной фигуре. — Наедине.       Мавр хмыкает. Его свита никак не реагирует на появление девушки и на сказанные слова, но одно его указание, — и они все, мальчишки из младших и девушки постарше, выходят за дверь, обходя Ведьму по широкой дуге.       — Говори, — ухмыляется Мавр.       — У нас с тобой всегда были особенные отношения, — улыбается Ведьма, и даже сухое сердце Мавра от такой улыбки бьется чаще. — Наше время подходит к концу, — продолжает девушка, — быть может, мы сможем разойтись миром.       — Мы с тобой? — «удивляется» Мавр, оскалившись. — Тебе я бы никогда не навредил, — ехидно заверяет, сам понимая, что это правда. Ведьма, красивая, опасная, завораживающая, никогда бы не пострадала. Если бы осталась с ним. Поэтому он продолжает: — Но теперь я не могу дать тебе никаких гарантий.       Ведьма ничуть не расстраивается, присаживается на кровать напротив него, закинув ногу на ногу.       — Но неужели ты пришла просить за себя?       — Ты знаешь, что нет.       Они молчат, наконец глядя друг другу в глаза. Мавр вновь падает в эти обсидиановые омуты-зеркала. Вот почему он так хочет ее себе.       — Мне приятно твое общество, но ты зря пришла. Нам, мне и Черепу, нам не нужен мир, не нужна Наружность с ее взрослой жизнью. Наш Дом здесь, всегда был и останется.       Ведьма вздыхает, и он слышит в этом вздохе все то, что ему недоступно. Мир для Ведьмы как будто открыт. Она слишком хороша для страха, потому и не боится Наружности, зато боится за Черепа. «Любит», — с горьким разочарованием думает Мавр. Такая красивая и, казалось бы, умная, но так много не понимает.       Мавр заронил эти ростки будущего противостояния так давно, что уже и не вспомнить. Чувства к Ведьме всегда были как ветер: иногда дарили новые свежие силы, иногда оглушали, били в лицо, да так, что был бы он ходячим, не удержался бы на ногах, а иногда, напротив, толкали в спину, заставляя действовать. Но Мавр не обманывается: это не что-то прекрасное. Чувства, которые никогда не удержишь и не сможешь обуздать. Как и их с Черепом стремление к власти и лидерству.       Мавр прикрывает глаза. Что бы он ни сказал, сколько бы ни смотрела на него Ведьма, зачаровывая, ничто не изменится. Однако он говорит:       — Я не собираюсь отходить в тень. А ты не уговоришь своего, — он практически выплевывает это слово, — Черепа. Но если, — он кривится, — если сотворишь чудо, можете бежать, как крысы с корабля, я не держу.       — И не будешь провоцировать конфликт, — быстро добавляет Ведьма.       — Нет, — ухмыляется Мавр.       — И твои люди.       Ухмылка становится шире.       — Сделаю все возможное.       Ведьма хмурится, и смутное переживание красит ее лицо в пепельно-асбестовый. Наверняка, она гадает, а что он тогда собирается делать вообще. Пережить выпуск? Выйти в большой, светлый, прекрасный мир и жить там? Вот и ей не верится. И правильно. Потому что Мавр из Дома никуда не собирается. И никого из своих людей не отпустит.       — Спасибо, — карминовые губы Ведьмы растягиваются в улыбке. — Не ожидала, что ты пойдешь мне навстречу.       — Тебе сложно отказать.       Девушка изящно поднимается. Ее руки мелко подрагивают, взгляд снова прячется за широкополой терракотовой шляпой. Не страх, думает Мавр, просто нервы.       — Подожди, ты же не уйдешь так просто?       Ведьма замирает.       — Закрепим как в старые-добрые?       Девушка не дергается, но воздух вокруг нее как будто стал грозового-графитового цвета.       — Я ведь могу и передумать.       Ведьма оборачивается и делает несколько шагов к нему. Мавр представляет, как она становится на колени перед коляской, чтобы их лица сравнялись, но Ведьма наклоняется, держа спину ровно. Во рту пересыхает. Он с трудом поднимает взгляд к ее вновь открывшимся из-под полей шляпы глазам.       — Прощай, — шепчет Ведьма и дарит Мавру, очевидно, последний поцелуй. Но он об этом не думает: берет то, что может. Ему не забрать Ведьму целиком, но можно навсегда запомнить вкус ее губ. И это навсегда, пожалуй, продлится недолго.       Когда она уходит, Мавр прикрывает глаза. Тучи над всем их выпуском сгущались. И влиять на это никто из них не мог. Но если бы кто-то предложил Мавру вернуться и что-то изменить, он бы не стал. Да и вряд ли смог бы. Угли сегодняшних событий разгорались слишком долго, чтобы остановить пожар, в котором они все сгорят.       Данное Ведьме слово Мавр держит ровно до того момента, пока не сталкивается с Черепом. Впрочем, как видно, Ведьме не удалось уговорить своего возлюбленного остаться в стороне. Предсказуемо: Череп, которого Мавр знает, бился бы до последнего. За статус, за людей, за то, чтобы не покинуть Дом.       И теперь на него двигалось это воплощение восхищения младшего потока. Хищный, опасный, угрожающий.       — Ублю-удок! — рычит Череп, свирепея от вида его ухмылки. Амулет на его груди мотнулся в сторону, когда он замахивается и с размаху бьет Мавра по лицу. Девушка, толкающая его коляску, он все время забывает ее имя, кричит от ужаса. — Ка-а-ак ты посмел! — еще удар. Мавр хрипло смеется, сплевывая кровавый сгусток себе же под колесо.       — А ты послал к черту все, о чем она так просила…       На лице Черепа отображается понимание, которое тут же топит гнев. Он снова размахивается, но тут его сбивает с ног носильщик Мавра. Череп отвлекается и сцепляется с ним, покатившись по полу. Коляска опрокидывается, и Мавр спешит выползти. Ему помогают чьи-то руки, спрашивают, как он, прикладывают тряпку к лицу.       В коридор плещут потоки Черепистов, и Мавр отдает, пожалуй, самый странный в этой ситуации приказ: «Защищайтесь». Он обещал. И его люди выступают вперед. Громом звучат первые крики ярости и боли. Гремят переворачивающиеся коляски и падающие костыли.       Глаза застилает пыльно-железная пелена, но Мавр продолжает искать взглядом женскую фигуру в широкополой шляпе. Ведьмы нет. А Череп поднимается и снова двигается к нему. Но его фигуру закрывает верный человек Мавра. Сверкает нож. Мавр моргает. «Защищайтесь». Уже не важно. Череп выворачивает парню руку, и тот глухо кричит. Пахнет кровью, но никого это не останавливает. Дети впадают в дикое состояние, отбрасывая инстинкт самосохранения. Мавр даже думает, что они забывают про страх перед ним. Но не перед Наружностью. Этот страх ему не перебить никогда. Один за одним они отдают жизни в бойне за своего Вожака и за то, чтобы никогда не становиться взрослыми.       Падая, один из его людей задевает Мавра, и сознание на несколько минут мутнеет. Болью обжигает под ребром, и еще одно тело глухо бухается на пол.       Сквозь гранитовую дымку слуха касается девичий шепот:       — Зачем?.. Ну зачем?..       Мавр разлепляет глаза, и обилие темно-винного ослепляет. Его люди вповалку лежат, дорогой смерти ведя к Черепу. Его соперник выглядит неважно: рука висит плетью, а вторая зажимает порез на шее, наверняка, от бритвы, между пальцами расползаются гранатовые пятна.       — Ты пошла к нему, — грозовые глаза Черепа обращаются к Мавру. Иронично. Даже умирая, они смотрят друг на друга, а не на девушку, которую любят.       — Потому что хотела уйти!       Череп все же отворачивается от Мавра и смотрит на Ведьму. Она сидит на коленях рядом с ним и сжимает его мозолистую ладонь сломанной руки. А под ее ладонью еще бьется сердце.       — Я бы никогда… — хрипит парень, — не бросил тех, кто зовет меня Вожаком.       — Получается, мне тоже стоило бы, — с горечью шепчет Ведьма. — И умереть. Как все они.       — Не-е-ет, ты…       Череп сглатывает, хочет что-то еще сказать, но закрывает глаза и больше не двигается.       Мавр с трудом поворачивает голову, хочет перевернуться на живот, чтобы ползти, но под ребрами полыхает боль. Он опускает взгляд, хватается за маленькую ручку ножа кого-то из Черепистов и выдергивает. Тянет кровью. Мавр кашляет и хрипит.       Насколько он может судить, никто не выжил. Различать лица в жуткой мешанине тяжело, но Мавр замечает даже фигуру кого-то из воспитателей. Жаль.       — Ты знал, что так будет?       — Мы все знали, — улыбается он ногам Ведьмы, которая к нему даже не наклоняется. Наверное, плачет. Наверное, совсем его не жалеет.       Мавр молчит, молчит и Ведьма. Он смотрит на нее снизу вверх, как и всегда, и вспоминает вкус ее губ. Как он и говорил: навсегда. Этот рассвет должен войти в историю Дома: забыть столько крови невозможно. При мысли об этом боль затихает, и Мавр скалится. В конце концов, эта буря принесла ему много больше, чем он рассчитывал, когда вступал в конфронтацию с Черепом.       — Прощай, — уже второй раз шепчет Ведьма. Мавр закрывает глаза, слушая удаляющийся звук каблуков. Куда идти Ведьме, если и она потеряла все, потеряла того, кого любила? Если его просто смело стихийной волной, которая зрела вместе с ними столько лет? Быть может, она умрет не здесь, а одна, на своих условиях? В то, что Ведьма выпустится и выйдет в Наружность, Мавр не верит. Пока он думает об этом, стук каблуков стихает.