***
Гулкий звонок стал трезвонить на всю школу, а это значит, что урок подошёл к концу. Все в спешке начали собираться, а переговоры разрозились на весь класс. От шума хотелось закрыть уши и свернуться калачиком, но приходилось только жмуриться и заполнять голову мыслями, ожидая когда трезвон утихнет, и можно было спокойно выйти из душного кабинета. К зеленоглазому сразу подошли его три друга: Илья Гаврилов, Маша Васнецова и Вера Душникова. Петров доверял этим трём больше чем кому-либо. Вместе они проходили через трудности, через разногласия, через общие проблемы и многое тому подобное. Те были не разлей вода, и всегда были вместе. Постоянно могли друг друга поддержать. Вот с кем Антон был самим собой, и мог не скрывать свои настоящие эмоции и чувства. — Эм, Антон.. С тобой всё в норме? — с ходу спросил Илья. Он всегда был первым, кто интересовался про состояние Антона, всегда мог помочь ему при его панических атаках, или мог защитить от назойливых одноклассников, что в каждый удобный момент спешили оскорбить блондина, — мы можем все вместе пойти в столовую, ты перекусишь и станет легче. Было очень приятно смотреть на то, как друзья всеми силами пытаются помочь и предоставить тебе комфорт. Сердце начинало стучать быстрее, словно вот-вот выпрыгнет из грудной клетки, на душе становилось тепло и до чёртиков приятно, щеки наливались красным, брови ползли домиком, а улыбка постепенно растягивалась до ушей. С этими людьми появлялось желание смеяться до боли в животе, ничего не стыдиться, проявлять самого себя, говорить о своих проблемах и тебя никто не осудит. Всё время мальчишке было комфортно с ними. Хотелось прыгать от радости, понимая, что ты кому-то ещё сдался, помимо твоей семьи. Иногда Антону просто хотелось разрыдаться от счастья, осознавая, что у него есть такие прекрасные друзья, которые никогда в жизни даже не подумают о том, чтобы предать тебя. Антон сам по себе латентный человек, но с этими тремя парень спокоен, как удав, и очень открыт, как крылья птицы, которая свободно, словно ни о чем не думая, пархает в воздухе.***
Уже придя в столовую, ребята сели за столик, и достав каждый свою еду, начали трапезу, обсуждая разные темы. Больше всего тема разговора ребятам приелась про предстоящий Новый Год, который наступит буквально завтра. Говорили про то, что кому подарят, но про сюрпризы друг дружке решили умолчать, чтобы раньше всего не раскрыть все карты. — Тош, а что бы ты хотел на Новый Год? — Словно мурлыкая, говорила Маша. Она давно испытывала симпатию к Антону, об этом знали Илья с Верой. Васнецова пыталась всеми силами узнать о своём предмете воздыхания как можно больше, чтобы угодить парню и уж точно понравится тому. Мария планировала всё-таки признаться о своих чувствах к Петрову, о чем бедный мальчик даже не подозревал. Васнецова очень боялась отказа, но друзья подбадривали, успокаивали. Попробовать стоило. Даже если и в адрес девушки поступит отказ, это же не испортит дружбу... Ведь так? — Ну, даже не знаю... Мне никаких подарков от вас не надо... — Антоше не нужны были от них подарки и сюрпризы. Они уже давно сделали для парня подарок: дали ему понять, что такое настоящая дружба. С такими приятелями Петрову уже для счастья ничего не надо было. И так бы думал каждый, — у меня есть вы, и мне теперь уже ничего не надо, чтобы быть счастливым. Блондин неловко улыбнулся, пока Маша сделала тоже самое. Её щёки налились красным, кровь со скоростью лилась по сосудам, а она отвела взгляд, попутно заправляя выбитую из косички прядку волос за ухо. Между этими двумя явно промелькнула искра, а может, даже и целая молния. Зеленоглазому явно нравилась Васнецова, ведь он никогда не мог врать про свои чувства или же про состояние. Врал он плохо, хотя старался. Его можно было читать, словно открытую книгу... А он ведь колеблется, не хочет, чтобы его настоящего кто-то знал. Но друзьям позволял это делать, без всяких претензий, а ему самому даже и нравилось, как будто это что-то интимное. Может, даже более чем интимная близость, или же чем страстные поцелуи ночью, на пару с ярким шумным городом. Настолько это действо было запрещённое и взрослое. Мария и Антон относились друг к другу трепетно, с осторожностью. Будто бы не так прикоснешься - а второй и треснет, как фарфоровая куколка, и рассыпется на маленькие осколки. А ведь потом и не склеешь же, будешь жалеть, что не так мягко относился к возлюбленному. Но всё равно, всегда и везде в компании друг друга, или же в том числе и нескольких человек, сердца двоих полыхали, как целый пожар, который ни под каким предлогом не потушишь. Всегда будет загораться новое пламя, с ещё большей силой. А сердце со скоростью стучалось об рёбра, заражая огоньком грудную клетку, и тепло постепенно разливлось по телу, заглядывая в каждую жилку, дабы ни одну частичку души не оставить без этого будораживающего чувства, от которого дрожь пробегала по кожице. Петров с Васнецовой были близки, как никогда, и это знали все. Эту тесность даже нельзя было сравнить с петтингом, так как стоял он намного ниже этого. Рядом возлюбленные становились спокойнее, голоса друг друга начинали казаться лелейно-мурлыкающими, тело постепенно обмякало, хотелось подойти к предмету обожания поближе, прикоснуться, почувствовать это нескончаемое тепло... Находившись друг на против друга, отведя взгляд, практически не заметив, руки ближних сопрекоснулись. Пальцы почувствовали сильный жар, что яростно исходил из под кожи, что было весьма незаметно, даже если с силой всмотрется. Ручонки пары отпрянули друг от друга, ошпарившись. Второй ладонью подростки принялись потирать обожженое место, пока лицо наливалось ярко-красным румянцем, который можно было заметить невооружённым взглядом. Илья с Верой смотрели на своих друзей, весело переглянувшись. Душа обоих ликовала, пела, задорно танцевала и искренне радовалась за своих приятелей, что очень хорошо смотрелись вместе и так же дополняли друг дружку, а ребята даже и не пытались скрыть свою любовь и трепет.***
Предновогодняя суматоха - вот что сближало семьи многих, в том числе и семью Петрова Антона. Его младшая сестрёнка Олечка уже носилась по квартире, как ужаленная, всё время таская в руках что-то в зал к отцу. Например, ёлочные игрушки, или же яркий дождик, который переливался различными цветами. В то же время мать уже хозяйничала на кухне, делая различные салаты и свою фирменную выпечку. Было слышно, как острый нож стукался об пластиковую дощечку, пока нарезал докторскую колбасу. Мама точно делала оливье. Даже в школе была Новогодняя атмосфера, не говоря уже про дом. Всё было украшенно новогодними плакатами, мишурой, были рисунки на окнах, в некоторых местах даже была гирлянда! Так что ребята, украшающие всю школу, постарались на славу, и уже только от одной мысли о том, что уже совсем скоро наступит Новый Год, проявлялся трепет в груди и тёплое отношение к этому всему. Новогодняя Москва уже приносила радость, заставляя пархать словно бабочка, или кружить в безудержном танце, что уже делали многие возлюбленные на улицах. «Вот бы и мы с Машкой так...» - всё думал Петров младший, смотря на таких людей на улице. И в правду, всё выглядело по-своему романтично и даже жарко, несмотря на минусовую погоду в городе. Но любовь согревала, даже пусть если и окажешься на Северном полюсе. — Оленька, моя дорогая, принеси мне пожалуйста ещё мишуры, — командовал своей дочуркой Борис, — и захвати ещё звезду! Отец с Олей вместе украшали ёлку, да причём самую настоящую из настоящих, и самую живую из живых! — Несу, папа, — кричала сестрёнка, несясь со всех ног, чтобы не засталвять ждать отца. Всё по-своему становилось уютным, чем-то родным. Несмотря на все невзгоды, что были до этого, или даже сейчас, предстоящий Новый Год по-настоящему мог сблизить семью Петровых, и ведь сближал. Уже как двадцать с лишним лет, начиная с того года, как Карина и Борис познакомились, тогда в этот прекрасный семейный праздник они и начинали становится всё ближе и ближе, понимая, как любят друг друга, и буду любить до конца жизни. Уже наконец повесив мишуру со звездой, вся семья собралась включать гирлядну, которая помимо ёлки украшала всю гостинную. Это была у них, так сказать, традиция, кучковаться всей семьёй, чтобы посмотреть какими красивыми огоньками будет освещаться зал. Антон, Карина и Оля сели вместе, пока глава семейства стоял с выключателем возле ёлки. — Раз, Два, Три, Ёлочка, гори! - Хором проговорили каждый присутствующий, словно мантру, и в этот миг зал наполнися пёстрым светом, который каждую секунду сменялся с одного цвета на другой, заставляя маленькую Петрову звонко смеяться, а Антона жмурить глаза и светло улыбаться, понимая, что всё-таки не зря это его любимый праздник. Уже завтра в двенадцать часов ночи наступит долгожданный Новый Год, все подарки близким и друзьям готовы, и их можно будет уже подарить после курантов. С особой любовью был сделан подарок Марии, который содержал множество сладостей, которые так обожает Васнецова, кассеты с мелодрамами, которые тщательно подбирал блондин, дабы его подруге понравилось, и гвоздь программы: Портрет семнадцатилетней Маши, который писался Антоном несколько недель, но зато каждый развод, линия, жилка бумаги была пропитана чистой, юной любовью. Оплошаться было строго-настрого запрещено, поэтому приходилось следить за каждым своим движением, чтобы всё было сделано на высоте и выглядело презентабельно. «Маша, как же ты всё-таки прекрасна.»