Argenti Vulpi

      Его ноги ударились о пол, колени подкосились, а тело, словно поваленное дерево, с треском упало на прогнившие доски пола. Его сознание тут же заволокло ужасной смесью гниющей древесины и растительной массы, плесени, стоячей воды и крови. Все его тело похолодело, рана, некогда мучительная, свелась к тупой пульсирующей боли. Все тело тряслось. Дышать было трудно, словно вокруг груди стягивались металлические ленты; словно трубка, через которую его протащило. Исчезновение, несмотря на то что выплюнула его через другой конец, так и не освободилась от своей хватки.       Тени давили на зрение, а окружающее дико вращалось вокруг своей оси, словно глобус, подталкиваемый массивной невидимой рукой.       Руки двигались с трудом, но через некоторое время Тому удалось поднять руку и прижать ее к боку. Онемевшие пальцы погрузились в рану до первой костяшки, разорванную от середины грудной клетки до бедра. Горячая липкая кровь вновь хлынула по тыльной стороне ладони, потекла по запястью и между пальцами, еще больше затрудняя эффективные движения.       Где они были? Когда Том исчез с крыльца дома номер двенадцать, он не думал о конкретном месте назначения, и, скорее всего, именно поэтому оказался ранен. Он мог оказаться где угодно — от приговоренного к смерти приюта, где прошло его детство, хотя он сомневался, что это место все еще стоит, поскольку ходили слухи, что строительные бригады наконец-то взялись за работу, до дома, в котором жил его отец до того, как он убил его.       Неужели он умрет? Истечь кровью на грязном полу Бог знает где? И все из-за какой-то ошибки, совершенной в порыве паники? Что бы Гарри делал без него? Что бы он делал, нарушив обещание не покидать его?       Он попытался встать, но не смог и с грохотом упал на пол. Боль, вновь острая и прорезавшая оцепенение, навалившееся на него, словно раскаленный нож, пронзила все его тело. Том застонал, стараясь не заснуть. Он вслепую нащупал свою находку, но вместо нее нащупал холодную застежку медальона. — Том!       Он знал этот голос. Он слышал его раньше. Он звучал рядом, тревожно и так знакомо. Но кому он принадлежал?       Гарри?       Неужели ему всё-таки удалось схватить ворона? Нет. Нет, не похоже. В поле его зрения появилось лицо, бледное, как полная луна сквозь кружевные облака. Черты лица были нечеткими, но явно женскими и выражали озабоченность. Это была не его Драгоценность. Форма лица была неподходящей, цвет и длина волос тоже. — Том, у тебя осколки, и ты теряешь много крови. У меня в сумке есть Бадьян, просто постарайся не упасть!       Казалось, что его сознание то ускользает, то пропадает, а слух надежен, как телефон в туннеле метро. Том был почти уверен, что его зрачки стали неподвижными, поскольку он потерял способность двигать глазами, а тени над головой были гуще, чем он когда-либо видел раньше. Они тянулись к нему. Сформировались в руки с когтистыми пальцами. Лысеющие крылья и потрепанный плащ скелетной фигуры. Ощущение было такое, будто дракон сидит у него на груди. Вдох на полные легкие заставляло ребра напрягаться. Простое дыхание отнимало у него столько сил.       Он едва услышал хлопок пробки, выдергиваемой из бутылки, и погрузился в темноту, а жгучий зуд, раздирающий рану, полностью утратил контроль над сознанием.       Том не знал, сколько времени он пробыл без сознания, но, когда очнулся, было еще очень темно. Тени, висевшие по комнате, словно толстые снопы черного шелка, стали еще глубже с тех пор, как он видел их в последний раз, а это означало, что сейчас либо та же ночь, когда они прибыли туда, где сейчас находились, либо совсем другая. Он чувствовал слабость — несомненно, из-за потери крови, которую вызвала его рана, — а его одежда была испорчена: порвана вдоль раненого бока и забрызгана ржаво-коричневой жидкостью.       Попытки пошевелиться натолкнулись на поразительное и очень тревожное осознание того, что он связан толстыми веревками. Его связали, как индейку на День благодарения, и оставили лежать на полу без палочки и медальона.       Черт возьми, ему нужно было выбраться из оков и выяснить, что произошло. Где они были. Куда делась Гермиона — а он теперь знал, что именно ее он взял с собой. Если на них напали за то время, пока он был в неведении, или если Гермиона была той, кто связал его.       Не успел он дотянуться до своей магии, чтобы начать превращение, как острие палочки с силой впилось ему в шею.       На рефлексе Том поперхнулся. — Не надо! Даже! Даже не пытайся! — Будь благоразумна, мисс Грейнджер; неужели так необходимо вонзать палочку мне в горло? — он закричал, не обращая внимания на деревянное острие, все еще впивающееся в его плоть. — Я уверен, что мы можем это обсудить… — Я не веду переговоров с террористами! Особенно с террористами с расистскими наклонностями!       Ну что ж.       Он никогда раньше не видел ее в гневе и теперь начинал понимать настороженные взгляды, которые иногда бросали на нее остальные двое. — Хорошо, что я не террорист с расистскими наклонностями, не так ли? — его ответная речь была вознаграждена еще одним резким тычком: с кончика ее палочки сорвались голубые искры и забегали по его коже. Том зашипел. — Я бы посоветовала тебе приберечь это, Риддл; я не дура! Красивая ложь работает только тогда, когда человек, которому ты пытаешься ее скормить, не понимает, что ты из себя представляешь! — она плюнула на него. — Джинни всегда была права насчет тебя! А Гарри… Он знает? — Конечно, Драгоценный знает; думаю, ты быстро поймешь, что это не великий заговор Тьмы, как ты думаешь! — огрызнулся он, окончательно теряя терпение. — Так ты собираешься перерезать мне горло этим или нет? Потому что если нет, могу я предложить ослабить давление, прежде чем ты перережешь мне горло? Дышать довольно трудно!       Она выглядела отвратительно, ее выражение лица в этот момент очень напоминало ему обиженную кошку. — Я не убийца! — острие ее палочки уже не так сильно вгрызалось в его плоть, но и не оставляло контакта с кожей. — Не то что ты.       Хотя его внутренний Слизерин резко сообщил ему, что это очень плохая идея, гриффиндорское чувство, которым он заразился, побудило его оскалиться в ответ; он счел это маленькой, пусть и контрпродуктивной, победой, когда она заметно вздрогнула. — Я бы сказал тебе, что я тоже не такой, но это было бы просто еще одним из тех «маленьких красивых обманов», о которых ты говорила, не так ли, куколка? — осознав, что это бесполезно, и желая сберечь силы, он перестал сопротивляться и обмяк в своих путах. — Полагаю, все дело в медальоне? Я намеревался схватить Драгоценного — у нас с ним был план зачаровать крестраж, чтобы не сразу стало ясно, что это тот самый медальон, который он носил, и тем самым выдать мою личность, — но в суматохе я ошибся. Я так понимаю, что ты стала искать медальон только после того, как позаботилась о моей травме? — Думаешь, я бы потратила Бадьян на Темного Лорда? — Осторожно, мисс Грейнджер, намеренно позволить кому-то истечь кровью у вас на глазах — это очень близко к убийству, — увидев, как она скривилась, он ухмыльнулся, но эта ухмылка быстро исчезла с его лица. — Спасибо. За то, что спасла меня. — Тебе придется многое объяснить. — И я намерен вам все рассказать, но это займет немало времени, и нам лучше убедиться, что мы не сидим где-нибудь, где на нас могут наброситься мой двойник или его бешеные псы. Ты уже осмотрелась? — Ты не в том положении!.. — Ты осмотрелась, мисс Грейнджер? Это очень простой вопрос!       Взгляд, который она послала ему с абсолютным упреком, напомнил ему о поздней сове Гарри. — Да. Ты был без сознания почти час. — Опиши мне, где мы находимся.       Ее лицо по-прежнему украшал острый взгляд, и она смотрела на него, лежащего на полу. — Это лачуга, и она, честно говоря, выглядит так, словно растаяла; сад полностью зарос, а у подножия холма находится небольшая деревня. — Литтл-Хэнглтон, — будь у него побольше сил, Том бы выругался: из всех мест, которые он мог выбрать в качестве альтернативы Точке Аппарирования, это должен был быть родной город его родителей. — Мой двойник спрятал кольцо, которое Дамблдор уничтожил в этом здании, и, возможно, оно всё ещё оснащено какими-то чарами, которые предупредят его о нашем присутствии. Насколько нам известно, он находится в поместье напротив. Развяжи меня! — Развязать тебя? — Гермиона была совершенно ошеломлена, как будто сама перспектива освободить его была чем-то чуждым и отвратительным. — Ты… О, конечно же, ты сошел с ума! Ты же Темный Лорд! — Еще нет! — огрызнулся он. — Отдай мне мою палочку, и я дам клятву не пытаться сбежать или совершить другие нелепые действия, которые, несомненно, крутятся в твоей параноидальной гриффиндорской голове! — Я не собираюсь!.. — Я способен, напоминаю тебе, освободить себя без палочки! Я просто не сделал этого в знак доброй воли!       Гермиона продолжала недоверчиво смотреть на него почти целую вечность, прежде чем неохотно отдала ему палочку из граба, которой он пользовался с момента прибытия в эту временную линию.       Со связанными запястьями Том не мог ничего сделать, кроме как держать палочку в вертикальном положении, но, к счастью, по крайней мере, в данном случае этого оказалось достаточно. Том уже имел опыт произнесения клятв, но делать это, лежа на спине и будучи связанным, было в новинку. — Я, Том Марволо Риддл-младший, клянусь своей магией, что не буду пытаться убежать или причинить вред Гермионе Грейнджер, когда она развяжет меня, и буду правдиво отвечать на ее вопросы, как только мы прибудем в место, которое можно считать безопасным, — когда бледный свет вокруг него померк, он выжидающе посмотрел на нее. — Ну?       Одним движением руки веревки соскользнули с него, как толстые змеи. Темный брюнет не смог сдержать вздоха облегчения, когда сел и стал поглаживать запястья, где грубые волокна впивались в кожу. Палочка Гермионы теперь была направлена ему прямо между глаз. — Никаких резких движений.       Он сдержал желание напомнить ей о содержании клятвы, которую он буквально только что принес, и медленно поднялся на ноги. Из-за раны он был довольно неустойчив; Том покачивался на пятках и едва избежал падения. — Люмос, — кончик его палочки вспыхнул ослепительным светом, разбрасывая тени по стенам пещеры и открывая дыру, пробитую в половицах, предположительно Дамблдором. Решив, что рубашку уже не спасти, Том стянул ее через голову и бросил в угол. Он внимательно осмотрел морщинистую красную линию, к которой Бадьян свел его рану, и пренебрежительно щелкнул языком, убедившись, что она не лопнет и не начнет кровоточить снова. — У тебя еще есть запасная одежда в этой твоей чудесной сумке?       Попытка сделать комплимент была встречена тем, что ему на лицо набросили рубашку. — Спасибо, — он натянул ее через голову, а затем указал на дверь. — Может, пойдем? — А как же Рон и Гарри? Как мы их найдем? Учитывая, что ты такой «магический гений», что считаешь, что можешь захватить власть и эффективно управлять страной, у тебя, конечно, должны быть какие-то идеи! — Ты просто истеричка, мисс Грейнджер. И яд, который ты выливаешь на меня, совершенно неуместен, — он вздрогнул, когда на его спину обрушился Жалящее заклинание, а затем еще одно. — Нагини. Она — змея магического происхождения и сможет найти меня благодаря нашей связи, как Хозяина и Фамилиара. Она, если помнишь, с Гарри, а Гарри с Роном, — ночной воздух был ещё приятно прохладным, хотя признаки приближающейся зимы уже начали давать о себе знать. Под холмом, на котором они сейчас стояли, виднелись огни, пробивающиеся из окон Литтл-Хэнглтона. Городок мало изменился за все те годы, что прошли с тех пор, как он там побывал. — Я знаю место, куда мой двойник и не подумает заглянуть, если, конечно, доверяешь мне, чтобы я показал путь.       Том протянул руку, наполовину ожидая, что львица просто отрубит ему конечность, но Гермиона протянула руку и взяла её. Правда, при этом она не забыла впиться ногтями в его кожу. — Постарайся не пораниться снова. Ты уже использовал весь Бадьян, который я готова отдать тебе. — Позор. У Драгоценного будет разбито сердце, когда я истеку кровью от очередной травмы, которую можно было предотвратить, — на эту полушутку Том ответил еще одним взглядом, но не смог удержаться от вздоха. — Что на этот раз? — Я просто не могу поверить, что у тебя хватает наглости называть его так после всего, что ты сделал. — Худшее, что я когда-либо делал, — это словесные нападки на него в порыве ревности, за что мне тут же надавали по губам. После того как я объясню свои обстоятельства, мисс Грейнджер, я уверен, ты поймешь то же, что и все остальные: то, что я виновен в создании Темного Лорда, не означает, что я виновен во всем, что он сделал.       Неважно, что сам он в это не верил.       Не дав своему собеседнику возможности ответить, Том крутанулся на месте, и они Аппарировали прочь остуда.