***
Обычно друзья не целуются. Но под воздействием музыки, алкоголя и шума толпы это случается. У них это был первый курс, посвят, начало студенческой жизни. Оба выпили немного, совсем чуть-чуть, но вполне достаточно для опрометчивых поступков. Кому вообще пришло в голову заставить поцеловаться двух лучших друзей? Было странно: адреналин бурлил в крови, привычные объятия друга стали ещё крепче, а кислород выхватывался друг у друга, как в какой-то мудреной игре. Было сладко и непривычно. То ли вкус вина пьянил, то ли кто-то из них был мастером по поцелуям. Либо и то, и другое. Когда оба отстранились, то в расширенных глазах друг друга увидели космос. Звуки вечеринки стихли, пульс бился в висках, а дыхание было медленным и глубоким, как после заплыва. Одногруппникам они больше были неинтересны, они нашли другую жертву, а друзья смущённо отвернулись друг от друга. Лис прикоснулась к губам. Неправильно. Всё так неправильно. И больше этого не повторялось. Они друзья. Просто друзья.***
Но эта злосчастная фотокарточка заставила вспомнить всё. Лис вспыхнула то ли от смущения, то ли от злости и мысленно порадовалась, что тогда все не зашло дальше, как это обычно бывает в подростковых сериалах. Шум толпы, алкоголь, гормоны, да и возраст. Ведь не зашло ведь, да?... Лис мотнула головой, но события того вечера тонули в тумане. Она не помнила, чем тогда все закончилось, но сейчас тело интуитивно, по памяти, напряглось и затряслось, покрываясь пленкой страха. Лис еле сдержалась, чтобы не начать панически оглядываться. Его здесь нет, его здесь нет. Все в прошлом, не здесь, не здесь. Возможно, память стерла травматические воспоминания, но тело и подсознание никогда не дадут забыть. Во сне, когда она наиболее уязвима, ее до сих пор преследуют образы и голоса. Но почему ее трясет сейчас? Ведь тогда это был не Велланд, это было несколько лет назад. Велланда тогда не было, нет и сейчас. Почему же накатывает паника от какой-то там фотографии? Ведь это был не он, не он. Велланда здесь... – О, смотрите, Ворлдворд! А вы говорили, холодный, холодный! Да он с ведьмой не просто так под ручку ходит, у них там, оказывается, и закулисье есть! Фамилия Велланда резанула слух. Лис вздрогнула. Раньше она её не слышала, а, может, просто забыла, но её звучное звучание так подходило ему, что сознание просто кивнуло: да, это его. Каждая буква перекатывались на языке, заставляя распробовать, словно конфету. Велланд Ворлдворд. Ещё один символизм, как и в имени, но Лис не могла понять, в чем именно. Сознание путалось и не могло нормально соображать. Здесь Велланд? Стоило всем синхронно повернуться на поиск обладателя фамилии, как Лис повторила этот жест и вздрогнула, столкнувшись с Велландом. Он стоял прямо у неё за спиной, но его присутствие она почувствовала раньше, чем смогла осознать. Ну вот вездесущий! Невероятный холод всегда был там, где он. Крыша, столовая, универ, миллиарды пространств – она постоянно чувствовала его взгляд и слышала голос. Чувствовать его рядом с собой так близко было сроду иллюзии. Каким-то нереальным он казался и прошлым, учитывая, что произошло с ней за последние несколько часов. Совсем недавно они говорили по телефону, и она обещала ему не делать глупостей. А сейчас – оба стоят и смотрят на результат их общей глупости. Первый курс, алкоголь – не оправдание поцелуя. Не то, о чем стоит жалеть или вспоминать в минуту ностальгии. Но что-то внутри подсказывало, что дискомфорт в груди она испытывает совершенно не поэтому. Ей не стыдно. Нет. Ей безумно страшно. Почему ей страшно? Велланд в свою очередь не уделил плакату столько внимания, сколько она. Его взгляд натолкнулся на стоящего рядом Кому и тотчас потемнел. Неформал слегка дёрнулся, а потом демонстративно и с вызовом посмотрел в серые глаза. Словно чёрная кошка обежала парней в чёрной одежде, окутав мистикой, как в канун Хэллоуина. Велланд со своими светящимися цепями и серьгой. Кома с проколотой бровью. Они оба выглядели приспешниками Тьмы. Вот только если Велланда все таким считали открыто и с издёвкой, то Кома создавал впечатление тайного агента, который действительно мог служить Смерти. Необычный контраст, словно два близнецы на противоположных сторонах весов Вселенной. Тьма и Смерть. Смерть и Тьма. Они словно незримо связаны друг с другой, но не понимают чем. Взгляд Велланда буквально пронзал парня насквозь, ища изъяны и брешь, в то время как Кома защищался, пытаясь не дать врагу доступ к своему сознанию. Лис чувствовала напряжение вокруг и ощущала, что тоже имеет к этому какое-то отношение. Непривычно яркая за счёт цвета волос. Слишком хорошая, исходя из успеваемости и мыслей. Но никто не догадывался, сколько тьмы и яда в ней, когда она находится один на один с собой. Никто не знал про крышу, про её душевные срывы, про прошлое, которое она пытается скрыть. Слишком хорошая девочка. Слишком недостаточная ведьма. Недостаточно хитрая лис. Ведь только на контрасте с кем-то из них она действительно становилась такой. В обычное время её никто не замечал. Но стоило кому-то из этих двоих появиться, как сразу начинали ползти шепотки и слухи. Вот и сейчас толпа смотрела не столько на неё, сколько на Велла и Кому, явно собиравшихся драться, явно что-то не поделивших. «Её», – из глубины шептало сознание. – «Её». Вкупе с плакатом она и вправду походила на типичную даму разборок. Парень и бывший. Бывший и нынешний. Брат и придурок. Люди многое могут надумать себе, начитавшись любовно-криминальной хроники. Парень и друг. Типичная комбинация всех мелодрам. Мажор и влюблённый простак. Ох, а ведь она слышала, что Велланд довольно богат, точнее, он создавал впечатление богатого мальчика. Внешность, одежда, манеры – такому бы управлять компанией или блистать на обложках журналов и газет. Лис нахмурилась, поскольку это слишком типично, а уж типичным Велл никогда не выглядел. Он никогда не выделялся, не стремился выйти в центр сцены. Он просто был, наблюдая из тени. Воспоминания про тень заставили вздрогнуть, и Лис не поняла, почему. Бросила взгляд на Кому и тотчас начала думать. Вот кто-кто, а татуировщик выглядел типичным. Не такой как все, тату, толстовки, пирсинг – разве не так выглядят все неформалы? Кома всегда жил налегке, не думая о завтра, не заботясь ни о чем, кроме того, что дают на обед и не закончился ли сердечник. При взгляде на однокурсника Лис всегда думала, что он, ну, такой. Себе на уме. Не стремящийся к будущему. Упустивший, будучи подростком, период бунтарства и нагоняющий его сейчас. Такие обычно идут в колледж и заканчивают со шприцом в вене или порошком на губах. Так показывают в кино, но нередки случаи и в реальности. За два года Лис пыталась высмотреть в нём что-то нетипичное, но нескольких походов в столовку было недостаточно. Что тут и говорить, она, казалось, и Велланда недостаточно хорошо знала, а тут одногруппник «на-перемену-сбегать» Она чувствовала, что в Коме за шутками и цитатами о Бароне смерти скрывается что-то ещё. Даже его рассказ о том, что он хочет бить тату, а сюда пришел лишь за корочкой для отца, было чем-то иным, нетипичным. Казалось, стоит ему задать направление, как Кома станет другим, высшим человеком. За последние несколько часов она узнала его другого. Не просто безбашенный татуировщик с любовью к энергетикам и черепам, а парень со своей философией. Такие обычно смотрят вглубь людей. Наблюдают, гадая, что же с ними будет дальше, какие дела ждут их за стенами собственного дома. Велланд создавал впечатление такого наблюдателя и даже этого не скрывал. Кома же эту часть души всем не показывал. Обычно болтливый, неробкий, он, оказывается, имел свою душевную тайну. Лис по-другому смотрела на него. А вспомнив перепалку перед выходом в универ, тотчас похолодела, прожигая не хуже Велла. Иногда он действительно смотрит слишком вглубь, пытаясь заставить людей открыть свои тайны, научить жить. Велланд так не делает. Точнее делает, но иначе. Лис закрыла глаза, путаясь в пучине мыслей. Упуская, что краем глаза Велланд смотрит на неё и что-то думает. Кома интуитивно пытается сделать шаг, словно защищая её. А Лис не думает. Она запуталась в пучине мыслей, гадая кого она действительно знает. Вдруг у Велланда есть какие-то тайные стороны души? Быть может за его заботой и вниманием скрывается нож в спину? Ведь не может её так тревожно трясти в его присутствии просто из-за какого-то плаката. Внутреннее чутье чувствовало опасность, но не видело её, не осознавало. Велл тем временем испытывал схожие чувства. Он тоже видел, но не осознавал. Чувствовал звон голосов за прошедшие сутки, но не находил ответа. Что же ему делать после того сна? Лишь Кома чувствовал себя лишним, ломанувшимся сюда за Лис. Плакат его не удивил, ведь Лис и Велланд всегда были слишком близки. Кто знает, вдруг друзья действительно станут парой? То, что Велланд его ревновал, он чувствовал неприкрытым взглядом. Точнее, ревновал её к нему, хотя не было даже намёков. Неужели Вилли сам никогда не ходил ни с кем в столовку? Не общался о чем-либо в перерыве? Да даже не касался периодически в объятьях?! Словно, кроме Лис, он никого вокруг не видел! Невольно Кома поймал себя на мысли, что так-то из группы ни с кем, кроме Рыж, он не общался. Громов считал его придурком, остальные разбрелись по компаниям, а некоторые дамы, насмотревшись сериалов, и вовсе видели в нём не то безбашенного плохиша, не то чокнутого. Нет, Кома, конечно, подходил под некоторые неформальные стереотипы, но кроме одежды и тату, да, быть может, философии в нём ничего от них не было. Он не курил, не кололся, хотя не раз предлагали. Он просто жил и смотрел на мир, выискивая изъяны и проблески. Ведь не может всё вокруг быть чёрно-белым? Где-то обязательно мелькнёт свет, окрашивая мир в серый. Все люди здесь просто странники, идущие в поисках своей нити. В Лис он чувствовал заблудшую душу. Почему – и сам понять не мог. Просто где-то тут – он мог спокойно ткнуть себя в левую сторону груди – что-то говорит, зовёт. Незнакомый с художественной литературой, Кома не сразу признавал синдромом спасателя. Фраза «тонешь сам – топи другого» была ему чуждой, хотя некоторые знакомые её придерживались. «Тонешь сам – помоги обоим» – более приятный вариант. Несмотря на интерес к загробному миру, он не собирался отправляться туда так скоро, пусть даже и шутил на подобные темы. Барон всегда успеет его забрать, а он для следующий жизни должен получше изучить то, что есть в этой. В Лис Кома чувствовал что-то другое. За смехом и светом за ней шёл серый след. Словно что-то обвилось вокруг и звало, покрывая дымкой зелёные глаза. А пробыв с ней последние сутки, он наконец понял. Маска. Девушка носит маску и явно пытается что-то скрыть. Перемены её настроения, мысли, взгляды, суета – всё это было ему знакомо. Обычно так себя ведут те, кто вот-вот сломаются, кто не находят себе места в этом мире. Обычно про таких говорят, что они родились не в своё время. Первая жизнь или реинкарнация – сразу непонятно, но вероятно, что таковыми они будут или станут. Теория реинкарнации вообще была одной из его самых любимых. Он тайно мечтал переродиться, имея знания о своём прошлом, и иногда казалось, что эта жизнь не его первая. Ведь не может человек знать такое, будучи первенцем. В Лис Кома опять же чувствовал какой-то слом. Недавний разговор и её холод подтвердили его догадки. Она закрылась от него, тем самым прояснив, что действительно нуждается в помощи. Люди не любят признаваться в таком, но им нужно вовремя протянуть руку помощи. Молчащая всю дорогу Лис интуитивно тянулась к ней, но не могла этого признать. Так случилось, что кто-то сталкивается с осуждением общества раньше, чем оно происходит на самом деле. «Сама виновата» Самокопание – худшее наказание для человека. Лис, по ощущениям, уже выкопала себе могилу и едва ли не съедала себя, чтобы бросить кости. Кома чувствовал это, но не знал, как помочь. Попытка выяснить привела к стене, которой раньше между ними на было. Она ему не доверяет. Неожиданно появившийся Велланд доверия тоже не внушал. «Если ж ты так за неё трясешься, то где же ты был? Почему не видел?» – так и хотелось заявить ему, сейчас нагло сверлящего взглядом его, оказавшимся, ближе к ней, чем Он. Велланд явно видел в нём врага, и Кома чувствовал это ещё явственнее, чем обычно. Парень, видимо, тоже пришёл к какой-то теории раз пытается в нём что-то разглядеть. Непривычно мрачный, беспокойный – так не похоже на хладнокровного Велланда. Судя по глазам, он ещё и устал, намучался от нахлынувших мыслей и тоже не знал, как попросить помощи. Ещё один сломленный человек. «Если ты всегда был к ней так близко, неужели не видел? Не мог остановить?» «Не мог, – отвечало подсознание. – Он и за собой-то тени не видит» «Почему ей не становится лучше, а ты ломаешь сам себя? Кто из нас её лучший друг? Почему я в состоянии увидеть то, что не видишь ты?!» Ранее невиданная злость и обида вскипела в Коме, и его взгляд едва ли не постекленел, прожигая Велланда не хуже, чем он сам. Парень почувствовал это и приподнял бровь, словно удивляясь, откуда-то у него к нему претензии. Кома и сам не понимал, куда лезет и почему. Его ли это дело? Но что-то в душе заставляло сверлить взглядом однокурсника, обвиняя в том, что не сделал. Окружающие постепенно утратили интерес к происходящему, поскольку оппоненты молчали и драться явно не собирались. Слишком чистенькие, как любили здесь говорить. С другой стороны, они оба в чёрном, а значит, крови видно не будет. Если повертеть точку зрения ещё чуть-чуть, то можно прийти к выводу, что ни Велланд, ни Кома проблемы рукоприкладством не решали. Слишком хорошо владели языками. Публике подобное неинтересно, если, конечно, языки не перейдут на вульгарный отборный мат. Сверлить друг друга так долго оказалось пыткой для обоих. Причём никто из них не моргал. Стоило отвести взгляд и протереть глаза, как оба почувствовали, как на периферии зрения чего-то не хватает. Чего-то рыжего. Знакомого. Лис. Оба оглядели толпу, выискивая макушку, потом зыркнули друг на друга и скрылись в толпе. Потери объединяют. Вот только потеряшки в толпе не было.