Помоги мне/Help me

— Зачем мне с тобой спорить? — пыхтя от напряжения, Чимин всё еще пытался высвободиться из хватки этого нахала, но тот успешно держал оборону и не сдал ему даже миллиметра. — Все и так знают, что ты — социальное бревно. — А вот и нет, — хмыкнул Хосок, с легкостью выигрывая в этой борьбе. — Еще несколько недель назад я был твоим врагом номер один и ты люто меня ненавидел, а что теперь? А что теперь? Чимин замер в его руках, внезапно ошарашенный этим вопросом. А действительно, что теперь? Он так старался избегать любых мыслей об этом, что теперь и сам не знал ответ. Или… все-таки знал? Но Хосоку признаваться в этом он в любом случае не собирался. Нет. Только не ему. Совершенно точно. — Я и сейчас ненавижу тебя так же сильно, — недовольно фыркнул Чимин и, воспользовавшись ослабленной бдительностью альфы, всё же вывернулся из его захвата и сел на разворошенной постели, скрестив руки на груди и недовольно сверкая на альфу глазами. — Ну-ну, — в голосе Хосока и его взгляде плескалась неприкрытая насмешка. — С такой ненавистью еще пара месяцев — и ты сам не заметишь, как проснешься окольцованным и с целым выводком детей, — тихонько рассмеявшись, альфа тоже сел на постели ровно напротив Чимина. Глаза в глаза. Чтобы искренне насладиться происходящим и этой восхитительной смесью непонимания, растерянности и злости омеги, который наверняка и сам не знал, что чувствует. Зато Хосок знал. За них обоих. Обычно он не был хорош в подобных штуках, и «социальное бревно» было самым мягким эпитетом из всех, которыми его можно было обозвать, но в случае с Чимином… он и правда всё знал и понимал. Каждый нерв и каждое чувство Хосока по отношению к этому омеге были оголены до основания и сильнее обычных в миллионы раз, поэтому… Хосок просто не мог не чувствовать. И не мог эти чувства не принимать и не осознавать. А вот Чимин… Кажется, ему нужно было немного времени, чтобы всё осознать и принять. И Хосок, разумеется, готов был ему это время дать. Ох уж эти омеги и отношения, жаль, что в них нельзя всё решить с помощь денег и пистолета, ведь так было бы куда и проще и быстрее. И не было бы всех этих странных заигрываний… Хотя они Хосоку скорее нравились, чем нет. Как и сам Чимин. Поэтому именно с ним он готов был разводить все эти предлюбовные игрища практически до бесконечности. — Чего? — челюсть Чимина от таких перспектив весьма неэстетично отвисла, а брови взлетели едва ли не на затылок. — Того, — сверкнул ему улыбкой в ответ Хосок и, не сумев сдержать себя, добавил: — Кстати, детей я хочу пять, а лучше семь, чтобы сразу была своя футбольная команда. И все альфы, конечно. И Чимину бы в ответ стоило этого придурка хорошенько пристукнуть, чтобы вернуть его на землю и вправить мозги на место, но единственное, что он мог выдавить сейчас, — это: — Ты охренел?! — заставляя Хосока поднять руки в знак капитуляции: — Ладно-ладно, пусть будет еще парочка омег, но это исключительно дополнительным счетом. — Дополнительным счетом? Ах дополнительным счетом?! — Чимин аж подпрыгнул на месте и едва не задохнулся от возмущения. Однако его рот всё еще жил отдельную жизнь и внезапно выдал: — Да я вообще тут не живу! — очевидно, считая, что это весомый аргумент. Вот только для Хосока он таковым не являлся: — Между прочим, у меня отличные квартира и дом, можешь туда переехать. Ну или выбрать жилье для нас на свой вкус. — Я НЕ СОБИРАЮСЬ ЭТОГО ДЕЛАТЬ! — Казалось, еще немного — и у Чимина просто начнется истерика. Не от слов Хосока, а от того, что он почти потерял способность контролировать свои мысли и тело. И, разумеется, всё из-за этого идиота! — МОЙ ОТПУСК ЗАКАНЧИВАЕТСЯ, И Я В БЛИЖАЙШЕЕ ВРЕМЯ ПЛАНИРУЮ ВЕРНУТЬСЯ В НЬЮ-ЙОРК! Чимин едва на расплакался от облегчения: наконец-то в этом разговоре и его голове начала появляться хоть какая-то логика. Однако Хосок не собирался сдаваться так просто: — Вообще-то, как я понял, ты отлично справляешься со всем на удаленке. Юнги еще здесь, и ты тоже мог бы задержаться. Но он не учел того факта, что такой самой простой фразой и самым логичным со стороны предложением внезапно умудрился попасть в самую болезненную, только нанесенную и еще кровоточащую рану на сердце и совести Чимина. Отлично справляется. Ну-ну. К чему вообще эти препирательства и странный бессмысленный спор? Чимин не понимал. Он не хотел трахаться с Чон Хосоком и разговаривать с ним — тем более, поэтому, воспользовавшись универсальным аргументом всех омег всех времен и народов: «Ой, всё, отвяжись от меня», отвернулся от Хосока в прямо противоположную сторону и, улегшись на бок, посильнее завернулся в одеяло с твердым намерением уснуть прямо здесь и сейчас. Но эта подлая мафиозная гадина от него не отстала! Более того, прижавшись к Чимину со спины и снова обхватив его своими клешнями, Чон Мудасок прошептал ему на ухо: — Всё не всё, а безымянный пальчик и заявление о переводе начинай готовить, моя вредина, — заставив Чимина буквально взвизгнуть от ярости, в мгновение ока выпутаться из одеяла и так смачно влепить Чон Хосоку пяткой в лоб, что тому впоследствии еще месяц пришлось ходить с синяком в половину своей мерзкой рожы. Но самое главное, что этот идиот, слава боевой пятке Чимина, и думать забыл обо всех своих нелепых матримониальных намерениях. Ну или, по крайней мере, не говорил о них и не бесил Чимина, ведь у него и без Чон Хосока внезапно образовалось фантастически огромное количество проблем.