2000 год.
Конец учебного года становился всё ближе и ближе с каждым днём. Оставалось всего-то полторы недели. Ксено и Стэнли вместе готовились к итоговым контрольным и тестам, засиживаясь друг у друга допоздна, в итоге очень смешно засыпали за столом лицом в учебниках или в кровати в обнимку друг с другом (у Ксено то и дело оставались в руках учебники по молекулярной биологии или атомной физике. Ну такое, обычно чтиво на ночь для будущего ядерного физика, знаете), оставаясь с ночёвкой. Отец Стэнли не был против таких ночёвок уже как несколько лет, а отец Ксено с доброжелательной улыбкой ждал Стэнли, чтобы рассказать ему об армии, про которую младший Шнайдер начал спрашивать всё чаще и чаще. Вечерние разговоры затягивались до ночи, раскрывались всё более и более грязные и тёмные подробности американской армии. С каждый вечером Стэнли морально взрослел. И старательно убеждал себя, что он ни разу не думал о том, чтобы не идти туда. «—Не хочу, чтобы это прозвучало как-то оскорбительно или обидно, Стэн, — проговорил тогда отец Ксено вкрадчивым, словно готовящим к чему-то голосом. — Но у тебя какое-то… идеализированное представление об армии и нашей стране. Ты почему-то думаешь, что все они такие правильные, такие хорошие и честные. Я, конечно, как гражданин США и военный не должен такого говорить, но наша армия прогнила. И большинство их действий обусловлено далеко не благими намерениями, а совсем, совсем иными мотиваторами. Они будут заставлять тебя делать вещи, смысла которых ты понять не можешь. Возможно, эти вещи даже будут идти против твоих моральных установок. — В тот вечер отец Ксено налил им по рюмке коньяка. Специальные бокалы забрала уже бывшая жена после переезда к своему любовнику. Не до этикета и эстетики было. — Убить заложников - мирных жителей, чтобы не отвечать требованиям террористов… Или убить тех самых террористов, которые требуют от государства несколько миллионов долларов на обеспечение бюджета больниц… Мы боремся с врагами, и происходит это не только на границах или на чужой территории. Чаще всего враги — это наши же граждане, которым не повезло родиться в этой системе на несколько ячеек ниже нас. Они не могут найти помощи от правительства, им не на кого надеяться, поэтому они начинают искать веру в боге… Этих богов много, Стэн, не перечесть всех религиозных сект, с которыми борется армия. Дело лишь в том… Согласишься ли ты творить зло во имя общего добра. Военные далеко не благородные люди. Мы умираем. Мы убиваем. Мы убиваем либо из штабов, указывая, куда обычным рядовым идти, либо в числе этих рядовых. Смерть для нас обычное дело, если только это не наша собственная смерть. Поэтому подумай дважды, прежде чем идти туда и рисковать жизнью. Подумай, прежде чем отправляться на миссию, с которой можешь не вернуться. Подумай о своих родных, в конце концов. Ты стоишь за родину, но они не хотят твоей смерти. Для Правительства твоя смерть — ничто. Песчинка среди пыли праха умерших за США. А для твоих родных — целый мир. Ты ставишь свою жизнь на кон, чтобы они не умерли. — Я тоже не хочу их смерти, сэр. — Сухо, обрабатывая поток мыслей в полупьяной голове, проговаривал Стэнли. Но мыслил на удивление здраво. Как будто алкоголь разблокировал в его мозгу новые нейрональные пути, по которым он раньше боялся ходить. Боялся думать в таком ключе. Хотелось закурить. — Именно поэтому я и пойду в армию. Чтобы защитить тех, кто мне дорог. Я не могу сидеть, сложа руки и ждать, пока на нашу защиту встанет кто-то другой. Никому другому я не доверяю защиту Ксено или моего отца. — Парень допил оставшийся алкоголь одним глотком. Спирт обжигал горло, словно выжигая сказанные его ртом слова, как клятву. «Я не доверяю никому другому защиту Ксено». — Но я не… Хаха... не полный же идиот, идти в рядовые. У меня есть определённые способности. Я смогу использовать их, чтобы брать более безопасные для меня миссии, и с большей вероятностью остаться после них живым. Снайперы не идут в атаку лоб в лоб.» — Ты хочешь быть снайпером? — Так точно, сэр. — А со зрением как? — Дальнозоркость, сэр. С каждым годом всё лучше и лучше вижу вдаль. — Это хорошо… — Тише тянет мужчина, медленно отпивая коньяка. — Не ошибись с выбором, парень. Нашей стране нужны такие как ты.» В конце концов, отец Ксено видел, что из Стэнли может выйти потрясающий военный. Итоговые контрольные они, конечно же, сдали на отлично, получив самые высокие баллы в школе среди своих классов. Некоторые предполагали, что Шнайдер жульничал, и либо заносил учителям, либо списывал. «Ну не мог он так хорошо написать тесты сам! Не выглядит он как человек, который сделал бы это!». Но он сделал. А Ксено попросту завидовали. И, возможно, тихо мечтали общаться с ним, чтобы он поделился тайнами своей безупречной учебы и окружил аурой умного человека, стоящего на ступень выше них. Если бы не его небольшая заносчивость, которую мог выносить только Стэнли, возможно, к нему бы тянулись чуть чаще. Ксено же даже не смотрел на этих червей. Его взгляд был направлен только вперёд, и лишь иногда оборачивался на Стэнли, чтобы взять его за руку и повести за собой в светлое будущее. Учителя хвалили их и предлагали взять научные проекты на лето. Даже Стэнли. После последней контрольной их двоих попросили остаться и спросили насчёт занятости летом. Стэнли сказал, что ему научные работы неинтересны и он будет работать, а Ксено же, не кривя душой, похвастался, что будет в научном центре NASA, чем изрядно удивил учителя, который смотрел на него огромными глазами-блюдцами до конца разговора. Стэнли сказал, что будет ждать Ксено во дворе школы. Он вышел из кабинета на крыльцо и закурил, только сейчас, наконец, выдохнув. Стресс, изъедавший его, толком не спавшего и не видевшего ничего, кроме учебников и не менее измученного лица Ксено, наконец покинул тело с первой же затяжкой. Хотелось выпить чего-нибудь крепкого. Коньяка в доме Уингфилдов, например. Ксено вышел через пол часа, выругавшись, что от его парня опять несёт сигаретами, назвал его пепельницей, попустил, потому что одна сигарета укорачивает жизнь на пять с половиной минут, и демонстративно пошёл вперёд в закат заходящего солнца. И весь путь что-то болтал про научную работу, которую всё-таки решил взять. Он всегда был падок на это. Ксено идёт, эмоционально размахивая руками во время своего рассказа, иногда пошатываясь из стороны в сторону, потому что сегодня они спали часа четыре от силы. Но его рюкзак у Стэнли, на втором его плече, а крепкая рука то и дело вовремя ловит и придерживает юное светило науки, чтобы не расшибило голову и смогло ещё послужить США. — Я не собираюсь делать настолько примитивные работы и тратить своё драгоценное время, Стэн. Ну что за бред? Модель атомной электростанции со светодиодами и подвижными элементами, я им что блять, какой-то школьник-любитель ежегодной выставки поделок клуба очумелые ручки? Возьмусь за это, только в том случае, если они предоставят мне для реакторов изотоп уран-238. — Ага, удачи с этим. — Усмехнулся Стэн, в очередной раз ловя Ксено, когда того начало заносить в сторону. — Я серьезно! — Возмущается Уингфилд, всплёскивая руками. — Этот учитель ещё может быть полезен мне в следующие два года, но я не хочу настолько расточительно тратить своё время. У меня столько проектов на лето! — Ну так занимайся ими, а на него хер забей. Сдался он тебе. — Стэн смотрит на него немного снизу вверх, потому что Хьюстон, совсем уж обнаглев от вседозволенности и осознания того, что его парень его страхует, залез на бардюр тротуара и начал вышагивать той самой «пьяной» модельной походкой из нулевых как по подиуму. — Осторожнее. — Наверное ты прав… — Вздыхает Ксено тихо, держась за плечо Шнайдера. — Время — самый ограниченный и по совместительству самый ценный ресурс. Я не могу так бессмысленно им распоряжаться. В ответ от ходячей подставки слышится низкое мычание. Сам Стэнли смотрит вперёд и под ноги, на горизонте мыслей маячит вопрос, а как часто они вообще будут видеться летом? Ксено не утонет окончательно в своей этой науке? Очень не хотелось бы. Повернув голову к нему, Стэнли вопросительно приподнимает бровь, и Ксено замолкает, видя, что он хочет что-то спросить. — Да, мой дорогой Стэнли? — Ты куда сейчас? — Домой. Хочу жёстко отоспаться. — Я, наверное тоже. — Говорит Стэнли медленно, щуря внимательные голубые глаза. Что-то такое особенное они читают в выражении лиц друг друга, замолкая на секунду. Странные сомнения закрадываются в голову, но Стэн не решается их озвучить. Он смотрит в чёрные как бездна глаза Ксено, чуть склоняя голову к плечу. Слава Гейзенбергу, что Ксено в их отношениях не был трусом по части словесной. — Твои красивые глаза говорят мне, что ты хотел бы отдохнуть один. — Не хочу тебя расстраивать. Если ты хочешь побыть до вечера вместе, я соглашусь. — Бля, Стэн. — Ксено останавливается, веселье на его лице и в голосе меняется на закатывание глаз и лёгкие раздражение. — Ты ж не тряпка на швабре, имей своё мнение. Я тоже иногда хочу побыть один, это нормально. Если мы будем вместе двадцать четыре часа в сутки, нас начнёт тошнить друг от друга. — Он воззирает сверху вниз, щуря свои, как кажется в такие моменты, чересчур жестокие и прямолинейные глаза, смотря ровно в глаза Шнайдера. Иногда к Стэнли в голову закрадывалась мысль, что Ксено сможет стать диктатором, если только захочет. — Меня уже неделю тошнит от твоего уставшего лица. Стэнли хотел бы сказать, что его тоже порядком раздражала привычка Ксено перед контрольными и итоговыми тестами учить и повторять материал в любой удобный и не очень момент. Как когда они сидели и завтракали у него дома, а Ксено решил прогнать все формулы перед контрольной по физике, которая была в конце недели, заставляя делать это и Стэнли; или как он говорил с ним пол дня на японском (Стэн нихрена не понимает по-японски и более чем уверен, что встреча с японцами была предназначена лишь его немецким предкам во время второй мировой), потому что ему нужно было просто повторить говорение; или как задавал какие-то каверзные вопросы из физики и химии, перед тем, как Стэн хотел его поцеловать или обнять, и не давал этого сделать. Ксено изрядно его подбешивал, но Стэн молчал. Потому что любит, и потому что это реально помогало. Погрузить себя с головой в информационную учебную среду было крайне жестоким (поскольку вытесняло из головы все остальные мысли и сферы жизни), но эффективным решением. Возможно, это стоило хороших оценок, чтобы стоять рядом с Ксено на одной ступени «лучших». Да и навыки Стэнли по рассчётам математических уравнений в голове значительно улучшились. Он мог за секунды посчитать по формуле с придуманными из головы параметрами. Ему это пригодится. — А мне нравится твоё лицо. — Спокойно говорит Стэнли, пожимая плечами, и подаёт ему руку, чтобы слез. Опять проглотил. Опять стерпел. Он должен быть терпеливым, должен сохранять терпение. — Мне тоже, красавчик, но нам нужно немного отдохнуть от общества друг друга, чтобы не было передозировки. — Явно успокоенный ровным тоном Стэнли, Ксено прикрывает глаза и невесомо опускается на землю рядом, смотря на него сбоку. Шнайдер видит плоды своего терпения уже через секунду: Ксено спокоен. Действительно как с ребёнком. Есть такой удивительный феномен, что если мать в стрессовых ситуациях сохраняет спокойствие, то напуганное дитё, смотря на родителя, будет нервничать не так сильно. Стэн неосознанно понял это, когда в преддверии паники Ксено начинал растерянно озираться на него и вглядываться в его выражение лица, выглядывая на наличие нервозности. Как хорошо, что у Стэнли оно стоически каменное, неизменное, пусть хоть на фоне разрывается ядерный гриб, а длительный смех сменяется на крик. — К тому же у меня завтра первый день в NASA. Надо выспаться и отдохнуть. — Школа у нас ублюдская. Кто ставит контрольные на последние учебные дни перед каникулами? — Тихо возмущается Стэнли, хмуря светлые серые брови, за движением которых Ксено наблюдает с уставшей улыбкой. — Теперь ни отдохнуть нихуя перед работой, ни набухаться. Некоторым родители путёвки на отдых заранее купили, а тут такая подстава. — Ты уже завтра на работу? — Да. Я позвонил им, пока ты был вчера в душе. — Ты всё равно не дождался меня и уснул. — С тихой усмешкой говорит Ксено. — Они сказали, что в кафе оплата по количеству отработанных недель, и будет лучше если я приступлю сразу же. А на заправке — по итогу каждых суток, поэтому потом сразу туда. — Ты уверен, что тебе не нужен отдых в, хотя бы, один день? Стэнли некоторое время молчит. Думает, говорить ли, что он пиздецки хочет отдохнуть, или всё-таки не стоит? Хочется курить. Лучше покурить. Да, приглушить страдания в голове и усталость в теле и ебашить дальше, не обращая внимание на происходящее вокруг. Нужно заработать побольше денег этим летом. Если будет слишком уставать - уволится нахрен. Он же не идиот выгорание себе летом зарабатывать. Нет, он попытается найти балланс даже в этом хаосе. — Всё нормально. Ночью отдохну. Тоже пораньше спать лягу. — Качает он головой, решая умолчать. И достаёт из пачки сигарету, обхватывая губами и поднося зажигалку, на что Ксено шипит и бьёт его по плечу. — Блять, Стэн. Убери эту хуйню. — Я хочу курить. — С каменным лицом отвечает он ему, не сводя глаз с, кажется, вот вот готового разразиться новой тирадой о вреде курения Уингфилда. — И после этого ты мне, блять, говоришь, что всё нормально? — Это просто привычка, Ксе, — Стэнли смотрит на него снисходительно, наклоняя голову к плечу и приподнимая брови. - Не всегда, если я курю, я о чём-то переживаю. — Я тебя лучевой терапией до смерти облучу. — Ага. Я тоже тебя люблю.***
У дома Ксено они расходятся. Стэнли любит погулять — всё-таки, его тело уже привыкло к определённому количеству физической активности в день и уже не может без дополнительной ходьбы помимо дороги до школы и обратно. Тренировки в тренажёрном зале пришлось временно отменить: напряжённый график подготовки не позволял тратить по четыре часа на спорт. А заменять драгоценные часы сна на утренние пробежки было ужасным расточительством. Они ложились спать в два или три часа ночи. Вставать при таком режиме в шесть… Это бы убило его не только физически, но и морально. Стэнли не привык так много учить, что от этого раскалывалась голова. Ксено шутил, что это у него мозг растёт и на череп давит изнутри. Стэнли не был первым человеком в мире, который задался вопросом, зависит ли способность мозга запоминать от его объема. « — Этот вопрос ещё не изучен до конца. Я, в конце концов, не медик, но меня тоже интересовала эта тема, мой дорогой Стэнли. Изучив немного научной литературы я обнаружил, что учёные кардинально расходятся во мнениях. Поэтому, возможно, либо я, либо мои ученики узнают правду. — Уже задумываешься об учениках? — Усмехнулся Шнайдер. — Это должен быть избранный царством научным. Я не передам свои знания, накопленные трудом, кровью и по́том какому-то раздолбаю. Думаю, я буду работать в университете, или присмотрюсь к какому-нибудь лаборанту на работе, если уж на то пойдёт. У любого ученого, какого не возьми, были ученики. Мне, в большей степени интересна физика и химия, но другие науки от этого менее интересными не становятся. Настоящий учёный тот, кто развит всесторонне. Я не потерплю человека, который отдаст своё сердце исключительно одной науке. Просто ужасно.» Поэтому, проводив своего парня до дома, Стэнли отправился назад пешком. По пути он купил ещё две пачки сигарет в ларьке, где смог договориться с продавцом, чтобы ему, несовершеннолетнему, продавали их за чуть большую цену — да, по сути, взятка, ну и что? — и пошел до продуктового за чипсами и колой. Мечта больного гастритом. Уже у себя дома он был рад, что там никого не было. Пожалуй, обычный школьник после окончания учебного года с радостью бежит ошарашивать родителей количественным соотношением пятёрок и троек, а Стэнли… Стэнли это перерос. Да и отец никогда не проверял его дневник, пуская всё на самотёк. Ну вот — Стэнли приплыл ко второму месту в рейтинге среди десятых классов. На первом был Ксено, у которого было больше на два процента. Он готов уступить своему парню пьедестал. Пускай блистает, его звёздочка. Пускай сияет. — Я дома. — Стэнли заходит несколько громко, гремя тяжелым рюкзаком, когда роняет его с плеча на пол, а под мышкой зажата пачка чипсов и огромная бутылка колы. — Есть кто? — Кричит он громче, но в ответ тишина. Прекрасно. По пути в свою комнату он на ходу расстёгивает рубашку одной рукой, чипсы держит в зубах, и немного неуклюже вваливается в свою комнату, бросая добро на кровать, а зло, то есть рюкзак с учебниками, — подальше в угол. Дальше до конца лета он о нём и не вспомнит. А первого сентября будет приятный сюрприз в виде забытой пачки Winston. В голове была приятная усталость, в теле и разуме — чувство свободы, а на кровати — мягкая подушка. Стэнли может быть спокоен, потому что довёл своего парня до дома, сдал все контрольные не просто хорошо, а отлично, а экзамены совсем не скоро… Он наконец-то может… …упасть лицом в кровать, отложив любимую вредную еду на стол, отрубиться, и проспать до десяти вечера, пока… ... Пока прекрасная тишина, длившаяся, по ощущениям, мгновения, не прервётся громким тяжёлым стуком в дверь. Отец — понимает Шнайдер младший быстрее, чем мозг и тело успевают проснуться. Он всегда узнаёт его стук, поскольку Ксено входил в его комнату вообще без стука. Он резко садится на заправленной кровати, которую даже не потрудился расстелить, поскольку думал, что поспит хотя бы до семи. Глупо было надеяться на свои внутренние часы, надо было ставить будильник. Даже Ксено иногда не может сказать точное время, смотря на звёзды. — Стэн? — Отец коротко стучится, прежде чем зайти. — Спишь что-ли? — Услышав короткое «да», тот заглядывает внутрь. — Нет. — Его заспанное, помятое и перекошенное лицо говорит само за себя. Стэнли даже глаз открыть не может, но сидит ровно, как солдат. Вот действительно человек, у которого тело просыпается быстрее мозга. — Десять вечера, сын. — Я сплю? Я не сплю. — В своё оправдание Стэнли разводит руками. В голове постепенно начала просыпаться разумная его часть. Ему удаётся сформулировать вопрос. — Чего хотел? — Пошли с оружием поможешь. — Отец приоткрывает дверь шире и зовёт того за собой рукой. — Иду. — Вздыхает младший, поднимаясь явно нехотя. На столе чипсы и кола лежат слишком соблазнительно. Взгляд цепляется за них, тело встаёт без особого желания. Хотя оружие… Звучит интересно. Но завтра на работу, и Стэнли хотелось бы как следует отоспаться. Желательно вот прямо сейчас лечь и проспать до восьми утра, сходить на пробежку с любимой музыкой, принять холодный душ, приготовить вкусный завтрак… Это была такая приятная и привычная утренняя рутина, что в нее хотелось поскорее вернуться. 22:17. Кому: Ксено Уингфилд-Хьюстон. От: Стэн Шнайдер. Я с отцом в гараж. С оружием поработаем.22:25. Кому: Стэн Шнайдер. От: Ксено Уингфилд-Хьюстон. Ложись спать не поздно. Тебе на смену в кафе завтра.
22:26. Кому: Ксено Уингфилд-Хьюстон. От: Стэн Шнайдер. Ок. Люблю22:26. Кому: Стэн Шнайдер. От: Ксено Уингфилд-Хьюстон. И я тебя 💙
Стэнли убирает телефон в задний карман домашних штанов и еще немного стоит около окна, смотря на редкие проезжающие мимо машины.