* * *
С каждым шагом дверь перед глазами становилась всё больше и шире, всё яснее и понятнее. Эта дверь слишком знакома для тэхёновых глаз, этот дом, это место. Прошло почти два месяца с того дня, когда он был здесь, обычно он старался приезжать сюда часто, по крайней мере, каждую неделю, но в последнее время не мог. Постучав в дверь, Тэхён краем глаза заметил пушистые бутоны хризантем, о котором рассказывал ему отец, он посадил их из-за того, что их любила Дживон. Ким засунул одну руку в карман брюк, а вторую поднял для очередного стука, как дверь перед его лицом открылась. — Тэхён? — услышал удивлённый голос отца. — Вижу, что не ждали, — пошутил, хотя знал, что его семья всегда рада видеть его в этом доме. — Ещё как, — решил подержать шутку сына и улыбнулся в ответ. — Проходи, сынок, где тебя носило всё это время? — с некой тревожностью спросил старший Ким, не теряя времени и оказываясь с сыном в тёплом доме. — Нужно было кое-что уладить, из-за этого не смог прийти, — врать не вариант, он и не врал, ему действительно нужно было кое-что уладить и кое-что принять. — Понятно, Дживон ждала тебя, — спокойно и тихо сказал отец, проходя в гостиную. — Она в комнате? — Да, отдыхает, — желание Тэхёна было поскорее увидеть мать, чем выпить чашку чая, предложенную отцом. — Мама, — позвал Тэхён, — можно? — Тэхён-и, сынок, — услышав голос родного и единственного сына, сердце у матери ёкнуло, как же она скучала по нему. — Конечно, проходи, — когда мать увидела в проёме двери сына, у неё на лице расцвела радостная улыбка. Она встала с кровати чтобы обнять его. — Привет, мам, — заботливо поцеловал её в щёчку и крепко обнял, — прости, что так долго не приезжал. — Я скучала, Тэхён-и, — с сарказмом не больно ударила по руке сына, но, на самом деле, совсем не обиженным голосом сказала Дживон. — Прости, мам, обещаю отныне приходить всё чаше, — улыбка озарила лицо Тэхёна так же, как и матери, Тэ успел сильно соскучиться по ней, эта женщина очень дорога ему, дороже, чем кто-либо. Он схватил ее за руку, крепко сжимая её, после чего поцеловал. Искренняя улыбка исчезла с его лица, когда они уже сели на кровать. — Мама, как ты себя чувствуешь, где-нибудь болит? — Всё отлично, жить пока могу, — пошутила мать, потом поняла, что сыну совсем не до смеха. — Тэхён, сынок, всё хорошо, правда, не беспокойся, — голос матери стал серьёзней. Дживон никогда не показывала сыну свою слабость, она никаким из своих детей не показывала этого, думала, что слабость — инструмент, которым можно попользоваться, а она совсем не хотела, чтобы её детьми пользовались. Она бы сделала всё, отдала бы всё, что требовалось, чтобы этого не произошло. Но жаль, жаль, что с одним её ребёнком так не получилось… Дживон положила ладонь на щеку сына, обнимая его, погладила по волосам. Она знала, что Тэхёну тяжело видеть её в таком состоянии, и хотела сказать, донести до своего сына, что с ней всё хорошо, она в порядке, но Тэхён не глупец и не мал, чтобы понимать, что с его матерью происходило неладное. — Красивые, — Тэ предпочитал ни говорить об этой теме, хотел забыть об этом хотя бы рядом с ней, хотел провести время с семьёй в счастье, но одно счастье их семью уже давно покинуло. — Ты про что? — продолжила поглаживать по мягкой макушке. — Я про хризантемы, они очень красивые, — опять ласково улыбнулся Ким и устроил голову на уютных коленях матери. — За ними ухаживал папа, он в последнее время стал очень внимательным, не как всегда, — стала рассказывать мать, а Тэхён слушал бы её бесконечно, её голос, её руки, её тепло — то, что необходимо для него. — Мама, почему всё так сложилось? — после недолгого молчания тоскливый голос сына не ускользнул от ушей Дживон. Это то, чего она боялась больше всего. — Всё будет хорошо, Тэхён-и, — всё ещё сохраняя спокойствие, Тэхён обычно никогда не показывал своих чувств, ему проще их затмевать, хранить в себе, но мать всегда говорила, чтобы он рассказывал о них, не держал в себе, но это пока удавалось редко. — Помнишь, ты у меня спрашивал, о чём я больше всего желаю, чего я так хочу? — Да, помню, — медленно прикрывая веки, прошептал Тэхён. — Так вот, моё самое заветное желание, Тэхён-и, чтобы ты был счастлив, чтобы ты никогда не расстраивался, чтобы ты всегда был на высоте. Тэхён, у всех есть в жизни трудности, — голос матери не менялся, был таким же спокойным и успокаивающим. — У тебя они тоже будут, но моё желание, сын, чтобы ты был счастлив, несмотря на эти трудности. И пообещай мне, что так и будет. — Я… — голос Кима дрогнул, он знал, что не сможет сдержать своё обещание, — я обещаю, мам, — но пообещал хотя бы попытаться. — Она уснула? — спросил у зашедшего в небольшую кухню Тэхёна. — Да, — в голосе можно услышать нотки грусти, но Тэ старательно пытался это скрыть. — Понятно, — закивал головой, прикусывая губу, Ким Бао. — Она очень изменилась, сильно похудела, — садясь рядом с отцом и глотая вязкую слюну, сказал горькую правду Ким. — Она почти ничего не ест. — С ней же, — взгляд Тэхёна встретился с отцовским, и Тэ заметил в них глубокую, такую же скрытую печаль, — всё будет хорошо? — Нет, — без всего ответил отец, даже не думая о том, что сын мог расстроиться больше. — С ней всё плохо, Тэхён, это рак лёгких, ты думаешь, что с ней всё будет хорошо? — опять посмотрел в глаза сына, а он в то время отвёл их. — Доктор сказал, что раковые клетки, которые поразили лёгкие, распространяются очень быстро, они уже разрушают и другие её органы, а ты всё ещё думаешь, что она в порядке? — он не хотел срываться на сына, не хотела как-то ранить его, но он не мог видеть слепого Тэхёна, который закрывал на всё худшее глаза, да, он знал, что и Тэхёну плохо, знал, что ему душу разрывало так же, как самому. Но он не допустит того, чтобы Тэхён обманывался тем, что «всё хорошо», «ничего страшного не произошло» но оно уже произошло, просто Тэхён не хотел признавать это вслух. Ему просто хотелось верить, что всё будет хорошо. — Не тупи, сын, я не воспитывал тебя таким. — Ты прав, отец, прости, — несдержанная слеза всё-таки покатилась по щеке Тэ, и он сразу же его вытер. — Прости, я лучше пойду, — опять извинившись, встал со стула, собираясь покинуть дом, но почувствовал останавливающую хватку на запястье. — Лучше останься сегодня, если нет работы, — верно, Тэхён же не говорил о том, что у него уже нет никакой работы. Он сам не хотел рассказать об этом, не хотел, чтобы отец разочаровался в нём после того, что он сделал, не хотел, чтобы он пал низко в глазах отца.* * *
Жестокость и власть, мерзкие, отвратительные поступки, враньё и бесчестность, обман и клевета, с этими свойствами, белое, пушистое будущее никого не ждало. Он и не ждал, только денег и славы, даже несмотря на свой статус, этого было мало. Богатый и успешный наследник бизнеса отца, Чон Чонгук. Всеми называемый очаровательный бизнесмен, может быть, снаружи он выглядел так, но никто не знал, что у него в душе. Власть, темнота, кровь, безжалостность, азарт крылись в этих тёмно-карих глазах. Чонгук не тот человек, который будет рассказывать о том, какая у него трудная жизнь, он ни разу никому не жаловался на это, и не тот человек, с которым можно обсуждать трудности жизни, доверять ему не стоило, ведь мать всегда ему говорила, что он чересчур равнодушный и пофигистичный. Это даже вполне ожидаемо, потому что отец вырастил и воспитал его именно таким, безжалостным и равнодушным, отец говорил, от него всегда будут ожидать лучшего и большего, потому что он его сын, говорил, он должен быть лучше всех, твердил ему почти каждый день, что у него есть долг, долг перед ним так же, как у него был долг перед своим отцом. Но Чонгуку наплевать, его не волновал какой-то там пустой долг. Идти без оглядки сложно, любой мог пронзить нож в спину, Чон это понял, когда ему уже было тринадцать. Тринадцатилетнего Чонгука, он помнил замечательно, в том возрасте было совершено его первое преступление, и это дело ему весьма понравилось, он наслаждался этим, этими жалкими людьми. Жалкие люди… Вот, что он ненавидел больше всего. Ухмылка расцвела на лице, и он сделал очередной глоток рома, расслабляясь, в борделе хорошо, особенно когда перед твоими глазами крутилась пышногрудая особа, которая частенько поглядывала на него своими кошачьими глазами. Несмотря на стрипы на её ногах, её движения плавные и мерные, соблазняющие, она медленно скользила по пилону, делая несколько медленных кругов на нём, привлекая внимание старых богатых мужиков. Отпив всю жидкость, Чонгук со стуком поставил стакан на стол, встал с места и вальяжной, ленивой походкой пошёл в комнату уединения. Увидев это, девушка «благодарно» улыбнулась всем другим мужчинам, которые сверлили на ней дыру своими восхищёнными глазами, и тоже направилась за Чонгуком. Комната уединения — это место, где Чон не раз побывал, его постоянное пристанище, так сказать. Комната вся в красно-бордовых тонах, тусклый свет, назвать это романтичным сложно, обыкновенная комната для похоти и секса. В середине комнаты стаяла большая двуспальная кровать, на котором уже валялось тело той особы. Она скрестила свои «распущенные» руки на шее Чона и хищно ухмыльнулась, медленно приближаясь к губам парня. Её зелёные глаза, они обычные? Именно. Обычные, не было в них никакой особенности, такие же пустые и ничтожные. Из ниоткуда поступила нотка раздражения, когда она медленно приступала расстёгивать его пуговицы. Чонгук хотел убрать эти грязные руки, но не делал этого, сегодня он расслабился, отметит то, что у него появился новый коллега, и Чонгук убежден, в том, что с ним, его дела пойдут в горы. Сегодня ночью он будет иметь эту шлюху так жестоко, как никогда не имел, вытрахивая всю дурь из неё. Потом просто забудет о ней, как и всех других, а они в своё время станут рыдать и валяться у его ног, говоря, мол «Не уходи, а как же наша прошлая ночь?». Смешно, ему всегда было интересно, что ожидали от него проститутки? Но, увы, кроме ничтожных купюр, он им ничего не сможет предложить. И, кажись, Чонгук заполучил всё, что мог, кажись, у него есть всё, кроме одной невинной девочки, которая так смирно жила в его доме, которую Чонгук хотел уничтожить до скрипа зубов.