Может ли быть иначе?

Мрачное красное небо, словно кровавое море, застилало весь горизонт. Где-то впереди догорали последние уцелевшие дома, храня внутри тела невинных жертв и виновных, навсегда погребенных в одной братской могиле, которая некогда была их родной деревней. Черный густой дым поднимался вверх, собирался в кучи и летел вместе с ветром куда-то вдаль, словно предупреждая все живые души вблизи о том, какая страшная участь может настичь их, если они посмеют восстать против императора двух миров. Все хлопоты и заботы, вся мирская суета и спокойствие этого места были растоптаны и залиты алыми реками всего за пару часов. Ещё этим утром маленький мальчик запускал самодельного воздушного змея, который никак не мог взлететь из-за неправильной конструкции и двух разных по размеру крыльев, а сейчас он лежал мертвый и едва ли походил на человека. Разумеется, дитя и не ведало о том, за какие же грехи его настигла такая жестокая участь, но, тем не менее, ему, как и всем жителям деревушки, некогда носившей название Пиньинь(1), пришлось заплатить своими сотнями жизней за предательство и заговор против великого императора. Ровно месяц назад, когда на небе сияла полная луна, местные жители вдруг решили, что больше не собираются сдавать налоги демоническому императору и выступили с решительным отказом, когда приехали сборщики этих самых налогов. Чиновник от императорского дворца выступил с короткой речью, призывая жителей Пиньинь к повиновению, однако те и слушать его не стали. Никто во всем мире не мог подумать, что где-то найдутся такие наглецы, которые выступят против императора и самолично подтолкнут себя к смерти. Все бы так и закончилось на насильственном способе взятия налогов, однако эти люди решили перейти все границы дозволенного и создать целый заговор против великого императора. Под руководством одного из старейшин деревни, некого Лин Сяолун(2), который был падок на деньги и власть, они решили начать распространение слухов о невежественности и «собачьей детской жизни» правителя, за что поплатились своими жизнями. Действительно глупая и жалкая смерть. Теперь же , когда поход был завершен, а деревня Пиньинь вместе с парой соседских поселений, участвовавших в этом бессмысленном заговоре, были уничтожены, то его высочество правитель двух миров мог спокойно вернуться во дворец чтобы вновь решать государственные дела, записанные на тошнотворных пергаментах, коих с каждым разом становится все больше, проведать свой роскошный цветник с несколькими сотнями прекрасных дев, которые явно заскучали без своего дорогого супруга, и навестить важного гостя, который уже должен был прийти в сознание. Именно последняя цель более всего мотивировала великого и ужасного Ло Бин-гэ направиться обратно во дворец и как можно скорее взглянуть на свое самое экзотическое растение. Зеленые глаза, полные ужаса и презрения, до сих пор рванными отрывками всплывали в памяти, но полностью вспомнить выражение лица, угол изгиба бледных сухих губ, сведенные от гнева изящные брови или длинные порхающие ресницы он не мог. Это угнетало более всего. Он никак не мог забыть, но и воспроизвести все в точности внутри своей памяти тоже не мог. Но теперь это и вовсе не понадобится. Совсем скоро он вновь сможет ощутить на себе взгляд зеленых омутов и сполна насладиться выражением лица того человека. Теперь он не отпустит его так просто, ибо смерть вовсе не достаточная мера наказания за все его грехи. Небольшая армия уже давно направилась обратно по приказу императора, но сам он не был намерен проделывать столь долгий путь, и последний раз взглянув на догорающие развалены, оставшиеся от прекрасного ранее места, он достал из черных кожаных ножен Синьмо и резанул им вдоль перед собой, рассекая воздух. Проход немедля открылся, позволяя ему пройти в длинный и темный коридор дворца. Прямо перед ним находилась дверь в покои того человека, о котором он думал последние несколько лет, который измучил все его мысли и не оставлял его разум даже во время весенних игр с прекрасными девами. Не редко Бинхэ ловил себя на том, что представляет его, держа в руках какую-нибудь из своих женщин. В самом начале он никак не мог смириться с подобными мыслями. Каждая клеточка мозга пыталась как можно яростнее отрицать тот факт, что правитель двух миров желает своего учителя, но со временем он смог принять это и теперь намеренно представлял, что под ним, задыхаясь от страсти и удовольствия, лежит вовсе не одна из наложниц, а тот самый Шэнь Цзю. Он никогда бы не сказал этого вслух, но Ло Бинхэ точно бы обменял всех своих дев на одного только этого мужчину, и ни капли бы не пожалел о своем решении. Чувство трепетного предвкушения наполнило сердце императора, когда он приложи руку к двери, уже собираясь открыть её, но вдруг замер. В голове вертелось множество мыслей. «Какое у него будет лицо, когда он увидит меня?» - именно такая мысль была самой громкой и навязчивой. Какая эмоция будет на лице бывшего лорда пика, когда он увидит своего самого страшного мучителя вновь? Страх? Презрение? Перед глазами вдруг встало воспоминание о теплой улыбке того, другого учителя, когда он видел другого Бинхэ. Такая теплая и любящая улыбка на его губах согревала душу. Именно о такой улыбке от своего наставника Бин-гэ не смел и мечтать, однако где-то в самых затворках души он надеялся, что когда-то тоже получит такую теплую и нежную улыбку от Шэнь Цзю. Сделав последний глубокий вдох, великий император поднял голову вверх, придавая своему виду больше уверенности и величия, и легким движением руки толкнул деревянную дверь, делая уверенный шаг внутрь больших и просторных покоев, чтобы узреть там… Никого. По всему полу были разбросаны осколки от разбитой фарфоровой вазы, рядом валились ветки яблони с только распустившимися цветами, которые находились в ней, а у кровати валялся без сознания слуга, приставленный к учителю. На его шее была перевязана узлом белоснежная ткань от постельного белья, нещадно разодранного на куски, которой его, скорее всего, душили до потери сознания. Более всего на побег заключенного указывало окно, которое ранее было перекрыто толстой металлической решеткой, которую можно было снять только с помощью ключа, находившегося у слуги. Ни ключа, ни решетки не было. Окно было распахнуто настежь. Здесь нет Шэнь Цзю. Быстрыми шагами Бинхэ направился к окну и высунул голову, глядя вниз. Там, на земле, лежала металлическая решетка и длинная белая веревка, сплетенная из кусков разорванного постельного белья, но ни одного намека на наставника. Сбежал. Чертов Цзю. Далеко он не убежит.