***
Второй раз за последние две минуты Гарри злобно выругался под нос. Какая-то отстранённая часть его сознания благодарила за то, что в тот момент он нарушил строгое тётушкино правило «в помещении не ходить в обуви» и избежал удара ногой о чайную чашку, на которую наступил — скорее всего, кузен придумал какую-то ловушку, — пока бежал в ванную, чтобы вылечить пораненный палец. «Только через четыре дня я смогу использовать свою магию, — с горечью подумал он и поморщился, когда холодная вода из-под крана попала на порез. Окрашенная в яркий красный цвет, она стремительно неслась по серебристому сливу. — Впрочем, даже если бы я мог использовать магию, я бы не смог ничего сделать. Я ужасно владею чарами исцеления. Но, по крайней мере, тогда я мог бы избежать порезов, используя магию для очистки сундука. Но… не то чтобы я лучше разбирался в очищающих чарах...» Выключив локтем кран, Гарри открыл аптечку неповреждённой рукой и достал коробку с пластырями. — Надо будет не забыть попросить Тома заново обучить меня основам обеих чар. Даже если мы будем жить вместе, и он сможет делать всё это в совершенстве. Наверное, стоит попробовать делать это самостоятельно, чтобы не натворить ещё большего беспорядка. С тоскою о своём парне он зубами разорвал пластырь, пытаясь его приклеить. До его дня рождения ещё четыре дня, а от Тома ничего не было слышно с тех пор, как их насильно разлучили Грозный Глаз и недовольная Петунья вскоре после схода с Хогвартс-экспресса. От него не было ни одного письма, хотя в одном из писем Джинни объясняла, что Том в этом не виноват. Министерство Магии проверяло всю его почту, чтобы убедиться, что ему не прислали что-то опасное, и любое сообщение от непроверенного человека не прошло бы для них бесследно. Именно поэтому все почтовые совы в окрестностях Норы получили специальное указание кусать его, если он попытается что-то отправить. По её словам, к этому времени его пальцы были в полном порядке. Освободив, наконец, бинт от упаковки и закрепив его на месте, Гарри схватил лежащее рядом полотенце и отправился в прихожую, чтобы убрать оставшееся стекло от разбитой чашки. Покончив с этим, он возобновил свои усилия по очистке нижнего слоя своего сундука. Впервые в жизни он убирался там. Чего на дне только не было: порванные носки, испорченные ингредиенты для зелий, сломанные перья и фантики от конфет и что-то неопознанное он нащупал. Продолжая выполнять поставленную задачу, теперь уже с гораздо большей осторожностью, натянув гербологические перчатки из драконьей кожи, Гарри приступил к поиску нужного предмета. Вытащив на свет уже почти отслуживший свое значок «Поддержка Седрика Диггори», Гарри принялся за поиски: значок «Поттер воняет» с кошмарного четвёртого курса, пустую чернильницу и пару горстей старого белья, прежде чем наконец обнаружить предмет, ставший виновником происшествия. Осколок стекла размером с ладонь — всё, что осталось от последнего подарка Сириуса: остальное превратилось в мелкую серебряную пыль, рассыпанную по дну деревянного сундука. На мгновение Гарри мог поклясться, что в осколке стекла отразился голубой глаз, мерцающий и точно не его собственный, но потом он моргнул, и глаза уже не было. Голубой цвет сменился знакомым зелёным. — Эй, ты! — раздался пронзительный голос его дяди с первого этажа. Гарри достаточно находился под тиранией Дурслей, поэтому знал, что это «ты» было синонимом к его имени. — Мальчишка! — Вернон закричал ещё громче, призывая мальчика ускориться. Тяжело вздохнув и предвкушая, как навсегда покинет этот дом, чтобы никогда больше не покидать мир, которому он действительно принадлежал, как каждую ночь будет спать, свернувшись калачиком рядом с любимым человеком. Гарри аккуратно положил осколок стекла на середину своей кровати и торопливо спустился по лестнице. Он обнаружил своих родственников в гостиной: Вернон в куртке на молнии, как всегда с багровым лицом, тётя Петуния в пальто, которое делало её похожей на филе лосося, и Дадли в чёрном кожаном пальто, обтягивающем его широкие плечи. — Ты не торопился! — Извините, дядя Вернон, — сказал Гарри, склонив голову в знак раскаяния, которого он на самом деле не чувствовал. — Я хочу поговорить, садись, — он ещё больше покраснел, стоило ему добавить сдавленным голосом: — Пожалуйста. Гарри послушно сел на самый край дивана. — Мы решили, что не уедем, — сообщил ему дядя. Не особо впечатлённый, Гарри поднял на него глаза. — И через двадцать минут ты снова позовешь меня сюда, чтобы сказать, что ты снова передумал и действительно собираешься уехать, как делал это все последние две недели? — Я… ну… Ты!.. — маленькие глаза Вернона полыхнули яростью. — Я не собираюсь снова менять своё мнение, потому что я понял, чем ты на самом деле занимаешься! Как только мы выберемся отсюда, ты воспользуешься своей ненормальной магией, и Биппити-Боппити-Бу перепишет все документы на твоё имя, и!.. — Ты забыл, дядя Вернон, что у меня уже есть дом? — произнес он. — Даже если бы мой крёстный отец не оставил мне Гриммо 12, на кой черт мне нужно это место? Со всеми этими сказочными воспоминаниями о том, как я спал в чулане под лестницей и был растерзан злобными шавками Мардж? Вернон открыл рот, чтобы заговорить, но не успел, так как Гарри продолжил. — Волдеморт. Собирается. Убить вас. Если вы не уедете. Он убил моих родителей, четырнадцать лет пытался убить меня и — хотя он неоднократно говорил мне, что не тратит время на бессмысленные авантюры, — похитит тебя и будет держать взаперти в надежде, что я попытаюсь спасти тебя. Вернон и Петуния уставились на него, вероятно, задаваясь одним и тем же вопросом, а Гарри уставился в ответ, но, прежде чем кто-то из них троих успел что-либо сказать, Дадли произнёс: — Я ухожу! Я думаю… Гарри прав. Я пойду с людьми, которые отведут нас в безопасное место, потому что я не хочу, чтобы Волде... Волде… ОН сделал… что-нибудь. И в этот момент Гарри понял, что победил. Как бы они ни хотели избежать любого контакта с «ними», тётя Петуния и дядя Вернон никогда не позволят разлучить себя со своим драгоценным Дадликом. — Я… мы… Хорошо! Мы уезжаем! Но как только эта ваша война закончится… — Вы сможете вернуться в этот дом, если захотите, — стук в дверь дал ему именно тот повод, который он искал, чтобы выйти из комнаты. — Гарри Поттер! — Дедалус Дингл склонился в низком поклоне, придерживая свой лиловый цилиндр. — Большая честь! Как и всегда, большая честь! — Спасибо, Дедалус, — несколько смущенно улыбнувшись темноволосой Гестии, он отступил в сторону, чтобы пропустить их в дом. — Спасибо, что сделали это, правда, я… честно говоря, должен предупредить вас, что с ними могут возникнуть проблемы… — Ничего такого, с чем бы мы не справились, уверяю вас, — сказал Дедалус, проскакав по коридору в гостиную с возбуждённым возгласом «Привет, родственники Гарри Поттера!», что вызвало недоумение у Дурслей. — Грозный Глаз и остальные прибудут сюда с наступлением темноты: планы немного изменились, но есть и небольшой сюрприз, который, я думаю, вам понравится, — сказала она ему. — Он очень этого не хотел, но ему все же пришлось сотрудничать с Джинни, которая привлекла к этому еще и Молли, а ей даже Грозный Глаз противостоять не сможет, так что… Оставив его в некотором замешательстве, она направилась в гостиную. К тому времени, когда Гарри добрался туда, Дурслям, похоже, уже всё объяснили, если судить по многократному бормотанию Вернона о том, что он «даже водить не умеет». Раздавшийся из карманных часов Дедала крик побудил всех к действию. — Мы все готовы к поездке, да? Чудесно. Нам пора уезжать: можно попрощаться с твоими родственниками, Гарри! — Ты не поедешь с нами? Три пары изумлённых глаз одновременно упали на Дадли, который уставился на Гарри так, словно у него только что выросла вторая голова. — Нет, — ответил Гарри после продолжительного раздумья. — Нет. Я думал, что это и так понятно. — Ну… но… как же… как же Волде-что-то-там? — Что с ним? — Он пытается убить тебя, не так ли? Так почему бы тебе не поехать с нами? Под защиту? — Он едет под охраной с одним из своих… ненормальных, — поспешно сказал Вернон. — «Ненормальных»? — с яростью спросила Гестия. — Всё в порядке, — Гарри поспешил разрядить обстановку. — Я привык к этому. И да, я перехожу под защиту Ордена Феникса. — Ну, вот и всё. Нам пора идти. Пойдём, Дадли, — дядя на мгновение выглядел так, словно собирался двинуться, чтобы пожать ему руку, но в конце концов, похоже, не смог этого сделать и просто вышел через парадную дверь. Петуния в последний раз фыркнула и вышла вслед за мужем. Ожидая, что его кузен поступит так же, как его родители, Гарри был потрясён, когда Дадли подошёл к нему и протянул свою массивную руку. Они были далеко не друзьями, но их отношения начали улучшаться после нападения дементоров на пятом курсе. Возможно, подумал он, чайная чашка всё-таки не была ловушкой. Гарри нерешительно пожал протянутую руку, которая легко могла бы раздавить его собственную, и они пожали друг другу руки. — Я знаю, что у нас были проблемы, но… ты спас меня от этих тварей, и… наверное, я просто хочу сказать, что, если тот брюнет, с которым ты был на вокзале, когда-нибудь доставит тебе проблемы, найди меня, и я с ним разберусь. Конечно, Дадли был значительно крупнее Тома, но, даже не используя магию, Гарри сомневался, что его кузен сможет противостоять его парню в драке. Тем не менее эта мысль заставила его улыбнуться. — Спасибо, я так и сделаю. Береги себя, Большой Дэ! — И тебе того же! Дадли отпустил его руку и вышел на крыльцо. Входная дверь закрылась за ним. Двигатель взревел. Машина выехала с подъездной дорожки и понеслась по улице. И вот так его последняя живая семья исчезла. Взглянув на часы, висевшие на стене в кухне, он увидел, что время уже 16:30. До наступления ночи, когда за ним приедет Орден, оставалось ещё несколько часов, он уже полностью собрался, так как багажник был успешно очищен, а Хедвиг надёжно сидела в клетке. Теперь ему ничего не оставалось делать, кроме как спать, что он и сделал. Аккуратно положив осколок зеркала среди своих вещей, он свернулся калачиком на кровати и с удивительной лёгкостью заснул. И почти сразу же обнаружил себя сидящим за кухонным столом. Кухонный стол был до боли знакомым, несмотря на то что он не видел его с третьего курса.Неужели это реально?..
— Привет, милый! — Гарри подпрыгнул и крутанулся на месте: волшебница с длинными рыжими волосами и зелёными глазами нежно улыбалась ему, отходя от плиты, чтобы поставить чашку чая на стол перед ним. Прямо напротив красивой хрустальной вазы, наполненной свежими цветами белого, желтого и розового цветов. — Мама? — спросил он, широко раскрыв глаза от шока. — Твоя мама? Конечно, нет. Это какая-то другая прекрасная волшебница, которую никто из нас не знает и которая каким-то образом оказалась посреди нашей кухни, — ухмыляющийся отец, выше его на целую голову, с карими глазами, но с такой же неухоженной копной вороньих волос, вошел в кухню из прихожей и поцеловал мать в щёку. — Здравствуй, дорогая. — Джеймс, — в её голосе было больше ласки, чем раздражения, когда она усаживалась за стол, пока отец ходил за чашкой чая для себя. — Пока ты на ногах, не мог бы ты принести ещё воды для цветов? Иначе они завянут. — Да, дорогая. Продолжая улыбаться, Лили вернула своё внимание к сыну, который, после неоднократных напоминаний о том, что это сон, поднял свою чашку и кивнул головой на цветы. — Прелестные, не правда ли? Гарри кивнул, отпивая чай, но от её слов он едва не поперхнулся. — Их принес Том: бедняга был на нервах. Однако он был очень точен в своём выборе, вероятно, потому, что не знал, как выразить это словами, — погладив мягкие лепестки одного из крупных белых цветков, мать задумчиво посмотрела на него. — Ты знаешь что-нибудь о языке цветов? Он уставился на неё в недоумении и с тихим звоном поставил свою чашку на блюдце перед собой. — Я… нет. Я даже не знал, что существует… язык цветов. — Ты прямо как твой отец, Гарри, — сказала она ему, не переставая улыбаться. — Держу пари, ты тоже не слишком хорошо учишься на уроках зельеварения, хотя, наверное, мог бы часами говорить о квиддиче. — Оставь его в покое, Лили, — поставив свою чашку чая перед незанятым стулом, Джеймс налил в вазу свежей воды, а затем сел. — Альбус рассказал нам о нём, Гарри. Мы знаем, кто он такой, и знаем, что ты изменил его: мы хотели убедиться, что вы оба знаете, что он более чем желанный гость в нашей семье. Том должен знать, что он не чудовище, милая. То, что сделал Волдеморт, не является его бременем, и то, что кто-то делает в детстве, — в этот момент она довольно резко посмотрела на Джеймса, и Гарри не мог не вспомнить о том, что он видел во время уроков окклюменции со Снейпом, — не определяет его как человека. Вы оба уже совершили столько героических самоотверженных поступков, проявили гораздо больше храбрости, чем даже большинство гриффиндорцев, и собираетесь совершить ещё больше. Мы с твоей мамой просто хотели убедиться, что ты точно знаешь, что, несмотря ни на что, будем гордиться тобой. Гарри хотел ответить, хотел сказать родителям, как сильно он по ним скучает. Как сильно он хотел бы знать их и хотел бы, чтобы они по-прежнему были с ним. Он хотел рассказать им обо всём, через что ему пришлось пройти, что не было героизмом или храбростью, а было обычным делом, как поход в школу и влюблённость, лишь бы остаться там ещё немного, даже если это всего лишь сон, а не реальность, но звук разбивающейся тарелки снизу помешал ему. Этот звук выдернул его из кресла и оторвал от того, что могло быть его домом, и бросил обратно на кровать в холодную реальность самой маленькой спальни на Тисовой улице. Он проспал до ночи, и в уголках его глаз стояли слёзы. Быстро вытерев их тыльной стороной рукава, Гарри сунул палочку в задний карман джинсов, взялся одной рукой за ручку сундука, а другой — за клетку Хедвиг и вышел из комнаты, но остановился на пороге. Из мрака лестничного пролёта на него смотрела тёмная фигура, белый свет зажжённой палочки отражался от тёмно-синих глаз и серебряной маски, которую он надел, приподнимая её чуть выше, чтобы показать улыбку, растянувшую бледные губы. — Привет, Драгоценный.