вдребезги

      Воздух в кабинете мисс Миллер спёртый ― может, от скопления других преподавателей. Миссис Ньюман комкала в руках платок, Дэвис поглядывал на настенные часы.       Роб изредка, замерев в дальнем углу.       Изредка и взгляды ловил на себе ― изучающие до сих пор.       Как у Билли, но в разы холоднее. Коснёшься щеки ― сдерёшь с неё ледяную корку.       Глянет Билли ― зазудит, как от липнущего загара.       Мисс Миллер, не расцепляя замка из пальцев на поверхности стола, сообщила о результатах вскрытия Генри ― будничным вроде бы тоном, а дрожь прокрадывалась.       То ли предваряла ох как его жаль, то ли невысказанное а если б это был кто-то другой.       Пацанов вроде Генри не жалеют ― ни дома, ни в школе. Спустя время вспоминают не улыбки ― колкие фразочки.       Или же утаптывают их могилы. Ну вот, теперь и не выберешься.       Генри не смог бы и при жизни. Вспыхнув, такие пацаны быстро сгорают ― а успевают обжечь многих.       Билли до сих пор       это не я       залечивал ожоги.       ― Таковы дела, ― заключила мисс Миллер, толком ни на кого не глядя. ― Смесь метадона и героина. Неизвестно, откуда эти наркотики у него появились.       ― Мисс Миллер, прошу прощения, что перебиваю, но разве в школе некому их продать? ― спросила миссис Ньюман и промокнула уголок глаза платком, накрутив его на палец.       Роб покосился на других ― человек десять, разместившихся по разным углам кабинета. Словно разыгрывали шайбу.       У Роба ещё есть шанс перехватить.       ― Устав школы это запрещает, а к тому же…       ― Когда, простите, им не было плевать на устав школы? ― возразила миссис Ньюман.       ― А к тому же, ― чуть громче продолжила мисс Миллер, ― законы штата Мэн предполагают уголовное наказание.       ― Думаете, они его боятся?       Билли его боялся?       Роб оглядел мисс Миллер ― на миг она сомкнула веки. Плечи приподнялись ― тяжело вздохнула.       Продавал ли Билли что-то крепче «Циннамедрина»?       С ходу и не скажешь.       Он не из тех, кто откровенничает ― признаётся в показаниях, стоит направить свет лампы в лицо.       Не расколется, сколько слов для него ни подсвети ― чтоб в память врезались крепче.       ― Миссис Ньюман, я полагаю, студенты отлично понимают последствия, ― наконец ответила мисс Миллер. ― К тому же в школе будет проведена проверка ― полицейскими из местного управления. Если среди студентов и найдётся… нарушитель, против него будут применены меры. В частности, исключение из школы, согласно уставу.       В целом стаде будут выискивать паршивую овцу.       Билли сможет скрыть свою чернявую шёрстку?       Наверное. Он ведь не безнадёжный. Правда, таланты прикладывал не туда.       Понемногу учителя во главе с Дэвисом стали разбредаться ― Роб провожал их взглядом, скрестив руки на груди. Ньюман продолжала промакивать платком глаза ― талантливо, не придерёшься.       Имя Генри вряд ли вспоминалось ей до этого ― когда ещё была возможность задержать в нём вспышку и не обжечься.       Кабинет опустел. Мисс Миллер помассировала веки кончиками пальцев, едва не вдавливая их в глаза, и проморгалась, нахмурившись, ― когда образ Роба перед ней, видимо, прояснился.       ― Вы чего-то хотели, мистер Грей? ― спросила она, выпрямившись.       Приготовилась бросаться ― сама или словами.       Роб шагнул к столу, вдохнув на случай, если придётся обороняться. Хотя, вообще-то, он был на позиции нападающего.       Со временем отвыкаешь. Или ищешь противников слабее.       Как Билли.       ― Мисс Миллер, я хотел поблагодарить ещё раз за помощь с оборудованием, ― начал Роб.       ― Всё ― школьному совету, ― попробовала улыбнуться она.       ― Да. И им большое спасибо, ― кивнул Роб, на миг замявшись. Оглядел её ― взор, потускневший буквально за сутки. ― Но я тут подумал. Может, мы могли бы привести в порядок хоккейную коробку?       ― Мистер Грей…       ― Вы бы не пожалели, если бы… Вы ведь знаете, ― вздохнул Роб, потерев лоб. ― Знаете, что я играл в Ороно.       ― Я знаю, ― ответила мисс Миллер ― голос чуточку потеплел. Ледяная корка на Робовой щеке, казалось, подтаяла. ― Знаю, поэтому вы и занимаете эту должность. Но, боюсь, сейчас не подходящее время…       ― Мисс Миллер, я…       ― Сами понимаете, ― помотала головой она, ногтем подцепив несколько папок-файлов-бумаг с края стола ― всё, что легло бы в ладонь и на её плечи. ― Простите за грубость, но мне ещё этого не хватало, пока здесь… ошивается парочка полицейских с протоколами за пазухой.       Словно пятиклассника отчитывала ― за то, что разбил окно.       Роб таких поколотил в своей жизни ― не счесть. До сих пор ладони будто резало стеклом.       Упёршись ими в спинку кресла, он чуть подался вперёд, сказав:       ― Но разве сейчас не самое время? Парень погиб от передозировки в школе.       ― И что с того? Я хочу сказать… ― Она вдохнула, отведя на миг глаза. Мисс Миллер, вообще-то, не циничная ― да со школьной бюрократией всяко малость огрубеешь. ― Как это связано с вашим предложением?       ― Детям нечем заняться, ― нахмурился Роб. ― Вот они и страдают ерундой.       ― Мистер Грей…       ― Можно ведь вновь подключить школьный совет, ― продолжил он, чуть крепче сжав изголовье кресла пальцами. ― Я сам готов на нём выступить. Мне не нужны телефонные звонки.       ― Мистер Грей, ― чуть громче произнесла мисс Миллер ― словно призывала бросить камень из ладони прочь. Не бить очередное стекло. ― Я вас разочарую, но хоккей не терапия от наркомании внутри школы. Если вы не реализовали свои амбиции, школьный совет за это не в ответе.       Роб разжал пальцы ― на самых кончиках, под ногтями, ощутив покалывание. Выпрямился, не пряча от неё взора.       Мисс Миллер свой показывать не спешила ― принялась перебирать бумаги, лишь бы чем занять руки.       В кабинете сделалось тихо. Серый день только в окно ухмылялся, как школьный хулиган, ― ну давай, ну заплачь, что ли.       Миллер попробовала глянуть на него ― не перестал ли таращиться? ― и вновь отвела взор.       Они ― мне очень очень жаль роб ― смотрят одинаково. Будто звери из клетей ― запертые чувством вины.       Такой взгляд Роб встретил       мне очень очень жаль роб       у Джесса Мура.       Ничё не поделаешь. Жизнь тоже динамичная игра.       ― Роберт… ― вдруг позвала его Миллер ― словно над хулиганистым пацаном таки сжалилась. Сколько б стёкол он ни побил.       Сколько костей ― самому себе.       ― До свидания, мисс Миллер, ― попрощался он, шагнув к двери.       Выйдя, накрепко замкнул, задержав касание к дверной ручке. Чтоб её сожаления       мне очень очень жаль роб       не вырвались следом за ним.       Хватало тех, что напихал ему в руки Джесс Мур в больничной палате.       На вот. Твои же?

* * *

      На исходе учебного дня Роб попрощался с Бейли, вверив ему ключи, ― и отправился прочь. Сумерки потихоньку приходили гостить раньше ― с океана уже тянуло подступающей зимой.       Пороги пока не обивала. Она терпеливее ― не как Роб со своими инициативами.       Не высовывайся, как некогда Браун, ― и будет тебе счастье.       Фальшивое оно какое-то ― предохраняло зато от неизвестности, как панцирь.       Роба вот и он, правда, не спас. Нереализованных амбиций у него, оказалось, хоть отбавляй ― как перехваченных блином шайб.       Поэтому Роб позиции вратаря никогда не занимал. Проворонил бы будь здоров.       Оглядевшись на крыльце, он прищурился ― приметил желтоватое пятно у хоккейной коробки. Младшеклассник с надвинутым на голову капюшоном ― и лица не разглядишь.       На парковке ― никого. Школьный двор осиротел ещё пару часов назад.       Потерев лоб, Роб направился к хоккейной коробке ― ключами от «Шевроле» позвякивая в кармане, чтоб не напугать мальца. Пнув камушек, тот обернулся, поправив наползший на глаза капюшон.       ― Джорджи? ― вскинул Роб брови, вглядываясь в его бледное лицо. ― Что ты здесь делаешь? Разве у тебя не закончились давно уроки?       ― Жду Билла.       Он поковырял носком ботиночка с ушами Микки на щиколотке сырую землю. Шмыгнул носом. Вот бы, дескать, Билли в неё закопать.       Зря он. Роб-то вытащить хотел ― не хоронить его заживо.       ― Билла?       ― Он должен был меня забрать, ― утёр нос ладонью Джорджи, поглядев в сторонку. ― Велел его дождаться. А сам не пришёл.       ― Давно ждёшь?       ― Не знаю. И пи́сать уже очень хочется…       Джорджи пожал плечами, поморгав. Словно вот-вот заплачет, а держится. Хотя бы, мол, не перед Робом.       Не перед мистером Греем, которому показывал выпавший зуб на ладошке.       Холодало ― и он снова принялся покапывать носком ботинка ямку. Может, там надеялся дорыть наконец до Билла ― отыскать хотя бы под землёй.       Пацанам вроде Билли дорожка только туда проложена.       ― Может быть, он отбывает наказание в библиотеке, ― припомнил Роб, поглядев на него. Джорджи хотелось бы ― чтоб он не смотрел. Если слезинку пустит, так хоть потом не покраснеет. ― Просто забыл тебе об этом сказать.       ― Его уже освободили. Типа, ну… придут дяди-полицейские. Чтоб он там не торчал, ― ответил Джорджи, вздохнув.       Поглядел на хоккейную коробку ― Роб следом. Облупившаяся краска явила отсыревшую древесину, как лопнувшая кожа — мясо. Пахло сыростью и ржавчиной ― от щеколды дверцы, закрытой наверно ещё лет пять назад.       С обещанием когда-нибудь её разбудить.       Роб потёр заднюю сторону шеи ― поднывало что-то внутри. Не то из-за погоды, не то из-за       если вы не реализовали свои амбиции       себя самого.       Выдохнуть бы ― и вверенные ему сожаления нести будет проще, как отслаивающуюся шкуру. А потом и вовсе скинуть с плеч.       Всё, не моё.       ― Вот что, ― приблизившись к нему, Роб присел на корточки, ― я отвезу тебя домой, Джорджи. Годится? Уже поздно. Я не могу оставить тебя здесь одного.       ― А Билл?       Джорджи поднял взор ― в глазах наскреблись слезинки.       ― Не расстроится. Он славный парень. Порадуется, что ты в безопасности. Как думаешь?       Он опустил глаза, всё ещё ковыряясь носком ботинка в земле.       Билли, верно, почитал ему брошюрку от НЦППЭД. Ту самую, которую не вынимал из заднего кармана.       Ну и как, уберегло?       Засосов на шее у него больше не водилось, да в движениях… Детскую неуклюжесть он утратил, видно, вслед за Вафлей. А то и раньше.       ― Ладно, ― наконец кивнул Джорджи.       ― Ладно, ― повторил Роб, поднявшись на ноги. ― Катался когда-нибудь на «Шевроле»?       ― Не! Тока в кино видал.       На заднее сиденье он забрался лихо, стоило Робу, сняв сигнализацию, открыть ему дверцу. Может быть, замёрз.       На руки подышал кое-как ― и припрятал в карманах дождевика. Заняв водительское место и заведя машину, Роб включил печку.       Осмотрелся в лобовое стекло ― школа понемногу дремала. Ожидать на горизонте Билли ― всё равно что прикинуться папарацци накануне появления телезвезды.       Для кого он слинял вести шоу?       Знать бы ещё, сколько у него поклонников.       ― Мистер Грей, ― позвал Джорджи с заднего сиденья, шурша рюкзачком, ― тока меня не домой, а к маме.       ― А где она?       ― У миссис Керш.       ― Это на Холм-авеню? ― уточнил Роб, снимая машину со сцепления.       ― Не-ет, ― протянул Джорджи ― по голосу слышно, хмурился. ― На Оксфорд-стрит.       Машина чуть дёрнулась ― брыкнулась. Упустил вожжи.       Сам-то Роб ничего не перепутал ― на память не жаловался со студенческих пор. Помнил количество забитых в полуфинале ― одиннадцать ― шайб, словно лётчик, насбивавший вражеских самолётов.       Билли из тех мальчишек, для которых вокруг пальца водить ― соревнование.       Что ж, Роб проиграл в первом же ― первом ли? ― раунде.       ― Вы… вместе с Биллом должны были туда прийти? ― спросил Роб, помаленьку сдавая назад.       В зеркале заднего вида увидел лицо Джорджи ― чуть потеплевшее от заполняющего салон согретого воздуха.       ― Да. Миссис Керш нравится, када я читаю… Тока хотите секрет? ― Джорджи немного подался к переднему сиденью.       ― Хочу.       ― От неё пахнет плохо. Билл грит, это потому, что она скоро копыта откинет.       Билл грит.       Он ведь не такой?       Рядом с Робом ему впору бы напяливать сутану. За пределами его церкви ― дьяволёнок.       Выехав с территории школы, Роб повернул на улицу, ведущую к Оксфорд-стрит. Что тогда таилось на Холм-авеню?       От Билли не добьёшься прямых ответов, как ни задавай ему вопрос. Найдёт ведь способ побега, будто крохотная ящерка из рук.       А ты дави плотнее. Тогда и тельце, и хвост останутся при тебе.       ― Ну… Она болеет, Джорджи, ― начал Роб, глянув на него в зеркало заднего вида.       ― Я, када болею, не воняю.       ― Это совсем другая болезнь. Куда тяжелее. Как… ― задумался он. ― Когда берёшь что-то тяжелее, потеешь ведь больше. Правда?       ― У-у, да! ― закивал Джорджи. ― А откуда вы знаете про миссис Керш?       ― Билл рассказывал.       Билл много чего рассказывал.       К чему ни прислушайся, всё ― враньё.       А взгляды на Роба ― тоже?       Разговор потёк иначе, стоило Робу пересечь первый светофор. От малышни вроде Джорджи легко узнать о первой симпатии ― ведь ей тоже нравится динозавр Денвер, ― о вкалывающей матери, о запахах в больнице, о чутких стариках.       Цепляйся за вопросы, словно за выступы скалы, ― и       ни одного о Билли Роб не задал.       Джорджи бы и не ответил. Притих и без этого ― машину наводнила тишина. Его глазёнки ― новая порция слёз.       В Робе когда-то высохли насовсем ― а зудело в самой глубине груди знакомо.       ― Как твой зуб, Джорджи? ― спросил его Роб.       По турбине плавился свет фонарей ― с сырым отблеском измороси.       ― Уже новый лезет! Во, глядите, ― потянулся он к Робу, пальцами оттягивая правую щёку.       На миг обернулся ― впрямь в нагой десне виднелась торчащая новая кость.       Словно однажды ― в мясе Робовой спины. Не видел, конечно, а всё представлялось ― после, после, ― как оно было. Любое увечье переживается в одиночку.       ― Всё ещё хочешь стать Лемьё? ― спросил Роб.       ― Ну конечно! Правда, ― вздохнул он, ― мама грит, всё это не то. Не знаю, чего это значит.       ― А Билли?       ― Билли грит, я самый крутой центрфорвард, ― разулыбался Джорджи, расплывшись по заднему сиденью.       Билли много чего грит.       Вроде как нечего в нём выискивать нечто правильное, как в давно сдавшем игроке ― какие-никакие характеристики       он же жизнь вам сломал!       а само просилось на ум.       Билли ведь ещё не совсем безнадёжный. Правда?       Джорджи притих вновь, опустив взор ― словно и задремал. Притворялся, конечно, ― или сдерживал слёзы под веками. Чтоб точно не показались наружу.       Припарковавшись у неприметной пятиэтажки на Оксфорд-стрит, Роб выключил двигатель, повернувшись к нему:       ― Приехали. Что скажешь маме, Джорджи?       Он пожал плечами, поглядев на Роба ― словно нехотя.       ― Не буду его выгораживать. Пшёл он, ― бросил Джорджи, выдохнув носом.       Давно, видно, отрепетированная им стратегия.       Вздохнув, Роб потянулся к поролоновой шайбочке, болтавшейся под зеркалом заднего вида. Сняв с лёгким щелчком замка брелока, вручил её Джорджи.       ― Выше нос, Некстван. Тогда всё будет по зубам, ― добавил он, когда Джорджи принял шайбочку.       Поглядел на неё на свету фонаря ― будто держал в руках кусочек золота, выбравшись из приисков.       ― Спасибо, мистер Грей! ― выдохнул Джорджи, прижав брелок к груди.       Глаза светили на турбину, казалось, ярче фонаря ― круг света дал им ненадолго приют.       Выбравшись из машины, он побежал в подъезд, по пути цепляя на плечо рюкзачок. Помахал напоследок ― и жёлтое пятнышко дождевика растворилось за дверью.       Роб смотрел ему вслед, ютясь под светом фонаря.       Поглядел в лобовое стекло. Билли, интересно, где ютится?       Или под чьей лапой.

* * *

      Хорошо, что Крейгу хватало мозгов не подвозить Билла до дома. Пыльная тачка на обочине, косые взгляды из соседних окон ― эй, Шэрон, чем занимается твой сын?       Во что он впутался?       Шэрон невдомёк. Билл сам-то с трудом нащупает хвостик нитки, чтоб размотаться.       Но всё-таки ― нащупает ведь?       Глядишь, и не светило.       Он брёл домой по сирым улицам Портленда ― сонные, готовые выпроводить ноябрь. Не выдернул бы его Крейг       прискачи зайчиком       застал бы вместе с Джорджи, как улицы болтают с ноябрём. Примкнёшь к столбу фонаря ― услышишь каждое словечко.       Зубы постукивали ― сколько ни пихал в карманы куртки кулаки       не дрожи так       а от холода ли?       Грей не похож на человека, который сдаст Билла копам ― что те ни пообещают в награду за сведения. Джесс Мур отделался компенсацией и ― наверняка ― парочкой публичных раскаяний.       А до Билла и дела Грею нет. Билл не из тех, на кого такие, как Грей, точат копья.       Больно мелкая дичь ― и стрелять в тебя жалко.       Он свернул в квартал, ведущий к дому, ― ощерились на него фонари, словно хозяйские собаки на пришлого чужака. А-а, явился-таки.       Ну проходи, проходи. Каково нарушать обещания?       Джорджи такого нахватался ― от Билла да матери ― столько, что пережёвывать будет до отъезда в колледж. Сладости, подаренные без повода и застревающие в зубах.       Выковыривал до сих пор. Жаловался, бывало, ― прицепились, чтоб их.       Нарушать обещания ― семейная традиция, переходящая в наследство. Куда ни пробуй заныкать, словно драгоценности в ломбард, ― накрепко с ней связан.       Невдалеке горели окна первого этажа ― кухни. Мать, значит, дома ― корчит из себя заботливую, поносит Билла, пока его нет, да их макароны с сыром.       Это она не знает, за что его можно поносить ещё.       У Крейга сотня причин. Покумекав, отыщет вдвое больше.       Это он охотник на мелкую дичь ― не Грей, копья сточивший о крупную.       Мелкая дичь, сродни Биллу, советовала бы ему ― не попадаться на глаза. Петлять активнее, замазывая следы.       Выдохся уж.       Билл поднялся на сырое крыльцо ― скрипнула под ногой доска. Распахнув дверь, погрузился в тепло прихожей ― и запах тушёных овощей.       В животе повело ― и отпустило. Сегодня Крейг его уже кормил.       Сглотнул ― в слюне горьковатый привкус спермы, не перебитый мятной жвачкой.       За жвачку, кстати, тоже отсоси.       Разувшись, Билл поднял голову ― Джорджи на диване не повернул к нему своей. Теребил в руках что-то круглое, похожее на резиновый мячик.       ― Ты где шатался? ― вместо приветствия бросила Шэрон, показавшись из кухни.       Лицо бледное ― от носа к губам пробивались устья морщин. Высохшие ― всю влагу, что могла бы их напитать, она давно пролила.       Не реветь же, в конце концов, по Биллу. Потерянные души на то так и зовутся ― что больше их никто, даже матери, не ищет.       ― Я был… Работа, ― брякнул Билл, отведя глаза.       Не соврал же?       ― Работа? ― прищурилась Шэрон.       ― Да, я… мою по-осуду в «У Уилки». Два доллара в час, ― пожал плечами он, снимая куртку.       Она потёрла переносицу. Вздохнула. Не поверила.       Если где и затаилась надежда ― он ведь не такой, ― гнала её оттуда как можно дальше.       ― Ты должен был предупредить Джорджи, ― наконец сказала мать. Голос звякнул ― стальные инструменты хирургов, кромсающих опухоли. Или чужие позвонки. ― Либо забрать его.       ― Я знаю, я…       ― Билл, это не шутки. Он прождал тебя три часа. До темноты, ― рубанула она. Билл не отбился ― насквозь, почудилось, прошло. ― Пока учитель его не привёз.       ― Какой ещё?..       ― Мистер Грей, ― подал смурной голос Джорджи с дивана ― разглядывая что-то в руке.       Примерялся, может, не швырнуть ли в Билла.       Что ж, заслужил. Давай ― даже не увернусь.       Даже не постараюсь.       Похоже на Грея. Подбирать птиц с ломкими крыльями, уносить хромых зверьков с магистрали.       Билл уж давленый. Пусть не старается.       Вздохнув, он замер возле двери ― ногами чувствуя влажноватый от уличной грязи коврик. Стопы покалывало.       ― Это первый и пос-следний раз, ― наконец сказал он, облизнув губы.       ― Не первый, ― заметила Шэрон. ― Сколько раз ты его бросал?       ― А ск-колько ты?..       ― Тебе в тягость любая просьба, ― перебила она, скрестив руки на груди. На локте белел давно затянувшийся шрам ― вроде как её папаша в детстве побивал. Вроде как она хотела другого папашу для своих детей. Вроде как Билл нашёл того, кто оставит шрамы глубже. ― Особенно моя. Честно? Я не верю, что ты нашёл подработку. Не знаю, где ты шляешься. Не знаю, что у тебя за дела.       Ты ничего обо мне не знаешь.       ― Мать года, ― хмыкнул Билл, подхватив с пола рюкзак, и направился к лестнице сквозь гостиную.       Слышал, как Шэрон вдохнула ― глубоко, как перед погружением под воду.       В случае с Биллом ― в вонючее болото.       Её в больничке дрессировали, как собаку-поводыря, ― как не срываться в стрессовых ситуациях, когда пациент срёт под себя или ни хрена не жрёт, сколько ни пихай ему в рот ложек.       А с Биллом терялась. Не то менять памперс, не то молоть пюре.       ― Дж-джорджи, ― позвал Билл, остановившись за диваном. Поскрёб указательным пальцем изголовье, будто играл с котёнком, ― нет, не сработало. ― П-прости. Я п-правда хотел…       ― Если б ты хотел ― пришёл бы, ― отчеканила Шэрон, не сдвинувшись с места. Взглядом сторожила ― как бы паршивый щенок не притронулся к её кутёнку.       ― Джорджи…       ― Не отвечай ему ничего, Джордж.       ― Я…       ― А ты поднимайся к себе, пока…       ― Я хотел…       ― …не дойдёт, в чём виноват перед братом.       Сука.       ― Да заткнись! ― заорал Билл, шагнув от дивана. Бросил взгляд вниз ― Джорджи зажал уши ладонями, покачиваясь, словно чтоб пробудиться от кошмара. ― Заткнись! Мне пялиться на по-олудохлую Керш? Ему п-пялиться на полудохлую Керш?! Он ни хрена не до-олжен там торчать с ходячим т-трупом старухи! В кв-вартире, где ссаньём несёт из ка-аждого угла.       Шэрон молчала ― рука у неё дёрнулась, того гляди накроет рот.       Не отвечай-не отвечай ему.       Ты ведь его совсем не знаешь.       Показалось, и телик заглох ― ведущий новостей тарахтел прогноз погоды вполголоса. Облачно, дождливо. Возможен снег.       Встречай, Портленд.       Когда-нибудь у Билла получится быть другим.       Быть хуже.       Ты ведь не такой?       Он часто дышал ртом, как при насморке, ― теплоту дыхания чуял кончиком носа. Шэрон ― вдыхала глубже. Может, считала до десяти.       Чтоб успокоиться. Или давала ему время скрыться.       Развернувшись, Билл бросился к лестнице и взбежал на второй этаж. Не к себе в комнату ― там она сыщет, как только сосчитает до десяти.       В ванной, запершись на замок. Бежеватый кафель сдавливал ― Биллу ― дыханию ― тесно. Распирало стенки, как газ ― прямую кишку.       честно? я не верю       Куда там. Шэрон до веры далеко ― во всё на свете. В бога, в сына, в медицину.       Один Билл за неё ― её остатки ― хватался. Не в себя, конечно, ― в Грея.       Они с Греем с разных планет ― на одной возводят сады, на другой развязывают маленькие войны.       Сколько перенесло Биллово сердце? Сколько перенесёт ещё?       В него ткнут пальцем при входе в школу ― эй, это ты убил Генри. Цапнут наручниками за спиной ― прямо как Макс Гриви в дебильном сериале, под который Джорджи лопает овсяные хлопья.       Переключив, в новостях увидит Билла.       Эй, Билли снялся в эпизоде, да?       Жалко, что жизнь не кино. И контракт на свою роль так быстро не расторгнешь.       Уткнувшись в ладони, Билл горячо выдохнул ― перед гулким всхлипом побо-о-о       побольше? побольнее?       поболит ― и пройдёт. И звёзды будут светить тебе вечность.       Разрыдавшись, он глушил всхлипы кулаками ― впору бы оба затолкать в мокрый рот.       Как ты выпутаешься?