Чакотай покрутил коньяк на дне своего бокала. Его глаза рассматривали посетителей, которые постоянно собирались в баре. Звуки немецкого языка плыли в воздухе поверх негромкой инструментальной музыки. Были рукопожатия и короткие поцелуи в щёки, мужчины и женщины, прибывшие на вечер веселья и передышки в страну, разоренную войной. В то время как большинство мужчин носили униформу, были и такие, которые надели костюмы и другие наряды.
Посреди всего этого он не мог оторвать глаз от Катрин. Она была сияющей, искрящейся, в белом брючном костюме, её волосы завивались вокруг лица. Каждый человек получал тёплый прием, мягкое поощрение взять выпивку, заказать столик и «оставить войну снаружи». Она явно была здесь в своей стихии, магнетически управляла залом, вовлекая других в свой танец.
Перед приездом она засыпала его вопросами, с которыми он мог столкнуться. Где он родился. Их семьи. Где они познакомились.
— Эти люди — постоянные посетители, некоторые даже друзья, но мы должны быть осторожны. Трудно сказать, кто симпатизирует немцам, а кто просто борется за себя, — она нахмурилась и поправила заколку в волосах. — Не думайте, что только потому, что кто-то не носит форму, ему можно
.
Её напористость заставила Чакотая осознать риск, на который она шла, помогая ему. Переход на сторону Союзников мог привести к тюремному заключению, разрушению её семейного бизнеса или к чему похуже. Тем не менее, она не казалась испуганной, только сосредоточенной. Эта женщина явно была такой же бесстрашной, какой казалась, и он восхищался ею за это.
Допив остатки своего напитка, он направился к Катрин, изобразив на лице широкую улыбку. Ему нужно было сыграть роль любящего мужа, который ужасно скучал по своей жене последние несколько лет, что, конечно, не означало провести всю ночь в одиночестве в баре.
Он подошел к ней сзади, когда она повернулась, чтобы поприветствовать новую группу гостей. Наклонившись, он запечатлел дружеский поцелуй на её виске, его рука легла на поясницу. На краткий миг он почувствовал, как она застыла от удивления. Она резко повернула к нему голову, её голубые глаза расширились от удивления.
— О, Джек! Я всё гадала, куда ты подевался. Я бы хотела познакомить тебя с Антуаном Буше. Он управляет торговым центром в двух улицах отсюда, — спокойно ответила Катрин, быстро возвращая себе свою приятную светскую улыбку. — Антуан, это мой муж Джек. Он только что вернулся после нескольких лет, проведённых за границей в составе торгового флота.
— Приятно познакомиться с вами, — Чакотай протянул руку джентльмену средних лет, наблюдая, как проницательные глаза оценивают его из-под тёмной фетровой шляпы. Этот человек не носил форму немецкой армии, но явно имел к ним какое-то отношение.
— Американец? — спросил мужчина, оценивающе наклонив голову.
— Да, сэр, родился в Штатах. Конечно, как только я встретил Кэтрин, я понял, что построю здесь свой дом. Это прекрасная страна с щедрыми и прекрасными людьми.
— Это так, это так. Или так было, в любом случае… — голос Антуана затих, и он печально покачал головой. Чакотай заметил, что Катрин ничего не сказала в знак согласия. Он напомнил себе о том, что она сказала: никогда не знаешь, кому можно по-настоящему доверять.
Они обменялись ещё несколькими любезностями, и Антуан направился прочь, взяв под руку симпатичную тёмноволосую женщину, одетую в меховое пальто до пола, явно не из тех, что добыты законным путём во время нехватки пайков. Он сделал мысленную пометку не недооценивать торговца с потенциально хорошими связями.
Катрин повернулась к нему лицом и прижалась щекой к его щеке. Контакт был электризующим, аромат ванили и лаванды наполнил его тело, когда её мягкая кожа коснулась его. Для любого другого это выглядело бы как интимный момент между мужем и женой, но она воспользовалась возможностью, чтобы быстро что-то сказать ему на ухо.
— Ты поступаешь мудро, не доверяя Антуану. Он готов продать собственную мать и никому не предан. Женщину, которая с ним, зовут Ноэль, и она заботится о нём только тогда, когда он осыпает её подарками. Достаточно скоро она перейдет к другому кошельку.
Она провела губами по его щеке, когда отстранилась, отчего у него закружилась голова. Он был так потрясен её близостью, что едва расслышал, как она приветствовала двух мужчин в немецкой форме, почувствовав резкий щипок за руку, когда она пыталась привлечь его внимание.
Сразу стало ясно, что не все примут их уловку так легко, как Антуан.
— Почему мужчина бросает красивую женщину на долгие годы? Заставляет её зарабатывать на жизнь, а потом возвращается? — спросил один из мужчин по-французски, его слова были сильно искажены немецкими корнями.
Катрин хотела возразить, но Чакотай остановил её, положив руку ей на плечо.
— Мой корабль сел на мель в группе островов у африканского побережья. Приближалась война, и вы должны понимать, как становилось трудно путешествовать. Я проводил каждый день, пытаясь найти дорогу обратно к Кэтрин.
— Если он решит снова отправиться в плавание и оставить тебя, знай, что я более чем счастлив составить тебе
компанию, — другой мужчина покосился на Катрин, и Чакотай почувствовал неожиданный прилив ревности.
Не то, чтобы у него были какие-то права на Катрин, на самом деле он встретил её всего несколько часов назад. Она явно была более чем способна позаботиться о себе. Выдавив из себя смешок, она погрозила офицеру пальцем, затем похлопала его по руке и проводила к бару.
Небольшое пространство продолжало заполняться до тех пор, пока шум неистового смеха и музыки не сделал разговор на нормальных тонах невозможным. В сочетании с развязанными алкоголем языками атмосфера позволила Чакотаю легко перемещаться по пространству и улавливать обрывки разговоров. Некоторые имена и лица были знакомы по файлам разведки, которые он изучал перед заданием.
Все это время он следил за тем, чтобы не отходить слишком далеко от Катрин. Если бы он годами был вдали от такой сногсшибательной женщины, как она, он бы ничего так не хотел, как увести её подальше от шума и суеты в свою постель.
Он немедленно выбросил этот образ из головы. Катрин выполняла патриотический долг, а не искала связи с проходящим мимо офицером. Она была совсем не похожа на женщин, которых он встречал в своих путешествиях, которые жаждали провести одну ночь удовольствия с американским солдатом, прежде чем беззаботно поцеловать его на прощание на следующее утро.
И что-то подсказывало ему, что, если мужчина когда-нибудь заполучит Катрин в свою постель, её будет нелегко оставить позади.
К её чести, Катрин сыграла свою роль безупречно. Проходя мимо, она похлопывала его по груди, кокетливо целовала в щеку или игриво толкала бедром. Это было идеальное шоу, которое наводило на мысль, что она не могла дождаться времени наедине с мужем, которого не было слишком долго.
— Становится поздно. Ты можешь идти спать, если устал. Я могу сказать любому, кто спросит, что ты устал от своих путешествий, чтобы добраться сюда, — сказала она, подходя к нему. Он слушал, как особенно пьяный лейтенант жаловался на то, что подготовка к новому наступлению на западе помешала его ночным встречам с молодой француженкой.
Чакотай обнял её, прижимая к себе, когда глаза лейтенанта остановились на них с расфокусированным любопытством.
— Я в порядке. Я останусь и помогу тебе прибраться.
Взгляд Катрин, брошенный на него, был любопытным, как будто она пыталась разгадать какой-то скрытый смысл за его словами. В конце концов она кивнула и похлопала его по руке, собираясь помочь Б’Эланне разносить напитки.
Вечер закончился далеко за полночь, когда последних подвыпивших гуляк мягко проводили до двери, пообещав ещё музыки от очаровательной светловолосой певицы и дополнительный ящик мерло на следующий вечер. Когда старая деревянная дверь со щелчком закрылась и Катрин задвинула замок на место, он наконец увидел, как напряжение, которое она несла в своих плечах, начало спадать.
— Это был последний, — сказала она, резко кивнув Б’Эланне, которая исчезла за дверью за стойкой.
У них получилось, по крайней мере, сегодня вечером. Если не считать случайных грубых замечаний по поводу его отсутствия или любопытных вопросов, которые становились назойливыми по мере того, как ночь тянулась, им без сучка и задоринки удалась уловка. Более того, он собрал возможную информацию о скоплении войск на Западе, а также имена и лица причастных к этому офицеров.
— Вы были невероятны. Спасибо, — сказал Чакотай, но Катрин отмахнулась от его комплимента.
—Нам нужно прибраться и обсудить завтрашние поставки.
— Я рад помочь. Если армия чему-то и научит тебя, так это уборке, — он ухмыльнулся и потянулся за ведром, которое Б’Эланна только что принесла из-за стойки. Взяв тряпку, он начал вытирать столы, липкие от вина и еды.
Работая, он слушал, как Б’Эланна и Катрин разговаривают вполголоса, склонив головы друг к другу над стойкой бара и просматривая стопку бумаг. Он знал, что поставки контрабанды происходили регулярно, и, поскольку сегодняшняя была прервана, завтра будут дополнительные. Две женщины провели здесь впечатляющую операцию. Он не мог представить, сколько труда стоило управлять этим заведением и поддерживать сопротивление. Они произвели на него неизгладимое впечатление.
В течение часа бар был убран, все материалы, связанные с тайными операциями, надёжно спрятаны. Катрин вытолкала Б’Эланну за дверь ещё спустя пятнадцать минут, сказав ей отдыхать, пока они заканчивают. Молодая женщина яростно протестовала, но в конце концов уступила. Чакотай решил, что Б’Эланна была ещё одной женщиной, с которой нельзя шутить.
Катрин стояла посреди помещения, уперев руки в бедра, и внимательно его разглядывала.
— Хорошо, давайте закончим на этом, — она сделала паузу. — Спасибо вам за помощь. Мне не нравится, когда Б’Эланна делает большую часть уборки, она и так слишком много работает.
Чакотай вытер руки о тряпку и поставил ведро за стойку.
— Это меньшее, что я могу сделать с тем риском, на который вы идёте, укрывая меня здесь.
— Что же, по крайней мере, теперь я знаю, что вы тоже полезны.
Кэтрин слегка улыбнулась ему, прежде чем повернуться и направиться наверх.
— Я встану пораньше для первой партии товара. Боюсь, мне нечего предложить на завтрак, но я оставлю немного на кухне. Кофе здесь в дефиците, и сахар тоже. Но я уверена, вы это и так знаете.
Она остановилась у его двери и повернулась к нему лицом. Было легко на мгновение потеряться в глубокой синеве её глаз. Он вспомнил, как она пахла, как она стояла рядом с ним внизу и провела губами по его щеке. Желание поцеловать её поразило его, как удар под дых, и ему пришлось сделать шаг назад, чтобы побороть это.
— Я сам ранняя пташка, это приходит вместе с территорией. И не беспокойся обо мне. Я пробовал худшее, что вы когда-либо видели в полевых условиях, — он колебался, не зная, как закончить вечер.
— Ну, спокойной ночи, Чакотай.
— Спокойной ночи, Кэтрин.
***
Закрыв за собой дверь, Чакотай застонал и расправил плечи. Он был измотан путешествием и долгим днем, а простая двуспальная кровать в углу выглядела бесконечно привлекательной. Тем не менее, он воспользовался моментом, чтобы записать несколько имен и мест на листе бумаги за деревянным столом в углу.
Сегодня вечером всё прошло довольно гладко, подумал он. Лучше, чем ожидалось.
В основном, из-за Катрин.
Когда Чакотай начал расстёгивать пуговицы на своей рубашке, он не мог удержаться от мыслей о том, какой невероятной женщиной она была. Потерять мужа, разрушить свою жизнь, остаться в стране, разорённой войной… И всё же продолжать отчаянно бороться за всё, чего она хотела и во что верила. Она пробудила в нём что-то, чего он не чувствовал раньше, что-то, что выходило за рамки простого влечения.
Хотя притяжение, безусловно, тоже присутствовало.
Она выглядела такой удивленной, когда он прикоснулся к ней, её глаза расширились, а дыхание перехватило. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы удержаться от того, чтобы заключить её в объятия.
Неужели она действительно была одна всё это время? Такая красивая, такая
необыкновенная женщина, как она?
Он поймал себя на том, что надеется, что снова сможет застать её врасплох, заставить её улыбаться и смеяться в даже в самое тяжёлое время. Может быть, он мог бы помочь ей кое с чем в баре. Хоть чем-то.
Вытянувшись в постели, он подложил руки под голову и закрыл глаза. Матрас был жестким, но удобным, а до восхода солнца оставалось всего несколько часов. Он хотел быть встать вовремя, чтобы помочь Катрин с поставками.
Он пробыл здесь меньше 24 часов, и уже не мог дождаться, когда сможет провести с ней больше времени.
***
Даже таким ранним утром на улицах были солдаты, хотя и не так много, как будет через несколько часов. Катрин помнила, как каждое утро единственным зрелищем из её окна были дети, бегущие вприпрыжку по дороге в школу, и пожилые женщины, направляющиеся на рынок.
Не немецкие солдаты.
Она поморщилась, делая свой первый глоток кофе. Боже, как она скучала по настоящему кофе. Крепкий, тёмный, привезённый из-за границы, тщательно измельчённый и завариваемый каждое утро. Теперь у неё были только небольшое количество растворимого кофе, привезённого контрабандистами, и смеси чая, которые, как предполагалось, обладали такими же крепкими свойствами.
Это было совершенно определенно не то же самое.
Первая доставка должна была прибыть чуть более чем через час, в ней был небольшой запас оружия и труднодоступного алкоголя. Одним из преимуществ работы бара было то, что большинство солдат были готовы закрывать глаза на всё мало-мальски подозрительное, если их напитки продолжали приносить. Никто не стал бы утруждать себя остановкой старого, ржавого грузовика, грохочущего по дороге туда.
Из комнат дома донёсся глухой удар, и она поняла, что её гость, скорее всего, проснулся.
Чакотай.
Она всё ещё не совсем знала, что о нём думать. Он был уважительным и умным, явно более чем способным сыграть ту роль, которую требовал их обман. Прошлой ночью она была застигнута врасплох тем, насколько тщательно он вжился в роль её мужа.
Если глаза затуманились, когда она вдохнула запах из кружки. Воспоминания о прошлой ночи остались на задворках её сознания. Прошло много времени с тех пор, как мужчина прикасался к ней так фамильярно. Не после Джастина. Она была слишком занята баром и войной.
Ей это понравилось.
Флирт, игривость были намного безопаснее из-за того факта, что она знала, что это ненастоящее. Она и так сильно рисковала, так что плохого в том, чтобы наслаждаться тем, что красивый мужчина уделяет ей немного невинного внимания?
Ровный топот сапог по деревянному полу прихожей привлек её внимание. Тихий стук.
— Заходи.
На нём были простая рабочая рубашка и брюки, явно взятые из коллекции, с которой расстался муж её сестры. Её глаза внимательно изучили детали его одежды, и она кивнула, когда убедилась, что нет ничего, что могло бы выдать в нём американского солдата. Что же, возможно, она смотрела немного дольше, чем необходимо, на то, как его широкие плечи подчеркивала грубая ткань. Но только на мгновение.
— Это прекрасно подойдет, — сказала она, и он одарил её лёгкой улыбкой в ответ. — Не хотите ли позавтракать? Есть тосты и кофе, хотя, боюсь, они не очень вкусные.
— Кофе — это единственное, что мы можем получить, когда мы за границей. Я посмотрю, что я могу сделать, чтобы найти для вас что-нибудь получше, — Чакотай налил себе чашку и взял ломтик хлеба.
— Ты привыкаешь к пайкам и нехватке. Ты не привыкаешь к этому… — она указала в окно на улицу внизу.
— Нет, я бы и представить не мог, что вы сможете. И это и не нужно. Такие люди, как вы, которые пытаются дать отпор, очень храбрые, — он поднял свою кружку в легком тосте, прежде чем сделать глоток.
Катрин покачала головой:
— Нет, не храбрые. Просто злые, — она поставила свою пустую кружку на стол, переключая разговор на предстоящий день. — Какие у вас планы на сегодня? Я думаю, вам следует хотя бы ненадолго появиться со мной в баре, для видимости.
Чакотай кивнул:
— Абсолютно. Мне нужно использовать ваше радио, чтобы отправить некоторую информацию моему командиру, и я подумал, что мне стоит немного осмотреть город. Нет лучшего места для получения информации, чем рынок и площадь. На южной окраине есть здание, которое мне нужно осмотреть, как возможное место для наблюдения.
Разговор не так уж сильно отличался от тех, которые она так часто вела по утрам с Джастином за чашкой кофе на их кухне. Какими будут их дни, когда они найдут время друг для друга. На мгновение она была поражена этим сходством и пыталась что-то сказать.
— Вы хорошо поработали прошлой ночью. Признаюсь, я беспокоилась о том, сможем ли мы это провернуть, но всё прошло лучше, чем я ожидала.
Маленькие морщинки образовались в уголках глаз Чакотая, когда он улыбнулся ей поверх края своей кружки.
— Это было для меня удовольствием, Кэтрин. Правда.
На мгновение воздух между ними стал напряжённым, в его темных глазах вспыхнуло что-то отличное от простого товарищества. Это взволновало и расстроило её одновременно.
— Может быть, мне стоит пойти с вами на рынок позже? Или завтра? Как вы сказали, чем чаще нас двоих будут видеть на публике, тем правдоподобнее это будет выглядеть.
Он был прав, конечно. Ей нужно было убедиться, что его знают в деревне, чтобы он не вызывал подозрений, и он не мог вести все свои дела, прячась в баре с глаз долой. И всё же она не привыкла делить свои дела и свою жизнь с другим человеком. Прошло так много лет одиночества. Вспоминая, как впустить кого-то другого, я чувствовал, что это происходит неуклюжими шагами… хотя и не совсем неприятными.
— Вы правы. Я собираюсь пойти примерно в десять, если вы не против присоединиться ко мне, — она сделала паузу, взглянув на маленькие часы на кухонной стене. — Но прямо сейчас мне нужно спуститься вниз, чтобы встретить грузовик.
— Могу я присоединиться к вам? Познакомлюсь с вашим поставщиком и обеспечу вам дополнительную пару рук, — Чакотай допил остатки своего кофе и поставил свою кружку рядом с её. Вид пары кружек, стоящих вместе на стойке, немного смутил её. Это слишком уж отличалось от вида одной чашки, к которому она привыкла.
Как быстро он, казалось, проскользнул в её жизнь. Она не могла понять уровень лёгкости, который она чувствовала с ним, чувство доверия. Это вывело её из равновесия в той же степени, в какой и успокоило.
— Тогда всё в порядке. Следуйте за мной.
