Крыша | ВеЛис

       Сколько Лис себя помнила, сидеть наедине со своими эмоциями – мучительно, но лучше есть себя, чем позволять это другим.       Иногда так легко закрыть глаза и подумать о запретном. Сделать это также легко, но нужно иметь достаточно сил, чтобы сдержаться.       Она хочет увидеть будущее и летающие корабли.       Лис вздыхает, но выражать эмоции, по её мнению, слезами значит слабость. Потом голова болит, становится ещё хуже, чем было до.       Лис вздыхает и закрывает глаза. Думает о том, что пачка чипсов, любимый сериал, да даже банально музыка в ушах прекрасная альтернатива, чтобы отвлечься, забыться, уйти в мир иной.       Но она сидит в кладовке, в темноте и думает.       Мысли уже не так раздражают сердце и голову, а ногти уже не царапают кожу предплечий до крови (шучу, лишь красные полосы. Кровь Лис не любит, да и не хватит сил).       Боль отрезвляет. Но лечить боль другой болью – безумие. Но в её случае таблетки бессильны. Человеческие эмоции и переживания не лечатся, если ты, конечно, не погружен в депрессию или окончательно потерял себя в безумстве. Мелкие, по мнению окружающих, проблемы решают психологи. Но психолог не поможет подростку с самоопределением, не решит сложности с родителями, которые не понимают, что когда-то беспомощный кулёк вырастает в самостоятельную личность и больше не подчиняется заводским настройкам и программам, а ставит и пишет свои.       Родители не помнят себя. У них у всех, будто по дефолту, с рождением ребёнка включается кнопка "я знаю лучше" и окончательно вырубается "я когда-то был таким же как ты, маленьким, запутавшимся подростком". Родители не помнят, как их точно также заставляли делать уроки и запрещали футбол, косметику и прогулки до утра. До подростковых лет они помогают человечку ходить и объясняют мир, но потом выпустить ниточки порождённой ими же куклы они не могут. Как это кукла сама думает и не согласна с их указаниями?!       Постепенно они приспускают нити и выпускают творение во взрослую жизнь, но желание дёргать за путы не пропадает.       "Я знаю лучше"       "Сделай так"       "Почему ты не женат?"       "Когда внуки?"       Роли путаются, сливаются и окутывают, словно паутина. Ты уже не кукла, которой нужно помогать кушать и ходить, но и не взрослый самостоятельный человек. Тебе дают свободу на выполнение обязанностей (работа, дом, семья), но продолжают указывать (с кем говорить, сколько зарабатывать, сколько детей плодить). Ты всё та же марионетка для кукловодов.       Проходят годы. Кто-то сопротивляется, перекусывая нити, кто-то подстраивается, позволяя ослабить хватку и пройти дальше заявленного маршрута, а кто-то.. Кто-то просто уходит. Кукла погружается в коробку и уходит на чердак. Навсегда.       Лис пока ещё только дёргает за нити, сопротивляется, у неё ещё есть время. Она хочет вовремя выпутаться из веревочек, пока они окончательно не обмотались вокруг шеи, перекрывая кислород.       Вырваться.       Жить.       Освободиться.       Но ей всего 14. До ослабления режима ещё 4 года. И ей так не хочется терпеть.       Лис вздыхает. Слезы на щеках высыхают. Она устала и уже не злится. Ей просто хочется спать.       Но она не выйдет из кладовки, ведь это означает, что она проиграла.       Пожеванная молью, потрёпанная теткина шуба послужит прекрасной постелью. На ней всё ещё есть мех, и она большая. Можно представить, будто спишь на медведе где-то в берлоге в лесу.       Лис никогда не была в лесу. Лишь раз, с классом в походе, но и там они жили в палатках, а не в берлоге.       Лис закрывает глаза и в который раз думает одну и ту же мысль.       Завтра будет лучше.       Правила будут мягче, как эта пушистая шуба.       Но Вселенная её не слышит, по крайней мере, сейчас.

***

      Провалы в себя были чем-то привычным, но если обычно Лис возмущалась этому, то сейчас очень даже обрадовалась. Ей нужна передышка, лишняя минута, чтобы осознать.       Сталкер.       Или кто хуже.       А Велланд знает?       Лис чувствует, как ее трясет изнутри, как дрожат руки, все еще сжимающие телефон. Она снова всё ближе к краю, её душа трепещет, ощущая тревогу и холод конца.       Лис сглатывает, смотрит, не видя ничего перед собой. Телефон вибрирует, но сейчас это не более чем летний комар, привычный для времени года.       Сердце подкатывается к горлу, пульсируя и перегоняя кровь, подогревая панику и... мысли.       «Сделать это также легко, но нужно иметь достаточно сил, чтобы сдержаться»       Это действительно самый легкий способ уйти от проблем и память выбрала самое показательное воспоминание. В подростковые годы подобные мысли были чаще и ярче. Подростковый максимализм, обиды, непонимание – все выливалось в одну конкретную мысль. Ведь о тех либо хорошо, либо ничего. А она всегда верила, что о ней будет хорошо.       Сейчас, повзрослев, когда всё вокруг вроде бы в порядке, она думала все чаще и чаще, неожиданнее для самой себя. На нее периодически накатывала безысходность и бессилие, они сбивали с ног и заставляли слушать, прислушиваться и… бороться.       Бывает хуже.       Бывает страшнее.       У кого-то вообще нет шанса жить. Кто-то наоборот всеми силами хватается за него. Кто-то вообще уходит, не успев сделать первого шага.       «Эгоистка» – шептало подсознание.       «Просто сломленная» - приобнимало сознание.       Лис вздохнула, но с мыслями ничего поделать не могла. Голос Комы, его выдох или просто присутствие вернули ее в колею. – Ты в порядке, Лис? Кто там?       То, что он до сих пор называет ее по имени, настораживало и.. несколько симпатизировало. Сколько раз до этого она просила перестать называть ее «Рыж»! Но услышал он это только сейчас, хотя она и не говорила.       Взгляд невольно уткнулся в выпускной альбом. Почему Кома не спросил, есть ли у нее такой же за 11 класс? За 9?       В мыслях смутно мелькнули цветные обложки, а потом резко, тревожно погасли. Триггер.       Ее личный триггер в одном из них.       Лис даже не помнила, куда их дела и были ли они, но ускорившиеся сердце и холодеющие руки подсказали, что были, просто она предпочитает об этом забыть.       Память шелестнула вновь, и девушка вздрогнула. Альбом был по-прежнему распахнут, но изображения детей совсем не вызывали тревоги. Стоило же представить такие же страницы в следующих годах, как сознание схлопывалось и погружалось во тьму.       Кем же надо быть, чтобы от одной мысли о фото колотило так, будто убийца стоит у тебя за спиной?       Что так старается скрыть от нее память?       «Нет никого хуже того, кто способен спокойно смотреть на изнасилование, разве что только сам насильник»       Вычитанная в какой-то книге фраза неожиданно всплыла в голове. Лис не знала, к чему она вообще и откуда, и не хотела знать. Сколько сейчас фильмов и книг про насилие! Возможно, эта строка даже из «Цианида» Кристины Старк.       Книга писательницы была действительно острой и реалистичной. Редко кто писал на такую откровенную тему, причем ничуть не оправдывая злодея. «Если он — чистый цианид, то вдруг есть и человек-противоядие?»       Сравнение людей с зельями было очаровательным. Лис с восхищением перечитывала конец аннотации как до чтения всей книги, так и после. В мире действительно есть те, кто отравляют и кто лечат.       В ее же случае она сама и яд, и противоядие.       Вот только какая сторона сильнее и в итоге победит?       Пальцы нервно проводили по глянцевой обложке альбома, а память строила теории.       Возможно, она сама спрятала альбомы или, еще хуже (хотя как посмотреть), уничтожила, чтобы триггеры не трясли ее, а навязчивые мысли не начинали обвиваться вокруг шеи.       Лис закрыла глаза, стараясь привести мысли в порядок, и отклонилась назад.       Едва коснувшись чужого тела, она тотчас отпрянула и оглянулась. По привычке. Как всегда, когда теряла контроль.       По застывшему лицу Комы, она поняла, что тот увидел ее расширившиеся от испуга глаза, и мысленно смутилась и на чем свет стоит отругала себя.       С каких пор она стала такой дерганной и мягкотелой?!       Из-за смс? Из-за Велланда, который по классике вновь должен позвонить? Из-за постороннего, который находится в ее комнате? Или может альбома, все еще режущего взгляд своей темно-синей обложкой?       Она вновь вздрогнула и дернулась, когда зазвонил телефон.