***
Посторонние звуки на фоне мешали. Жевание, чавканье, звон посуды, скрип тележки, шорох одежды, шарканье обуви, даже обычное дыхание — всё смешивалось в один бесперебойный шум, забывающийся в уши и вызывающий нервную реакцию. Раздражение пузырилось в многострадальной голове, грозясь перейти точку кипения. Тэхён ранее никогда не страдал мизофонией, но, похоже, был близок к этому. Он мог бы сделать замечание нерасторопному официанту и приказать ему быстрее убраться из вип-комнаты. Мог бы попросить Намджуна не так звучно поглощать заказанный им комплексный обед. Однако выставить себя конченным клиентом и деловым партнером — худшая из возможных идей. Поэтому привычно приходилось стиснуть зубы и терпеть. Это пройдет. Ему обязательно полегчает. Правда же? Тэхён в бесконтрольном порыве сжимает ледяные пальцы и непроизвольно сминает удерживаемую кипу бумажных листов, отчего те протестующе трещат. В глазах туманится, строчки плывут. Он пытается сфокусироваться, но без толку. О чём он вообще читал? Описание объекта, основные показатели, оценка эффективности, формула расчета, сроки, общая сумма инвестиций… Точно, инвестиции. Новый проект. Крупнейший за все предыдущие, и оттого требующий больших финансовых вливаний. Никаких гарантий не было. Риск прогореть велик. Но его, заряженного азартом, это ничуть не останавливало. Успех благоволит смелым и решительным. Да и ожидаемый итоговый результат стоил того чтобы рискнуть. Если верить доводам Намджуна, конечно. — Тэхён? Выведенные в формате таблицы данные сливались, цифры плясали перед глазами — то увеличиваясь, то уменьшаясь, будто издеваясь над ним. Что за фигня? На кону стояли огромные деньги. Его деньги. Он должен сосредоточиться. — Тэхён? Доносящееся словно из-под толщи воды собственное имя, вынуждает оторвать рассеянный взгляд от бумаг и направить его на собеседника, сидящего по другую сторону небольшого прямоугольного стола из красного дерева, за которым проходила сегодняшняя встреча. — Ты в порядке? — Намджун смотрит с нескрываемым волнением, ожидая ответа. Нет! — Да, — твердо произносит Тэхён, усиленно демонстрируя полную безмятежность. — Всё хорошо, не стоит беспокоиться. Он не намерен делиться личными проблемами. Ни с кем. И ничья помощь ему не требуется. Сам как-нибудь разберется. Но то, что его отвратительное состояние так заметно — вызывало недовольство самим собой и немалую тревогу. Ему следует старательней держать лицо. — Это конечно не моё дело, но ты выглядишь неважно, — Намджун не ведется на явную ложь. Он человек простой: что видит, то и говорит. И вроде бы ничего плохого не имеет в виду, но его замечание ощущается для Тэхёна унизительной пощёчиной. — Скажи мне то, о чём я не знаю, — бросает с саркастической усмешкой. Пытается отделаться незамысловатой шуткой и наконец-то закрыть неприятную тему. Но последовавшая реакция Намджуна заставляет озадачиться и напрячься. Он выпрямляется в спине, откладывает белоснежную салфетку, которой до этого тщательно вытирал губы, и, складывая впереди себя руки, устремляет прямой взор на Тэхёна. Впечатление, будто готовится облегчить душу. — Твой отец, председатель Ким, вчера связался со мной, — издает в итоге, а затем спешно добавляет. — Не сам, разумеется, а через своего представителя. Как интересно. Удивлён ли Тэхён — нет. Огорчен — да. Ничего не меняется. Его взгляд падает на полупустую чашку с крепким кофе. Он берется за неё механически, делает несколько тягучих глотков, заполняя пустой желудок, чудом не кривится. Редкостная дрянь, горькая на вкус. Он ненавидит, но упёрто пьёт, потому что это единственное, что держит его в сознании. — И сколько она тебе предложила за предательство? — меж тем интересуется, отбрасывая на стол проектную документацию. Не до неё сейчас совершенно. — Она? — на мгновение теряется поражённый Намджун. — Откуда ты?.. Тэхён не дождавшись окончания, поясняет. Знает, что не ошибается. — Госпожа Хан Сохи — главный представитель моего отца, и по совместительству его личный адвокат. Все свои сделки, в том числе противозаконные, он заключает исключительно через неё. Она в курсе всего, всех его тёмных делишек, хотя официально даже не является сотрудником компании. И для меня остается огромным секретом, как эта женщина за столь короткий срок смогла заполучить полное доверие того, кто не доверяет никому. Даже родному сыну. Последняя реплика была определенно лишней. Она сорвалась с языка раньше, чем уложилась в мозгах Тэхёна. Факт недоверия отца больше не задевал его, так как раньше. Более того, он уже смирился с этим. Вот только мириться с постоянным вмешательством в его дела он точно не станет. С него достаточно. Грязные игры — грязные правила. Что ж, пусть будет так. «Хочешь ударить побольнее — бей в уязвимое место» — один из многочисленных советов, которыми властный родитель нашпиговывал маленького Тэхёна. Теперь он вырос, но науку не забыл. Пора бы применить её на практике. И начнет он, пожалуй, с Хан Сохи. У него с ней отдельная история. — Как бы там не было, — врывается в поток беспрерывных мыслей Намджун, — я отказался от предложения. У меня есть честь. И принципы. Понимаю, звучит пафосно, но это правда. Наше сотрудничество важно для меня, Тэхён. И никакие баснословные суммы не заставят меня предать тебя, поверь мне. Ещё пятнадцать месяцев назад Ким Намджун числился обычным офисным работником в успешно развивающейся консалтинговой фирме. Тэхён вышел на него случайно, когда ему требовалась срочная консультация специалиста. Так они и познакомились. Но до сегодняшнего дня общались исключительно по видеосвязи. Намджун находился в Корее, а Тэхён прятался в Америке, зализывая там глубокие раны. Он проходил через медикаментозную терапию, с трудом сдерживал себя от опрометчивых порывов, искал безобидное, но полезное отвлечение. Так в его измученном разуме и возникла идея пустить в оборот финансы, неожиданно доставшиеся ему в наследство от бабушки. Намджун сразу же привлек его своей открытостью и простотой. Он казался честным, порядочным, умным, ответственным и продуктивным. Чуть позже он доказал, что таким и является — настоящим профессионалом. Взвесив все за и против, Тэхён сделал ему заманчивое предложение: работать не на него, а с ним; стать не его подчиненным, а его деловым партнером; не трудиться на жадного корпоративного дядю, вечно стоящего над душой, а быть самому себе хозяином; и в конечном итоге заработать столько, чтобы иметь возможность открыть собственную фирму. Мотивирующий спич подействовал так, как нужно. Намджун согласился, увидел в Тэхёне свой шанс на лучшую жизнь и не упустил его. Он взял на себя основную работу, всю бумажную волокиту, он делился с Тэхёном знаниями и опытом, их многочасовые дискуссии больше походили на бизнес-тренинги. Намджун поражал своей осведомленностью. Будь то банковская сфера, налоговая система, информационные технологии или же недвижимость — он везде одинаково хорошо ориентировался. И что самое важное — никогда не ошибался, все его идеи несомненно срабатывали и приносили прибыль. Доселе он ни разу не подводил, не вынуждал усомниться в нём. И Тэхён искренне не хотел, чтобы это случилось впервые. — Ты слишком долго думаешь, это заставляет меня нервничать, — признается Намджун. — Не волнуйся, я верю тебе, — успокаивает его Тэхён. Он верит не на все сто процентов, но стратегически умалчивает об этом. Осторожность для него — прежде всего. Намджун расслабленно улыбается ему, демонстрируя ямочки на щеках, и Тэхён слабым кивком подтверждает свои слова. — В любом случае, я знал, что рано или поздно мой отец найдёт тебя и попытается подкупить. Всего лишь дело времени. Мне и так удавалось прятать тебя больше года. Какой мотив, размышлял он. Приструнить вышедшего из-под контроля ребенка-наследника? Нет, скорее наказать его. Ткнуть носом в провал, показать его несостоятельность. Доказать, что сам по себе он ничего не стоит. Тэхён отвлекается на вибрирующий в кармане телефон. Абонент на дисплее не определен, но номер тот же, что домогается его вот уже второй день подряд. Неугомонный надоедливый незнакомец. Однако ему всё равно, он ни чьих звонков не ждет. Без задней мысли гасит экран и переводит внимание на говорящего Намджуна. — Ну и, каков план? Что мы будем делать дальше? — Ты — продолжишь заниматься проектом, это твоя первоочередная задача. А в остальном положись на меня, я сам решу возникшую проблему. Больше никто не побеспокоит тебя. — Отлично, — вновь сверкает улыбкой Намджун и в предвкушении потирает ладони. — Тогда вернёмся к обсуждению? — намекает он на отброшенные Тэхёном документы. Ему уже не терпится начать, целиком погрузиться в процесс, провернуть очередное успешное дельце и получить свою законную долю. Тэхён не успевает ответить, снова отвлекается на телефон, оповещающий о входящем уведомлении. Открывшийся легкими касаниями текст, сперва заставляет его нахмуриться, а после, по мере прочтения, широко распахнуть от шока глаза. «Ким Тэхён, засранец ты такой, посмеешь ещё хоть раз проигнорировать мой звонок, и я клянусь своими густыми роскошными волосами, отправлю в университетскую онлайн-группу один крайне занимательный видеоролик, с тобой в главной роли. И его название — веселый банджи-джампинг. Да-да, ТэТэ, тот самый. Как мне думается, твоим однокурсникам будет очень интересно увидеть тебя с другой неизведанной ранее стороны. Так что не зли меня!» Джиын? Банджи-джампинг? О нет, только не это! Он приехал в тематический парк за компанию, в качестве дружеской поддержки. Он не собирался прыгать с шестидесяти двух метровой высоты, ибо жуть как боялся. Но Богом и Джиын взяли его на слабо, надавили на его мужское эго, а ведь тогда он даже не ведал, что оно у него есть. И чтобы показать им, что он не трус и не слабак — таки решился. Но не сразу. Ушло более часа внутренних уговоров, прежде чем он принял неизбежность и сбросился вниз. А потом тут же захотел вернуться обратно. Даже соответствующие движения конечностями проделывал, нелепо и отчаянно размахивал руками в скоростном режиме. Бесполезно. Он ведь не долбанная птица и летать не умел. Тэхён по-черному сквернословил, во всю мощь легких звал на помощь, молился всем существующим богам, чтобы его поскорее опустили на землю. А когда сорвал голос и выдохся, просто смиренно провисел на тросе как желейный червяк до самого окончания аттракциона. И всё это, разумеется, засняла на камеру Джиын. Она же не реализует свою угрозу? Не опозорит его на весь университет? Невероятно. Джиын невероятна. Тэхён, неотрывно глядя на сообщение, не знал плакать ему или смеяться. Так, стоп. А откуда у неё вообще взялся его новый номер, ведь старый уже давно отключен. Пораскинув мозгами, Тэхён пришел к выводу, что здесь наверняка не обошлось без её жениха-профессора, имеющего доступ в студенческую базу. И факт нарушения, а конкретно разглашения персональных данных учащихся, его, похоже, не остановил. Неужели настолько любит, что готов идти на жертвы. Тэхёна грызут сомнения, он переступает через себя, через принятую установку, но, невзирая на это упорно пишет быстрый и краткий ответ, что немного занят и наберет сразу же, как освободится. Высветившийся следом улыбчивый смайлик в сопровождении изображения жеста окей позволяет ему наконец-то выдохнуть с облегчением.***
Стены кампуса всё ещё вызывали отторжение. Он никогда не привыкнет. Будь его воля, духу бы его здесь не было, однако семейный долг обязывал. Как и система обучения, построенная таким образом, что посещаемость занятий влияла на итоговую оценку. А поскольку проходить повторный учебный курс желания не возникало, Тэхёну через не хочу приходилось периодически появляться на парах. Не в его интересах продлевать собственную агонию. Университетская каторга рано или поздно закончится и он освободится. А что дальше — кто его знает. Он не заглядывал так далеко. Не строил планов. Да и вообще предпочитал не думать о будущем. Шум вокруг раздражал. Тэхён отвык находиться в толпе народа. А студенты они повсюду, кружат как шмели и гудят, гудят, гудят — слишком громко. И смотрят. Их интерес ощущается на коже противной липкой плёнкой, которую не содрать и не смыть. Единственный выход — натянуть маску безразличия и делать вид что пофиг. Шепот за спиной, пересуды, слухи. Сплетни… Они разносятся со скоростью света. Их не остановить и не замедлить. О нём болтают все кому не лень. Его обходят стороной. Смельчаки пытаются подружиться. Пак Чимин — невысокий миловидный парень, выкрашенный в блондина — рискнул первым. Ужасно болтливый, он улыбается на все тридцать два, должно быть нервничает, оттого энергично жестикулирует руками и ритмично переминается с носков на пятки, подпрыгивает так, словно у него невыносимый зуд в одном месте. Он фонтанирует радужными эмоциями, но они кажутся поддельными, наигранными. Он всячески старается расположить к себе, хочет по-быстрому втереться в доверие. Предлагает свою помощь. Помощь? Неужели по Тэхёну видно, что он нуждается в помощи? С чего вдруг такие выводы? С момента возвращения в университет он держится особняком, избегает общения, сближения с кем бы то ни было. Он сдержан в поведении, холоден, молчалив, ко всему равнодушен. Так какие еще сигналы нужны окружающим? Что сделать, чтобы от него отстали? Чтобы не просто не трогали? Повесить предостерегающую табличку на шею? Или наклеить её на лоб? Он определенно не нуждается в помощи. Ему не нужны знакомства. Не нужны друзья. И уж тем более не нужна девушка. Однако юная хищница, представившаяся Шин Юной, очевидно думает иначе. Она находит его в университетской кафешке, где он, наслаждаясь уединением, дожидался следующей лекции. Её женское очарование на него не действует, неумелые попытки флирта — утомляют. От нее за версту несет фальшью, самовлюбленностью и расчетливостью. Парни для нее — всего лишь победный трофей, чем богаче, тем лучше, если ещё при этом обладают приятной наружностью — двойная удача. Ей интересен не сам Тэхён, её интересуют только его деньги — факт. Хорошо знакомый ему сорт конфеток-обманок — девушек красивых снаружи, но пустых внутри. Ей нечего ему предложить, кроме своего тела. Однако стратегия заведомо проигрышная. Её женственные формы Тэхёна нисколько не цепляли. И пока Юна усиленно демонстрировала корявые навыки соблазнения, накручивая длинную прядь темных волос на палец и увещевая медово-сладкими речами, Тэхён, заливая в себя мерзкое горькое пойло, еле сдерживался от грубостей в её адрес. Периферийным зрением он улавливает знакомый силуэт, движущийся в сторону выхода. Чон Чонгук. Разумеется Тэхён был в курсе, что тот находился здесь, заметил его как только вошел в кафешку. Первоначальную мысль развернуться и уйти он сразу же отметил как трусливую, потому принципиально остался. Он и так проявил позорное малодушие, провозившись с графиком и сменив несколько преподавателей, чтобы их классы дисциплин впредь не совпадали. Все, кроме чертовой экономики, поскольку не отыскалось свободных мест. Первое занятие в понедельник никак не отпускало его. Целый час он ощущал на себе пронзительный взгляд черных глаз. Они следили за ним, испытывали, выводили из себя, провоцируя повернуться к их владельцу и прямо спросить: «Какого хрена ты пялишься на меня?». Невзирая на внешнюю невозмутимость, внутри него колотилась тревога. Тэхёну не нравилось это чувство. Не нравилось, что в его разум периодически проникала ненавистная ему персона. От Чонгука инстинктивно хотелось держаться подальше, от него исходила опасность, и не физического плана. На включенном айпаде светился открытый файл с полным досье на Пак Соджуна, Тэхён изучал его пока ему не помешали. Или вернее — заново изучал, в который раз. Перечитывая вдоль и поперек, уже сам не ведал, что искал. Как бы не было прискорбно признавать, зацепиться не за что, ничего, что можно было бы использовать в личных коварных целях. Ни кредитных долгов, ни сомнительных финансовых операций или подозрительных карьерных продвижений. Нет ни полицейских приводов, ни судебных разбирательств, ни малейших скандалов с его участием. Даже медицинская карта и та сверкала идеальной чистотой. Профессор Пак оказался законопослушным гражданином, ценным работником и просто хорошим человеком. Жуть какой скучный. Что Джиын в нём нашла? Из досье стало известно, что познакомились они случайно в больнице, где Джиын проходила реабилитацию, а он, судя по всему, проведывал близкого родственника. Судьба — скажут романтики. Не более чем дурацкое стечение обстоятельств — возразит Тэхён. Перед глазами стоит пункт с именем Чонгука. Ему едва исполнилось восемнадцать, когда Пак Соджун — его двоюродный брат по материнской линии — официально оформил над ним опеку. Странный шаг с учетом того, что парню оставался год до совершеннолетия. Что стало причиной? И куда подевались родители Чонгука? Подробная информация о нём отсутствовала, что логично, Тэхён его профайл не запрашивал. И определенно не станет. История жизни и личностные трагедии этого наглого перекаченного пацана его не касались. Он и профессора проверил только ради того, чтобы убедиться, что Джиын ничего не угрожало. Что она находится в надежных руках. Хитрая целеустремленная Джиын. После телефонного разговора она просит его приехать к ней и Тэхён не может отказать. Он приезжает вечером по указанному адресу, паркуется рядом с нужным комплексом, ждет, когда из подъезда выпорхнет маленькая хрупкая фигурка. Ему не дает покоя новость, что его контактные данные Джиын заполучила не благодаря своему жениху, как он ранее думал, а с щедрой подачи таинственного (не)доброжелателя, исчезнувшего сразу же после сброшенного сообщения. Кому и зачем понадобилось так заморачиваться? Отец — первый, кто приходит на ум. Но это исключено, с момента аварии его позиция оставалась четкой и ясной — оградить Тэхёна от всех деструктивных, по его мнению, связей. А вот кандидатура Хан Сохи является уже более правдоподобной, она вполне способна действовать за спиной собственного работодателя. Как бы там ни было, Тэхён выяснит правду. Когда в поле зрения появляется Джиын, он спешно вытягивает изо рта фруктовый чупа-чупс, и, обратно заворачивая в обертку остаток сладости, отбрасывает на соседнее сиденье. Влажные ладони дёргано скользят по гладкой ткани штанов, он делает медленный глубокий вздох — незатейливым способом пытается успокоиться и настроиться. Каждая встреча с Джиын для него как тяжкое испытание. Едва Тэхён успевает покинуть автомобиль, как тут же оказывается в плену цепких рук, сдавливающих ребра. На этот раз Джиын не спрашивает, пользуясь чужой растерянностью, хватко обнимает, победно вскидывая голову и сверкая широкой улыбкой. — Ты приехал. Тэхён всматриваясь в её довольное лицо насмешливо хмыкает: — Ты не оставила мне выбора, нуна. — Только не говори, что всерьез воспринял мой шантаж. — Если честно, мне не хотелось рисковать, я слишком пекусь о собственной репутации. — Я никогда бы не поступила так с тобой, — внезапно принялась оправдываться Джиын, размыкая объятия и отходя назад. — Никогда бы не подставила тебя тем видео. Или любым другим. У меня же их полно, сам знаешь, — в её интонации проскальзывают необъяснимые сожалеющие нотки, сбивающие с толку. — Ты дорог мне, ТэТэ. Мне очень важна наша дружба. Поэтому я больше не хочу терять тебя. И не хочу, чтобы думал обо мне плохо. Мои мысли абсолютно чисты, у меня нет и не было плохих намерений, верь мне, пожалуйста. Знай, я ни за что и никогда намеренно не причиню тебе вред. Тэхён глядя в карие, светящиеся искренностью, глаза, терзается всепоглощающим чувством вины. Он не заслуживает этих трогательных слов. Не заслуживает дружбы Джиын, её доброты и внимания. Но признать вслух не достает сил. Он сглатывает вязкую слюну, прячет внутреннюю сумятицу за дразнящей усмешкой. — Совсем не жалеешь мое бедное сердце, заставляешь его обливаться кровью. Осторожно, оно может не выдержать таких откровений. — Пытаешься отделаться шуткой? — прищуриваясь, подлавливает его Джиын. — Пытаюсь снизить градус напряженности, твоя серьезность меня пугает, — реальная правда, хоть и преподнесена в шутливой форме. — А меня пугает твой внешний вид, — прилетает в отместку. Тэхён замирает в недоумении, он знал, что выглядел безупречно, успел тщательно подготовиться перед встречей, даже консилером не побрезговал, чтобы скрыть отчетливые следы усталости и недосыпа. Придраться объективно не к чему, но Джиын находит. — Только взгляни на себя, ты же высохшая палка, совсем худущий. Я на твоем фоне и то толще выгляжу. Тэхён возмущенно фыркает: — Пытаясь меня пристыдить, не перегибай, ладно, это не круто. — Поделишься диетой? — не сбавляет веселости Джиын, звонко смеется, видя поджатые в недовольстве губы Тэхёна. — Не говори, что позвала меня сюда только ради того, чтобы поиздеваться, — как бы Тэхёну не нравилась обсуждаемая тема, смех Джиын стоил того, чтобы потерпеть. — Вовсе нет, — уверяет она. — Сперва я собиралась с тобой поговорить, но сейчас ощущаю дикое желание тебя накормить. Как давно ты ел? Тэхён нахмурив брови, призадумывается. Честность — не вариант, она повлечет за собой ещё больше вопросов, на которые у него нет ответов. Он не хотел вызывать беспокойство у Джиын, не хотел её жалости. Парадоксально, но и врать почему-то не хотелось. — Это не такой уж сложный вопрос, ТэТэ. Да, но не для него. — Так, всё с тобой понятно, — деловито констатирует Джиын, после чего, схватив Тэхёна за руку, тянет за собой. — Идем. — Чего? — в полном замешательстве Тэхён безбожно тупит, невольно поддаваясь чужой силе. — Куда? — Как — куда? Ко мне домой, конечно же. Домой к Джиын? Туда, где обитает её жених-профессор и этот говнюк Чонгук? Да ни в жизнь! — Не думаю, что это хорошая идея, — вернув самообладание, он притормаживает, упираясь ногами в землю. — Это отличная идея, — не сдается Джиын, продолжая активно тащить его на буксире уже двумя руками и словесно уламывать. — В тихой комфортной обстановке мы сможем поговорить и вкусно покушать. Я только что с работы, тоже проголодалась и заказала целую гору еды, которую хочу разделить с тобой. Ну же, ТэТэ, не упрямься, ты ведь любишь чачжанмён. Отдам тебе две порции, идёт? — В тихой комфортной обстановке мы можем поесть чачжанмён в любом ближайшем ресторанчике. Я отвезу нас туда и даже закажу тебе три порции, идёт? — делает встречное предложение. Ни за что не позволит себя затащить во вражеское логово. Он пока ещё в здравом уме. — Я, по-твоему, такая прожорливая? — громко охает Джиын, впиваясь в него обидчивым взглядом. Но Тэхён не обманывается, превосходно распознает её искусную уловку. Не сдерживается от мягкой улыбки глядя на лицо оскорбленной невинности, из-за которого раньше, не умея сопротивляться, соглашался на всё. С тех пор много воды утекло, он больше не тот безотказный добряк, ставящий чужие интересы выше своих собственных. Он очерствел, огрубел, познал сладкий вкус абсолютного эгоизма, и ничего не планировал менять. Так жилось проще. — Даже не старайся, у меня на твои трюки уже давно выработался иммунитет. Замедлившись, Джиын широко распахивает глаза, восторженно бросая: — Удивительно, как сильно вы похожи. Тэхёна пробирает озноб, по всему телу проносится легкое покалывание, спровоцированное явно не загадочной фразой нуны, а чужим взглядом — пронзительным, наглым, агрессивным, хорошо ему знакомым. Стремительный поворот головы чуть в сторону, чтобы установить владельца. Точное попадание. Следом поворачивается Джиын, также видит застывшего в десятке метров от них Чон Чонгука, чудом не извергающего дым из ноздрей и не бьющего копытом о землю, настолько от несло жаром ярости. Тэхёну вовсе не страшно, он даже не удивлен, видимо скоро привыкнет, что ни одно его живое общение с Джиын не обходилось без её сторожевого пса. Лощеная адская гончая, но хозяйку слушается. Какая прелесть. Грех не похвалить, что Тэхён охотно делает — насмехается. Импульсивные реакции Чонгука его забавляют, пустые угрозы — смешат. Парень хоть и физически развитый, но явно находится не на том социальном уровне, чтобы воспринимать его всерьез. Да и прошлая их стычка была весьма показательной — крайне разочаровующей. В ответ Тэхён демонстрирует безмятежность и безразличие, взгляд наполнен едкой иронией, а тон язвительностью, его не особо задевает нравоучительный взрыв Джиын, его защитная броня трескается, когда речь заходит о ней самой. Он не планировал вмешиваться в её отношения с профессором Паком, не собирался рушить их союз, она и без того достаточно настрадалась по его вине. Лучше уехать, не мешать её счастью, не создавать ей проблем. — Ничего ты не создаешь, — с уверенностью утверждает Джиын, оборачиваясь к нему. — А проблемы только у Чонгука в голове. Он почему-то решил, что ты влюблен в меня. Тэхён едва сдерживается от презренного замечания, что Чонгук — кретин, и должно быть обвиняет других в том, в чем виновен сам. Тяжело ему, наверное, приходится. Втрескался в невесту брата, живет с ней под одной крышей, видит каждый божий день, а надежды на взаимность нет. Страдает, бедный. А тут ещё один вероятный конкурент нарисовался в лице старого друга. Ну, явно кретин! Живое олицетворение картины — мышц много, мозгов мало. Тэхён не благодетель, развеивать чьи-то бредовые фантазии он не будет, поэтому избегает конкретики, игнорирует застывшего в ожидании Чонгука, всецело сосредотачивается на Джиын, спокойно интересуясь: — А ты не веришь ему? — Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы в это верить. — Она внезапно сокращает между ними расстояние, становится буквально впритык, одаривает Тэхёна нежной улыбкой — чересчур понимающей. От нее кровь стынет в жилах. Сознание мгновенно накрывает панической волной. Нет-нет! Это невозможно. Она не в курсе. Никто не в курсе. Те двое, кто знали правду, уже два года как мертвы. А сам даже под жесточайшими пытками рот не откроет, никогда не признается. Все в порядке, страшиться нечего. Однако самовнушение мало помогало. Тэхён не соображает, что говорит в ответ, но отчетливо слышит обещание Джиын. Он механически накрывает её маленькую ладонь своею, расположенную на его груди, там, где отчаянно стучало его сердце. Остатками самообладания удерживает зрительный контакт, чувствует зарождающийся в конечностях тремор. Он натурально боится. Боится, что она таки достучится до его прежнего «я», что она вскроет его старые раны, докопается до его уродливого секрета и вытащит его наружу. Заставит его столкнуться лицом к лицу с главным страхом. А куда ему бежать после?