***
Уже немного погодя, родители уехали в магазин, докупать все нужные продукты, чтобы накрытый стол уж точно не казался пустым. Ребята же, оставшись дома, стали рассматривать новую куклу сестрёнки и трескать конфеты. Дети беззаботно играли в какую-то... Войнушку? Кхм, хорошо. Дети беззаботно играли в войнушку, где у новой Барби были супер-силы, которыми она побежала всех злодеев, посмевших напасть на её королевство. Оля же играла конечно за свою новую любимую куклу-героя, а Антон за злодеев. Девчонка попросила брата не обижаться, что та дала ему такую «должность», но Петров ни капли не был расстроен. Можно даже сказать, ему в радость смотреть за счастливой девочкой. Во время игры блондин часто мог проронить различные родом шутки, из-за которых Оленька очень звонко смеялась до боли в животе, при этом, падая на пол. Слышать смешки своей сестры - радость для Антона. Слыша смех Петровой младшей, становилось очень легко, понимая, насколько её жизнь беззаботна, и что она может вот так легко смеяться даже от самых глупых шуток. Расстраивало только одно: сам Тоша не мог так смеяться. Становилось сразу больно в скулах, из за частых ударов по ним, а в животе больно. И боль не от смеха, а тоже из-за больно частых проходов кулаками и ногами по нему. Ниже груди были расположены гематомы, которые как только начинали заживать, так Антон сразу встревал в новую перепалку, и ссадин с синяками становилось ещё больше, поэтому приходилось ограничивать себя либо смешком, либо лёгкой улыбкой. На щеках тоже могли быть синяки, и свежие, и те, которые только начали заживать. Так что боль приходилась сразу на два телесных места. Конечно, такую "возможность" дарили и одноклассники, и люди с параллельных классов. Его многие недолюбливали. Но почему? Он же вроде никому ничего такого не делал? Не убивал ничью семью, не обижал близких тех людей. Так почему же? Уже несколько лет парень не может найти ответ на это "представление", которые постоянно устраивают его обидчики. Просыпаясь каждый раз утром в школу, и, понимая, что в этот день его могут опять выловить и избить, в очередной раз обозвав как-нибудь похуже, чем вчера, становилось дурно. Школьник много раз жаловался маме на такое отношение к нему, просил перевести в другую школу. Мать пыталась жаловаться, просила директора вызвать этих бугаев на беседу, но всё без толку. Всем было плевать, кроме Классной Руководительницы. Она всем сердцем любила Петрова, старалась защищать, делать какие-то замечания тем хулиганам, но Антону доставалось ещё больше. Они оправдывали это тем, что, мол, «прячется под юбку». Иногда, конечно, Петров младший осмеливался рассказывать об этом отцу, но тот советовал не попадаться тем людям на глаза, хотя они сами из кожи вон лезут, высматривают бедного мальчика, придумывая очередную "пытку" для него. Эмоции всё время приходилось выплёскивать ночью, пока никто не видит. И, естественным образом для Петрова: в виде плача. Сразу становилось легко, пусто внутри. Никакой тревожности вперемешку со страхом. Никаких панических атак, хотя они всё-таки в такое время иногда случались, но, слава Богу, они затягивались только на пару минут. Выпустить свои эмоции в форме рыданий было так называемой терапией для Антона, которая могла успокоить мальчика на все сто. Конечно, иногда приходилось прибегать к причинению физической боли самому себе, что случалось нечасто, но тоже помогало облегчить внутренние страдания. Парень старался скрывать порезы на руках и ляжках, нося кофты и штаны чаще обычного, но друзьям всё-таки иногда удавалось увидеть свежие шрамы, хоть виду они не подавали. Блондин изредка замечал реакцию приятелей на бледные шрамы, поэтому приходилось залеплять их пластырями, выпрашивая те у мамы, ведь та была единственным спецом по домашней аптечке. На вопрос: «зачем?», парень всегда отвечал простое: «поранился.», но зато хорошо отмазывался, и лишних вопросов не возникало. Пока что. «Фух. О чем это я думаю? Сейчас пока что всё хорошо, не нужно думать о плохом...» — подумал парень, и постарался выкинуть эти противные мысли, от которых становилось тяжко. Нужно было сконцентрироваться на игре с сестрой, ведь через пару часов уже наступит долгожданный и любимый Антоном праздник, и именно в Новый год чувствовались облегчение и свобода. Ведь это зима, липкий колючий холод, практически никто не ходит на улицу. Каникулы могли затянуться на неделю-две, поэтому никто уже не мог выловить зеленоглазого в нешкольное время. Потому, парень старался радоваться такой возможности, ведь он мог провести побольше времени со своими родными, не думая о чём-то плохом. Рядом Оля, всё хорошо, вот уже в ночь наступит долгожданная вакханалия, потому Антон старался думать лишь об этом, выкидывая лишние мысли прочь из черепной коробки. — Я победю... Нет, побежу тебя, злодей! — приговаривала Оленька, играя за свою куклу, где та собиралась победить монстра, за которого играл Антон, — эй, Тош, ты меня вообще слушаешь? Мы вообще-то играем. Потонув в своих мыслях, Тоша не заметил, как сестра начала волноваться. Проговорив тихое «да» на поставленный вопрос, ребята продолжили воплощать свой сюжет в игре.***
Уже через два часа вернулись родители с продуктами. Были докуплены: фрукты, шоколадный торт и приправы для мяса, которое должна была приготовить мама в этот вечер. Выпечка и салаты уже были готовы, оставалось только основное блюдо, и праздничный стол уже будет накрыт. Пока до торжества остаётся немного времени, ребята по традиции таскают разные сладости со стола, со смехом убегая от злой мамы, которая грозилась поотрывать им все уши. Было весело. Приятно было видеть лучезарные улыбки на лицах родных. Жар расплывался по грудной клетке, регулярно вздымаясь, пока парень вдыхал кислород всё снова и снова. Карина копошилась на кухне, Борис листал каналы на маленьком коробке-телевизоре, ища нужный канал с интересными советскими новогодними фильмами, которые он бы мог посмотреть до того, как вся семья сядет за стол. Антон рисовал зимний пейзаж в своём альбоме акварельными красками, которые ему в прошлом году дарили родители на день рождения вместе с альбомом, а маленькая Оля играла с игрушками и пожёвывала за щекой конфетки из подаренного кулька. Домашние копошения придавали радости: все дома, никто не ругается, а тебя никто не задирает, хотя это происходит привычно регулярно. За окном тихонько шёл снег, кружась в танце. В доме все суетились, все были на ушах. В небольшой квартирке Петровых кто-то готовил, кто-то накрывал стол, а кто-то прихорашивался. Маленькая Петрова очень волновалась, бегала с резинками и бантиками по дому, в не застёгнутом платье, на ходу надевая капроновые колготки, боясь, что та не успеет нарядиться вовремя. Антон же смотрел на свою сестру, и умилялся с неё. Девочка была маленьким солнцем во всей жизни парня. Она было лучиком света, которое придавало краски в его тускловатой жизни. Быт всё время сжирал, истощал Петрова, но только она давала повод радоваться, и понимать, что ещё не всё потеряно. Но есть одно «но». Есть ещё кое-кто, кто мог радовать блондина лишь один своим присутствием. Маша. Сегодня они встретятся, обменяются подарками и проведут время вместе. Вдвоём. Только вдвоём, и никто им не помешает. Будут вместе, сольются в единое целое, и никогда больше не расстанутся. Будут вместе до конца своих дней, и никто им не помешает любить.***
Стол уже был накрыт, бокалы стояли рядом с тарелками и столовыми приборами, они ждали своего заветного часа. Ребята уже успели поесть салаты и мандарины, за что их отругала мама, ведь они начали есть раньше положенного времени. Но кого это волновало? Только Карину. Даже Борис начал есть раньше, успокаивая свою супругу тем, что дети проголодались, и они должны поесть, чтобы было побольше сил резвиться. Как только мама успокоилась, брат с сестрой продолжили поедание еды со стола, но ещё не осмеливалясь притронуться к маминой выпечке, оставляя вкусные булочки с ягодами на десерт.***
Уже через полчаса пробьют куранты, Президент поздравит страну с Новым Годом, и каждый член семьи чокнется бокалами, отпив немного напитка, и уже поздравляя друг друга. Самая любимая часть для Антона - загадывание желания. Написав на маленькой бумажке свое желание, ты её поджигаешь и бросаешь в бокал, после выпивая содержимое залпом. Так сказать, для Петрова это была некая традиция, делать так каждый год. На удивление, никто из семейства так не делал, но блондин всё-таки решил отличиться. После курантов играет гимн, все едят приготовленную мамой еду и интенсивно её нахваливают. На съедение детям идут булочки с вишней, которые за считанные минуты оказываются в желудке, а на тарелке, где ранее лежали хлебобулочные изделия остаются лишь крошки и вытекший сок сладкой вишни. Спустя два часа все идут спать, конечно, кроме самого Антона. Встреча с Машей... Уже начиная с вечера, парень думал как всё пройдёт, что ему может подарить Васнецова, как они проведут время, или же она сразу пойдёт спать и забудет про встречу? Нет, это уж точно не про неё. Наверняка девушка придёт в любимом, блестящем чёрном платье, но из-за куртки будет видна только юбка. На её ногах будут красоваться сеточные колготки, а на ступнях уже будут, такие же как смоль чёрные балетки на небольшом каблуке. Было слишком предсказуемо, что она придёт в том наряде, который описывался выше. «Уже какой год ходит в одном и том же... Ей самой-то хоть не надоело?» — всё думал Петров. А ведь и вправду, уже все три года как он знал Марию, она всё это время была в такой одежде. Но он не жалуется. Она ему нравится любой, даже в одном и том же прикиде. При встрече хочется безумно зацеловать девушку, не отпускать из объятий, уткнуться в каштановые волосы девчушки и вдыхать полной грудью её прекрасный аромат орхидей, или это розы? Впрочем, это было не так важно. Парень удивлялся, как она всегда могла быть такой прекрасной, даже несмотря на обстоятельства? Может, она такой казалась в глазах юноши, но то, что она прекрасна, знали все. Было не сложно влюбиться в такую девушку. Отличница, ухоженная, может за себя постоять, хороша характером... Да тут каждый второй влюбится, не так ли? Но она положила глаз именно на "несуразного" и "глуповатого" мальчугана, как думал он сам, но в её очах отражался лишь красивый, скромный, иногда неуклюжий парень. Да, у него были недостатки, но для Васнецовой они очень незначительны, дабы перестать любить Петрова. — Интересно, как всё пройдёт... — вслух выразился школьник. Его очень волновала встреча. Он планировал в первый раз поцеловать девушку, в этот Новый Год. Его очень терзали чувства, — а вдруг, она меня отвергнет? — Ты про что? — решил ввязаться отец, так как они сейчас сидели вдвоём в гостиной, и были уже при параде, пока девушки прихорашивались. Всё-таки, Борис уже не раз догадывался, что собственному сыну нравится какая-нибудь девочка, но пришло время раскрыть все карты, — тебе что, девушка понравилась, сынок? Тихонько согласившись, блондин подтвердил догадку отца. Нравится, а ещё как... — Вот могу дать тебе один совет - всегда веди себя с ней достойно. Дари подарки, делай ей приятно, как можешь. Вот лично проверял на своём опыте, — сделав секундную паузу, Петров старший продолжил: — маме твоей, между прочим, всё нравилось. Антоша усмехнулся, как тут в дверном проёме послышался голос: — Нравилось-то всё, но не нравилось мне то, что ты решил один раз ко мне в дом посреди ночи забраться, — это была мама. Оказывается, Оля с Кариной уже закончили одеваться, и уже ждали пока те закончат, но мама всё же решила влиться в разговор, — ой, как тебя мой отец хлестал... Оказывается, в юности, пока родители были всего на пару лет постарше Антона, Борис решил забраться в комнату к юной Карине, которая мирно спала, и ничего не подозревала. Конечно, она была рада приходу своей любви, но он прервал её сон, так ещё и отец заметил, что в дом кто-то пробрался, и сразу стал крыть бранью и с силой выпроваживать "недоброжелателя" на выход. Дети залились смехом, но Олька, в отличии от Антона , смеялась намного громче брата. Как уже говорилось, из-за боли в некоторых местах, у Петрова не получалось смеяться так же звонко, но это всё равно не мешало смеяться над такой комичной ситуацией. Уже вернувшись к заботам сына, отец решил спросить: — Антон, как хоть невесту-то твою зовут? — так как Борис практически не интересовался жизнью сына, он даже не знал, как зовут его пассию. — Маша, — словно с гордостью проговорил парень. Уголки губ сами по себе поползли верх, а щёки налились яркой, бордовой кровью, задевая кончики ушей. Даже при одном произношении имени Васнецовой, сердце Петрова колотилось с невообразимой скоростью, а лицо становилось красным, — Маша Васнецова. Родители, переглянувшись между собой, улыбнулись. Карина подошла к Антону, и, гладя по голове, промолвила: — Антон, — с нежностью начала она, — если она тебя и вправду любит, она обязательно придёт, и будет испытывать те же чувства, что и ты... Стоящая рядом, ничего не понимающая Ольга подала голос: — Тоша! Я конечно не знаю что за девочка тебе там нравится, но ты так и не заметил моё новое платье! И вправду, зеленоглазой было куплено новое платьице, а брат даже не заметил... Антоша же, расширив глаза, ахнул, хлопнув в свои ладони, и не без ухмылки на лице, сказал: — Ой, какое красивое платье! Да ты вылитая принцесса! — Петров решил сделать акцент на том, что она правда выглядит как маленькая принцесса, так как всё время девочка себя ассоциирует с ними, — да ты прям эталон красоты! Олька засмущалась. Сестрёнка была одета в лиловое платье, где в некоторых местах мелькал розовый. Юбка была пышной. На ней присутствовали блёстки и узоры звёзд вперемешку с точками. Фигуры были серебряные, что очень подходило под стиль наряда, Рукава одежды были пышноватые, форма напоминала фонарик, там как раз можно было увидеть розовый цвет. На туловище платья были завязочки, за которые можно было если что затянуть платье, но так же на спине была молния, поэтому на костюме было сразу два способа застёгивания. На ножках девочки были белые полупрозрачные капроновые колготки, на которых наклеены серебряные стразы в виде звёздочек по бокам, а на коленках вышиты полу-месяцы серой ниткой вперемешку с блестящими верёвочками. Девочка сама попросила маму вышить такие узоры на коленках. Уже на ступнях красовались туфельки на небольшом каблуке. Сами они были белые, а подошва серебряной. Чуть повыше носка туфель были белые банты, где на середине их были круглые серебристые стразы, что очень подчёркивает весь наряд крохотной принцессы. На голове девочки была невообразимой красоты прическа, на которую сестра надела корону, где красовался фиолетового цвета камушек, походящий на аметист. Волосы Оли были аккуратно собраны в низкий хвост, где вперемешку были маленькие косички. Волокны волос были бархатистые, безумно мягкие, от того и хотелось трогать волосы девочки без остановки.***
Полчаса до торжества. Вся семья уже сидела и ела приготовленные блюда, переговариваясь между собой, изредка бросая какие-нибудь анекдоты, подходящие под тему разговора. Антон уже не мог дождаться, пока стрелка настенных часов дойдёт до цифры двенадцать. Всё было очень волнительно, не как раньше, но это всё равно не мешало веселиться и радоваться. Пока ты в кругу семьи, чувства были совсем другие, не такие, как во время празднования Нового Года с друзьями. Было по своему приятно находиться рядом с близкими, осознавая, что тебя тут все любят и принимают, никто тебя не затравит за любую оплошность. Ну, почти... Петрову младшему хотелось почаще собираться вместе всей семьёй, но выходило так только с Олей, ведь у родителей работа, на которой они пропадают больше всего времени, и даже часа нету, чтобы провести время со своими детьми. Они сами хотят почаще устраивать такие посиделки за столом, травить шутки и смеяться, но работа была сложной. Вечно занят, никакого отдыха даже на поесть. Из-за этого, Карина с Борисом всё время приезжали домой уставшие, и иногда могли сорваться на кого-то из детей. Чаще всего, этот "кто-то" был Антон, потому он старался сидеть побольше времени в своей комнате, как родители заходили в квартирку, чтобы опять не стать тем самым, кто попался на их глаза, а теперь должен отдуваться за всё. Но он всё равно любил своих родителей, даже несмотря на то, что они могли вот так орать на него, пусть даже если иногда и не извиняясь за свои поступки. Их тоже можно было понять: вот ты постоянно устаёшь на работе, у тебя всё время завал, нужно периодически подписывать огромные стопки бумаг, на тебя может орать директор, даже за то, что ты не делал. Конечно, ты будешь уставшим, и приходится срываться на своих отпрысков. Но родители всё равно любили своих чад, даже если могли на них наорать.***
Осталось десять минут. Чувствовалось, что ребята уже ломают стулья под собой, пока те подпрыгивали от нетерпения скорого праздника. В глазах Антона можно было аж завидеть звёздочки от радости. Петров с детства так радовался Новому Году. Все эти посиделки с родными, подарки, вся эта атмосфера, идящий снегопад за окном, который плотным одеялом ложится на город... Это по-настоящему приносило детскую радость. Даже некоторым взрослым доводилось так радоваться тому или иному празднику! Родители же во всю листали каналы на телевизоре, ища тот самый, где будет идти поздравление. Антону с Олей уже было невтерпёж, ребята нервно закусывали нижнюю губу. Их взгляды метались от часов к телевизору, туда-сюда. И... Вот. Нашли. Стрелки часов гласили: без пяти двенадцать. Ещё пять минут, а поздравление для граждан уже идёт. «Дорогие соотечественники. Часы отсчитывают последние минуты 1994-ого года... — Гласил голос Ельцина. Вдруг, он стал совсем глухим, не достигаем до слуха. Антон старался слушать его, таращился на экран телевизора, как будто бы тот всё понимает, но было совсем наоборот. Родители с сестрой внимательно слушали, не скрывая своей улыбки. Петров младший мог бы так же пялиться на экран, но мысли были затуманены лишь Марией. Да и не видел он толком ничего, голова была занята только ей, а перед взглядом образовывался силуэт девушки. Возможно, она сейчас так же сидит на стуле, впиваясь пальцами в дерево, уже не дожидаясь заветных курантов. Может быть, у неё такая же детская радость как у Антона, или же только он такой один в свои шестнадцать с половиной лет ведёт себя как десятилетка. Впрочем, это не имело значения, ведь несмотря на характер друг друга, Васнецова с Петровым могли любить друг дружку до потери сознания. Никто не мешал им испытывать симпатию. В любой удобный или не очень, момент, они могли дотронуться друг до друга, испытывая неимоверное смущение, но зато, получали удовольствие от каждой секунды, проведённой вместе. Это была чисто кристаллическая юношеская любовь. Никаких плохих эмоций они за всё время проведённое вместе не испытывали, лишь радость и не более. Всегда хотелось и до сих пор хочется прильнуть к телу оппонента и больше не отпускать из хватки... Эйфория текла по сосудам у каждого из них. Каждый раз, находясь на расстоянии, было невыносимо одиноко на душе, но вновь встретившись, силы опять приливали к телу и влюбленные начинали любить друг друга с новой силой...—...С праздником Вас, друзья. С новым, 1995-ым годом!» Петров младший и не заметил как обращение закончилось. Послышались куранты на улице, где-то вдалеке, пока в то же время их было слышно и в экране телевизора. В ушах появился звон. Блондин противно поморщился, плотно сжав веки, ожидая, пока этот неприятный звонящий звук утихнет. Начался гимн. Все начали есть, поздравляя друг друга с Новым Годом, пока у всех на лицах красовались лучезарные улыбки. Этот момент настал. В груди начали будто бы гореть бенгальские огни, начали взрываться салюты. Салюты, такие же, как и во дворе, но... Ярче, живее, роднее... Резко повеял запах мандарина, который уже успела почистить Ольга. Антон тоже хотел схватить что-нибудь из блюд на столе, но послышался задорный возглас отца. — Ну же, давайте выпьем за этот праздник! — Не скрывая своего веселья, говорил мужчина. Тут же, налив всем ещё напитков в бокалы, он промолвил: — За этот прекрасный праздник, дорогие мои! — С Новым Годом! — возгласил хор из счастливой семьи. Чокнувшись бокалами шампанского, семья сразу начала пить. У Олей с Антоном шампанское было детским, нежели у родителей. Мать с отцом конечно предлагали в праздники выпить Антону алкоголь, в меру его возраста конечно, но всё это заканчивалось тошнотой и посиделками возле туалета. Петров младший пить не умел, от слова совсем, и родители это поняли уже после второго неудачного раза. Но зато было весело, не так ли? Все одновременно прислонили посудину ко рту, начиная жадно пить холодные напитки. Детское шампанское с виноградом, что пили брат с сестрой, охлаждало. Газировка лилась по горлу, обволакивая стенки гортани. Зеленоглазый слегка прикрыл веки, наслаждаясь этим насыщенным вкусом. Во рту чувствовалось, как пузырьки газа взрывались, щекоча уста. Прохладный напиток с силой напоминал беззаботное детство, где всё предоставляли тебе в полной готовности, и ты ещё не подозревал, как в самом деле жесток внешний мир. Приятная рту сладость с небольшой кислинкой. Детское шампанское с виноградом было вкуснее даже обычного взрослого. Может, так казалось только парню, но вкус в самом деле был невообразим. Поставив резким движением бокал на стол, Антон всё-таки разлепил глаза. Свет оглушительно бросился в очи после продолжительной темноты. Парень сразу же опешил. — Я же забыл желание загадать! — испугавшись, воскликнул тот. Петров, совсем забывшись Машей, даже и не вспомнил про то дело, которое обожал. Тоска настигла сразу же, после осознания. Он, конечно, не всегда верил в похожие «приметы», но такому методу загадывания желания придерживался всегда. — Ой, да не волнуйся ты, — Спешила успокоить сына Карина, — сбудутся любые твои желания даже без этой бумажки горелой, ей богу, Антон. Антон всё же немного успокоился. «И вправду, что это я как ребёнок? Всё-таки, почти совершеннолетний, а веду себя как маленький.» — подумал Антон, и решил что-нибудь съесть со стола. Далее, всё было как в тумане. Помнилось только, как парень проглотил булочку с вишней, приготовленную мамой, глядя куда-то вдаль, не слушая голоса родных. Разум словно отключили. Впереди представился силуэт неизвестной девушки. Она была чуть ниже самого блондина. Волосы были каштановые, удлинённое каре. Локоны заплетены в аккуратные косички, стараясь, чтобы ни одна волосинка не выбилась из причёски. Глаза были словно тёмный шоколад, вперемешку с какой-то бурей. Так и хотелось потонуть в этих прекрасны глазницах, чтобы никто не спасал, чтобы они были исключительно для него... Пухленькие, розово-коралловые губки с блеском. Так и хотелось впиться в них своими, покусанными из-за стресса, губами. Руки... Аккуратные ручонки, без единой царапинки или же волоска. Наверняка они были мягкими и приятными на ощупь. Ноготочки были ничем не покрыты, только ровно подстрижены. Кутикула была убрана. Всё пребывало в красоте. Девушка с силой кого-то напоминала... Кого-то наверняка до безумия любимого. Да это же... Маша? Да, вылитая Мария Васнецова! Но, что она тут делает? Далее голос окликнул, помешав раздумьям. — Антон! Ну совсем оглох что ли? — это была мама. Она со злостью ждала, пока сын вернётся в реальность. Завидев, как сын очухался, Карина воскликнула: — ой, ну наконец-то! Тебя ждут вообще-то, а ты тут в облаках витаешь. Собирайся давай! Куда это собираться? Но Петров же сзади матери, в дверном проёме заметил смущённо стоящую девушку...Та была всё такой же неземной красоты, дева вся была словно с иголочки. Маша... Самая настоящая Маша.