Tangled In Witchcraft

Последующие недели прошли тихо. Насколько Рапунцель знала, — никто их не донимал, но и четверо друзей тоже не проводили много времени вместе. Занятия по квиддичу отнимали у Мериды и Джека практически все свободное время, поэтому чаще всего получалась ситуация, что Рапунцель и Иккингу приходилось заниматься в библиотеке одним. Вскоре им двоим настолько надоело учить, что они захотели швырнуть учебники в стену. Иккинг выполнил все домашние и классные задания для второкурсников до конца следующей недели, а затем помог Рапунцель ровно настолько, чтобы она могла сделать то же самое. Однако к следующей встрече в библиотеке им лишь оставалось молча сидеть друг напротив друга, неловко гримасничая и поглядывая на книги, разложенные перед ними. Когтевранец вдруг внезапно захлопнул один из своих учебников и немного отодвинул его в сторону. — Довольно с меня! То, что здесь нет Джека и Мериды, не означает, что мы с тобой не сможем сделать ничего интересного. И, кроме того, если мне придется писать ещё хоть одно уравнения по Трансфигурации, я просто начну рвать на себе волосы от отчаяния! Рапунцель не могла не засмеяться, когда прохладное чувство облегчения развязало неприятный узел в её груди. — Ну, что нам тогда поделать? Иккинг слабо пожал плечами. — Я не знаю… Мы с Джеком обычно начинаем придумывать новый розыгрыш, когда мы остаемся вдвоём, но я не думаю, что это хорошая идея. Не сейчас, по крайней мере. На последней лекции о достойном поведении у Кролика чуть глаза не попадали от злости. — И когда ты уже успел получить от него очередной нагоняй? — с любопытством спросила Рапунцель, улыбнувшись уголками рта. — Вчера, — смущенно признался мальчишка, и Пунцель рассмеялась. — Ну… Что касается меня, то я с Меридой когда мы остаемся одни говорим о всяких разных вещах: об уроках «как быть принцессой», о школьной работе, занятиях, учителях. Еще мы катаемся на лошадях Хогвартса, — перечислила пуффендуйка, загибая пальцы. — Тебе здесь разрешают кататься на лошадях? — переспросил Иккинг. — Только по выходным и только с разрешения преподавателя. Нам повезло, что профессор Северянин и другие Хранители полюбили нас после событий прошлого года, м? — последние несколько слов Рапунцель произнесла практически шепотом, и Иккинг кивнул. Хранители определенно не стали выделять их четверых на фоне остальных или что-то в этом роде, но они определенно ясно дали понять, что наблюдают за ними. Иногда Николас задерживался на пару секунд, чтобы дать дополнительный совет, или Туффиана искала ответы на заданный вопрос в их лицах, когда остальной класс молчал. Это были мелочи, и Рапунцель еще не совсем понимала, что это значит, но она была уверена, что Хранители что-то затевают, и её волновало осознание того, что она каким-то образом была частью этого. Видели ли они в их группе потенциал? Готовили ли Хранители их к возвращению Кромешника? Попросят ли они их о помощи, когда он вернется? Столько вопросов, и совершенно мизерное количество ответов. — Я думаю, нам следует попытаться найти что-то, что нам обоим нравится делать? Чем ты занимаешься в свободное время? — спросил Иккинг. — Ну… — Рапунцель застенчиво улыбнулась. — Я люблю читать, рисовать, играть на гитаре, вязать и готовить. Еще мне нравятся головоломки, дартс и выпечка, папье-маше, балет и шахматы. Гончарное дело, чревовещание, изготовление свечей… О, и моя мама недавно начала учить меня шить! Иккинг уставился на нее широко раскрытыми глазами, медленно закрывая открытый от удивления рот. — Ого, — всё, что смог произнести когтевранец. — А у тебя довольно много свободного времени… — Когда я дома, я не часто выхожу из дворца, — со вздохом призналась Корона, задумчиво глядя на стол. — Я не пленница, ты не подумай! Мои родители берут меня кататься на лошадях, стоит только попросить, а летом мы ходим на пикники на цветочные поля каждый год, ещё с тех пор, когда я была совсем малышкой… Но я принцесса, — выдохнула Пунцель, мысленно напоминая себе об опасностях, о которых её всегда предупреждала Готель, и подсознательно начала дергать и гладить прядь своих волос, выбившуюся из косы. — Мои родители хотят, чтобы я была в безопасности, поэтому у нас есть целый ряд правил. Я не могу покинуть дворец без них, или без сопровождения члена королевской гвардии и матушки Готель. — Звучит довольно одиноко, — тихо сказал Иккинг. Рапунцель резко подняла взгляд, пытаясь сфокусироваться на словах Хэддока. Никто никогда не говорил этого раньше. Она слышала много других слов, типа: «скукота», «несчастное дитя» или «должно быть, это тебя раздражает»… Но никто никогда не говорил ей об этом, как об одиночестве. — Извини! — внезапно кинул Иккинг, напрягшись от реакции девочки. — Я не хотел обидеть тебя, Рапунцель. Просто, ну, сидеть в четырех стенах и не иметь возможности поговорить с кем-то твоего возраста… — Все нормально, — тепло и благодарно улыбнулась Рапунцель. Одиночество. Прямо в цель. Она слишком боялась сказать это вслух, опасаясь, что люди подумают, что она жалуется на свою семью (это было последнее, чего она хотела, — она горячо любила своих родителей всем сердцем), и матушка Готель всегда беспокоилась о её сохранности и безопасности, но Иккинг… Иккинг понял. Каким-то образом. И она была за это благодарна. После этого они долго молчали, каждый погряз в собственных мыслях, и когда Иккинг наконец нарушил молчание, заговорив, Рапунцель с любопытством посмотрела на него. — Итак, ты говорила что-то о рисовании?.. — спросил он, вытаскивая небольшую книгу в кожаном переплете и открывая её перед девочкой. Посмотрев вниз, Пунцель увидела страницу, полную рисунков углем — там были разные волшебные существа, палочка Иккинга, разные профили сов и парочку набросков с ней, Джеком и Меридой. Она широко улыбнулась и поспешно достала свой блокнот, чтобы показать Иккингу некоторые из своих картин. В последующие дни Рапунцель и Иккинг обменивались разговорами о том, чем им нравится заниматься. Они показали друг другу свои художественные стили и научили друг друга использовать различные материалы, — Хэддок учился рисовать красками, а Корона углём. Оба они спускались к озеру, где когтевранец учил её играть блинчики и узнавать в грязи следы животных. Однажды Рапунцель принесла свою гитару, потому что Иккинг играл на флейте, и в итоге они играли вместе целый час. На другой день девочка показала Иккингу свою любимую головоломку, а после этого они еще до ужина играли в дартс. Однажды Рапунцель упомянула, что у нее проблемы с шитьем, и мальчишка предложил ей помочь. И, честно, Корона не могла смириться с тем, как легко Иккинг работал с ниткой и иглой. Она внимательно наблюдала за его движениями, анализируя каждую деталь. — Как ты научился так хорошо шить? — спросила его Пунцель, когда он наконец протянул ей ткань, чтобы она могла попробовать. — Практика, — ответил когтевранец, пожав плечами. — Кто-то должен уметь, а мой отец подобными навыками… Пренебрегает. В конце концов, у него всегда рвется нить. А ещё он не умеет готовить. На самом деле, я рад, что Плевака научил меня делать простецкие блюда, иначе мы бы с отцом, наверное, давно умерли от пищевого отравления, — усмехнулся Иккинг, снова вернувшись к игле и нитке. Шли дни, Рапунцель и Иккинг становились ближе. Она начала видеть в нем младшего брата и постепенно начала понимать, почему Джек занял такую оборонительную позицию, когда в прошлом году они узнали, что Даррен издевался над Иккингом. Неловкое молчание, царившее в воздухе пока Мерида и Джек были заняты тренировкой, теперь было наполнено приятным смехом над тихими шутками и общими интересами. И хотя Рапунцель все ещё скучала по двум другим своим друзьям, она обнаружила, что молчаливый Иккинг был интересным и уверенным в себе человеком. Он слушал, утешал и давал самые лучшие советы, какие только мог, но никогда больше не поднимал ту или иную тему. То, что рассказала ему Рапунцель, было их секретом, и он каким-то образом знал это, без конкретных слов со стороны пуффендуйки. Пунцель не была уверена, было ли это потому, что Иккинг изначально был мил и тактичен, или у него было просто шестое чувство на подобные вещи, а может и вовсе сразу оба варианта. Ей просто было невероятно легко разговаривать с ним. Рассказывать ему о своих проблемах и попросить помощи. Это было странное чувство. У неё был младший брат, который был умнее и мудрее неё самой, но Рапунцель без задних мыслей полагалась на него, даже не осознавая этого. Однажды у них случился интересный разговор. Произошло это примерно через неделю после того, как тренировки по квиддичу вступили в силу по обычному графику. Был четверг, довольно солнечный, по небу плыли лишь несколько кусков белых пушистых облаков, однако с севера уже поддувал холодный ветерок. Рапунцель и Иккинг сидели в уютной библиотеке на излюбленном месте. Тишина была сонная, но комфортная, — Корона читала фантастический приключенческий роман, который ей посоветовал Хэддок, в то время как когтевранец устало дремал на подоконнике. — Иккинг? — позвала его Рапунцель через некоторое время, терзаемая мыслями в глубине души. — М? — отозвался мальчишка, приподняв голову и посмотрев на неё с любопытным, сонным выражением лица. — Как ты думаешь, Джек и Мерида скучают по нам так же сильно, как мы скучаем по ним? — спросила она, взглянув на Иккинга с неуверенностью. Казалось, будто бы все неприятные догадки свернулись узлом где-то у неё в животе, не давая полностью насладиться моментом. — Разумеется, Рапс, — улыбнулся Хэддок. — Разве ты не слушала их сегодня во время обеда? Они так же сильно хотят быть с нами, как и мы с ними. Я уверен, что как только игра между Слизерином и Гриффиндором закончится, количество тренировок уменьшиться, и у них будет больше свободного времени. Виной всему глупое соревнование между факультетами, и всё. — Да, я думаю, ты прав, — вздохнула девочка, закрыв книгу и слегка пожав плечами. — Мне просто хотелось бы, чтобы мы могли видеться чаще, чем то, что есть сейчас. — Я понимаю, что ты имеешь в виду: мы с Джеком почти ничего не делали с тех пор, как начался квиддич, но так не будет продолжаться вечно. Нам просто нужно набраться терпения и подождать, пока все уладиться, — уверенно ответил Иккинг, заставив Рапунцель немного улыбнуться. На следующий день, на совместном со всем потоком второкурсников уроке Травологии, все тревоги Короны улетучились, стоило им вчетвером занять столик. Профессор Лоракс читал им повторную лекцию о Паффоподах, закрепляя материал первого курса. Джек, всегда что-то замышляющий, молча протянул листок бумаги через стол Иккингу. Тот быстро прочитал содержание записки, а затем украдкой сунул его в рукав, когда профессор проходил мимо них. Как только профессор Лоракс повернулся к ним спиной, Иккинг передал записку Рапунцель, и она с интересом посмотрела на двух мальчиков. Она открыла записку, с удивлением обнаружив, что в ней нет ничего особенного, кроме одного предложения:

«Встретимся сегодня вечером на кухне после комендантского часа. Передай».

Она быстро передала листок Мериде, и та после прочтения уронила его меж листов учебника. Рапунцель не совсем понимала, что запланировал Джек, и даже не знала, как он собирается пробраться на кухни Хогвартса, но поводов для беспокойства у неё не было. Фрост не стал бы намеренно подвергать их риску без их согласия, и поэтому Рапунцель верила, что всё, что он задумал, не нарушит слишком много правил… Позже тем же вечером, когда она была уверена, что все остальные пуффендуйцы легли спать, уставшие после долгой недели обучения, она на цыпочках вышла из общежития девочек и выскользнула из гостиной. Корона лишь примерно знала, где в целом располагались кухни, но вроде как студентов не пускали внутрь, поэтому никто не мог точно сказать, где именно они находятся. Немного подумав, Рапунцель сумела сузить свои догадки о местонахождении загадочного места до коридора возле лестницы, ведущей в Большой Зал. К счастью для неё, Джек стоял внизу лестницы, готовый в любую секунду нырнуть за гобелен, если появится староста или преподаватель. Завидев девочку, слизеринец ухмыльнулся и жестом подсказал подойти. — Давай, Мерида и Иккинг уже внутри, — прошептал Джек, нежно потянув ее за руку. Пунцель охотно последовала за ним и заинтересованно наблюдала за его движениями. Мальчишка вскоре остановился перед картиной, висевшей на стене тупикового коридора. Это была картина с изображением вазы с фруктами, через секунду к которой Джек протянул руку и пощекотал грушу. К изумлению Рапунцель, груша попрыгала, рассмеялась, а затем превратилась в зеленую дверную ручку. Фрост потянул её и открыл дверь, позволяя им двоим проскользнуть внутрь. Оглядевшись, Рапунцель поняла, что они, должно быть, находились прямо под Большим Залом. На кухне стояло четыре стола, подобных тем, что стояли в Большом Зале. Стены покрывали груды медных кастрюль и сковородок, а в одном конце располагался гигантский кирпичный камин. Иккинг и Мерида переговаривались за одним из столиков, совсем недалеко от двери, и Рапунцель улыбнулась, когда они с Джеком присоединились к ним. — Откуда ты знаешь, как сюда попасть? — немного ошеломленно спросила Корона. — Примерно в начале прошлого года произошла одна штука. Я в очередной раз заблудился и увидел, как сюда вошел один из эльфов, — начал объяснять Фрост. — С тех пор я приходил сюда несколько раз за перекусами и прочим, да и к тому же, профессора и старосты не включают кухню в свои патрули… — невинно захлопал ресницами слизеринец. — Никто не удивлен, что именно ты нашёл это место, — пробормотала Мерида, добродушно закатив глаза. — Я просто рада, что мы наконец нашли время побыть вместе. — Абсолютно согласен, — кивнул Джек, застенчиво почесывая затылок. — Вы не поверите, как меня раздражал Даррен во время тренировки! Я до сих пор не могу поверить, что он попал в команду, — хмыкнул тот и по-детски надулся. — Джек, а ты знаешь, что там за комната? — спросила Рапунцель, указывая на дверь на правой стене. Мальчик пожал плечами. — Нет, я никогда не видел, что там, — признался Фрост. Затем он ухмыльнулся. — Но единственный способ узнать — это открыть её! — он прыгнул к двери, и остальные быстро последовали за ним. — Разве не естественное любопытство, которое мы все сейчас испытываем, и стало причиной того, что мы оказались в схватке с самым могущественным Темным Волшебником из существующих? — спросил Иккинг. Рапунцель, Мерида и Джек посмотрели друг на друга, моргнули, а затем снова повернулись к Иккингу. — Да, а что? — спросил Джек. Иккинг только вздохнул. Данброх шагнула вперед и открыла тяжелую дверь. Белый туман разлился по полу, и бледно-голубой свет наполнил комнату, озарив четыре изумленных и исполненных благоговейного страха лица. Холод, который быстро последовал, заставил Рапунцель потереть руки и немного вздрогнуть, но это не забрало свет, который, казалось, вообще пришел из ниоткуда. — Что это такое? — пробормотала Мерида, глядя внутрь комнаты. Несмотря на собачий холод, внутри на полках было сложено множество различных продуктов. — Я слышал об этом, — сказал Иккинг. — Их называют Морозильными Камерами. Они используют заклинание, чтобы сделать комнату холодной, а затем кладут туда еду, чтобы она дольше сохранялась. Однако они есть только у достаточно состоятельных заведений, вроде школ или королевских дворцов. — Как здорово! — зачарованно хихикнула Пунцель, кружась в бледном свете и наблюдая, как свет вьется и танцует вокруг тени вместе с ней. Смеясь, словно маленький ребенок, она подскочила к Джеку и оттащила его от двери. Они закружились в свете, и вскоре к ним присоединились Иккинг и Мерида. Все четверо смеялись и танцевали в кухне, даже не чувствуя холода. Они кружились, брыкались, прыгали, иногда сталкивались друг с другом, и снова смеялись. Рапунцель не знала почему, но быть со своими друзьями, видеть красоту голубого света вокруг них, улыбаться и смеяться, — это было просто самым чудесным мгновением и чувством на свете. Джек взял её за руку, и она прогнулась под его плечом, пока Мерида учила Иккинга нескольким шагам из национального шотландского танца. Пунцель не могла перестать улыбаться. Все было таким ярким, и она чувствовала себя такой счастливой, просто находясь в этот момент со своими друзьями. Всего на один момент, всё было идеально…