***
Два часа и много гипсокартона спустя, Кроули наконец попал молотом по самой стене. Осколки кирпичей разлетелись и осыпались на пол с приятным хрустом. Наконец-то. Вот чего он на самом деле хотел, устраивая ремонт. Он мог бы даже взять на себя смелость и сказать, что это занятие его взбодрило. Он мог не думать ни о чём кроме себя, молота и маленьком, но не нулевом шансе, что это занятие заставит дом обрушиться на него. Куда уж людям с их дыхательными упражнениями. Им стоило бы наконец разрешить себе ломать всё вокруг. Этого, кажется, даже было достаточно, чтобы компенсировать бесконечный поток посетителей, которым он так был не рад. Он ведь уже начал сомневаться, что покупка дома была таким уж правильным решением. Его чувства по поводу ремонта варьировались от «скучно до смерти, так что не стоит и начинать» и «слишком много усилий, чтобы что-то доводить до конца». Но хорошенько врезав по стене, он почувствовал небывалое удовлетворение. Ему не нужно было отвлечься. Он чувствовал себя превосходно где угодно, делая что угодно. Его сознание ни что не обременяло. В дверь (снова) постучали. В этот раз Кроули проигнорировал его и продолжил ломать стену. — У вас там всё в порядке? — раздался глубокий властный голос из-за двери. Кроули продолжил ломать стену. Прошло несколько мгновений. –Я слышу, что вы там, — сказал голос. — Я знаю, что вы внутри. Кроули поднял молот для очередного удара. Ему надоело открывать дверь. Ему надоело общаться с людьми. Ему надоело придерживаться их правил. Он размахнулся. — Ты Энтони Кроули? — тот же голос возник у него над ухом. Кроули бросил взгляд через плечо и увидел женщину, стоящую посреди кухонного проёма. От неожиданности Кроули уронил молот на ногу. Пока он скакал на одной ноге, проклиная всё, на чём свет стоит, женщина прошла в комнату, оглядывая скромную обстановку и общий беспорядок. На вид она была одного возраста с Мадам Трейси, с фигурой определяющейся как «в теле», короткими кудрявыми волосами, успевшими поседеть, и хоть кардиган тщательно это скрывал, не было похоже, что она терпит дураков. — Марджори сказала правду насчёт тебя, — сказала она больше себе, чем Кроули. — Кто это Марджори? Кто вы сама такая? — спросил Кроули. Он более или менее пришёл в себя и угрожающе скрестил руки на груди. — И как вы сюда вошли? — Советую запирать двери. Кто угодно может войти. — Принято к сведению. — сказал он и попытался направить её к выходу. — Вот как раз сейчас этим и займусь. Он мягко её подтолкнул, но она даже не пошевелилась. — Я Юдифь, — сказала женщина, совершенно не замечая его усилий. — Я из совета по организации фестиваля, и Марджори сказала мне, что ты рад предложить свою помощь в организации на следующей неделе. Это очень великодушный поступок, особенно для того, кто совсем недавно здесь поселился. Поэтому я пришла поблагодарить тебя за это лично. — Кто такая Марджори? — повторил Кроули, решив что вторая часть марлезонского балета может и подождать. — Она моя подруга, — ответила Юдифь. — Она остановилась у меня ненадолго. Она сказала, что заходила к тебе сегодня утром, и что вы знаете друг друга давно, ещё с того момента, как она жила в Лондоне. Для Кроули, который и имени-то её не знал до этого момента, такое заявление имело большое значение. Как минимум, оно отвечало на один из его вопросов. — Я не буду помогать вам с праздником. — заявил он. — А сейчас, если вы не возражаете, вы прервали меня на середине очень важного занятия. — Да, я вижу, — она огляделась. — Ты в курсе, что у тебя половины черепицы на крыше нет? Это поважнее будет. — Записал в чек-лист. — ядовито улыбнулся он. Юдифь это не убедило. — Ну, так я поставлю тебя на раннюю утреннюю смену в день открытия, — заявила она. — Это значит, что в шесть вы приступите, к девяти — даст Бог — закончите, но всё будет зависеть от того, насколько все будут прилежно трудиться. А потом у тебя будет целый день, чтобы поучаствовать в мероприятии. Идёт? — Не идёт. — прошипел Кроули. — Я не собираюсь помогать. — Очень невежливо с твоей стороны теперь отказываться, — сказала Юдифь. — Я составила расписание. Его нельзя изменить. — Я вообще не при делах, — сказал Кроули, выплевывая каждое слово по отдельности. Она, кажется, даже не заметила этого. — Ой, да! И захвати машину, будь так добр. Детям понравится играть внутри. — Это исключено, — взвыл Кроули, но она уже зашагала прочь. Она захлопнула за собой дверь. Та со скрипом и треском закачалась и, наконец полностью оторвавшись от рамы, упала внутрь. Кажется, хочет он того или нет, помогать его заставят. И он снова взялся за молот.Take me to a different place
29 августа 2023 г. в 22:58
В конце концов, хоть и без особого желания, Кроули все же поднялся с пола, и то только потому, что у него свело ногу.
А когда он поднялся, как будто бы проще было остаться стоять, чем снова садиться, вот он и стоял.
Тем не менее, дальше разглядывания стен он не продвинулся. Он только сменил стену, на которую пялился. Дальняя стена кухни, с которой он только что бодался, выходила в сад. Противоположная стена, на которую он смотрел теперь, отделяла кухню от гостиной. Это была одна из самый унылых стен, которые Кроули видел в своей жизни. Она была бежевая, кое-где отмеченная пятнами посветлее. Возможно когда-то давно она была теплого белого или сливочного оттенка, но со временем сдалась и выцвела.
Кроули прикидывал, выиграет ли пространство от того, что он снесёт эту стену. Он решил, что открытая планировка будет казаться менее тесной и более уютной.
Кроули пошёл за молотом.