Крыша | ВеЛис

      Самое неприятное состояние сна – это полудрема. Ты где-то между сном и реальностью. Это мучительно. Мучительно неприятно. Но организм не выпускает из оков сна, но и не даёт оплестись ими полноценно.       Несмотря на таблетки, Лис приснился ещё один кошмар, но совершенно другой, очень странный. Она никогда не была в такой ситуации, и во сне прекрасно осознавала, что спит, но страх сковывал лёгкие, и она бежала, следовала правилам этого сюжета.       Рядом с ней заворочалось тело. Её осторожно коснулись, потом слегка потрясли за плечо. Лис ещё больше сжалась, отвернулась, уткнулась лицом в ткань. Не трогайте. Кровать была, на удивление, мягкой и почти воздушной, такой же тонкой и невесомой, как дрёма. Она изо всех сил пытается провалиться в сон, там спокойнее, чем в реальности, таблетки вот-вот подействуют, она уснёт. Обязательно уснёт. Провалится в спасительную тьму.       Но её всё не оставляют в покое.       Вновь трясут, на этот раз настойчивее. – Эй, Рыж, мы, конечно, с тобой хорошо общаемся, но не настолько близко, чтоб это.. Ну это.. Вот это всё.       Голос раздаётся издалека, будто сквозь толстое стекло, Лис в раздражении прикрывает уши, но он не затихает. – Не, я не спорю, ты симпатичная, но так спонтанно вот это вот... Ты вроде не такая и вот это.. Ну, не твоё в общем. Ты человек выбора, и чтобы меня... Вдобавок этому...как там этого.. Вилли не понравится, если я и чёто такое с тобой. Рыж? Если что-то и было, то по согласию. Я это.. не насильник. И ты, хэх, не насильник. Как считаешь, Рыж?       Она не ответила. – Рыж.. Рыж, ты хоть живая? Бледная, как смертяка, можешь спокойно закосплеить. Рыж? Рыж! – её трясут. – Ты, определённо, дышишь, значит живая. Что с тобой? Может, те медика? Аптекарки какие? Рыж! – Отвали, будь ты не ладен, и иди к себе в кровать!– отмахивается Лис, пытаясь завернуться в одеяло и, предположительно, стать бабочкой "в зачатии". – Тут две кровати. Ты зачем-то ко мне легла. Я хрен знает, где мы, но тут кульно.       Ей над ухом кто-то выдохнул (или вздохнул?), девушка поморщилась и отодвинулась. – Ты вроде не в пьяне. И я не в пьяне. Вроде оба одеты, хотя под одеялом хрен раззыришь, но я-то точно. А какого вообще произошло? – раздался шорох. – О, мóбла на месте! Капеец, в уник точно опоздали, препáды точно гудеть будут.       На её лоб легла прохладная рука. Её обладатель носил несколько колец. Лис вновь взбрыкнулась: на этот раз смогла грубо, как могла, откинуть непрошенную конечность. Хозяину это явно не понадобилось. В голосе скользнуло возмущение. – Ауч! Рыж! Я понимаю, что иногда косячу, вбрасываю то, что не надо и не в тему, но бить-то за что? – послышался шорох. – Рука у тя сильная, зачётно, можешь, наверно, самому Грому вмазать. Кстати, а если тут маньяк какой-то есть, ты ему втесать сможешь?       Бубнеж над головой начал раздражать, но открывать глаза, вставать и прогонять надоедливого незнакомца её тело не хотело. Даст ей кто-нибудь наконец поспать?! Единственное, что она смогла, это выдавить четыре слова. – Я у себя дома.       Голос затих. Лис выдохнула: наконец-то ей дадут поспать. Но видимо у вселенной были иные планы. Не голос, так её собственный телефон. Песня Halsey – Easier Than Lying прогремела в комнате. One eye open and one eye closed Один мой глаз открыт, другой — закрыт, Cause i'll hang myself if you give me rope, Я повешу себя, если ты дашь мне верёвку, I lost all my faith and lost all hope Я лишилась всякой веры и всякой надежды, That everything means anything at all. Что что-то хоть что-нибудь да значит. one eye broken and one eye bruised Один глаз изувечен, другой — подбит, Cause I gave myself away for you. Потому что я отдала всю себя ради тебя. you liar! you don't love me too, А ты лжец! Ты не любил меня, It's easy for you, after all. В конце концов, для тебя всё легко.       Незнакомец – плывущее сознание никак не могла вспомнить имя, но оно узнало этого человека – дотянулся до её телефона, посмотрел, потом тыкнул её в спину. – Вилли звонит. Ответишь?       Лис тяжело вздохнула, закрыв лицо руками. Память окончательно вспомнила кто рядом с ней, и кто ей сейчас, блин, звонит. Грёбанный телепат! Чует всё, зараза.        Она протянула ладонь – Кома вложил ей телефон – с закрытыми глазами провела по экрану, глубоко вздохнула и поднесла трубку к уху: – Слушаю. – Лис? С тобой всё в порядке? Где ты? – Всë-то тебе нужно знать, – Лис настолько научилась подделывать бодрый голос, что сейчас смогла даже выпустить шпильку, достоверно, даже Велл не докопается. Но он явно что-то почувствовал. – Я волнуюсь. Тебя нет в университете. – Ах, – Лис потянулась. – Я так замоталась с проектом, что всю ночь не спала. Куратор, зверь, кучу правок внесла! У меня ещё живот прихватило. Я никуда не пошла, потому что от меня помощи, как у гречки в салате. – Что-то серьёзное? – голос в трубке напрягся. Лис улыбнулась: поверил. – Может, тебе таблетки принести? Или больничный взять? – Ой, да не парься! Денечек отлежусь и приду. – Лис. – Велланд сделал паузу. Он всегда её делал на имени, когда хотел сказать что-то важное и она должна прислушаться. – Честно скажи, ты виделась с Громовым?       Лис рассмеялась. Неправильно в такой ситуации, но ей надо его позлить. – А ты, что меня ревнуешь, свободный король? Не ты сожжешь, так кто-то другой?       В трубке долго молчали. Настолько долго, что девушка испугалась, что друг отключился. Она даже посмотрела на экран, где продолжали капать секунды.       Велланд громко вздохнул. Лис мысленно видела, что его серые глаза потемнели и похолодели, как сталь. Лицо стало мрачнее тучи. Он всегда так выглядел в минуты раздражения, хотя казалось, что Велла невозможно вывести из себя. – Если скажу, что ревную, ты будешь вести себя серьёзно? – голос натянулся, как струна, как леска вокруг запястья. – Я не люблю шантажистов, – Лис подняла руку, рассматривая ногти. Игра уже перестала забавлять, но она не могла остановиться. Не сейчас. – А я не люблю тех, кто действует мне на нервы и нагло врёт. – Сердце Лис пропустило удар: неужели догадался. Но он, оказалось, просто передразнил её. – В универе нет ни тебя, ни Комы, ни даже Грома. Так что ты либо с последним, чего быть не должно, ведь я просил, либо с... – она могла почти прочитать по губам "убил бы на месте, будь он не ладен", потому что именно это читалось взгляде Велла, когда он смотрел на её одногруппника. – Надеюсь, что ошибаюсь, и действительно дома. – Могу фото прислать. – вспыхнула Лис, но продолжила играть.– Селфи? Эротику? Фото с котом? – Я поверю тебе на слово, – сказал Велланд. – Просто попрошу: НГ. – Новый год? – сокращения от Велла были чем-то новым. – Ты прекрасно знаешь, что это значит, я всего лишь опустил слово «пожалуйста».       Его снисходительная улыбка чувствовалась сквозь телефон, и Лис стиснула зубы. – Ты забыл ещё букву Д. – Д? Дорогой? – он поймал её игривую волну, но вот ей сейчас бало совсем невесело. Её било раздражение. – НДГ, – отрезала она. – Наши друзья голубые? – Твою ж ехидну, Велланд!!! – вскрикнула Лис, всеми силами сдерживаясь, что б не швырнуть телефон в стену, ведь Велланду-то ничего не будет. – Я просто решил попробовать быть тобой. Казалось, это весело.       Он явно улыбался, и Лис это злило. Это её игра. Её правила. Она играет на его нервах, а не он! – Ты не я. И быть мной невесело. – А ведь именно такой, разной, ты мне и нравишься.       Лис вспыхнула. Щеки опалило жаром. – А ты оставайся таким же спокойным и пространственным. – ... Постоянно лезущим со своей заботой, потому что тебе это нравится. – Я!.. – от волнения она запнулась, задохнулась в словах и замолкла. Потом еле выдавила, выпыхивая оставшийся в лёгких воздух. – Я прекрасно проживу и без тебя! Это лишь бонус! –.. который..? – он точно издевается! Еще и улыбается при этом! – Да-да, который мне приятен! Но хотя бы сейчас, в данную минуту оставь меня в покое! – Оставлю, если пообещаешь... –...что я не сделаю глупости. Я помню, Велл.       Её голос сел, стал тише, спокойнее, лишь щеки пылали и частое дыхание опаляло губы. – Надеюсь, тебе станет лучше, и мы увидимся вновь. – Увидимся. Обещаю. – До встречи, Лис, – мягко произнес он. – До нового рассвета, Велл.       Лис устало опустила телефон, и хотела было лечь, но потом вспомнила про Кому и оглянулась.       Тот удивлённо и внимательно смотрел на неё, отслеживая каждое движение и эмоцию. Лис мысленно хлопнула себя по лбу. Шикарное представление! Даже зритель есть! Где же твой Оскар, ведьма? Почему щеки горят, как в романе, хотя твоя жизнь не очередная мелодрама? – Я.. – Лис открыла рот, собираясь оправдаться, при этом не зная как и, собственно, за что, но Кома был тем же Комой, который не особо о чём-то задумывался и за словом в карман не лез.       Парень наклонил голову в одну сторону, изучая её взглядом, потом в другую и произнёс: – А вы всегда говорите друг с другом по телефону так, будто флиртуете? –Э-э.., – протянула Лис, удивляясь то ли нормальной речи Комы, то ли его спокойной реакции. – Я, конечно, знал, что вы близко, но что б тип настолько... – Кома, мы не встречаемся, мы друзья.. – Слишком близкие друзья, Рыж. Такие люди друзьями не бывают. Слишком много внимания. Слишком близкий контакт и забота. Вот мы, ты – он показал на неё, – и я, – ткнул пальцем в себя. – больше похожи на друзей. Мы вместе тусим, болтаем, пьем сердечник, сегодня немножко отклонились от нормы, переспав в одной постели.. Спокойно! Сон! На подушке! Не секс! – она опешила от того, как резко он начал оправдываться, будто она не знала о многозначности слова "переспать", но видимо его подозрения, что Велл всё ещё слушает в трубке, сильно влияли на него. – Короче, мы с тобой хо-ро-шо общаемся, но ближе объятий ничего этого вот этого, – он помахал в воздухе рукой, будто колдуя без волшебной палочки. – Велл.. Велл же, – Кома впервые назвал его имя правильно, пусть и сократил. – Он явно хочет быть тебе либо братом, либо парнем. Я прям чувствую холод в его взгляде, когда нахожусь рядом с тобой. Мне кажется, между нами восходит стена, когда он рядом. Я будто вообще не существую. Он пытается оградить тебя от всего, спрятать. Но видеть опасность постоянно это.. Некульно, в общем. Если б я не видел, как вы общаетесь друг с другом, то подумал бы, что он сталкер. Что конкретно я сделал, до сих пор не пойму. Как вспомню взгляд, мурашки по коже. Я ж на тебя это.. не претендую. Нет, нет! Ты классная, я ничего не говорю! Ты отличная! Просто вокруг тебя вьётся что-то. Точнее кто-то. И это странно. Вы оба странные.. Не, ну, типа на ваши отношения смотришь и.. Вау! Сразу и не поверишь, что вы не мутите. Тем более после сегодняшнего разговора. Со стороны кажется, что вы прикалываетесь, вышагивая с похожими банками с кофе, но я думаю, чью-то всё глубже. Он твой этот, компас. Маяк в море. Свечка для бабочки.       Кома запнулся, а потом закрыл лицо руками и произнёс: – Лис, прости. Я глупостей наговорил, влез по горло, куда лезть не надо. Ты извини. Не обижайся. Я ж это.. – Он поднял одну руку и нарисовал непонятный знак. – Ты знаешь.       Лис замерла, вслушиваясь в его слова, отголосками звенящими в голове. Она никогда не слышала от Комы такой проникновенной, даже философской, речи. Это было глубже, чем его обычные "ха, да вы мутите, чуваки", более взросло, более психологично. И самое странное – в его словах была доля правды, если не вся правда целиком.       Так вот как, они выглядят со стороны. Не просто хорошие друзья, подколами. Не просто два студента, шагающих вместе за кофе. Они гораздо ближе.       Но так ли это? Лис не воспринимала Велланда всерьёз, даже сейчас она шутила и язвила, потому что знала, что он привык к ней и стерпит всё, а может покажет новую эмоцию, которую никогда не выражал. Велланд буквально был зеркалом в лифте, на которое ты смотришься не потому что плохо выглядишь, а потому что привык, ведь там каждый раз новое, но такое родное, а смотреть на панель с кнопками как скучно, обыденно, правильно.       Велланд был правильным, но с попыткой на неправильность; кривым зеркалом со странным искажением, ведь в комнате смеха зеркала изначально кривые, а он ровный, но кривил себя сам.       Чёрный в одежде, но светлый в душе.       Они, как Инь и Янь, друг для друга. Орёл и решка на монете.       Соулмейты, как пишут в фанфиках и AU.       Но ведь в жизни так не бывает.       В жизни сталкиваются противоположности: тихоня и плохой парень, скромница и абьюзер, богачка и альфонс, простушка и олигарх (отдадим дань мелодрамам, ведь они наверняка пишутся не с потолка).       Кому выгодно сталкивать искажённые зеркала? Близнецов, похожих друг на друга лицами. Родные братьев и сестёр с одной кровью, пусть и разными внешне? Сравнения, конечно, образные, нацеленные на сходство, а не одобрение инцеста или чего-то подобного. Хотя с другой стороны Велл действительно был ей как брат. Старше на несколько месяцев, более высокий, всегда заботящийся о ней.       "Не делай глупостей"       "А ведь именно такой, разной, ты мне и нравишься"       Лис закрыла глаза. Он всегда говорил намёками, а она выворачивала и подкалывала в ответ. Почему именно сегодня её щёки вспыхнули от слов? Почему рассуждения Комы так задели душу и заставили задуматься, а не швырнуть подушкой, чтобы не говорил глупостей?       Может, она ещё спит? Но если это сон, то он ей нравится больше, чем кошмары. Она хочет здесь остаться. Да, пусть двух друзей считают возлюбленными, но это меньшее из зол.       Телефон вновь звякнул, а потом затрещал с непрерывной скоростью. Должно быть, Лис на автомате включила интернет, а восьмичасовой режим "Не беспокоить" подошёл к концу. Она взяла телефон, вырубила звук и.. Замерла, увидев уведомление из Такта от Пинк.       ВТакте – одна из популярных соцсетей. Изначально придуманная для танцоров и каверденсеров, она постепенно привлекала и рядовых пользователей своим дизайном и невероятной скоростью. Такт работал в такте, без технических сбоев и неполадок, что выделяло его среди других похожих сетей.       Но если он работал в темпе, как часы, то Лис была совершенно не-в-такте. ОНА СОВСЕМ ЗАБЫЛА ПРО ЗАКАЗ ПИНК!       Девушка нервно вскочила, чуть не запутавшись в одеяле и начала метаться по комнате в поисках ноутбука. Потом замерла и судорожно принялась искать блокнот, карандаш и ручку. Кома заметил её суетливость и спросил: – Рыж, ты че это? Что случилось? –Я забыла про заказ Пинк, – почти прошептала она севшим голосом, кидая предметы на кровать. – Я забыла! Я не успею, не успею, я даже не знаю, что мне рисовать! Наброски, наброски, наброски...Не то! Я не хочу повторяться! Что-то новое... Мне нужно новое...       Кома, казалось, дальше первой фразы не услышал. Он восхищённо выдохнул и улыбнулся. – О, эта чувиха с законки? Она потрясная! Прям женщина-вамп! – он явно не знал истинного значения этого термина и употребил его в качестве "вампирши", а может, Пинк действительно была ему симпатична. – На Аристор очень похожа! – На кого? – Лис оторвалась от своих бумаг и оглянулась. – Ну Аристор! Из "Ученицы тёмных сил"! Книжка такая классная! – Не знала, что ты читаешь, – она удивлённо приподняла брови и вернулась к листам. – Там это тип такой есть крутой! Повелитель Хаоса. У него есть духи, которые все из себя такие ниче такие. А там есть Аристор, девушка с красными волосами и глазами, прям как Пинк. Она дух мыслей. Как зыркнет на тебя, всю голову прошарил, а ты тем временем лежишь и орешь от боли. Вот настолько больно, такая вот сильная. Ты орешь, а она кайф ловит. А ещё там это.. Недавно 3я часть вышла, там короче такое..! Там главная светлая выпилась, а Сазден осталась одна. Хаос пришёл захватывать власть, а заодно поинтересовался ученицей тёмных сил и вроде как завербовал, а Файерсет её наставник, она в шоках была. Столько лет боролась с темными, а тут всё прахом... Ещё и подруга бывшая явилась. Короче, нервы у светлой сдали и она того.. Вот я и жду новую книжку, потому что неясно, куда сбежала Сазден. То ли к тому типу Хаосу, то ли ваще к тому, кому она шар вернула, а может у неё тоже нервы сдали и она пошла того...       Лис краем уха слышала его болтовню, но история Файерсет резанула душу. Да, она что-то слышала об этой серии, но фэнтези особо не любила. "Столько лет боролась с темными, а тут всё прахом..."       Лис тоже долго борется со своими стразами и судьбой. "... нервы у светлой сдали..."       О, её нервы сейчас тоже на пределе, и голова вот-вот лопнет, никакой Аристор не надо. – А как она выглядит? – спросила девушка. – Кто? Сазден? Аристор? Хаос? Тот тип с шаром? – Нет, та светлая, – тихо сказала Лис. – А! – Кома воодушевился её интересом и с даром принялся рассказывать. – У неё небесно-голубые глаза и огненно - рыжие волосы, но не прям медь, а вот что-то такое тёплое, как феникс. Она буквально феникс! Такая светлая, несломленная под обстоятельствами, хотя треснула. Ты представляешь смерть сестру, школьная травля темными, когда ты одна светлая, предательство подруги, потом на тебя в 17 ещё и целую школу сваливаются, а ты работаешь с теми, кто тебя чморили. Потом спустя 10 лет на тебя летит пророчество, ты борешься с Кварталом тёмных, находишь девочку, похожую на тебя раннюю, но та сбегает к темным. А в конце все идёт прахом и всё... Школа одна, коллеги кабдец, миру кабдец, а феникс из пепла не взлетит.. Хотя автор может всё исправит! Всё не может закончиться так! Вторая – или третья? – тёмная мировая это ужас!       Невольно Кома принялся пересказывать сюжет, но внешность, как она просила описал. Файерсет действительно очень была похожа на неё: тоже почти рыжая, тоже отделённая от всех, сломленная обстоятельствами, одинокая, ищущая надежду, а потом сгорающая в отчаянии. Может, Лис тоже также сгорит иди все-таки преодолеет ловушки судьбы? Феникс восстаёт из пепла, а ночь сменяется рассветом. Она тоже может вспыхнуть, возрождаясь или гаснув навсегда. – Напомни, название? – бумаги в её руках давно замерли, а сама Лис смотрела в одну точку. Она думала. – О, тебе интересно! – радость в его голосе не почувствовал бы только мёртвый. – "Ученица тёмных сил"! Будем вместе новую книжку ждать! Я могу даже дать почитать. У меня три части есть. – Я возможно сама куплю, – студентка задумчиво перекладывала листы. – О, давай! Они шикарно на полке смотрятся! И автор классная! Она наша ровесница вроде, но ничё неизвестно. Под псевдонимом пишет. О, у неё ещё есть авторская книга, " Создательница" называется. Она ещё её пишет, но и там такой замес! Там ещё у неё есть сборник зарисовок "Ханна". Там пара очень на вас с Велландом похожа, только вы друзья, а они враги, но химия там очуметь!       Имя Велланда заставило Лис вздрогнуть. Его звонок всплыл в памяти, и у неё задрожали руки. Нет, только не сейчас.        "Надеюсь, тебе станет лучше, и мы увидимся вновь."       После твоего звонка стало ещё хуже.        "Я поверю тебе на слово"       Верь, не зная, как часто я тебе вру прямо в лицо.       Лис закрыла глаза. Выдохнула. Нужно успокоиться, у неё заказ.       Обычно это её успокаивало, но присутствие постороннего, утренний звонок и буквально только что обнаруженный книжный соулмейт выбивали из колеи.       Голос Комы раздался неожиданно, прорываясь и разбиваясь, как молоток об лёд. Больно, странно и чуждо. – Лис? Ты в порядке? "Не делай глупостей, пожалуйста". – Лис? – Ты зовёшь меня по имени, – растерянно сказала она. – эээ… Просто и первые раза три ты не откликалась, поэтому я решил, что имя сработает. На него ты откликаешься всегда. Я сказал что-то не то и ты обиделась?       Он выглядел расстроено. Бедный Кома, ты тут совершенно не причём. Виновника в этой комнате даже нет. – Нет, всё в порядке, – её голос был сер, до бесцветия, как глаза этого грёбанного человека. Лис прокашлялась, но бодрее звучать не стала. – Я просто волнуюсь. Пинк довольно известная, их группа даже на радио звучала, и иллюстрировать их альбом это.. Слишком ответственно и я не знаю, с с чего начать. Я пустая. Я не хочу брать что-то из своего, готового. Нужно что-то новое, такое... Такое, как Пинк. Необычное. Что б прям в точку.       Лис не знала, почему вдруг начала откровенничать. Почему её игра перестала работать, а мантия-невидимка треснула, обнажая раны? Где её непоколебимость и "всё в порядке"? Почему по телефону с.. ним она держала лицо и голос, а сейчас готова буквально рухнуть в объятия другого парня, чтобы её утешили, пожалели и решили все проблемы? Можно кто-то вместо неё выйдет на ринг и побьёт соперника, а она отлежится на скамейке запасных с ледяной тряпкой на лбу?       Почему она такая слабая? Почему она трещит, как старый телевизор или оголённая проводка? Где у лисы норка, где она хранит трупы зайцев, а не сидит и не откровенничает там с волком?       Лис позабавило это сравнение: по цветотипу они с Комой действительно походили на лису и волка.       Кое-кто тоже подходил, но ты выбрала другого       Она никого не выбирала. Она не предмет спора, а они не аукционеры. Здесь нет ставок ни на кого из.       За мыслями Лис не заметила, как проковыляла вновь до матраца и легла, закрыв глаза. Голос Комы, раздавшийся так близко, был неожиданным, но вполне спокойным: она ещё не так глубоко ушла в свои мысли и даже не вздрогнула. – Я могу тебе свои работы показать. Я слышал от тематике из группы и возможно что-то подойдёт. – О, Кома! – Лис закрыла лицо руками, но с закрытыми глазами это было ещё комичнее. Она всё ещё удивлялась смене его речи. То он говорит, как образованный человек, то как типичный неформальной с вокзала. Точнее с тусовки. Да, неформальной тусовки. – Я не буду брать твои работы! Мне нужно своё! – А я и не говорю брать. – Лис приоткрыла укрытие и посмотрела на него сквозь растопыренные пальцы. – Ты говоришь, нет вдохновения. Так вот, это, музу поймаешь.       Сквозь "окошко" она увидела, что он снимает толстовку. Он реально разденется перед ней?! Зачем?!       Не то, чтобы Лис никогда не видела обнажённых мужчин, но в её комнате их точно никогда не было. Щеки начали гореть, но она продолжала смотреть, хотя должна зажмуриться из норм приличия!       Под толстовкой оказалась чёрная футболка с очень интересным рисунком. Её угол обзора не позволял рассмотреть, и Лис нагло села и посмотрела открыто, без прикрас.       На чёрном фоне был череп. Вполне ожидаемо для Комы. Но череп этот был из бабочек. Много бабочек, разноцветных... иди все-таки белых? Лис проморгалась. Главное, что она увидела бабочек, цвет не так важно. Она не сумасшедшая, значит всё хорошо.       Постепенно она всё, больше вглядывалась и буквально тонула в этих бабочках, а потом... начала видеть что своё, знакомое. – Ты... – голос охрип. – Это моё? –А? – Кома, казалось, ни капли не смутился её откровенным разглядыванием. – Нет! Это я купил! Рисунок и... – Святая серенада, –Лис закрыла лицо руками и едва не взвыла. – Я украла чужую работу!       У нее действительно было что-то похожее, не прямь точь-в-точь, но она узнала. Стыдно как! – Нет-нет, – парень попытался её успокоить. – Это я сам. Ходил, распечатал на футболке картинку. Вроде это что-то из моего, а может твоё реально в сети увидел и понравилось. Ну реально же кульно на свету блестит?       Он покрасовался, крутясь из стороны в сторону. Лис убрала руки и замерла, смотрев. Щеки горели. Теперь она буквально пялится, в какой-то мере рассматривая даже не чёртовых бабочек. Они действительно от угла меняли цвет от белого до разноцветных, в цветах радуги. – Ну прикольно же? А моё это...       Он снял футболку. А Лис продолжала смотреть. *Отвернись, не пялься*. Ну она же не такая тормознутая, в конце концов! Твою мать, Лис!       Но она смотрела. Ей уже плевать на бубнящую совесть. Она будет смотреть.       Лис невольно подмечала, что тело перед её взором довольно симпатичное. Не перекачанное, как у качков в спортзале или спортсменов, но и не худощавое, какое обычно приписывают неформалам. Вполне гибкое, плотное и атлетическое. Золотая середина между сплошными кубиками и плоским прессом.       Помимо физической красоты, на нём была ещё и внешняя. Кома буквально был картиной и холстом самого себя.       Лис никогда не видела его работы, но то, что она видела сейчас было... прекрасным.       На груди выбит символ, состоящий из разрывных полукруглых полосочек, похожий на орбиту вокруг Солнца. На, линиях, как планеты в Солнечной системе, были нанизаны звезды. Знак был похож на техническую штуку на экране компьютера в фантастическом фильме. На круг знаков зодиака.       На одном из предплечий были выбиты чёрные линии, похожие на хвост кометы, на шапку пламени. На шее был гребешок, похожий на фигуру птицы: её крыло или голову.       На животе была набита то ли бабочка, то ли летучая мышь Небольшая, но красивая.       Опустив взгляд ниже, Лис смущённо заметила, что помимо татуировок, у Комы есть пирсинг. В пупке. А может и где ещё. Её совесть стыдливо прикрылась, а глаза продолжали смотреть.       Кома с готовностью раскинул руки, и Лис увидела на запястьях у ладоней слова. На левой – Libertas , на другой – Finis . На латинском.       Кома на ходу объяснил, хотя девушка только собиралась задать вопрос, почему именно мёртвый язык и именно эти слова. – У каждого человека в жизни есть цель, которую он должен выполнить. Ему либо её дают, либо он ставит сам. Всё это загоняет в рамки. А человек стремится быть свободным. Тиски мешают ему, сковывают. Для кого-то выполнить цель и избавиться от неё, значит стать свободным, а кто-то готов всю жизнь ставить галки и чувствовать себя свободным в цепях. Мёртвый язык – латынь– это буквально олицетворение человек. Пол других языков это сплошная латынь. Вон англичане говорят liberty – свобода, а ведь в латинском, древнее его, такое слово уже есть и пишется также т тоже свобода. Человек это тело. Он может быть мёртвым снаружи, но всегда жив внутри. Все мы попадём в деревянную коробку, засыпемся землёй и нас сожрут черви. Кого-то, может, и сожгут и пустят пылью по ветру. Душа же всегда будет жить. Она может вернуться в оболочку, только с другой внешкой, а может скитаться по мирам и познавать, видеть скрытое. Человеческое тело это цель, цепи, оно сковывает но в то же время помогает идти к свободе. Как ниточки у кукол в театре, понимаешь? Оторвав их, человек приближается у другой свободе, но может вновь попасть в цепи и опять идти к цели. Выхода нет, любое из двух, или все одновременно. Вот ты веришь в реинкарнацию? Говорят, это и есть смена оболочки, путь к свободе, но при этом к цепям-цели. Я вот думаю, куда меня занесло и почему именно в это тело? Первую жизнь я живу или уже опытный? Быть может тату это мой язык и ч просто посланник, который должен донести информацию? А всё вокруг, учёба, проект и преподы, это лишь фон, мираж, прикрытие, чтоб никто не знал, даже ты сам?       Его мысли были интересными. Лис и сама часто задумывалась о том, что там, по ту сторону, и какой смысл быть на этой.Сейчас его голос был белым шумом, его слова – фоном, а его тело – центром Вселенной. Лис смотрела, неприлично открыто и пристально смотрела, но было плевать.       Она приподнялась на руках и приблизилась так, что почти дышала ему на грудь. На уровне ключиц у Комы была вытатуирована фраза. Две фразы. Или одна, разбитая на две? Тоже на латинском. Она обрывалась доходя до середины груди, до обрыва, соединения ключицы с шеей, и продолжалась на другой ключице вплоть до плеча. Красивые витиеватые буквы чёрного цвета приковывали взгляд, завораживали. Хотелось провести по каждому завитку рукой, языком, но сейчас был только взгляд. Голодный, жадный и несколько свойский. Что значит эта фраза? Он наверняка бил её не сам, ведь ключицы такой участок.. специфичный. Очень болезненный. В теории Лис знала, что это одно из самых больных, но очень красивых мест. Насколько нужно быть сильным, чтобы стерпеть боль от каждого движения стержня, выбивающего завиток, причём несколько раз подряд?       Лис не знала латинский, но фраза была очень поэтичной. Красивой до глазной боли, но девушка продолжала смотреть и шептать.       Она приблизилась ближе и выше, рассматривая тату на шее. Ее взгляд смотрел, но не видел. Фокус расплывался и собирался вновь. Девушка не видела, как Кома замер, почти не дыша, как, она сама приблизилась так близко, что почти касалась обнажённой кожи.       Никогда в её голове не было столько пустоты и тяжести одновременно. Дыхание было медленным и глубоким, а губы пересохли, будто от жажды. Обычно Лис закрывала глаза, чтобы вздохнуть и прийти в себя, но сейчас её мозг подчинялся телу, а не наоборот.       Она скорее увидела со стороны, чем почувствовала, что выдохнула, прикоснувшись к чужим губам, закрыв глаза, что ей нервно выдохнули в ответ и ответили бы, но мягко отстранили за плечи. Лис потянулась вновь, но дрожащие руки удержали её.       Лис возмущённо подумала мутным сознанием, что за чертовщина, почему с ней не хотят целоваться? Она умеет целоваться! Она не девочка какая! Почему ей мешают делать то, что она хочет?       Лис приоткрыла один глаз, желая высмотреть/разглядеть нарушителя её желания, но, увидев, замершего Кому, вскрикнула и отшатнулась сама, прикрыв рот рукой.       Что она делает?!       Щеки алели то ли от возбуждения, то ли стыда. Нет, она точно заболела! – Я.. Я-я... Это не.. – голос сипел и срывался, дрожал, будто обжигался жаром щёк. Было невероятно стыдно и неловко, и она никак не могла оправдаться. Нагло пялиться и целоваться парня?! Да, она сама на себя не похожа! А ведь вот-вот могла полезть ему в штаны искать другие тату и пирсинги.... Тело возбуждено дёрнулось, поддерживая эту мысль, а травмированное прошлым сознание хлестнуло пощёчину. Дура.       Лис отвернулась к кровати, прикрыв лицо руками. Она ни слова ему больше ведь никогда не скажет. Да он сам её пошлёт и перестанет с ней разговаривать! Кома хоть и Кома, но гордость у него есть. А легкомысленные, лезущие целоваться девчонки это отвратительно! Она не такая! И Кома ей это сегодня сказал!       Но парень оказался отходчивее. Он не возмущался, а просто изумлённо и растерянно потирая голову сказал: – Это бывает. Обычное реакция на красивое тело. Я знал, что я ничего, но что б настолько... и для тебя... Я похож, конеч, на твой типаж, если посмотреть на тех, с кем ты общаешься... – Намек Лис поняла и ещё больше вспыхнула. – Но я это... Ещё рано пересекать...вот это... Ну ты знаешь... Но если хочешь... Я это... Извини... Я ничего такого не думал...       Он оправдывался и извинялся, хотя по сути виновата была она.       Лис поджала губы и прикрыла глаза. Какого она вообще творит? Что в таких случаях нужно говорить? Нужно извиниться? П-р-продолжить? Сделать вид, что ничего не было?       Лис вздохнула и выпрямилась. Щеки продолжали алеть, но её уже не трясло. Она пожевала губы, вновь выдохнула и, стараясь говорить ровно, произнесла: – Извини, я.. Я просто переволновалась. Не бери это на свой счёт. Вдохновение я поймала, спасибо.       Она всё также стояла спиной, и с ним, по факту, говорил её затылок, но сил и смелости повернуться не было/не хватало.       Лис подошла к кровати, нашаривая чистый лист и карандаш. Ничего не произошло. Обычно она рисует сразу на ноуте, когда он под рукой, но сейчас ей нужно отвлечься. Ничего не произошло. Нет сил его искать, копаться, позволяя рассматривает своё тело со всех сторон. Она-то видела.       Карандаш и листок. Только линии и ничего более. Не поднимай взгляд.       Никакое вдохновение Лис не поймала, стыд глушил, неловкость сковывала целями.. "Цель это цепи. Кто-то получает удовольствие, ставя галки и кутаясь в цепях"       Девушка покачала головой, позволяя прядям хлестнуть себя по щекам. Выдохнула, перехватила карандаш. Линия за линией, завиток, черта.       Краем зрения, на периферии она видела сидящего напротив Кому. Бледный бежевый цвет сменился чёрным. Он оделся. Но толстовку надевать не стал, оставил оголенными руки. Неудивительно, жарко ведь. Чёрный удивительно ему шёл. И почему он обычно не носит футболки? Толстовки ведь многое скрывают, да и лето сейчас, жарко...       Лис невольно почувствовала себя школьницей, тайно рассматривающей краша (вроде так сейчас называют того, кто тебе нравится?) из старших классов, и мечтающей о том, как заговорит с ним, пройдёт по коридору перед подружками (пусть завидуют!), а потом (вдруг повезёт!) получит поцелуй в щеку и слова "Ты классная!". Вот здóрово!       У Лис этот период прошёл мимо: она ни в кого не влюблялась и не бегала смотреть расписание его уроков, не писала мечтательные сообщения, не фотошопила фотки и не получала вагон валентинок на 14 февраля. Не то, чтобы ей этого не хотелось, просто она не стремилась к этому. У неё были интересы более важные, чем подсчёт "любовных перепитий". Ей даже нравилось, что её жизнь в какой-то мере проходит не так стереотипно, как у остальных. Не по шаблону.       Ощущение фантомной школьной влюблённости было необычным. Лис завидовала своей фантазии и возможности проживать чужие эмоции. Кома не то, чтобы ей нравился, просто невозможно не заметить, что парень красивый. Вы же смотря на молодого Ди Каприо или Джонни Деппа, или на того же Паттинсона не думаете о любви, а просто что актёр невероятно красивый и классный?       Бум «Сумерек» Лис особо не застала, но когда все-таки посмотрела фильм, поняла, что Эдвард не её типаж. Пока все металось между ним и Джейкобом, ей... Вы не поверите, но ей приглянулись Вольтури. Древние вампиры, искусные манипуляторы, ну разве не прелесть? Семейство Калленов тоже импонировало (Вы видели красотку Элис?! Взаимодействие Элис и Джаспера просто шикарное!), но невозможно было не признать красоту зла. Что-то запретное, завораживающее было в нём.       А вот Викторию Лис терпеть не могла. Не столько за постоянное сходство с ней (рыжих в фильме раз и обчелся, а брюнетка Белла подходила ей разве что только по характеру и задумчивости), сколько за безрассудство и мотивацию. Гоняться весь фильм за какой-то девчонкой? Смертных вокруг пруд пруди! Но, нет, нужна Белла. А если б Каллены какую-нибудь Ребекку опекали, троица ломанулась бы за ней?       Вот для Велланда она была бы точь-в-точь Белла. Из-под земли достанет и точно не бросит, как было в "Новолунии".        Стоп. Велланд тут причём?!       Лис помотала головой. Не приведи Вселенная, чтобы свободный король узнал об этой ситуации. Он же Кому порвёт, не особо разбираясь, что это она к нему полезла.       Лис вздохнула и посмотрела на набросок. Получилось витиеватое сердце из множества завитков и линий, окружённое фигурами похожими на осколки, отчего сердце казалось разбитым или, наоборот, сломавшим свою защиту или тюрьму.       Израненная душа рвётся к свободе.       Новый альбом Пинк действительно был то ли про безответную любовь, то ли про месть бывшему парню. Определённо, что-то агрессивное, острое и проникновенное. Её набросок как раз подходил. Пинк понравится.       В душе Лис происходило нечто подобное. Она определённо должна послушать их песни, чтобы разнести себя окончательно.       Лис вздохнула и откинулась на кровать. Кома обеспокоенно приподнялся. – Рыж? – Я в порядке.       Лис понравилось, что он по-прежнему называет её Рыж, потому что на имя из его уст реагировать всё ещё непривычно. Они друзья, не более того. Между ними всё как раньше. Хотя собственную память не обманешь, и воспоминание ещё не покрылось пылью, что б убрать его на задворки сознания.       Она всё ещё помнит этот казус, но щеки не горят.       Пока они на расстоянии друг от друга.       Что будет, когда она сделает шаг?       Лис прикрыла глаза. Перед глазами заплясали неприличные картинки. Она распахнула глаза, белый рябил и кружил.       Нужно говорить, чтобы отвлечься. – Что значит твоя татуировка на ключицах? Красивая очень.        Тема разговора пришла сама. Что ж, тату так тату.       Кома медлил с ответом. Спустя несколько секунд, видимо приняв какое-то решение внутри себя, он ответил: – Не особо хочу произносить это вслух, но это то, что сейчас произошло с тобой. Не буквально, но смысл схожий.       Уклончивый ответ не устроил Лис, но зато у неё появилась пища, чтобы обдумать. Тем не менее диалог продолжить хотелось. – Сделал, чтобы девушек соблазнять? Она красивая, поэтичная, но точно не философская, как остальные. – Ну... – парень замялся. – Не то чтобы соблазнять... Скорее фраза мне понравилась. Такая двуликая, многозначная и для каждого своё. – Когда у тебя появилась первая татуировка? – задумчиво сказала Лис, разглядывая свои чистые руки. – Лет в 16.. или в 13? Наверно, в 16, – Кома смущённо улыбнулся. – Подростковый бунт и всё такое. Сейчас уже понимаешь, что делать такое по приколу в малолетстве это дурь, лучше переводку сделать, ну или набросок, что б потом подботать. Реалку ведь не сведешь, а если очень хочется, то больно, да и осадок. Поэтому я мелким не бью. Шестнадцатилетним иногда, я не сыч, что б жёстко после восеменака, но и не дурак, что б потом последствия разгребать. "Уверен? Точно? Переделывать не буду. На всю жизнь. Этот? Стопроц? Оке. Заметьте, своей башкой ты клялся, теперь не скули".       Лис рассмеялась. Парень замер на полуслове, и, наклонив голову, удивленно посмотрел на нее. Интересная девчонка! То смеётся, то злится, то плачет, то вообще молчит.       Она же лежала на кровати, хватала воздух и думала о переменчивости бытия. Человеческое сознание – просто какой-то стадийный вирус. Калейдоскопом меняет симптомы – только успевай следить! Так и её настроение: от дремы до флирта, паники, оцепенения, задумчивости и, вот теперь, веселья и смеха. Это радует и пугает. Но ведь всё люди так живут – циклом эмоций.       Одна сменяет другую, порой неосознанно, и это естественно. Человек – эмпатичен, он чувствует всё: себя, других, любой природный катаклизм вплоть до погоды. Даже на разбитую чашку всё люди не реагируют по-разному. Кто-то грустит, кто-то злится, кто-то верит, что на счастье, а четвёртый вообще плюнет и скажет, что она ему вообще не нравится, да он ещё кучу таких купит.       Интересно, а Кома также переживает эмоции или у него готовый набор?       В его речи о тату были здравые мысли, ведь рисунок под кожу это серьёзно и ответственно, но с каких пор неформал стал таким моралистом? Он ведь недалеко ушёл от своих 16, а нотации читает, как тридцатилетний дед.       С трудом преодолев волну смеха, Лис приподнялась на локтях и посмотрела на одногруппника прищуренным взглядом. – Кома, а Кома? С каким пор ты стал таким осознанным? За три года, что прошло с твоих шестнадцати?       Молодой человек умудрился поймать подушку, прилетевшую ему в лицо, но обратно кидать не стал. Кома продолжал её изучающе рассматривать. Лис окончательно села на кровать, скрестив ноги, и воззрилась в ответ. Игра в гляделки? Хорошо, поиграем.       Игрок ей попался опытный, но и она не лыком шита. Ее взгляд, наглый, пронзительный, сверлил его, тёмный, спокойный, несколько даже любопытный. Её жёсткость его почти не трогала, а вот от его пристальности ей стало не по себе. Обычно так смотрит Велланд. "Поговори со мной, только не смотри".       Лис ещё больше нахмурилась. Мысли о друге были не к месту, но ситуация просто поражала своей схожестью и чувством дежавю. Единственное отличие: Велл привык к её выходкам и смиренно терпел, а вот Кома видел впервые, не понимал и с любопытством выжидал, что будет дальше. Нет, не с любопытством. С тревогой. Ведь он никогда не видел её такой, разной. "А ведь именно такой, разной, ты мне и нравишься".       Для него она был бойкой, самой себе на уме девчонкой. Самоуверенной, игнорирующей насмешки и идущей своей дорогой. Хорошисткой, которая училась не ради диплома, но и не забивающей на учёбу во благо собственных интересов. Лис была х о р о ш е й в глазах других и какой-то своей в его. Они как два цветных магнита плюс и минус. С Веллом же они стороны одной монеты. Для Комы Лис была загадкой, для Велланда же п о н я т н о й. Последний смотрел на неё и будто бы знал о ней всё, несмотря на всю её путанность, первый же...       Лис чувствовала, что путается в цепочке мыслей, как та обвивает шею и крадёт кислород. Вдобавок неотрывный взгляд на Кому, контрастом выделяющегося своей белой кожей с тату и чёрной футболкой со светлой бабочкой, заставлял вспоминать о Велланде и сравнивать. Тот играл "плохиша", а вот Кома буквально им был. Странный, неформальный, загадочный. У обоих парней были тёмные густые вьющиеся волосы. Оба были бледными. Вот только наличие татуировок у друга Лис не припоминала. А обнажался ли он когда-нибудь перед ней? Что вообще она знает о Велланде?       Воздух вокруг густел, взгляд от напряжения плыл. У Лис начинала кружиться голова. Сколько длится эта игра в гляделки? Они действительно так долго молчат и просто смотрят друг на друга?       По классике жанра их сейчас должны прервать. Звонок Велланда – ещё одна банальность, ведь тот по-любому начал копать, желая уличить её во лжи.        Так. Стоп.       Количество Велланда в её мыслях просто запредельно ненормальное.       Ей нужно выбросить его из головы.       А для этого нужно сделать что-то безрассудное.       Лис моргнула. (Да, проиграла, но что с того?) Целоваться вновь с Комой было бы очень безрассудно, но она не будет этого делать.       Лис встала на кровать и подпрыгнула, совсем как в детстве, на батуте.       Достаточно странно?       Она подпрыгнула ещё раз. Перина прогнулась. Лис нервно улыбнулась.       Неожиданно в дверь стукнули, довольно громко и настойчиво. Девушка оступилась и рухнула на покрывало, с полки над кроватью свалилась пара книг. Кома испуганно подскочил, но замер.       Из-за двери послышался голос. – Лис, обед!       Сама Лис, потирающая макушку, которую задела книга, крикнула: – Я НЕ ГОЛОДНА!       Она опасалась, что сестра сейчас откроет дверь, увидит в её комнате парня и…. Будут неловкие вопросы. Она надеялась, что после её ответа сестра отстанет, но дверная ручка повернулась.       Из проёма показалась каштановая голова, полусонный голос, наверняка мешки под глазами, уставший взгляд – наверно, именно такой увидел Кома её старшую сестру, судя по его замершему взгляду. Сама Лис со своего ракурса видела только свисающую копну волос. – Не будешь?.. – фраза оборвалась. Макушка покачнулась, потом повернулась в сторону Лис и вопросила. – Мальчик? "Мальчик", – нервно ухмыльнулась Лис. "Нет,блин, девочка!", – Кома, наверное, еле сдержался, чтобы не закрыть лицо руками и попытаться слиться со стеной.       Девушка вздохнула, указала поочерёдно на Кому, а потом на сестру. – Моя старшая сестра – мой одногруппник. Одногруппник – моя старшая сестра. Мы... вместе готовим проект и.. –... И ты показываешь свой выпускной альбом? – Лис замерла, а потом утвердительно кивнула. Возможно вышло не слишком убедительно, но сестра настаивать не стала. – Здóрово, не буду мешать.       Она скрылась за дверью. Оба студента с облегчением выдохнули.       Лис обмахнулась книгой, что лежала рядом. На синем фоне мелькнул герб гимназии. И вправду выпускной альбом.       Как давно он лежит там, на верхней полке? Она уже и забыла о нём. Альбом – часть её прошлого, которое давным- давно покрылось пылью и скрылось в мраке подсознания. Альбом ярким пятном заставил воспоминания пробудиться, всколыхнуть пылинки, сверкнуть всё ещё блестящим, как монета, боком. Если бы Лис могла, то чихнула бы, но, увы, её память привыкла к затемнению воспоминаний и никак н4 среагировала на вспышку.       Да, знакомо, но что с того?       Это точно пригодится в данный конкретный момент? Вот этот... Хлам?       Она вопросительно подняла глаза на Кому. Не то, чтобы она собиралась реально смотреть, но с другой стороны, какую тайну могут скрывать выпускные фото? Разве что то, что она в одиннадцать лет носила косички и бантики. А кто их в то время не носил?       Кома пожал плечами и осторожно приблизился. Лис поразилась его степенности: он будто подкрадывался, двигался по минному полю, где один шаг и всё – конец! Кто ещё относился ко всему с такой же аккуратностью?       В...       Альбом!       Девушка резко отвернулась от своих мыслей, сосредоточилась на буквах, синей обложке, на которой было выгравировано «Гимназия N. Выпуск 2014».       Выпускной в четвёртом классе действительно был незабываемым. Парадная гимназийская форма, ленты, фотограф с профессиональной камерой – всё по-взрослому! Вот только память стёрла всё, кроме этой парадной фотографии на крыльце гимназии. Лис смотрела на нее, на себя и думала, когда всё пошло не так и почему.        Застывший за спиной Кома почти не напугал её. Она просто, не отрываясь, сказала: «Меня найдешь?»       Он безошибочно указал на девочку во втором ряду, чей взгляд ярко сверкал, как фотовспышка. Когда её взгляд потерял эту яркость? Как давно она смотрит на мир сквозь чёрно-белую или даже выцветшую плёнку? Как давно она думает о..       Взгляд неосознанно переместился на, окно. До заката ещё далеко, а рассвет давно прошёл. Сегодня она не встретила ни один из них... и встретит ли?       Лис вздохнула и вновь посмотрела на фото. Красивая, юная, ещё несломленная судьбой. – Мне было 13, когда мы переехали, – голос спокойный, равнодушный, почти бесцветный. – Я не помню всего, возможно мне было меньше. Но точно был момент, когда привычный мир стал другим и всё изменилось. Другой город, другая школа, другие люди. Я не знаю, что пошло не так и почему всё, что осталось от прошлой меня это... вот.       Девочка с фотографии счастливо улыбалась. Она в толпе, наряженная, такая как все, своя. А потом на белую овечку вылили краску и, как бы она не старалась, стадо так и не приняло её вновь. Краска почти смылась, но серые разводы навсегда запятнали белую шерсть. – Всегда есть моменты, когда всё вдруг идёт не так, – Кома продолжил её откровения. – Иногда, когда ты просишь, чтобы в жизни появилось что-то интересное, чтобы всё изменилось, стало не таким серым, однообразным, другим, стоит правильно формулировать свои желания. В лучшем случае их не услышат, а в худшем... – он замолк. Молчал какое-то время. Потом заговорил вновь. – всё исполнится не так, как хотел ты. И не сразу. Ты уже и забыл г своём желании, почти доволен жизнью, а Вселенная... Она.. У неё есть свой бизнес-план, и она ставит галочку, напротив твоего ника. Память позже притупляет этот эпизод. Ты проходишь в себя и почти забываешь, но Вселенная вновь наносит удар. Это как любимая конфета, которая залежалась в куртке и прогнила насквозь. Конфета всё ещё любимая, но есть её не хочется. Знаешь, как я попал в университет, хотя по сути выгляжу, как типичный птушник?       Последний вопрос Лис ошарашил. Она уже привыкла слушать его приятный голос и слаженную речь без слов-паразитов, как вдруг её пришлось вступать диалог и думать.       Ответа она на вопрос не знала да и не особо хотела шевелить извилинами.       Кома, как ведущий "Кто хочет стать миллионером?", выждал положенные несколько секунд на раздумье, ответил сам. – Я учусь на бюджете, как льготник.       Больше он ничего не сказал, да и не нужно было. Лис прекрасно знала, кто претендует на особую квоту в списке бюджетных мест.       Воцарилось цивильное молчание, будто в память о прошлом, их прошлом, истории каждого из них. Что заставляет людей забирать тайны с собой вглубь, а потом вдруг поднимать их на поверхность путем откровений? Говорят, что изливать душу незнакомцу легче, ведь вы больше никогда не увидитесь, не привяжетесь друг к другу. Но что делать если вдруг такой порыв случился с человеком, с которым ты более-менее знаком?       Кому Лис знала постольку-поскольку, они были знакомы два года. Он был довольно болтлив и любил поговорить о том, как прошел день и какие планы у него на сегодняшний вечер, но вот таки откровений он никогда не выдавал. Если так подумать, что она собственно знала о нем, кроме случайных фактов вроде любимого цвета (синий), энергетика (черный монстр) и увлечением тату (группу он тоже когда-то слушал, но сейчас речь о другом)? Его слова о том, что он пришел в универ ради корочки, тоже могли трактоваться по-разному, тем более после сегодняшних слов. Быть может это лишь отговорка и на самом деле причина гораздо глубже.       Но Лис не будет копаться в этом. Она итак достаточно узнала, хотя они толком не друзья.       Лис даже о Велланде знала почти всего ничего. Если уж о болтливом Коме она знала мало, то что говорить о молчаливом Велле? Она не знала о его семье, друзьях, почему он никогда не приглашал ее в гости, почему поступил в тот же универ, что и она, но на другую специальность?       Он был как закрытая книга, как зеркало, из которого не выбьешь больше, чем оно показывает.       Велланд был тайной, и Лис иногда это бесило.       Только она имеет право умалчивать о своих проблемах! Это нечестно, что сошлись почти одинаковые люди!       Так. Что она знает о Велланде?       Ему двадцать лет. Он студент государственного университета. Он учится на факультете филологии и журналистики. У него день рождения весной, как и у нее, только он старше. Он любит фотографировать, даже есть профессиональная фотокамера. Он любит читать и иногда цитировать авторов. Он неплохо рисует (хотя она лучше!). Он любит носить люминесцентные цепочки, браслеты и серьги. Любит черный цвет, и в одежде он преобладает.       Дальше список обрывался. Хоть с Велландом она была знакома ближе, чем с Комой, знала она о нем, не больше, чем о своем недодруге.       Возможно, и ее все видят полотном из нескольких пятен? Случайных фактов, изредка всплывающих в воздухе слухов и сплетен. Лис более закрытая, но все равно о ней можно сказать не больше, чем о других.       Она учится на графического дизайнера. Любит рисовать. Часто создает эскизы для себя и на заказ. Меломан, обожает слушать голоса из динамиков, а в голове. У нее есть старшая сестра и кот Борис. Она учится на бюджете. Любит капучино и латте, терпеть не может американо. Любит провожать рассветы и встречать закаты и тоже когда-нибудь хочет стать одним из них…       Стоп!       Лис себя обрывает, чувствуя, что зашла на запретную тему.       Нет. Никогда при свидетелях мы о таком не думаем, хорошо?       Лис мысленно кивает.        Потом косится на Кому. Тот молчит, видимо тоже ушел в себя. Это к лучшему.       Дзинькает телефон. Лис уже собирается раздраженно вздохнуть, что забыла поставить его в режим «не беспокоить», но сдерживается. Молча встает, идет за ним к матрацу и возвращается обратно, садится у кровати на пол.        Телефон звякает еще раз.       Лис разблокирует экран и на дисплей всплывает уведомление с именем Велланда.       Потом ее одно, чужое.       И еще.       И еще.       Уведомление из общего чата группы.       Чат факультета.       Телефон сходит с ума.       Звонит и звенит, звенит и звенит.        Лис закрывает глаза и выдыхает.        Звон - выдох. Звон – выдох. Звон....       Помните, в детстве чувство несправедливости, когда вы в школе и ничего не происходит, а стоит заболеть и пропустить один день, как случается что-то невероятное?        Сейчас было нечто похожее, только в несколько раз страшнее.        Привычный мир именно сегодня решил пошатнуться и начать разрушаться.       Лис с закрытыми глазами сидела и думала. Сколько неприятных снов и ситуаций она видела за последние сутки? Может это просто очередной кошмар и она вот-вот проснется?       Но звон не прекращался. Алые следы на предплечье от ногтей и боль были слишком реальными.       У нее не было сил открыть глаза, но хочешь - не хочешь, придется.        За мутной пеленой Лис не разглядела имени, но очень четко увидела слова сообщения: «Прошлое никогда не исчезнет От прошлого не спрячешься Клеймо никогда не сотрется с паршивой овцы Шрамы не лечатся, прошлое не стирается»