Одиночество, обречённость. Эти чувства сейчас заполняли Мунбëль, она сейчас сидела в чужой, совсем не знакомой для неё комнате, и до крови кусала побледневшие губы. Её без каких-либо слов запихнули в эту мрачную комнату и сказали ждать мужа. Ждать, она, скорее, больше ждала своей смерти, чем его.
Ей, несомненно, обидно, но она забила на свою обиду, сейчас её волновало то, чтобы тот самый человек, который разрушил её счастье и стал причиной их расставания с Тэхёном, забыл о ней и не пришёл сюда. Хотя почему причиной? Если бы Тэхён любил её по-настоящему, он бы не оставил. Наверное, искренние чувства между ними были только у Мунбëль. Кажется, любила только
она.
Мун себя сильно ругала, не понимала, что происходило с её чувствами, осуждала за то, что сердце всё ещё скорбело по
еë Тэхëну, ведь не должно быть так, ведь она должна забыть его, того, кто причинил ей невыносимую боль, того, кто предал, бросил, истерзал рану на сердце.
Но Мунбëль это тоже переживёт, она не слабая, она всегда пыталась быть сильной. И сейчас будет.
От недавних воспоминания в глазах скопились слёзы. Всё ещё не верилось, что она уже замужем, у неё и так не было нормальной свободы, кажись, теперь её совсем не будет.
Мунбëль вскочила со своего места, когда услышала звук спускающейся дверной ручки и как заскрипела входная дверь. Тревога нарастала со скоростью света, и девушка забыла, как дышать. Она отошла назад, посмотрела на вырисовывающееся тело в проёме двери и не сразу распознала, кто именно вошёл, из-за тусклого света в комнате, но потом, приглядевшись, поняла, что вошёл Чонгук.
Мунбëль неосознанно сжала руки в кулаки, отодвинулась в самый угол, когда заметила, что Чонгук ленивой походкой подошёл к кровати и сел на неё. Мунбëль ещё успела дрогнуть от тяжёлого недовольного выдоха и опустила голову, всё ещё питая надежду быть невидимой. Чон выглядел уставшим и сильно пьяным, он раставил ноги по бокам, положил локти на колени и устало потёр лицо руками, сжимая пятернёй волосы.
Бесила. Его бесила тихая атмосфера в комнате. Его бесила
она.
Мунбëль настолько прижималась спиной к стене, что ещё чуть-чуть и она сольётся с ней. Прикусила нижнюю губу до крови, чтобы не издать ни звука, ни шороха. Чонгук внезапно встал с места и направился к шкафу с витриной, резко открыл его и вынул оттуда виски «Dalmore 50». Спешно открутил крышку, сразу выпил почти всю бутылку, даже не кривясь.
Мунбëль тихо наблюдала за этим, не дыша. Ей страшно за свою жизнь, он без того казался опасным. Бëль даже приставлять не хотела, что мог сделать этот парень пьяным. Она просто попыталась молчать, не издавать ни звука, если даже придётся лежать как мёртвой, она будет такой. Возможно, он даже не заметит её, по крайней мере, Мун на это надеялась.
«Просто молчать…»
— Ложись, — стальной и ровный голос раздался эхом в ушах Бëль.
Она расширила глаза от неожиданности и помотала головой, отвергая недавно сказанные слова, не будет она этого делать, не будет.
Чонгук смотрел туда, где в ужасе дрожало женское тело, он пронзал в душу взглядом. Чон ухмыльнулся, но сам не знал, к чему, может, к девушке, которая безумно боялась его? Его бесило это. Его бесила она.
— Что такое? — он с грохотом поставил виски назад. — Почему молчишь? — медленными шагами ступал к ней. — Но ведь утром была такой самоуверенной, так что сейчас случилось? — шаги всё звучали, а ухмылка на его губах расширилась, стук по полу из-за туфлей Чона раздражал Мун, но это последнее, о чём она могла думать. — А? — Чонгук подошёл настоль близко, что Мунбëль было нечем дышать. Она и так задыхалась.
Смотреть на него, смотреть в его сжигающие заживо глаза сложно, она никак не хотела агрессировать, но он так и побуждал на это, если она хоть что-то плохое скажет в его сторону, это точно не закончится чем-то хорошим. Чонгук схватил пальцами за подбородок и поднял её голову вверх, так, чтобы её лицо было на уровне его лица, всмотрелся в её пустые глаза. Они чёрные, он ничего не видел в них, кроме боли. Мун сморщила носик, когда в ноздри ударил неприятный запах алкоголя.
«Она ненавидит алкоголь, ненавидит пьяных людей…»
Она видела в его глазах злость, бездну, разврат, которые уносили её туда, обволакивая её в чёрном яде.
— Язык проглотила? — уже охрипшим голосом спросил Чон, ещё ближе подходя к её лицу. Их губы почти соприкоснулись, Мун не умудрилась отойти, лишь поджала губы.
Лунный свет. Это всё, что освещало комнату. Это даже радовало.
Мунбëль не заметила, как его руки уже дошли до молнии свадебного платья, схватив за язычок, не заметила, как он медленно потянул его вниз. Она слегка толкнула его, он даже с места не дёрнулся.
— Честно, меня раздражает твоё молчание, — он прошептал ей это в ухо, от слов пробежались неприятные мурашки.
Она хотела сказать: «Отпусти меня», «Не трогай, я не разрешаю», «Я сделаю всё, что захочешь, но не прикасайся ко мне», но молчала.
«Просто молчать…»
Чон принюхался к волосам Мун и блаженно выдохнул. Она пахла ванилью — он ненавидел ваниль. Но прямо сейчас этот запах стал его любимым.
Стянув полностью ненужное платье, он прошёлся по её нежной коже пальцами. Ухмыльнулся и опять посмотрел в глаза Мун. Она почти полностью голая перед чужим парнем, ей стыдно, очень стыдно, она должна остановить это, но сейчас она беззащитна. Чонгук повернул её тело в сторону кровати и двинул её туда. Тело Бëль сильно дрожало в руках Чонгука, но ему безразличны еë чувства, они совсем его не волновали. Он бросил её в кровать и услышал негромкий писк. Мунбëль хотела взять край одеяла и накрыть его собой, но грубая хватка парня бросила одеяло на пол. Чон больше не видел в её глазах темноты, та сменилось страхом. Это его бесило.
— По-пожалуйста, не надо… — по щекам Бëль скатывались слёзы, она хотела встать, но Чонгук толкнул её назад. — Прошу, я сделаю всё, что ты…
— Замолчи, — грубо заткнул Чон, давая знать, что её предложение не интересовало его.
Паника накатила с головой, и она начала истерично плакать, закрывая ладонями лицо.
Чонгук навис над ней и, несмотря на сопротивление девушки, ловко расстегнул белый кружевной бюстгальтер. Но не успел снять, как получил по щеке сильную, неожиданную пощёчину. Голова Чонгука готова разорваться от сильной боли в клочья, удар добил его, и он почувствовал, что готов отключиться прямо сейчас. Но Чон этого не позволит, пока не расправится с этой девчонкой, она слишком много позволила себе.
— Тупая ты дрянь, — схватил её за челюсть, сильно сдавил, злобно смотря в глаза. — Совсем уже охренела? — больной стон вышел из уст Бëль, и она хотела оттолкнуть руку, но Чон быстро схватил и крепко держал руки над головой.
В глазах Чонгука всё плыло и мутнело, он потряс головой в попытках избавиться от головокружения. Он видел лицо девушки размыто, поднял взгляд, а стена тоже плыла, как и комната. Он хотел кое-что сказать, но не успел, потому что потерял сознание и повалился всем телом на Мунбëль.
* * *
Утро наступило быстро, так же, как проходили дни. Мунбëль сидела на полу, прислоняясь спиной к холодной стене, и поджимала ноги к груди.
Ночью шёл сильный ливень, была гроза, Мунбëль не боялась этого, она больше боялась темноты. Из-за этого всю ночь не могла уснуть, в том доме, где раньше жила Бёль, был прикроватный светильник, она всегда его включала перед сном, сейчас он тоже есть, но она не в своём доме и она вовсе не спала в тёплой и уютной кровати. От холода тело дрожало, и Бёль сильнее укуталась в одеяло, выброшенное парнем ночью на пол.
Время ровно шесть, девушка не знала, когда в этом доме нужно вставать и идти на завтрак, никто ничего ей не говорил, ей нужно узнать это от Чонгука, но он всё ещё спал как убитый. Мунбëль встала с пола, ноги сильно затекли, она хотела в душ, но также не знала, где он находился, и прикрыла своё голое тело одеялом. В комнате есть две двери: одна входная, другая, кажется, и есть уборная. И догадки девушки оказались правдивыми, она зашла в уборную, закрывая дверь на замок. В зеркале она испугала саму себя своим видом: девушка выглядела ужасно, побледневшее лицо, синяки под глазами и обветренные губы в укусах.
Вчера ей крупно повезло, Чонгук не успел ничего сделать, после того, как парень отключился, она обрело сильное облегчение, но она знала, что Чонгук всё так не оставит.
Включив душ, девушка встала под струями холодной воды. Она спасала девушку, всегда помогала быть бодрее. Выдохнув весь воздух из лёгких, девушка сильно зажмурила глаза, опять, опять перед её глазами лицо искренне улыбающегося Тэхёна. Она ударила несколько раз кулаком по мраморной плитке и заплакала, истерика опять накатила на неё. Она ведь верила в эту улыбку.
Больше, чем себе.
— Забудь, забудь, забудь его уже, — просила девушка саму себя, но нет, она никогда не забудет. — Забудь…
Прислонилась лбом к холодной плитке и тихо заплакала, сдерживать слёзы она больше не могла. После душа девушка нашла между новых брендовых одежд свои, достала из шкафа обычные джинсы и белую кофту и оделась. Она не заправляла кофту в джинсов, как это делала раньше, а наоборот, высунула так, чтобы кофта скрывала её бёдра.
Наивная, полагала, что этим не привлечёт внимания Чонгука.
— Ну мама, пожалуйста, — спустившись со второго этажа, она услышала детский плач. — Ещё одну и всё, правда… — настойчиво просила маленькая девочка, потом заметила недалеко стоявшую Мунбëль.
— Хорошо, только ещё одну и всё хорошо? — сказала мать дочери и улыбнулась.
— Спасибо, мамочка, — поблагодарила дочь, счастливо улыбаясь, и побежала за ещё одной порцией вкусного десерта.
— Доброе утро, Мунбëль.
— Доброе утро, госпожа…
— Зови меня просто, Лиа, — сказала она. — Я жена брата Чонгука, Чон Ëнхва.
— Приятно познакомиться, — Мунбëль знала, кто она, просто не знала имени. По её виду она казалась хорошей, она рада тому, что здесь был нормальный человек.
— Не стой здесь, пойдём к столу, — указала рукой Лиа.
* * *
— Мунбëль, как ты себя чувствуешь? — спросила госпожа Джихëн, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Знаю, что ты устала вчера, свадьба сильно утомляет, — госпожа Джихëн понимающе закивала, садясь на своё место.
— Нормально, спасибо, — Мунбëль подметила, что устала больше из-за переживаний, чем из-за свадьбы.
— Нормально? — спросил Чон Ëнхва, удивлённо смотря на Бëль. — Я думал, после проведённой ночи с моим братом девушки летают в облаках от кайфа, — откусывая кусок булки, усмехнулся Ëнхва.
— Любимый, — но потом ощутился толчок со стороны жены, она презрительно посмотрела на своего мужа.
— Что такое, разве это неправда, Мунбëль? — опять он повернулся к Мун, которая, замешкавшись, не знала, что отвечать, ведь у них с Чонгуком ничего не было, а об этом говорить она не собиралась.
— Ëнхва, не смущай её, на, лучше съешь и это, — пихнула ему мать еду и осуждающе покачала головой. — Кстати, дорогая, — обратилась к Мун госпожа Джихëн. — Где Чонгук, он всё ещё не проснулся?
— Папа, — все обернулись к опять истерично плачущей девочке, — я упала, — она в слезах подбежала к отцу. — Мне очень больно, пап, — закатила губу малышка.
— Боже, Ари ты опять бегала во дворе? — обеспокоенно посмотрел отец на рану на ноге. — Сколько я тебе говорил не делать этого! — строго произнёс Ëнхва.
От этой картины Мунбëль даже забыла о своих проблемах и улыбнулась.
Видеть, как отец бережно вытирал маленькие капельки слёз на пухлых щеках дочери, видеть, как он улыбался ей, успокаивая, хотя знал, что сам не спокоен, сам переживал за неё, видеть, как он обрабатывал рану и клеил на её разбитое в кровь колено милый пластырь с «Hello kitty», видеть, как он целовал её в щёчку, припоминало Мунбëль о тех днях, давно забытых, которые больше не будут осуществлены.
Она настолько отвлеклась на такую знакомую и тоскливую картину с дочкой и папой, что буквально выпала из реального мира и не почувствовала обжигающий воздух в районе шеи.
— Доброе утро, дорогая, — ухмыляясь, прошептал Чонгук и оставил невесомый поцелуй на щеке Мунбëль.
