***
Стоило Лис испуганно сделать шаг назад от сверлящих друг друга фигур Комы и Велланда, как ее тотчас выдернули из толпы, которая тотчас сомкнулась, скрывая этих двоих. Она оглянулась, ища нарушителя спокойствия (и плевать, что ее невесть от чего трясет больше от появления Велла). Взгляд уткнулся в редеющее пространство рядом с плакатом. Лис вновь огляделась в сторону парней (не подерутся ли?) Решать проблемы кулаками было не в стиле Комы и Велланда, но кто знает, на что может подтолкнуть поддерживающая толпа? Подобные случаи были очень схожи с процессом буллинга: никто особо уже и не помнит, за что травят несчастную жертву, но стадное чувство заставляет даже самых позднепримкнувших травить с неменьшим упорством, что и лидер. Мысль, что драка может произойти из-за нее – ведь Велланд ко всем относился ровно, но вот конкретно к Коме, находящемуся рядом с ней в данный момент, испытывал чуть ли не хладнокровную ненависть; Лис и сама часто наказывала его сначала вспышкой агрессии, а потом бойкотом; Велланд ей не уступал, но переходил сразу к тактике игнорирования: и чем безразличнее ему был человек, тем большую неприязнь он к нему испытывал – тревожила, но единственным мирным выходом из ситуации ей показалось пропасть из поля зрения. Нет раздражителя – нет конфликта, правильно? Но тот факт, что ее нагло выдернули, как лишний элемент, возмутил. С другой стороны толпа могла просто сомкнуться и просто напросто невольно выплюнуть ее, ведь она сама отступила, показав, что не желает быть частью мероприятия. Лис вновь огляделась в поисках вероятного «выдергивателя», но так никого определить и не смогла. Вокруг слишком много разных людей с других факультетов, а какая-то часть и вовсе осталась за ее спиной, слившись с толпой наблюдателей. Вопреки всему возвращаться обратно не хотелось. Нет раздражителя – нет конфликта, правильно? Лис пожала плечом и направилась к плакату, толпа вокруг которого поредела и можно было, наконец, его рассмотреть. Не дойдя пару метров, Лис внезапно замерла. По коже побежали мурашки, в горле встал комок, а в груди заворочалась тревожность. Лис облизнула пересохшие губы. Интуиции она доверяла, и та нечасто ее подводила, но чаще спасала. Лучше ведь перебдеть, чем недобдеть? Подозрительность была ее второй кожей, и сейчас она вздыбилась как шерсть у испуганной кошки, как у лисицы, почуявшей приближение охотника. Лис сделала медленный шаг вперед и прислушалась. Гул универа превратился в белый шум, в котором она силилась разобрать хоть что-то чужеродное. Его здесь нет. Его здесь нет. Велланда здесь нет. Стоп. Велланда? Лис мотнула головой. Врач когда-то предлагал ей пить таблетки от тревожности и днем, но она предпочла оставаться в сознании. От препаратов клонило в сон, она теряла бдительность, а это вновь порождало тревожность. Замкнутый круг, разорвать который она решила контролем собственного подсознания. Днем она способна думать о чем угодно, о тех же проектах и заказах, да об учебе, в конце концов. Ночью, более уязвимая во сне, она уходила в туман таблеток. Пить их постоянно было сложно, поскольку иногда в конце дня Лис валилась с ног и никакого иного желания, как поскорее добраться до кровати не испытывала. Вымотанность порой играла на руку – тогда ей почти не снились сны. Но вчера произошло столько впечатлений, а сегодня у нее еще ночевал посторонний человек, что организм не выдержал и подкинул образы из прошлого, когда тоже ночевала не одна. Несмотря на всю дружбу с Велландом, Лис никогда не была у него в гостях, как и он у нее. Все их встречи происходили в универе, либо в любых других местах, помимо дома. Они словно отграничили свою семейную жизнь и личную. Велл знал, что у нее есть старшая сестра, с которой они вместе живут в квартире. Лис что-то слышала про его младшего брата, знала про отца и вскользь про мачеху. О том, что случилось с его матерью, она узнала случайно. Такой довольно скрытный человек, как Велл, просто так о себе не рассказывает, но ей он тогда почему-то доверился. Лис не особо любила вспоминать этот разговор, но ее вредная натура не преминула пользоваться его болью, когда он заставал ее на крыше и принимался учить. О своей семье Лис особо не говорила. Она чувствовала по Велланду, что тот не просто какой-то провинциал в крупном городе, значит его родители владеют какой-то фирмой и ведут бизнес. Это была частая практика, поэтому Лис чаще всего отнекивалась, что родители занятые люди постоянно в командировках. Не в натуре Велла было докапываться, тем более когда его самого никто не трогает. Вот так вот они и существовали. Вроде лучшие друзья, но такие чужие друг другу. От друзей ведь не должно быть тайн, верно? Их прошлое было прошлым, до них. Их настоящее было ими. Будущее же было нестабильным. Они периодически мирились и ругались, но, казалось, их дружбе не будет конца. У всех бывают шороховатости в отношениях, но пока не пройдена граница дозволенного – все поправимо. Лис ходила по краю, вспоминая его мать. Велл делал тоже самое, пытаясь ее поучать и останавливать. Да если она захочет, то сделает, и он об этом даже не узнает! Велланд был стабильным. У них все было стабильно. Но в последние несколько дней все поменялось. Резко. Мгновенно. Лис даже не поняла как. Встреча на крыше, ссора, примирение, новый заказ, странное смс, странный Кома, плакат и неожиданная встреча в универе. Как Кома оказался в этом уравнении, было уму непостижимо! Он всегда был где-то на фоне, но вчера и сегодня днем они стали непривычно близки. Лис отмахнулась от воспоминаний. По коже пробежала дрожь. До сих пор остался осадок, как он нагло влез к ней в душу и прочел. Но если Кома переместился с дружелюбного центра в более дружелюбный (хотя после его выходки она готова его вновь отдалить), то с Велландом творилось что-то странное. Они и до этого перекидывались резкими словами и взглядами, но Лис никогда его не боялась. Сегодня днем она даже шутила по поводу своей вымышленной простуды, они спокойно общались, но в универе он посмотрел на нее как на чужую. Пристально, изучающее, словно выискивал подвох. Инстинкт самосохранения сигнализировал бежать, а тело хотело замереть и сжаться, словно под взглядом хищника. Лис и сама посмотрела на него по-другому. Кошмар, альбомы, диалог с Комой, срыв. Ее выверенная модель поведения и образ жизни закачался, грозясь вот-вот сорваться вниз. Словно с крыши. Лис облизнула губы. Ее начинало трясти. Чем больше она думала и предполагала, тем страшнее и тревожнее становилось. Память ранее подавляла травмирующие воспоминания, но сейчас они суетно рвались наружу. Ей надо отвлечься. Лис, как и хотела ранее, хотела подойти к плакату, но сейчас лишь мазнула по нему взглядом. Там есть фото с Велландом, а значит, ее мысли вновь начнут бродить. Мельком она заметила фотографии других студентов, но их была крупнее прочих и сразу цепляла взгляд. Надо отвлечься по-другому. Лис решительно направилась на выход. Ей нужен воздух. Улица встретила ее порывом ветра и ярким солнцем, сверкнувшим в глаза. Лис интуитивно прикрыла лицо рукой, выглядывая место в тени. Жара, конечно, отрезвляла от тревожных мыслей, но от нее также начиналась кружиться голова. Пока Лис осматривалась, то ослабила бдительность и пропустила приближающиеся шаги. Зато интуиция ее не подвела, пустив импульс тревожности по позвоночнику. Лис замерла, а потом дернулась и побежала. Ей не было особо важно, кто именно за ней идет, потому что тревожность подсказывала, что человек это не особо приятный, а противостоять ему сейчас она не готова. Пробег по территории универа отрезвлял еще больше, но бежать с шоппером на плече было очень неудобно, поэтому изо всех сил постаралась удалиться от преследователя и скрыться среди деревьев. Пара поворотов, и Лис чуть не въезжает в стоящих около колонны девчонок. Одна из них ее поспешно ловит, Лис покачивается, но удерживается на ногах. Непонятно, кто из них пугается больше: Лис или девушки. Но судя по всему, она, а не они. Лис выдыхает и выпрямляется в руках Пинк. Пинк склоняет голову набок, перекидывая часть красных волос на плечо. – Дорогуша, мы откедова так несемся? –П..ривет, Пинк… – Тише, тише, отдышись, свои. И Лис дышит, чувствует, что сердце бьется где-то в гортани.Сознание плывет и больше всего на свете хочется осесть на землю, но нельзя. Бежать дальше нет сил, нужно прийти в себя. Желая сфокусировать взгляд, Лис переводит взгляд с Пинк на другую девушку, бледно-фиолетовым пятном расплывающуюся перед глазами. Постепенно обзор проясняется. Она различает высокую девушку с пурпурными волосами длиной до талии, настолько яркими, что кажутся искусственными, словно парик. Темный макияж в фиолетовых тонах, светлые глаза. Руки в митенках в черно-фиолетовую полоску скрещены на груди. Темное сетчатое кукольное платье в тех же оттенках, черный корсет на шнуровке. Тонкие кожаные черные леггинсы и сапоги на шнуровке, под которые она чуть не упала. Когда взгляд окончательно проясняется и перестает кружится голова, Лис внимательнее всматривается в лицо. Подмечает необычные фиолетовые сережки в форме бабочки в правой мочке и цветка в левой. Сережку в носу и еле заметный прокол в темно-фиолетовых губах. Девушка довольно красивая, но ее поджатые губы демонстрируют серьезность, хотя в глазах мелькают игривость и любопытство. На контрасте с Пинк эта девушка хоть и выглядит серьезной, но в ней чувствуется заводила. Пинк более мрачная, менее улыбчивая, но с веселинкой в голосе. Эта же девушка лишь пытается казаться суровой, с ней хочется расслабиться, но при этом не терять бдительность. Внешность обманчива. Пинк же заметила ее интерес и представила незнакомку. – Это Пурпур, наша бас-гитаристка. Пурпур, это Лис, студентка дизайна. Она обещала сделать нам каверку на альбом. – Та самая Лис, – голос у Пурпур оказался довольно контрастным. Девичий, но чуть низковатый, с легкой хрипотцой. Девушка перехватила что-то из одной руки в другую и протянула ладонь. – Наслышана. Лис рефлекторноо пожала, параллельно смотря на другую ее руку и с облегчением замечая там электронную сигарету. Так вот откуда хрипотца – девушка курит. Почему-то интуитивно она ожидала увидеть перочинный ножик. Вновь ее тревожность или имидж девушки подкидывает такие ассоциации? Голос Пурпур был приятным, как и ее речь, которая в отличие от Пинк, была более четкой и выверенной, было меньше слов-паразитов. Она словно слушала диктора. – Рада знакомству. – Взаимно. Кстати, я по-моему видела пару твоих работ. Не знала кто автор, но стиль узнаваем. Кстаати.., – бас-гитаристка сделала паузу и прищурилась. – А тебя случайно нет на том плакате, что висит вон в том корпусе? Пинк что-то говорила, что знает рыжую девушку и темноволосого парня. Ты не выглядишь какой-то ветреной и легкомысленной. Фраза неожиданно оборвалась, не успела Лис побледнеть, смутиться или что-то ответить. Пинк ловким движением локта толкнула коллегу, прямо намекая умолкнуть. – Пурпур у нас прямолинейна, как никогда. Любит говорить людям правду в лицо, от того и учится на телевидении. Детка, на ТВ правду редко говорят, а в лицо людям тем более. Давай не будем отпугивать нашего исполнителя, а то останемся без классного дизайнера и обложки. Плакат и плакат, ничего интересного. Пурпур пожала плечами и затянулась, выдыхая дым с запахом винограда. Лис неловко смотрела на обеих девушек, не зная то ли благодарить Пинк за то, что вступилась, то ли негодовать, ведь она может постоять за саму себя. Но диалог ушел в другую сторону. – Кстати, как там наш заказик? Ты говорила, все почти готово. Я поражена твоей скорости, но это даже на руку. Лис сглотнула. Рука рефлекторно похлопала по ткани шоппера, ища флешку сквозь ткань. Мысли о том, чтобы нырнуть ладонью в сумку, не возникло. Она словно забыла, как это нужно делать. Внутри вновь затрепетала тревога. Заказ. Заказ. Заказ. Заказ. Заказ. Видимо, ее побледневшее лицо и остекленевший взгляд не остались незамеченными. Лис нервно улыбнулась. – Флешка.. Я… Я забыла – Оу, ничего страшного, – Пинк приподняла брови. – Можешь отправить по почте. Или у тебя рукописный макет? –Э-э-э… Лис задумалась. До того, как она села рисовать макет, был Кома. Полуобнаженный Кома. «Я могу тебе свои работы показать. Ты говоришь, нет вдохновения. Так вот, это, музу поймаешь». Слишком яркие картинки, слишком теплый и безответный поцелуй. Лис поджала губы и прикусила язык. Стало страшно, что она сейчас покраснеет на глазах у всех. Щеки действительно опалило жаром, но Лис надеялась, что они не вспыхнули также ярко, как красные волосы Пинк. А что было после? После тоже был Кома, но уже одетый. А вот, что случилось с ее эскизом, она не помнила. Чаще всего она рисовала сразу на ноутбуке, но изредка, например, на парах, когда из техники обычно был только телефон, прибегала к карандашу, ручкам и бумаге. Что она использовала тогда, она не помнила, но раз Пинк вполне спокойно настроена можно и схитрить. – Я вроде оба варианта накидала. Или один… В любом случае я тебе скину! – Будет кульно! Сорвавшийся с уст Пинк жаргон заставил вспомнить о Коме, который, оказывается, тоже играл стилями, чередуя разговорный и серьезный. И воспоминание это не порадовало. – Кстати, Лис, тебя какой-то качок ищет. Реплика Пурпур выбила землю из-под ног. – Какой еще качок?.. – еле слышно выдавила Лис. Пинк огляделась и прищурилась. Потом удивленно двинула бровями. Лис это не понравилось. – Детка, да тебя ищет элита вашего факультета. Как его там? Грозов? Бурев? – Это Громов, – вскользь выдохнула бас-гитаристка. Пинк обернулась. – Так ты его знаешь? – Такого не забудешь! Неон по нему тайно сохнет. – Ооо, даа, – протянула с усмешкой Пинк и обратилась к Лис. – Неон у нас та еще штучка. У нее когда-то был парень-спортсмен – расстались. А потом она на серик подсела и там актер, похожий на Громова. Вот и всохлась. – Пинки, Неон тебя убьет за твой язык, – мигнула Пурпур. – Твой поострее будет, у тебя даже прокол есть! Ты у нас главная трещетка! – Дорогуша, не нарывайся! Твои секреты – мои секреты – лезвие – распад. В руке музыкантши что-то блеснуло. Лис замерла. У Пинк лишь слегка в усмешке дернулись черные губы. – Туше, Пурпур. Лис своя. – И мне надо бежать, – наконец вставила слово Лис, делая шаг назад и тревожно оглядываясь. Тревожка вновь расправляла крылья, и стоило бежать, пока окончательно от страха не помутился рассудок. – Рыж, а ты куда? Рыж! «Эй, Рыж, мы, конечно, с тобой хорошо общаемся, но не настолько близко, чтоб это.. Ну это.. Вот это всё» Лис мотнула головой, прогоняя фантомы. – Мне надо срочно бежать! Заодно докину тебе заказ. Пока! Пока они недоуменно смотрели ей вслед, Лис бежала, бежала без остановки, словно не было груза на плече. В подкорке мозга пульсировала мысль, которую она только времени подавляла. Должно стать легче! Голоса должны прекратиться!***
На крыше высотки дует ветер и весь город как на ладони. Далёкий, прекрасный и совершенно чужой. Небо покрыто облаками, постепенно превращающимися в тучи. Будет дождь. Погода не радует, но в то же время полностью копирует его внутреннее состояние. Вот он и вернулся туда, где сейчас оказался. Велланд задумчиво смотрел на город, на высотки, и вниз, на далекую-далекую землю. Ему вспомнился сон (видение ли?) и показалось, что рядом он видит фигуру матери. Он чувствовал, что она направлялась на крышу. Стояла и думала, сжимая в руках золотое перо. Смотрела на город и думала, что делать дальше. Какой была ее последняя мысль? Что подтолкнуло сделать последний шаг? Почему рядом не было никого, кто мог бы ее удержать? Невольно Велланд вспомнил о Лис. Была ли эта та же самая крыша? Где же она сейчас? Пропала? Сбежала? Быть может, он опоздал и она уже где-то внизу? Сомнение витало вокруг наравне с ветром, и Велл все больше понимал, что совсем ее не знал. Что она на самом деле чувствовала? От чего пряталась? Мог ли он, в отличие от отца, остановить ее? А сделать шаг следом, во тьму? Велланд снова посмотрел вниз. Сколько времени нужно, чтобы долететь до земли? О чем думает человек, пока падает? Или же он просто закрывает глаза и покоряется судьбе? Велланд сделал маленький шаг вперед. Подобные мысли его никогда не посещали. Он их даже осуждал. Но узнав, что случилось с матерью… Нет. Он все равно не понимал. Исчезновение Лис еще больше опустошило. Велланд привык к солнцу. Его личному солнцу. Но что если оно погасло как раз из-за него? Сможет ли он следом шагнуть во тьму? Велл не знал. Да и не особо хотел знать. Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Раскинул руки. Ветер окутал все тело. Свобода. Именно так ощущается свобода. Как ветер. Как край бездны. Как страх на границе дозволенного. Его эйфорию прервал громкий стук железной двери. Велланд открыл глаза, вслушался в приближающиеся шаги. Должно быть его настигла карма. Просто так на крышу никто не мог прийти. Велл горько улыбнулся. Он расплачивается за ошибки отца. Тот не смог шагнут за ней в бездну или банально остановить. А он сможет. Либо сам, либо ему помогут. Шаги становились все ближе. Велланд вздохнул. Если этому суждено случится сейчас, то он хочет посмотреть в глаза своей смерти. Отсчитывая последние секунды, Велланд обернулся и сделал медленный шаг назад, словно помогая палачу. Вот и все. Завтра не существует.