Tangled In Witchcraft

— И к чему такая толкучка? Гип ведь уже всё рассказала! — гаркнула через плечо Мерида, и у Пунцель вырвался самый настоящий смешок. Все четверо подходили к дверям Большого Зала, в весьма довольном расположении духа. Смеркалось, хотя до ужина оставалось ещё немало времени. Столы в Большом Зале были заменены приподнятыми скамейками по бокам комнаты, оставив пол и пространство вокруг открытым для любого действа. В тот день почти все ученики собрались в Зале после занятий, потому что был опубликован официальный список состязаний этого сезона по квиддичу. Всем факультетам не терпелось узнать, кто с кем столкнётся в схватке в ближайшие несколько недель. До такой степени не терпелось, что даже Песочник и Туффиана стояли в сторонке и смотрели за всеобщим настроением, — чтобы погасить внезапный дух соперничества ещё до начала матча. Джек, будучи самым быстрым и ловким из них, первым добрался до доски, которую прикатили к передней части зала, прямо под помостом. Его глаза сразу же впились в несчастный пергамент, фокусируясь на собственном факультете. — Ну и? — потребовала ответа Мерида, остановившись у плеча Джека, взволнованно оглядывая список. — Слизерин против Когтеврана — первая игра в этом сезоне! — указала на самый верх списка Рапунцель. — Что? Ну не-е-т, это нечестно! Там должен был быть Гриффиндор! — застонала Данброх, а затем надулась, когда Джек завопил от волнения. — Прости, Мер, думаю, тебе придется смириться. Наверное, и к лучшему. Так команда Гриффиндора сможет увидеть, какова она — настоящая игра в квиддич, — дразняще ухмыльнулся Джек, и Мерида слегка ударила его по плечу, так же ухмыляясь. — О, правда? Ну, если ты так уверен в себе, почему бы нам не заключить небольшую сделку, а? Если ты выиграешь — я покупаю всем нам самый грандиозный ужин, дабы отпраздновать твою победу. Но если ты проиграешь, — придется раскошелится именно тебе, — ухмыльнулась Мерида, и улыбка Фроста стала еще шире. — По рукам, — сказал он, крепко сжимая ей ладонь. — Если Джек будет играть против Когтеврана, разве это не значит, что тебе придется выбирать за кого болеть — за него или за свой факультет? — волнуюясь пробормотала Корона Иккингу, пока Джек и Мерида уточняли детали своего пари. — Не волнуйся об этом. Я буду болеть за Джека. Он же мой друг. Но только без этого глупого боевого раскраса, — сказал ей Иккинг с нежной улыбкой. Рапунцель только кивнула, не совсем уверенная в том, хорошая это идея или плохая. Она не рассказала друзьям о своем разговоре с Флинном, потому что сказала ему, что оставит его за кулисами этой истории. А ещё потому, что Райдер был прав. Если Джек или Мерида узнают о готовящейся западне, — они пойдут искать себе проблем на голову, и это никому не поможет. Она думала поговорить об этом с Иккингом, но что они вообще смогут сделать? Не намного больше, чем то, что сейчас делала Рапунцель; присматривая за Дарреном или кем-либо из возможных подстрекателей, в надежде поймать их за чем-нибудь таким, что было бы достойно жалобы профессорам. — Вы оба так и будете стоять и спорить перед толпой, или может наконец перепишем расписание? — кашлянул Хэддок, поочередно буравя взглядом рыжую гриффиндорку и каштановолосого слизеринца. — Хорошая идея, — сказал Джек, оглядываясь на Мериду. — Вот вы где! — громом раздался голос профессора Кролика, заставив Хэддока и Фроста сначала застыть от страха, а потом медленно развернуться к преподавателю. — Полагаю, у вас есть минутка для того чтобы объяснить почему весь мой класс от пола до потолка увешан картинами с кошками?! — Э-хе-хе… — нервно рассмеялся Джек. — Вообще-то с котятами, сэр, — поправил его Иккинг, неуверенно пожав плечами. Кролик приподнял бровь, прижав к себе уши. Долгие пять секунд тишины, а затем Джек и Иккинг внезапно рванули в разные стороны, когда Кролик кинулся на них, пытаясь схватить. Оба мальчика побежали к двери, пока профессор и декан Слизерина с криками о расправе поднимался с пола. Рапунцель и Мерида посмеялись с выходки мальчиков и с увеселением наблюдали, как фигуры преподавателя и их друзей скрываются вдали. После того, как они пришли в себя, Данброх вернулась к доске и более внимательно посмотрела на расписание. — Получается, в этом сезоне я сначала сыграю против Пуффендуя, — вздохнула принцесса. — Я пойму, если ты захочешь поболеть за свой факультет, — добавила Мерида, будто бы фальшивого безразличного пожатия плечами было недостаточно. Рапунцель нахмурилась. — Нет, — сказала Корона, и гриффиндорка с любопытством посмотрела на неё. — Иккинг прав. Вы ближе ко мне, как никто другой из моего факультета. Я лучше поддержу людей, которые значат для меня больше, чем людей, которые ждут от меня большего, — улыбнулась девочка, и Мерида ответила ей светлой улыбкой. Огневолосая гриффиндорка обняла златовласую пуффендуйку за плечи и хихикнула той в плечо от счастья. — Хочешь помочь мне переписать расписание? Я уверена, что Джек определенно захочет себе один экземпляр, — спросила Данброх, светясь от счастья. — Конечно, — кивнула Рапунцель. — После всей этой беготни от профессора Кролика он наверняка даже и не вспомнит, что мы тут делали. Они обе посмеялись, а затем начали переписывать расписание в свои блокноты. Мерида полностью сосредоточилась на том, чтобы все записать, однако Рапунцель краем уха услышала странный металлический шум. Она бегло осмотрелась вокруг, но ничего не увидела. Звук раздался снова, и девочка сосредоточилась на источнике получше, очень смущенно взглянув вверх. Там, на стропилах зала стояло старое ведро, которое, вероятно, когда-то давно было блестящим. Вокруг него была привязана веревка, и Рапунцель на мгновение прищурилась, прежде чем её глаза расширились. — Мерида, берегись! — громко закричала Корона и рванулась вперед, отталкивая Мериду. Ещё секунда, и на её золотые волосы обрушилось что-то холодное и склизкое. Гриффиндорка упала на пол совершенно чистая, за исключением, может, туфель. Однако Рапунцель стояла посреди Большого Зала, с головы до пят покрытая чем-то, что, похоже, было остатками пудинга накануне вечером. На мгновение наступила звонкая тишина, но затем кто-то начал смеяться. Потом к единственному смешку присоединились и другие, и вдруг показалось, будто весь зал, заполненный почти всеми студентами школы, смеется над ней. Рапунцель почувствовала, как её лицо начинает гореть смущения, а на глаза начали наворачиваться непрошенные слёзы. — Ох, Пунцель! — ахнула Мерида, прикрывая руками от шока рот. Она оттолкнулась от пола и встала на краю лужи пудинга, образовавшейся вокруг Рапунцель, жестом призывая девочку взять её за руку. Рапунцель протянула руку, но как только она попыталась сделать шаг, склизкая лужа пудинга под ногами заставила её поскользнуться и упасть на четвереньки. Студенты засмеялись громче, и Мерида бросила на них всех яростный уничижительный взгляд. Впрочем, Рапунцель это уже не волновало. Она не знала, может ли стать всё ещё хуже, пытаясь вытереть выступившие слезы и тем самым размазывая по лицу ещё больше десерта. Данброх на цыпочках пробралась через лужу и крепко схватила подругу за руку, пытаясь вытащить. Не имея возможности смотреть кому-либо в глаза, Рапунцель опустила голову, пока Мерида вытирала ошметки десерта своим красно-золотым шарфом. — Почему бы тебе не сбежать и не найти двух других уродов? — крикнул кто-то из толпы, и плечи пуффендуйка задрожали. Солёные капли градом покатились по лицу. Мерида обернулась на бесстрашного, практически рыча, и профессор Туффиана тут же подскочила к девочкам, пытаясь успокоить Пунцель. Корона отпрянула от профессора Туффианы и подруги, рванув через зал так быстро, как только смогла. Она чуть не столкнулась с Джеком и Иккингом на выходе, однако не остановилась, даже когда они окликнули её. Ей нужно было бежать, бежать. Это был самый унизительный момент за всю ее жизнь. Неужели все их так ненавидели? Что не так с их дружбой? Да, это было необычно, но Рапунцель как никогда была счастлива рядом с ними. Почему люди не могли этого понять? Рапунцель бежала, пока её легкие не начали гореть и покалывать от холодного воздуха. В конце концов она забежала в один из дворов в центре замка и подошла к свободной скамейке. Корона ещё раз всхлипнула и попыталась вытереть слезы, однако те просто не заканчивались, градом стекая по щекам. Она вздернула голову и посмотрела на небо, увидев звезды. Когда уже стемнело? Не вспомнить. И, сказать честно, Пунцель это особо не волновало. Звезды были красивыми, и прохладный ночной воздух приятно обдувал её разгоряченное лицо. Десерт на ней начал высыхать, становясь липким и зудящим. Она так и не смогла остановить поток слез, как бы сильно ни старалась. Но, к её счастью, ей показалось, что она пробыла одна всего несколько мгновений, прежде чем её друзья внезапно появились из-за угла, резко остановились где-то у арки, а затем спокойно приблизились к ней. — Х-хэй, Рапс, — неловко заикнулся Фрост, очевидно, не зная, что и делать. Рапунцель просто беспомощно посмотрела на них. Иккинг хмуро глянул на Джека, что выглядел слегка напуганным видом слез, а затем посмотрел на Мериду, которая неловко переминалась с ноги на ногу и избегала зрительного контакта. Рапунцель не винила их. Они не очень хорошо владели эмоциями, и она, вероятно, выглядела ужасно; вся в пудинге, зареванная по самые опухшие веки. Хэддок лишь закатил глаза, а затем шагнул вперед, сел на скамейку рядом с Рапунцель и притянул её голову к себе на плечо. Он ничего не сказал. Он просто сидел рядом с ней, пока она изо всех сил старалась сдержать слезы. Матушка Готель была права: она была слишком эмоциональна. Когда Рапунцель наконец сумела сделать несколько глубоких вдохов, она отстранилась, побито посмотрев в сторону когтевранца. — Почему отличие от нормы это автоматически всегда что-то плохое? — Всё не так, — вдохнул Иккинг. — Люди просто боятся вещей, которых они не понимают. Они не знают, как к ним относиться. Это угрожает их безопасности, их существованию, их репутации. Мы ничего не можем изменить, некоторым людям просто нравится быть полными ненависти, отвергая что-то новое. Но это не значит, что мы должны позволить им диктовать условия. Рапунцель улыбнулась и наклонилась вперед, в знак благодарности поцеловав Иккинга в щеку. Мальчик густо покраснел, а Рапунцель захихикала. — Спасибо, Иккинг. Ты всегда знаешь, что сказать. — Агась, потому что мы с Меридой в этом полные нули, — смущенно почесал затылок Фрост. — Я рада, что ты чувствуешь себя лучше, Пунцель, — Мерида села по другую сторону от Рапунцель, и они обе обнялись. После Корона кинула взгляд на мальчишек. — Вы трое — мои самые лучшие друзья, которые у меня когда-либо были, и я не хочу этого терять, — сказала им Рапунцель, глядя на свои колени, где крохотные ручки сжимали подолы мантии. — Супер, потому что мы просто так от тебя не отстанем, — побормотал Джек, ярко улыбаясь, и Рапунцель засмеялась. Все четверо бросились в групповые обнимашки, насквозь чувствуя момент единения. — И нам не нужно беспокоиться о Даррене и его прихлебалах, потому что, если они все когда-нибудь снова доставят нам неприятности, Иккинг просто воспользуется этим причудливым оглушающим проклятием. Они так классно пропололи своими лицами добрые двадцать метров каменного пола! — ухмыльнулась Мерида. — Что?! — Рапунцель резко обернулась и посмотрела на Иккинга, широко раскрыв глаза, задаваясь вопросом, что же она пропустила. — Я… Я не… Ну, они… — Иккинг проворчал что-то на странном языке, которого она никогда раньше не слышала. Его румянец вернулся, и Рапунцель могла сказать, что представление, устроенное когтевранцем, им определенно понравилось. — Он был п-придурком, а я… Смех начал бурлить в груди Рапунцель, и прежде чем она успела его остановить, смешок уже прорвался сквозь губы и зубы. Вскоре все четверо уже сидели на скамейке, смеясь и шутя, как и всегда, только с чуть большим количеством пудинга, чем обычно…