Любовь и война

      Катрин сидела в отдельной гостиной наверху, когда услышала, как захлопнулась задняя дверь и по лестнице затопали тяжёлые ботинки. Должно быть, он увидел свет снаружи, потому что в дверь немедленно постучали.       — Входи, — позвала она, отказываясь двигаться со своего удобного места на диване.       Он прислонился к дверному проему, скрестив руки на груди, с многозначительным выражением лица.       — Ты не ложилась спать, — отметил он.       Не желая доставлять ему полного удовлетворения, она указала на стопку бумаг, с которыми разбиралась.       — Я просто подвожу баланс, — объяснила она.       — А, — он легко улыбнулся, задержавшись в дверях.       Кивнув на ещё пару книг сбоку, она предложила ему взглянуть.       — Что это? — спросил он, отметив названия. — «Цветы зла» и «Парижский сплин».       — Бодлер, из моей личной коллекции. Поскольку на ярмарке ты заинтересовался Хьюго, я подумала, что они тоже могут тебе понравиться.       Чакотай был поражён, что она вспомнила его отвлечение на рынке на днях.       — Я закончу через несколько минут, — сказала она. — В кофейнике есть свежий кофе. Пожалуйста, посиди и почитай, пока я не закончу.       Хотя ему нужно было закончить несколько отчетов, ему всё равно нужно было подождать до утра, чтобы отправить их. Он мог позволить себе несколько минут почитать классическую литературу.       Подойдя к кофейнику, он налил себе чашку, добавив ложку сахара и щепотку сливок, чтобы компенсировать горечь. Он взглянул на женщину у камина, которая старательно сверяла цифры и делала пометки на счетах. В её сосредоточенном взгляде было что-то любопытное, выражение лица было безмятежным, когда она погружалась в детали. Это было очаровательно необычно.       Наблюдая, он не мог не заметить, как она ерзала, рассеянно поводя плечами и протягивая руку, чтобы сжать собственную шею сзади. Он вопросительно поднял бровь.       — Всё в порядке? — спросил он, заметив её дискомфорт.       — Только моя шея, — пожаловалась она, — я весь вечер сидела, сгорбившись над бумагами. Мне действительно следовало перебраться в кабинет, но я думала, что закончу через пять минут.       Отставив свою чашку кофе, Чакотай подошёл к ней. Стоя за диваном, он протянул руку и нежно приложил пальцы пальцев к основанию её шеи. Она вздрогнула от удивления от его неожиданного прикосновения, но сознательно расслабилась, позволяя ему продолжать.       Чакотай начал нежно массировать её шею и плечи, используя тыльную сторону своей ладони и кончики пальцев, чтобы оказывать давление в наиболее необходимых местах. Он мог чувствовать, насколько тугими были узлы на её шее. Когда он ослабил их, она тихонько вздохнула.       — Ты очень хорош в этом, — она сделала ему комплимент, тихо вздохнув.       Он улыбнулся про себя.       — У меня большой опыт.       — Я знаю. Твоя мать, верно?       Чакотай нахмурился, но не изменил своих движений.       — Да. Откуда ты знаешь?       — Ты говорил, — просто ответила Катрин.       Его замешательство усилилось.       — Неужели? — он, честно говоря, не мог вспомнить, рассказывал ли ей эту деталь, но, должно быть, рассказывал, потому что как ещё она могла узнать этот факт?       Замешательство было забыто, когда он расслабил ещё одну точку напряжения, и она издала глубокий стон. Звук был настолько чувственным, что Чакотай обнаружил, что начинает осознавать их очень интимный контакт. Его руки замерли всего на секунду, но он мог сказать, что она заметила это. Между ними внезапно возникло напряжение, которого раньше не было.       Катрин внезапно села немного прямее. Одна рука поднялась, чтобы накрыть его руку, остановив его действия.       Они застыли в неподвижности, его руки охватили её шею и плечи, одна из её накрыла его. Их кожа горела в каждой точке соприкосновения. Он мог чувствовать её прерывистое дыхание под его прикосновением, ощущать движение её тела прежде, чем увидел его.       Она отстранилась от него, медленно поднимаясь, чтобы встать лицом к нему.       — Почему я чувствую эту связь с тобой? Как будто я давно тебя знаю?       Чакотай также был в недоумении и не мог объяснить это.       — Я не знаю, Кэтрин, но я тоже это чувствую.       На мгновение она стала задумчивой, её аналитический мозг работал сверхурочно.       Он потянулся к ней, отвлекая её от размышлений, когда поднял руку, чтобы нежно обхватить её лицо. Она не пошевелилась. Голубые глаза поднялись на него, растворились в нем, притянули его к себе. Он больше не мог сопротивляться этому притяжению.       Ни один из них не был уверен, кто двинулся первым, но одним шагом она оказалась в его объятиях, положив ладони на его грудь, на его сердце, когда он наклонил голову, чтобы поцеловать её.       Это было непохоже на поцелуи, которыми они делились до сих пор, которые были похотливыми, или страстными, или ищущими. Нет, это было похоже на облегчение. Как будто весь его мир внезапно обрёл смысл. Что все складывалось в образе Катрин. Обещание выполнено, которое ни один из них не мог вспомнить, когда давал. Она была его центром и его миром. Его домом.       Он не задавался вопросом, как или почему. Всё, что он знал наверняка, это то, что хотел обнимать её бесконечно. Быть всем для этой женщины, любым способом, которым она хотела бы его заполучить.       Почувствовав, как её руки переместились к его воротнику, она начала расстёгивать пуговицы на его рубашке. Её язык прошёлся по его рту, соблазнительно переплетаясь с его собственным.       Чакотай был так невероятно возбуждён, что, когда она коснулась его, она сразу поняла. Но она продолжила, ничуть не смутившись, дразняще скользя ладонями вниз по его груди. У него перехватило дыхание, когда она добралась до его ремня и начала продевать кожаный ремешок через пряжку.       Он хотел её так отчаянно, больше, чем когда-либо хотел другую женщину, и хотя он мог сказать, что она чувствовала то же самое, он не хотел действовать слишком быстро, чтобы не отпугнуть её.       Несмотря на их взаимное желание, рука Чакотая потянулась вниз, поймав её руку, прежде чем смогла завершить свою задачу. Он оторвался от поцелуя, но продолжал быть ближе, прижимаясь своим лбом к её, когда восстанавливал дыхание.       — Нам не нужно спешить, — настаивал он. — Мы можем действовать медленно, Кэтрин.       С пониманием она высвободила руку из его хватки, потянувшись, чтобы нежно обхватить ладонью его лицо.       — Ты хочешь остановиться? — спросила она его.       — Нет, — честно ответил он, — Но это не значит, что мы не должны. Через несколько недель я уеду, чтобы сражаться на передовой, и я не знаю, как долго это продлится. Нет никакой гарантии, что я вернусь к тебе.       Она поджала губы, тщательно обдумывая его слова.       — В жизни ни к чему нет гарантий, — ответила она, её голос был едва громче шепота. — Жизнь научила меня ценить момент. Мы не можем знать, что ждёт нас в будущем с какой-либо уверенностью, всё, что я знаю, это то, что я хочу тебя, здесь и сейчас.       Она взволнованно стала ждать его ответ. Катрин раскрыла свои карты, и теперь она давала ему возможность сделать шаг вперёд или отступить. Выбор был за ним.       Это было не то решение, над которым Чакотаю нужно было долго размышлять. Его губы почти сразу же снова оказались на её губах. На этот раз, без ограничений, высвобождая всю силу своего желания. Его руки свободно блуждали, обхватывая её ягодицы и груди, пробегая вверх по позвоночнику, чтобы притянуть её ближе к себе.       Почувствовав, как она отчаянно скользит по нему, он почувствовал её потребность в трении и ответил, стратегически расположив бедро между её. Это был правильный ответ, поскольку она нетерпеливо прижалась к нему, её намерения были ясны и ничем не ограничены.       Переместив губы к её шее, он начал расстёгивать её блузку, одной рукой нащупывая грудь, когда большой палец дразнил сосок, другой отодвигая ткань с её плеч.       Её пальцы и ладони начали легко справляться с его одеждой. Он почувствовал, как его пояс резко проскользнул сквозь штрипки, прежде чем был отброшен. Его собственная рубашка была отброшена с минимальными усилиями с его стороны. Её кончики пальцев скользнули по его поясу, полные решимости найти способ проникнуть внутрь.       Было справедливо, что он освободил её от её собственных штанов, из которых она услужливо вылезла. Она отступила назад, ведя его к двери, которая, как он знал, вела в её спальню. Теперь на ней нет было ничего, кроме подходящего чёрного кружевного бюстгальтера и трусиков.       Его рот покрывал поцелуями каждый участок плоти, к которому он мог получить доступ. Плечи, ключицы, шея. Он хотел поглотить каждый дюйм её тела.       Нащупав дверную ручку, она повернулась её, открывая проход внутрь спальни. За исключением того, что Чакотай не мог ждать последние пару метров до её кровати. Ему нужно было прикоснуться к ней, прямо сейчас. Поэтому он удержал её на месте, прижимая её тело к дверной раме, в то время как его рука скользнула вниз по животу, к передней части трусиков, чтобы найти её сладкий влажный холмик.       Катрин издала вздох удивления и восторга, когда его пальцы коснулись её самого чувствительного местечка. Её руки обвились вокруг его шеи, чтобы не упасть. Он намеренно повторил действие ещё раз, желая снова услышать её реакцию, прежде чем сосредоточить своё внимание на исследовании всех её складочек.       Он старательно управлял ею. Её очевидные изменения в дыхании мгновенно подсказали ему, что ей нравится, а что работает не так хорошо. Чакотай быстро нашел приятное давление и угол, который заставил её отчаянно двигаться против его прикосновений. Она подняла колено вверх, обхватывая заднюю часть его ног, когда она выгнулась навстречу ему.       — О боже, — воскликнула она, — это так приятно.       Чакотай не смог подавить довольную усмешку. В ответ он прикусил её плечо.       — Мы должны пойти в кровать, — выдохнула она, с тоской глядя на матрас, который лежал всего в нескольких шагах от неё.       — Я хочу тебя вот так, — настаивал он, — я собираюсь исследовать тебя так тщательно, что ты забудешь свое собственное имя.       — Чакотай, — запротестовала она, но воздержалась от любых других слов, когда он целенаправленно погрузил палец в её сердцевину и начал двигаться. Вскоре к нему присоединился второй палец, когда большой палец мимолётно коснулся клитора.       Он удвоил свои усилия, когда она начала тереться о него. Не стыдясь принять подарок, который он предлагал, оседлав его пальцы и отчаянно изгибаясь, чтобы максимально усилить трение от его прикосновений.       Каждый поцелуй, которым они делились, становился всё более грубым и бессистемным. Языки имитировали другие действия, которые они хотели выполнить.       Внезапно она напряглась, сильнее ухватившись за него. Он мог чувствовать, как её стенки сжимаются и содрогаются вокруг его пальцев, когда она громко вскрикнула, беспорядочно дергаясь против него, преследуя каждое мгновение своего оргазма.       Катрин кончила самым изысканным образом, который он когда-либо видел. Она была чрезвычайно красива. Раскрасневшаяся, с тёмными глазами. Припухшие губы и растрёпанные волосы. Он никогда бы не устал от этого зрелища, он хотел навсегда запечатлеть его в своём мозгу.       Когда он поцеловал её снова, это было с заботой, удивлением и восторгом. Он никогда не хотел прекращать целовать и прикасаться к этой женщине.       Её тело было так плотно обёрнуто вокруг него, что они почти слились воедино. Теперь было легко поднять её на руки и сделать последние шаги к матрасу.       Всё ещё приходя в себя после оргазма, она почувствовала движения Чакотая, как он отнёс её на кровать, укладывая её с большой осторожностью и вниманием.       Она была более чем удовлетворена, но даже сейчас она хотела его так отчаянно, что была полна решимости принять его в себя в любом случае. Чтобы дать ему его собственное освобождение.       Но хотя она ожидала, что он снимет последнюю одежду и займёт позицию для входа, он этого не сделал.       Вместо этого этот любопытный мужчина лёг рядом с ней и нежно обнял её.       — Ты в порядке? — спросил он.       Катрин подняла на него глаза:       — Да. Это было… замечательно.       Чакотай понимающе усмехнулся.       — Ты, безусловно, что-то, Кэтрин, — прокомментировал он с большой нежностью.       Она положила руки ему на грудь, покрывая легкими поцелуями его ключицы. Другой рукой с намёком провела вниз по его груди.       У него перехватило дыхание.       — Нам не стоит этого делать, — сказал он ей.       — Нам не стоит, или ты не хочешь? — нерешительно спросила она.       Чакотай бросил на неё недоверчивый взгляд.       — О, я хочу. Не сомневайся в этом.       — Тогда что?       Взяв её руку, он поднёс её ко рту и поцеловал пальцы, каждый по очереди.       — Могу я сначала просто побыть с тобой немного?       Это был такой простой вопрос, и всё же он говорил гораздо больше, чем могли бы сказать любые слова в тот момент. Он искал чего-то более значимого, чем секс на одну ночь и быстрое освобождение. Было что-то в его характере, что указывало на то, что он гораздо больше ценил связь и постоянство. Она охотно подчинилась, прижимаясь к нему.       Они снова поцеловались. На этот раз медленно. Исследующе. Каждый искал что-то необъяснимое друг от друга. Выражать что-то было слишком рано, чтобы признать или сказать вслух, но они оба это чувствовали.       Натянув на себя одеяло, они провели некоторое время в разговорах. В основном о семьях друг друга, их воспитании. Делились историями детства и анекдотами из своего прошлого. Это было удивительно интимно.       Между каждым словом они обменивались нежными прикосновениями. Изучая форму и ощущения друг друга. Запоминая каждую деталь.       Катрин протянула руку и провела пальцем по необычной татуировке у него на лбу.       — Расскажи мне об этом, — попросила она, — в чём значение этой татуировки?       — Это знак моего народа, — объяснил он. — Я ношу его в честь моего отца и моих предков.       — Было больно, когда её делали?       Он улыбнулся вопросу.       — Немного, — признался он.       Инстинктивно она протянула руку и прижалась к нему губами, очерчивая форму серией маленьких поцелуев. Когда она отстранилась, в выражении его лица было что-то нечитаемое, а когда он поцеловал её, в нём чувствовалась потребность, которой раньше не было никогда.       — Я хочу заняться с тобой любовью, — заявил он, встретив её пристальный взгляд с глубокой интенсивностью.       Невольно её мысли вернулись к Джастину, к бесчисленным часам, проведённым с ним в постели. Было ли это медленно и нежно или быстро и грубо, он всегда был любящим.       То, что обещал Чакотай, был не просто секс, но и эмоциональная близость. И внезапно Катрин поняла, что это именно то, что она искала. Причина, по которой она держала Марка на расстоянии вытянутой руки, или любого другого поклонника, если уж на то пошло. Она хотела связи. Хотела снова влюбиться. Не имело значения, что с Чакотаем это могло быть только на короткое время, важно было то, что она испытала это снова.       Она не смогла подобрать слов для ответа, но согласилась лёгким кивком, переполненная тяжёлыми эмоциями от своего откровения.       Чакотай бросил на неё любопытный взгляд, как будто почувствовал, что она отвлеклась. Но она поцеловала его с уверенностью.       Он перевернул её на спину, снимая последнее нижнее белье с благоговением и терпением. Но в то время как она ожидала, что он накроет её тело своим, он удивил её во второй раз этой ночью, сдвинув матрас и расположив голову между её бедер.       — Чакотай, тебе не нужно… — её слова были прерваны самым замечательным движением языка по её половым губам. Обнаружив её уже своими пальцами, его язык проделал легкую работу по возвращению её обратно.       Этот мужчина был страшно дотошен. Сладкие и нежные движения его языка не оставили нетронутым ни одно чувствительное местечко. Её возбуждение быстро росло, и хотя она не сомневалась, что он вполне способен довести её до оргазма одним своим языком, это было не совсем то, что она имела в виду, когда предлагала перенести их занятия в спальню.       — Пожалуйста. Ты нужен мне внутри меня.       Он не нуждался в дальнейшем поощрении. Отстранившись, он вытер её соки тыльной стороной ладони и забрался на кровать, ухмыляясь, как чеширский кот.       Катрин закатила глаза, но была слишком сосредоточена на возвращении к удовольствию, чтобы побаловать его похвалой. Для этого будет время позже. По её настоянию с застежками на его брюках, он снял их, его трусы вскоре последовали за ними.       Когда они оба были полностью обнажены, она воспользовалась моментом, чтобы оценить его вид, когда он опустился на колени рядом с ней. Широкий от плеч до бедер, гладкая грудь и лёгкий румянец. Её глаза проследовали по линии волос вниз по его тазу к его мужскому достоинству, полностью возбуждённому. Она непроизвольно сглотнула в предвкушении.       Его лицо стало более серьёзным, когда он переместился между её бедер, пока не оказался над ней, наклоняясь вперед, пока его губы не оказались всего в одном дыхании от её. Чакотай открыл рот, чтобы заговорить, и она могла сказать, что он собирался спросить, уверена ли она, хочет ли она, чтобы он продолжал. Не было ничего, что она когда-либо хотела бы сделать больше. Катрин положила конец любым вопросам глубоким поцелуем, обвила рукой его шею и притянула ближе. Рассказывая ему всё, что ему нужно было знать, одними прикосновениями.       Наклонившись, она нежно обхватила рукой его ствол, восхищенная мягким вздохом, который он издал от её прикосновения к нему. Не теряя времени, она повела его к своему входу, их взгляды встретились в предвкушении действия, которое они собирались совершить.       Она тихо вздохнула, когда его кончик скользнул к её входу. Он продвинулся дальше, пульсируя внутри неё, немного отстраняясь, прежде чем войти глубже своим следующим движением.       Катрин втянула воздух. Прошло достотачно много времени с его последнего раза, но он был достаточно осторожен, чтобы позволить её стенкам приспособиться к его присутствию.       Только когда он был полностью вошел внутрь, и она заверила его, что с ней всё в порядке, он начал двигаться. Сначала длинными, медленными движениями, пока, в конце концов, не набрал темп и интенсивность.       — Тебе нужно, чтобы я вышел? — спросил он, касаясь губами её уха, его дыхание было прерывистым. Они оба были близки.       О боже, она даже не подумала об этом.       — Я не возражаю, — заверила она его.       Чакотай продолжил свой решительный темп. Принимая её слова без дальнейших вопросов.       Они кончили вместе, жестко, выкрикивая имена друг друга. Потерявшись во взаимном блаженстве и экстазе. Прижавшись друг к другу, пока приходили в себя. Обмениваясь интимными прикосновениями и поцелуями. Оба были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Потому что в те драгоценные моменты они были связаны не только телами, но и сердцами. И это была вторая связь, которую будет гораздо труднее разорвать.