Двери
20 ноября 2023 г. в 12:44
На ночь на корабле Охотников запираются двери. Первые дни Кафка проверяла всех перед сном — теперь каждый привычным движением закрывает замок, и она больше не беспокоится о них.
Кафка перед сном запирает две двери. Сначала, снаружи — дверь в комнату Блэйда, потом, изнутри — свою.
Такие правила Кафка установила, когда только привела Блэйда на корабль. Ей нужно было время, чтобы изучить его и мару. Он не возражал, принимал своё заточение с равнодушной покорностью. По её просьбе Серебряный Волк установила в комнате Блэйда устройство слежения. Блэйд о нём не знал. Кафка часами наблюдала за ним. Она предпочла бы делать это одна, но как остановишь Серебряного Волка — вся техника в её руках.
Иногда он просто спал. Иногда мог часами сидеть на кровати, положив руки на колени или закрыв ими лицо. Иногда он что-то беззвучно говорил, одними губами — Кафка не могла разобрать, что. Иногда он улыбался, и однажды посмотрел прямо в камеру, обнажив зубы в оскале. Серебряный Волк была рядом и отшатнулась от монитора.
— Он знает? — испуганно спросила она.
Кафка покачала головой.
— Не думаю. Просто совпадение.
На самом деле она не была так уверена. Он мог знать и смеяться над ними. Но всё же она склонялась к случайности. Слишком многое он давал им увидеть.
В другой раз он резко проснулся, выхватил меч, его глаза горели, и он снова шептал что-то одними губами.
— Стрёмно, блин, — сказала Серебряный Волк. — Наслаждайся, а я пойду спать. Дверь точно не забуду запереть.
Но Кафка не знала страха. Кафка видела его иначе.
Она видела оружие, великолепное, безжалостное и послушное в подходящих руках. Это восхищало её в нём. На задании, в бою, он был только этим — ни одной лишней мысли, ни одной эмоции, ни одного сомнения. Он безукоризненно выполнял их уговор.
Кафка видела мару. Всепожирающий огонь, пылавший в его глазах. Силу такой мощи, что иногда по позвоночнику Кафки пробегала дрожь наслаждения от мысли, что она может управлять ею. Ею и им, свирепым, почти непобедимым, сдержанным и страстным — о, она видела страсти, кипевшие в нём, как бы он ни пытался их скрыть.
Она видела человека с незаживающими ранами на теле и раздробленным разумом. С душой, разорванной на куски и склеенной — склеенной его волей. Она смотрела, как он стоит у окна, как лежит неподвижно, дыша так ровно и ритмично, что можно было сверять часы. Как сидит, обхватив голову руками и покачиваясь. Как шепчет неизвестные ей слова и незнакомые ей имена. Пока не знакомые. Но они проникали в разум друг друга всё глубже, и вскоре она уже знала, кого он зовёт и кого проклинает.
Она видела, как он перевязывает свои раны, видела его обнажённым — и как он ласкает себя, закрыв глаза и откинув голову. Она улыбалась, бесстыдно не отводя взгляд. Бесстрашие лишает и стыда.
Но внимательней всего она следила за тем, как пробуждается и утихает в нём мара. Способен ли он убить их, пока они спят? Как долго он может сохранять контроль после того, как она успокоила его? Как быстро мара способна поработить его?
С течением времени он становился всё уравновешенней. Кафка давала ему передышки, возможность набраться сил для борьбы с марой, и это приносило свои плоды.
Однажды ночью он не мог уснуть, а она наблюдала за ним — к ней тоже не шёл сон. Он стоял у окна, словно ждал кого-то. Она отключила устройство наблюдения, отперла свою дверь, а потом его, и пришла к нему. В ту ночь они в первый раз занимались любовью.
Серебряный Волк привыкала к нему и всё меньше боялась. Она давно перестала наблюдать за ним, ей быстро это наскучило. Она осмелела настолько, что теперь поддевала его, смеялась, спорила с ним. Он реагировал спокойно и просто уходил, если она надоедала ему. Но Кафке казалось, что ему даже нравится.
Другой ночью Кафка отперла его дверь и позвала его к себе. Он остался до утра. С той ночи устройство слежения Кафка отключила навсегда.
Другие по прежнему запираются на ночь — на всякий случай, приказ Кафки в силе. Но сама Кафка больше не запирает дверей: ни снаружи — Блэйда, ни изнутри — свою.