История одной комнаты

      - Прости, Утахиме. Я сделала всё, что могла. – Шоко аккуратно поправила бинты на лице подруги. – Проклятье, которое тебя задело, обладает эффектом, ухудшающим действие обратной техники. Хорошо, что ты вообще осталась жива. Еще несколько сантиметров в сторону, и мы бы уже не разговаривали.       - Спасибо тебе. Я буду в порядке.       Утахиме попыталась улыбнуться, но вышло не очень убедительно. Большую часть повреждений Шоко смогла ликвидировать своей техникой, но тело все еще болело, так что улыбка автоматически превращалась в гримасу страдания.       - Я приду проведать тебя завтра. Пока постельный режим и никакого стресса! Стресс плохо влияет на кожу, - заключила шаманка.       - Да какой у меня может быть стресс в четырех стенах, - ответила Утахиме.       Шоко открыла было рот, собираясь что-то сказать, но в тот же момент передумала. В конце концов, это совсем не её дело, по каким причинам её напарник уже несколько часов толчется под окном Утахиме, думая, что никто его не видит.       Как только дверь за девушкой закрылась, и послышался звук удаляющихся шагов, Утахиме тяжело вздохнула и раздраженно закатила глаза.       - Долго ты еще будешь там стоять? – устало спросила она.       - Утахиме! – В окне появилась довольная физиономия Годжо. – Я тортик принес.       - Ненавижу сладкое.       - Я знаю. Мне больше достанется.       Вслед за растрепанной головой появился весь остальной Сатору. За последний год он раздался в плечах и занимал значительно больше пространства в оконной раме, чем прежде. Все меньше он напоминал мальчика, правильнее было бы его охарактеризовать как молодого мужчину.       - Ложка у меня одна, так что будем есть по очереди. Давай, открывай рот. Сладкое улучшает настроение.       - Ты ведь не отстанешь от меня, да?       - Совершенно верно, - с набитым ртом ответил Годжо.       Он устроился рядом с ней, сложив ноги по-турецки, и бодро уминал принесенный торт за обе щеки.       Утахиме подумала, что у него есть особый талант – после долгих месяцев разлуки вести себя так, словно они виделись только вчера.       - Ладно, - сдалась девушка. – Одна ложка.       - Только чур я тебя покормлю.       - Боже, тебе повезло, что я толком не могу двигаться, иначе я бы сейчас убила тебя.       - Да брось, я же забочусь о тебе. Этот день войдет в историю, как акт неслыханной щедрости Годжо Сатору. Давай, аааааам!       - Идиот, - вздохнула Утахиме и облизнула крем с протянутой ложки.       На вкус оказалось не так плохо.       Пока за окном садилось солнце, окрашивая комнату то в золотые, то в розовые, то в сиреневые тона, они болтали о новостях в мире, о новинках кино и книгах, которые успели прочитать. Годжо, как обычно, подсмеивался над ней, Утахиме раздражалась и пыталась кинуть в него куском торта, который разлетался в разные стороны, разбившись о «бесконечность». Всё было, как всегда.       Но когда тени затопили пространство комнаты, разговор сам по себе сошел на нет, уступив место тишине. Парень разлегся у нее в ногах, закинув руки себе за голову.       - Моё лицо останется изуродованным.       Утахиме попыталась придать голосу максимально нейтральный тон, но он все равно предательски дрогнул. Годжо посмотрел на нее поверх очков, сверкнув синими искрами.       - Ерунда. Тебя невозможно изуродовать, - ответил он серьезно.       - Ты даже не будешь издеваться над тем, насколько я слабая, что не смогла защититься?       Годжо снова уставился в потолок.       - Нет.       Они еще какое-то время сидели в тишине.       Пожалуй, девушке было бы даже легче, если бы он высмеивал её, а она ругалась и доказывала, что он не прав. Но сейчас она сама на себя злилась за глупость и слабость. Утахиме постоянно твердила Сатору, что она справится, сможет себя защитить, и вот что вышло.       - Ты ни в чем не виновата, - словно прочитав ее мысли, сказал парень. – Такая у нас работа. Многие сильные шаманы погибли от проклятий, им просто не повезло.       - Ты сам не веришь в то, что говоришь. Готова поспорить, про себя ты думаешь иначе. Что-то типа «Я до сих пор жив, потому что я самый сильный».       - Я другое дело. Я гений.       - Умоляю, не смеши меня, мне же больно, - сдерживая хохот изо всех сил, сказала Утахиме. – Ты так серьезно говоришь это. Аххаха!       - Хорошо смеется тот, кто смеется последним, - ухмыльнулся Годжо. – Но хорошо, что ты повеселела.       Он привстал на кровати и осторожно раздвинул её колени.       - Годжо, я чуть не умерла, а у тебя только это в голове? Я всегда знала, что ты подлец, но это слишком даже для тебя.       - Я не собираюсь делать ничего, что могло бы тебе навредить. Не злись, а то морщины появятся. Я все помню: постельный режим и никакого стресса. Так что просто расслабься.       Но суровый взгляд Утахиме, пробивающийся через повязку, не сулил ничего хорошего.       - Ты что, не доверяешь мне? – святая невинность в голосе Сатору заставляла насторожиться еще сильнее.       - Разумеется, нет. С чего бы?       Вопреки её слабому сопротивлению, Годжо полностью откинул одеяло. Бедра девушки были покрыты бурыми пятнами. Из-под чуть задравшейся майки виднелся затянувшийся шрам над подвздошной костью. Парень осторожно провел по нему пальцем, и Утахиме вздрогнула, но не от боли, а скорее от неожиданности.       Он ласково прикасался губами к следам сражения на её теле, будто отдавал дань уважения не просто женщине, а воину, раненному в бою.       - Годжо, я не смогу сегодня…       Но Сатору не дал ей договорить, закрыв рот поцелуем. Его губы опускались все ниже, язык скользнул по шее, обжигал дыханием ключицы, нежно прикусил сосок, чем вызвал у нее сладкую истому внизу живота. Девушка не смогла бы сопротивляться, даже если бы захотела, поэтому просто позволила снять с себя нижнее белье. И только когда Годжо начал прокладывать тропинку из поцелуев от колена вверх по внутренней поверхности бедра, до нее дошло, чего он хочет.       - Нет, не надо! Ты что делаешь? Прекрати! Ай!       - Не дергайся, тебе же показан покой. Расслабься.       - Годжо, ты придурок!       - Но ведь поэтому я тебе и нравлюсь, - ухмыльнулся он.       Утахиме прикрыла лицо рукой, чтобы скрыть крайнюю степень своего смущения. Его губы сначала лишь легко коснулись мягкой кожи между её ног. Затем язык проник между половыми губами, ощутив солоноватую влагу, и нащупал бугорок клитора. Девушка издала тихий стон.       - Пожалуйста, хватит, - умоляла она, вздрагивая от каждого прикосновения.       Но Годжо лишь настойчивее прикасался к её чувствительной точке, облизывая, целуя, обволакивая губами. Это была сладкая и мучительная пытка. Утахиме почти приблизилась к оргазму, но парень, почувствовав нарастающее напряжение, намеренно отстранился, давая ей остыть, чтобы снова продолжить это мучение удовольствием.       Он ввел пальцы в её лоно, и девушка чуть не заплакала от той невыносимой страсти, которая скопилась в недрах её живота. Тело требовало разрядки, и Сатору проявил наивысшую милость, сделав несколько резких глубоких движений рукой, тем самым позволив ей излить свои женские соки в яркой, словно молния, вспышке оргазма.       Парень смотрел на нее сверху-вниз, разглядывая пораненное, но потрясающе соблазнительное тело. Бинты на ее лице сползли, открывая темную рану, которая никак не портила её красоту.       Утахиме жадно глотала воздух, будто человек, вынырнувший из глубины, и её глаза блестели в тусклом лунном свете.       - Ты даже не представляешь, как ты прекрасна, - сказал он, обнимая её за колени.       Девушка молчала. Только что она окончательно и бесповоротно осознала, как сильно любит этого идиота.